Часть 3.
21 января 2024 г. в 21:19
Карл топтался в нерешительности.
В сердцах брошенные слова вот уже который день крутились у него в голове, как бесконечная лента, повторяющая одно и то же:
“...даже мертвым приятнее тебя”.
У него запланирован очередной визит к доктору. На нем не ставили опыты, но некоторые вещи в Карле все же были слишком любопытны, чтобы не вмешать в это хоть какого-нибудь специалиста.
— Ты... пр-дёшь?
Ниган уже остыл. Он стоял рядом и шутливо поправил на нем рубашку.
— А что, ты приглашаешь?
Карл пожал плечами. Как был стеснительным, так им и остался.
— Если захочешь, — сдался Ниган.
Карл кивнул. Ниган посмотрел на его довольное лицо и усмехнулся.
— Мёртвый, а все равно что-то с меня требует.
Карл ходил по цеху со стаканом в руке. Бродил между рядами и что-то искал. Он был явно растерян, но искал что-то конкретное. Бог весть знает, где и при каких обстоятельства он нашел этот стакан.
Люди не интересовались. Некоторые от скуки сравнивали его с шиншиллой, потому что парень брал в руки все, что ему дадут.
— Чего тебе? — нетерпеливо, но с легким снисхождением спросила занятая женщина.
Он посмотрел ей за спину и ткнул пальцем. Она обернулась. За её рабочим местом стояли бутылки с водой.
— Воды?
Карл кивнул.
— Кому?
Парень замялся.
— Ниган попросил? — догадалась женщина.
Карл, подумав, неуверенно кивнул.
Почему Ниган? Почему если Карл, то сразу Ниган? Он ни о чем его не просил.
Ему дали в руки бутылки. Он прижал их к груди и неловко посмотрел на них.
Он… не то, чтобы он знал, сколько ему нужно. Но даже если бы знал, то посчитать бы не смог. Кажется, он забыл, как считать.
Парень понял, что мешается людям вокруг, и ушел. Он поднялся к себе и бережливо опустил бутылки на кровать. Сделал шаг назад и начал смотреть.
Так.
Надо попробовать.
Один.
Он взял в руку бутылку и отложил от всех остальных. Вернулся глазами обратно.
Два.
Он взял вторую бутылку и положил к первой.
Три.
Следующая снова оказалась у двух первых.
Он посмотрел на непересчитанную кучу.
А что идет дальше?
Он взял в руки бутылку.
Что идет после “три”?
Карл снова посмотрел на кучу из трех бутылок.
Один. Два. Три…
Что же после “три”?
Он задумался. И в конце концов положил бутылку к посчитанным.
После три идет один.
Один. Два. Три. Один. Два.
Значит, у него два один, два два и один три.
Что ж…
Это больше, чем он смог посчитать, а значит, ему достаточно.
Он взял бутылки обратно и огляделся.
Ему не хотелось, чтобы кто-то их нашел. Людям не нравилось, когда Карл себе что-то забирал. Они без спроса брали себе его вещи и не отдавали. Нужно было куда-то спрятать.
Он походил по комнате и критично посмотрел на мебель. Сюда не влезет. Здесь слишком видно. Отсюда падает.
Он дернул рукой какую-то ручку и открыл огромный-огромный ящик.
То, что нужно. Отличное место. Никто не увидит и никогда не догадается, что здесь что-то лежит. Никому и в голову не придет сюда залезть.
Он сложил бутылки и с чувством достигнутой цели закрыл ящик.
Этим ящиком оказался холодильник.
Все эти дни спрятанные бутылки не давали ему покоя. Он ходил в разных местах, а мыслями был в своей комнате.
Наконец, он не выдержал.
Карл пришел к себе в комнату и, прислушавшись, повернул на двери замок.
Он все еще не доверял своим пальцам, и, возможно, закрыл себя здесь навсегда, но не закрыться не мог. Слишком волновался, что его увидят.
Они скажут, что он расточительствует.
Карл подошел к ящику, достал оттуда одну бутылку и едва не выпустил ее из рук. Она почему-то стала холодной.
Это странно. Это точно была его бутылка? Он ставил ее не такой.
Все же Карл решил не обращать на это внимания. Всякое бывает. Может, он что-то забыл. Он мог и сам что-то сделать, а теперь просто не помнит.
Не важно.
Он подошел к двери, упёрся спиной и неуклюже сел. Для надежности. Точнее, намеренно скатился. Ноги сгибались с трудом, и тело — тоже. Казалось, что у него внутри был негнущийся стержень.
Он не лучше деревяшки.
Усевшись, он опустил глаза на бутылку в руках. Поднял ладонь и обвил пальцы вокруг крышки.
Пальцы скользят впустую. Он нахмурился и попробовал снова: крепко сжал пальцы и повернул бутылку. Ничего не произошло.
Они так плотно их закрыли. Для чего? Нарочно, что ли?
Он не задумываясь продолжал крутить бутылку и держать крышку, и, наконец, лед тронулся. Крышка стала крутиться, и крутилась все свободнее.
Он положил отвинченную крышку на пол и уставился на бутылку.
А что теперь? Как ему не облиться? Он ведь Карл. Ему на роду написано.
Он медленно поднял дрожащую от его слабой руки бутылку и наклонил. Делать все пришлось прямо-таки на ощупь.
Неудобно. Но сработало.
Вода немного текла по бокам на футболку, но ему было все равно. Вода из бутылки перетекала в него. Глотать он не мог. Как бы ни пытался — ничего не получалось. Но ему это было и не нужно. У него нет глотательного рефлекса, и вода сама по себе спокойно лилась ему в горло. Он вообще ничего не чувствовал. Ему почему-то казалось, что будет щекотно, но ощущений было ровно никаких.
Он опустил бутылку и прислушался.
Главное, что не становится хуже.
Он приноровился и залил ещё.
Не чувствует.
И ещё.
Вдруг весь рот наполнился водой, и она полилась прямо на него. От неожиданности он ошарашенно опустил бутылку.
У него вообще никогда такого не было.
Он едва наклонился, как изо рта снова начала вытекать вода. Не сумев подумать, он уперся рукой в пол и слегка наклонился в бок — вода потекла с футболки на пол.
Карл плотно закрыл себе ладонью рот.
Все ясно. Он пожадничал и слишком много в себя влил. Вода просто в нем не уместилась.
Он смотрел на мокрый пол. Ему не под силу было все это убрать.
Все-таки надо было мерить стаканами.
Карл стоял на помосте. Ниган был где-то рядом, тоже стоял, оперевшись на перила, и смотрел куда-то вниз. Вечер. С такой маленькой, но все же высоты впереди виднелся густой высокий лес. Он зеленел совсем слегка. Ему ещё рано блистать во всей красе.
Холодно. Парень слегка заметно дрожал. Наконец, не выдержав, приобнял себя за локти.
В какой-то момент Ниган нахмурился и обернулся на непонятный звук.
Парень стучал зубами.
Ниган, не особо придавая этому значение, достал рацию.
— Принесите парню что-нибудь тёплое.
По ту сторону сначала не поняли, что такое “тёплое”, но в конце концов ему принесли и бросили на плечи куртку. Он опустил на неё глаза и, осмотрев, попытался закутаться. Получалось из рук вон плохо. Пальцы от холода не слушались. Он понял, что выбесил Нигана своим копошением, потому что тот оказался прямо перед ним, продел его руки в рукава и резким движением застегнул.
Карл в легком смущении отвел глаза.
Ему немножко стыдно за неумелость, но когда тебя одевают оказалось безумно приятным. Он разомлел.
Он млел чаще положенного. Нужно исправляться.
Теперь Карл стоял в застегнутой кофте и с руками в карманах. Ниган все так же смотрел на людей, а Карл — на лес и небо.
Где-то внизу кто-то что-то уронил, и поднялся легкий шум. Ниган посмотрел туда, а когда шум прекратился, он заметил, что парень стоял ближе, чем мгновением раньше, и по-прежнему смотрел в бескрайние дали. Мгновение — и парень снова оказался ближе.
Карл, делая вид, что он ничего не понимает и вообще он тут ни при чем, медленно подходил боком все ближе и ближе, пока наконец не подлез ему под бок.
В куртке тепло, но так ещё теплее.
Убедившись, что никто его не прогонит, он наклонил голову и расслабился.
Карл сидел в мастерской. Здесь было не шумно, и это просто прекрасно. От всей суеты у Карла в последнее время начала ныть голова. Нет ничего несчастнее человека, который даже после смерти мучается головными болями.
— Карл, иди сюда.
К нему подошел человек и потянул руку, чтобы поднять.
Какая забота с их стороны. Сначала ломают руки, а потом помогают подняться.
Нет, спасибо.
Карл встал сам. Его смерили недоверчивым взглядом.
— Метнись, отнеси, — сказали ему, когда парень подошёл к столу.
На него повесили сумку с инструментами. Он опустил глаза.
Его повысили до посыльного.
Что ж. Это все равно лучше, чем сидеть без дела.
Очень занятой человек развернулся и что-то говорил ему, но Карлу было неинтересно.
Из плюсов: он может игнорировать людей, делая вид, что не слышит.
Карл развернулся и пошёл к выходу. Он все равно знал, куда идти.
— Отнеси в-… эй?! Куда ты-?..
Человека заглушил звук пилящегося дерева, и Карл со спокойной душой вышел из мастерской.
Он пошел через улицу. Мог и через коридоры, но на улице сегодня было слишком приятно. Единственное, почему он не хотел остаться здесь — непрекращающийся шум. Как будто рация с заевшей кнопкой выключения. Никак не заткнуть.
Он шёл мимо тех самых заборов с теми самыми трупами.
Ладно-ладно. Хоть они и тупые, но все же они в этом не виноваты. У всех есть недостатки.
Карл подошел слишком близко и на него дёрнулся мертвец. Захрипел, загремел цепями и потянулся руками. Карл с испугу сделал шаг в сторону от него.
К черту. Так им и надо.
Он зашёл в оружейную. По законам жанра, к нему должен подойти человек, который снимет с него доставленное.
Так и случилось.
— Это что, новый вид почты? — выглянул из-за угла какой-то удивленный парень.
— Давайте ему кепку курьера найдём? — с насмешкой бросил за плечо подходивший к Карлу мужчина.
Люди разразились хохотом.
Мужчина подошел к нему, на губах ещё не успела растаять улыбка, но, вопреки ожиданиям, снимать было нечего. Потому что Карл терпеливо стоял и сам протягивал ему в руке сумку.
Мужчина на мгновение смутился.
— Эм… Спасибо?
Карл молча наклонил голову.
Почему все сегодня такие вежливые?
Он снова свободен. Людям не нравилось, когда Карл топтался рядом с ними и своим видом сеял напряжение, поэтому он ушёл к дальнему столу. Он был больше, длиннее и завален пуще остальных: автоматы, пистолеты, грязные тряпки, патроны, обоймы и черт знает что еще.
Карл остановился и осмотрелся. Так голодные псы смотрят на кусок мяса и истекают слюной.
— Нравится?
Карл поднял глаза. Ниган в конце стола чистил разобранный пистолет.
Стало ясно, отчего все поджали уши.
Карл посмотрел на оружие.
Ему такое теперь не испытать даже во снах. Никто в здравом уме не даст мертвецу в руки пистолет.
Карл посмотрел на стол и протянул руку. Рядом с ним, ближе всех лежал какой-то глок. Он положил на него ладонь и потянул на себя.
Он очень давно не держал в руках подобного. Тяжело. Сложно было заметить, как слабы стали руки, когда не держал в них ничего тяжелее бутылки.
Ниган забыл про пистолет в руках и со всей серьезностью наблюдал за ним.
Если смерть не отняла у него стеснительность, то и руки на нужное место она ему тоже не поставит. Умереть от своей неосторожной руки, будучи уже мёртвым — слишком в его стиле.
Карл внимательно смотрел на пистолет и ощупывал его двумя руками.
— Тебя даже мертвым к оружию тянет? — усмехнулся Ниган, не сводя с него глаз.
Все это очень сильно напоминало игру, где надо играть за ребёнка и всеми способами пытаться себя самоуничтожить, пока бедный воспитатель не видит. Вот Ниган чувствовал, что в этой игре он воспитатель.
Карл смотрел на пистолет и на царапины на корпусе. Нажал какую-то кнопку. Снизу, прямо в его подставленную руку, пружинисто вывалился магазин.
Этого маленького движения хватило, чтобы впечатлить Нигана до глубины души.
— Руки помнят, да?
Парень рассматривал магазин, который (слава богу!) оказался пустым.
Наконец-то Ниган мог спокойно выдохнуть. Сегодня никто не умрет.
Карл остался доволен. Он положил пистолет и пошел вдоль стола. Прошелся до другого конца и дошёл до Нигана, с самым серьёзным лицом уставившись на то, как он чистил змейкой ствол.
И тут Карлу стало скучно.
Он отошёл от него и вернулся к своему месту, где остался лежать его пистолет. Потоптался и взял оружие обратно. Покрутил в руке. Ниган снова насторожился, стоило Карлу дотронуться пальцем до того, что потенциально может стрелять. Карл покосился на него и заметил это. Внутри что-то приятно зашевелилось.
Он не мог понять, почему ему очень хотелось кое-что сделать. Он не знал, как это называется, и чувствовал, что за такое его могут неслабо оттаскать за волосы, зато взамен он получит что-то интересное. На кону стоял его скальп, но ему было слишком любопытно.
Карл с хитрым замыслом в глазах взял пистолет и ушёл в другой конец стола. Ниган больше не видел, что тот делал, и мог только слышать какое-то щелканье. Это настораживало.
Он уже хотел было оставить все и пойти к нему, но парень двинулся первый. У него в руках был другой пистолет. Тот, который был заряжен. Ниган был в этом уверен. Ниган сам видел, как его заряжали.
— Положи на место, — строго сказал он.
Карл шкодливо отвёл глаза.
Вот нечисть. Делает вид, что не слышит.
— Карл, — ещё строже сказал он. Вся чистка в его руках теперь лежала на столе, — Я не шучу. Положи пистолет.
Карл все еще был в другом конце длинного стола. Смотрел по сторонам и чему-то легко улыбался, будто не мог сдержаться от того, какой классный у него зрел план.
Было ясно, как день, что парню не могло прийти в голову что-то адекватное.
И вдруг он перевел на него глаза и поднял пистолет к виску.
Ниган встал, как вкопанный.
— Стой!..
Он, забыв себя, рванул к нему, а Карл нажал на курок. Пистолет тихо щелкнул.
Ниган застыл и (ну и ну!) даже не дышал.
А Карл улыбался. Его глаза светились ярче елочной гирлянды.
Ниган просто не мог в это поверить.
— Ты… что сейчас сделал?..
Карл с довольным выражением на своей светящейся мордочке опустил пистолет и нажал на кнопку. Из пистолета вывалился пустой, не родной ему магазин.
Ниган пялился на его руку.
Он его развёл.
— Да пошёл ты! — бросил он в сердцах, все еще не свой от напрасно пережитого волнения.
Следующие десять минут люди в оружейной, оставив монотонную работу, с любопытством наблюдали, как мертвяк с довольным лицом настойчиво пытался подлезть под руку и подластиться с извинениями к их обидевшемуся лидеру.
За эти пару дней Карл осушил все свои бутылки. Он не знал, куда их деть, поэтому кинул под кровать.
Скорее всего, эти бутылки потом полетят ему в голову, но думать об этом он будет тогда, когда бутылки уже будут лететь. А пока это все не важно.
Он встал со своего любимого кресла.
Тело так затекло. Кошмар!
Он сделал шаг от кресла и потянул вверх руки. В плечах раздался хруст.
Хорошо. Просто прекрасно. Маленькое движение, а ощущается, как глоток свежего воздуха.
Он завел руки за спину и перекрестил пальцы. Тут же щелкнуло в кистях. Покрутил головой.
Каждое движение влекло за собой расслабляющий хруст. Он чувствовал, что растягивается, как угол пластиковой трубочки. Хруст был один в один. Наверное, внутри него не кости, а коктейльные трубочки.
Ему давно не было так хорошо.
Как жаль, что нельзя вот так хрустеть целый день.
Он уперся руками в поясницу и прогнулся вперед. Раздался громкий хруст — он схватился за кресло и скрючился от боли.
Перебор.
Ниган полчаса отчитывал парня за разбитое стекло. Карл слишком серьезно воспринял работу ходячего-бродячего, и его любопытные руки задели стекло, которое строители оставили, чтобы позже заменить им разбитое в одном из цехов. Стекло накренилось и разлетелось на куски, и Карл, виновато понурив голову, полчаса принимал наказание в аудиоформате.
Стекло уже не вернуть, так что парня отпустили, приказав на милю не приближаться к хрупким предметам.
Ниган инспектировал работу грузчиков и вдруг огляделся.
— А где парень? — спросил он.
— Эм… — был ему ответ.
Парень все еще был в своей фазе “сопровождающего” и везде ходил за ним по пятам. Так было ровно до сейчашнего момента.
Что-то здесь неладно.
— Найдите парня.
Желающие нашлись, и когда грузовики были разгружены почти полностью, ему доложили: “Обыскали все. Парня нет”.
— Как нет?
Что-то внутри похолодело.
Парень не скрепка, чтоб упасть за шкаф и остаться незамеченным до следующего ремонта. Он не мог слиться со стеной. Его не может не быть.
— Ниган?..
— Что?
Он посмотрел туда, куда ему показали. За грузовики.
Ворота были открыты.
— Вот черт…
Он что, ушёл? Из-за того, что Ниган его отчитал?
— Твою мать.
В нем проснулась совесть.
Когда долгие, изнурительные поиски за воротами ни к чему не привели, Ниган с сожалением понял.
Не такое уж стекло и важное. Разбил и разбил. Да этих стекол… Все стекла в мире, пусть даже каждое из них будет хрустальным, не будут важнее парня.
Пусть хоть все стекла побьет.
Вдруг в воротах появляется фигура. Карл. Целый, невредимый, расслабленный и довольный собой. Был, пока его не схватили за грудки и не встряхнули.
— Не смей больше уходить! Слышишь?!
Карл вытаращился в испуге. На этот раз непонимание на лице было искренним.
Ниган все-таки его отпустил. Он вслед за Карлом опустил глаза на руку, в которой Карл что-то держал, а потом протянул ему.
Это был цветок. Маленькая ромашка. Крохотная, словно ей не хватало света, но она очень хотела расцвести. И она расцвела, даже будучи такой маленькой.
И Карл смотрел на цветок, лишь бы не смотреть на Нигана.
— Ты извиняешься? — догадался Ниган.
Карл отвел глаза. Этого было достаточно.
Ниган принял у парня цветок и заправил его ему за ухо.
— Предупреждай в следующий раз.
Карла не трогали, когда в зоне досягаемости был Ниган. И парень даже подумал, что люди, наконец, одумались, осознали свои ошибки и исправились.
Ну да.
Когда Ниган уходил, приторные маски спадали с лиц и обнажали все обиды, какие только могли вынашивать в своих душах оказавшиеся здесь люди, место которым нашлось на самых низких должностях без шанса на что-то большее.
Сначала Карлу было невдомёк, почему больше всего ненависти и гнева он вызывал именно у таких людей. Они не имели с ним никакого дела. Он никак их не задевал. Он даже не обращал на них внимания, потому что было незачем. Лишь позже, когда шестерёнки в голове со скрежетом прокрутились, все встало на свои места, и осознание, словно гонимый ветром осенний лист, прилетело ему в лицо.
Зависть — плохое чувство.
Карла здесь окрестили самым добрых из всех мертвецов. Он этого и хотел: чтобы никто его не боялся. Чтобы не пытались убить. Не трогали и не портили жизнь. Только вот он поздно вспомнил, что люди не ценят доброту, принимая её за слабость.
Если они забыли, на что Карл способен, им придётся напомнить.
Поэтому, когда его опять попытались обобрать (это его бутылка, и он не собирается ее отдавать), он не ушел молча, а остановился.
Человек явно не ожидал, что всегда мягкий и ласковый труп остановится прямо напротив и будет смотреть на него пугающе прямым, прожигающим взглядом. Он сжал в руке бутылку, которая все больше теряла в цене, чем дольше парень смерял его глазом.
— Ч-что? Что я сделал? — наглец нервно озирался, заискивая перед публикой.
Публика не собиралась его защищать, а Карл сделал маленький шаг вперёд и холодно клацнул челюстями. Человек в секунду растерял всю храбрость.
— Да ладно, ладно! — взмолился он, отступая, — Не нужен никому твой хлам!
Он испуганно сбежал, бросив бутылку одному из застывших от страха зрителей-зевак.
— Ты серьёзно? Он ему угрожал?
Ниган был в восторге. Ему пересказывали события минувшего часа, и вместо озабоченности и настороженности люди видели восторг.
Они, все ещё переваривавшие внутри себя леденящий ужас, переглядывались между собой.
Может, они не донесли мысль правильно? Может, между ними и Ниганом возникло недопонимание?
— Черт! Как жаль, что я этого не увидел! Он скалился? Серьёзно?
Нет. Никакого недопонимания не было. Он услышал все, что ему сказали.
Это пугало ещё больше.
Карл сидел на улице, прямо на земле, обхватив руками колени. В последние дни влачить тело стало тяжело. Хотелось лечь. Это тревожило.
Около него вертелись какие-то девочки и звонко плели ему косу. Они его не боялись. Он выглядел приветливо, не открывал рта, но самое главное — он стал медлительным. Плелся, заторможенно реагировал за оклики. Любой мог сбежать от него, что случись. Поэтому рядом было безопасно.
Коса, начинавшаяся на макушке, получалась слабой, и из нее выпадали пряди. Иногда девочки брали со стола расчёски и заколки, которые через пять секунд любования снимались другой девочкой, и весь процесс начинался заново.
— Дай мне!
— Не твоя очередь!
— Но ты не умеешь!
Девочки, как по команде, замолкли, обернулись и увидели вдали Нигана. Он нагонял страх на всех, кто взаимодействовал с парнем. Даже тех, кто ничего плохого не замышлял.
Они испугались и, побросав все вещи, убежали. Карл, ещё не научившийся глядеть спиной, в недоумении смотрел им вслед, а потом запрокинул голову и увидел его. Парень уже опустил руку на землю, чтобы встать, но Ниган мягко толкнул его ладонью в затылок, и голова без возражений вернулась обратно.
Ниган наклонил голову вбок. Он задумчиво рассматривал ворох из волос. Карл не знал, куда ему деть руки.
Наконец, Ниган под локоть поднял его с пола и усадил на скамью рядом. От непредсказуемости парень был податлив, как кукла. Ниган стянул с него резинку и расчесал волосы пальцами. Карл взволнованно пытался повернуть голову в сторону (он совсем не понимал, что Ниган задумал), но его хватали обеими руками за голову и возвращали обратно. Он послушно замер.
Знающие дело пальцы перекидывали пряди одну за другой, вправо и влево, и уже через пару минут на голове красовался аккуратный колосок. Ниган связал концы волос резинкой, оценил творение и пошёл дальше. Девочки, все это время следившие из-за угла и распираемые любопытством, прибежали обратно, как только Ниган был достаточно далеко, чтобы их не видеть, и от удивления пооткрывали рты, когда увидели ровную в меру косу.
Карл сидел на той же скамье, сложив на коленях руки, все так же неподвижно, никого не замечал и со странным выражением в глазах смотрел ему вслед.
Люди начали волноваться. Парень впервые оскалился на человека. Это просто не могло пройти бесследно. Человеческое доверие — крайне хрупкая вещь. Для того, чтобы перечеркнуть себе хорошее имя, достаточно одной ошибки. И тогда уже никто и не вспомнит, сколько усилий ты там приложил, чтобы отвоевать себе право называться хорошим.
Ниган это понимал. Понял, ещё когда услышал всю историю в первый раз. Не подавал виду лишь потому, что надеялся, что пронесет.
И забыл, что чудес не бывает.
Ему об этом напомнила Арат. Она пришла к нему “поговорить” в переговорную. Он её не приглашал, но если Арат приходит “поговорить”, значит дело и правда серьезное.
— Уже обсудили произошедшее всем скопищем?
— Ты знаешь, чего они хотят.
Ниган откинулся на стуле.
“Несложно догадаться”.
— В этом нет нужды. Он здесь уже черт знает сколько и никого не укусил. Очевидно же, что он не опасен.
— Он впервые пригрозил человеку.
— Вот именно. Пригрозил. У него наверняка были причины.
— Причины – у мертвеца? — Арат выгнула бровь, — Ты думаешь, все другие трупы убивали, потому что у них была причина?
— Нет, но-...
Но говорить вслух «он — не они», было слишком наивно и по-детски.
— Вчера он кому-то пригрозил, завтра решит довести начатое до конца.
Ниган не чувствовал на неё ни капли злости. Пусть она и наседала, и была крайне тверда в своих убеждениях, он знал, что это — не её прихоть. Если она настаивает, значит дело и правда серьезное.
— Я могу сделать это вместо тебя, — она нарушила тишину.
— Нет.
Все намного запутанней. Никто из них, ни одна душа в этом чертовом здании не поймет. Все несколько сложнее, чем “Я не могу его убить, потому что при жизни он был мне дорог”.
— Я понимаю.
“Ни черта”.
— Но понимаю и остальных. Все здесь теряли людей из-за мертвецов, а теперь вынуждены ходить с ними по одному этажу и работать в одном цехе.
— Не “с ними”.
Арат в недоумении повернула головой.
— Только с одним.
Ей нужно было пару мгновений, чтобы вникнуть. Она пришла сюда, чтобы предупредить, а в итоге разговор вылился в полемику. Спор о том, о чем никто в здравом уме в нынешних реалиях спорить бы не стал.
Она говорила негромко, но неколебимо.
— Маленькая искра способна сжечь целый дом.
— Здесь бетонные стены.
Несклонная к яркому проявлению эмоций на рабочем месте, Арат не смогла сдержать в голосе проблеск отчаяния.
— Почему ты так его защищаешь? Почему мертвец стал тебе важнее порядка и жизней нескольких сотен живых людей?
— Карл никому и ничем не угрожает, — голос и взгляд Нигана стал жёстче.
— На что ты надеешься? — выпалила она.
Ниган не смог ответить. Он смотрел на лежавшую на столе биту.
— Мёртвые не воскресают, — с жаром продолжала она.
— В некоторых можно поверить, — противостоял ей из принципа Ниган.
Он и сам не верил в то, что нёс.
— Верить надо в людей! Не в мертвецов!
— Даже некоторые мертвецы этого заслуживают.
— Это плохо закончится, — наконец отступила она, покачав опущенной головой.
Как бы он ни отгораживался, ему на пути всегда встречались люди, которые цепкими ручонками раскидывали все баррикады из мешков с песком и гвоздями и расчесывали ему до крови раны, которые едва-едва успевали покрыться коркой.
Он на себе знал, что нет ничего больнее, чем надеяться на то, чего никогда не случится.
И еще он знал, что этот неприятный разговор был только первым симптомом того, что он вылечить был не способен.
Все вокруг поливалось золотом заходящего солнца, когда Карл шёл вверх по лестнице. Он прошёл первый этаж Святилища. Люди его проигнорировали, не изменив себе.
Прошёл второй. Снова то же самое, только в этот раз его наградили едва уловимым взглядом.
Прошел третий. Проходившие мимо напряжённо жались к стенам и, что парадоксально, пытались сделать вид, будто его тут нет.
Четвёртый этаж. На него оборачивались и шли, не огибая, но в душе были готовы схватиться за оружие, а когда парень остался за плечами, ускоряли шаг и скрывались за спасительным углом.
Пятый. Люди остановились в самом начале коридора, едва его завидев, и тут же решили повернуть обратно. Вот это уже было чересчур.
Шестой. Его, на самом деле, все эти люди мало беспокоили. Если волноваться обо всем на свете, нервы закончатся. Поэтому когда его неспокойно окликнули, он не обратил на это никакого внимания.
И последний — седьмой. Этому зданию не помешал бы работающий лифт.
Ему долго смотрели вслед, а Карл, к всеобщему удивлению, схватился за перила лестницы на крышу и полез наверх.
— Стой! — взволнованно бросились за ним.
Они лезли по той же лестнице, что и он, на задворках сознания вроде бы понимая, что, вообще-то, мертвецы так основательно уметь лазить по лестницам не должны. Но кто с этим будет разбираться, когда парень, походу, лезет прыгать!
Когда двое взобрались на шероховатую поверхность крыши, они убедились — парень идёт к краю.
— Ты прыгать собрался?! — яростно заорали ему в спину.
Не то чтобы они были против — но Ниган спустит с них три шкуры. Наживую.
Как ни погляди, неоправданная жертва.
Они уже было рванулись вперёд хватать парня за ноги или волосы, когда тот остановился и, оценив вид перед собой, сел. Прямо на пол.
Люди застыли на месте. Они пораженно стояли, не понимая, что происходит.
А парень, который абсолютно ни о чем не волновался, обхватил руками коленки и смотрел на закат.
За переговорным столом сидел Ниган. Он был спокоен. Даже слишком. Он словно что-то про себя обдумывал и разглядывал в руках биту, а позади, словно вырезанный из другой картины, в крайне возбуждённом эмоциональном состоянии ходил Саймон. Он тоже что-то про себя думал, но по их лицам было ясно, что думали они о разном.
— У нас все это время был прекрасный козырь в рукаве, а мы этого и не знали! — увлечённый плескающимися через край идеями наворачивал круги Саймон.
— Да? Прямо козырь? — с равнодушным любопытством спросил Ниган, не открываясь от пристального разглядывания биты, будто бы не знал её наизусть.
— Этот парень поможет тебе заткнуть любого, кто хоть даже подумает пойти против тебя.
— И как же? Напишет ему письмо с сердечной просьбой? — дешёвые интриги Саймона его уже давно перестали брать, поэтому оставалось только веселить себя чистой иронией, — Как-то у него это и при жизни не особо получалось, а теперь и подавно.
— Он отличный предмет устрашения, — яро протестовал Саймон, стойко уверенный в своей правоте. Он склонился над левым плечом Нигана, — Только представь. Преданный ходячий на цепи, который набрасывается на врагов, но не на хозяина. А хозяин отдаёт мертвецу приказы.
Ниган скосил на него глаза и свёл брови, будто услышал самый бредовый бред из всех бредовых бредов за всю свою долгую нелёгкую жизнь.
В горящих глазах Саймона чётко читалось желание посадить Карла на цепь. При этом было очевидно, что правильного ответа на это грандиозное предложение (хоть его лишь обрисовали крупными мазками) у Нигана не было: согласиться он не мог ради Карла и его хрупкой чести, хотя неясно, волновался ли он о ней, а отказаться было равносильно смертному приговору. Люди восстанут против идиота, поставившего мертвеца выше их безопасности.
— Парень не пес, — невозмутимо произнёс Ниган.
— Ты просто еще этого не видел, — отмахнулся Саймон.
Он поднял глаза на своего подчиненного, который для демонстрации задумки должен был накинуть Карлу на шею цепь. Все это время Карл без устали ходил от него по комнате, мягко уклонялся от цепи и не давался в руки, чем безмерно того раздражал.
Ниган с лёгкой улыбкой и подперев висок пальцем водил глазами из угла в угол вслед за парнем, который прямо сейчас сделал шаг вбок. Руки с цепью провели по воздуху и недоделанный тореадор только пыхал огнём из ноздрей под пристальным взглядом Нигана.
— Знаешь? — расслабленно произнёс Ниган, не поворачиваясь к Саймону, — На его месте я бы вгрызся ему в глотку ещё десять минут назад.
Карл, напротив, не проявлял ни капли раздражения. Ему, казалось, даже было весело.
— Потом расскажешь другим, как агрессивный парень вспорол ему кишки? — с надёжно скрываемым презрением к половине этой комнаты спросил он Саймона.
Лицо Саймона побагровело от ярости неудачи, а Ниган только легко усмехнулся.
— Эй, ты! Как тебя там… — замешкался какой-то парень в фартуке — Эй! Оглох?
Карл уже битый час сидел между цехом и кухней в ожидании заданий и, прислонившись виском к стене, начал клевать носом.
— Карл! — крикнула вместо парня женщина с кухни.
Он вскинул голову.
— Отнеси, — кивнула на невежливого парня женщина и продолжила месить тесто.
Карл пришёл к невежливому парню в фартуке, и тот всучил ему поднос с едой.
— Нигану, — коротко сказал он.
Карл кивнул.
— Не урони, — недоверчиво буркнул невежливый парень.
Мог бы — закатил бы глаза.
А с чего они взяли, что он не мог?
Карл незаметно для всех закатил глаза. На душе стало легче.
Чуть погодя, когда Карл исчез, парень повернулся к женщине. Они точно были друзьями, потому что он ее спросил:
— А чем это его так натерли? От него вообще мертвечиной не прет.
— А кто их знает?— не особо задумавшись, ответила женщина, полностью поглощённая тестом.
Карл поднялся к нему в спальню, принёс поднос (ничего не уронив!) и поставил на столик. Задание выполнено, и ему снова нечего делать.
Он неприкаянно смотрел по сторонам, будто на стенах, как в игре, появятся листочки с заданиями, а потом опустил глаза на поднос.
Ниган всегда выбирает все самое цветное и интересное. Карлу для безудержного счастья было достаточно банки с ананасами, а от овощей и прочей “взрослой” еды его воротило, как вампира от чеснока. Но то было раньше, а сейчас Карл разглядывал еду и душил в себе желание утянуть что-нибудь с тарелки и запихнуть себе в рот.
Не ценил, что имел, пока не потерял. Он знал, что не почувствует вкуса и, скорее всего, даже проглотить не сможет, поэтому отвел глаза, чтоб не поддаваться глупому соблазну.
Здесь никого нет. Он в этой комнате один. Это странно.
Последний раз он был здесь ещё живым. Он был здесь много раз, но он никогда не был здесь один.
Он прошелся, словно ожидал засады, и, ничего не дождавшись, сел в то же кресло, где всегда сидел. Легенда гласила, что все кресла в этом здании, на которые садился, помечались как “только его”. На самом деле, как бы сильно ему этого ни хотелось, это не правда.
Он поерзал и уместился в кресле. Вот только напротив никого не было.
Пусто. Ощущалось неправильно.
Он встал.
Раньше здесь было хорошо. Сейчас тут неуютно. Он не хочет здесь сидеть, когда тут пусто.
Карл поразмыслил и сел на кровать. На кровати он никогда не сидел, поэтому никаких неприятных воспоминаний у него не было, и он мог сидеть спокойно.
Нужно дождаться Нигана. Его задача была в том, чтобы передать поднос. А вдруг его кто-нибудь заберёт? Шишки полетят в Карла. Хватит с него беспочвенных обвинений.
Ему вдруг снова стало неуютно.
А вдруг Нигану не понравится, что он сидит на его кровати? Вдруг Карл что-то запачкает? Или, может, он брезгует, и кровать для него неприкосновенна?
Он упёрся руками в кровать и подумал встать, но садиться было больше некуда. Остался его диван — вот на диван точно нельзя. Он лишит его последнего глаза.
Карл снова продолжал сидеть неспокойно. Опустил глаза на руки.
Бинт.
Он размотал его. Бинт и так еле держался, так что толку от него не было совсем.
Он покрутил рукой и сжал пальцы. Оказывается, бинт ему вообще больше не нужен.
Он опустил руки и посмотрел перед собой.
Тихо.
Наконец за все эти дни.
В голове сгущалась какая-то дымка. Словно все вокруг теряло резкость форм и движений. Глаза вдруг закрылись, что они уже давно хотели сделать, и он откинулся спиной на кровать.
Карл распахивает глаза. Он резко подрывается и взволнованно озирается вокруг.
Что произошло?
За окном уже вечер. Уже вечер?..
Он смотрит на руки. От волнения пальцы слегка дрожат.
Отчего у него такое странное ощущение?
Он ходил где-то?
Нет. Не мог. Он не вставал.
Внутри неспокойно. Он положил ладонь туда, где что-то не так. Между ребер.
Такая лёгкость. Почти эйфория.
Он бежал. Бежал и чувствовал. Чувствовал каждой клеткой тела то, что происходило вокруг него. Яркий солнечный свет. Ветер. Ветер свистел в ушах. Запахи. Звуки отовсюду: из травы, с деревьев, от него самого. Чувствовал, как манжеты рубашки трут ему запястья от того, что он бежал.
Он трогает запястья.
Нет, не так. Это не то, что он видел.
Ветер свистел под рубашкой. Он чувствовал, как чёлку откидывало назад.
Он чувствовал все так живо, словно испытал это на себе. От переизбытка ощущений кружится голова. Он чувствует, как ему не хватает воздуха.
Надо спросить Нигана. Он наверняка знает.
Ноги. Бег. Ветер.
Карл знает слова. Он сможет ему рассказать. Ниган его поймёт.
Он поднимается с кровати, хватаясь рукой за все, что попадается ему на пути, чтобы не упасть. Ноги вторят рукам — они словно ватные. Карл быстро проскакивает лестницы, хватаясь за перила.
Он распахивает тяжёлую дверь на улицу.
Здесь тоже ветер. Другой, но ветер. Холодный. Пронзительный. От него не по себе.
Не важно. Надо найти Нигана.
Он его поймёт. Это он точно поймёт. Даже если Карл не найдёт слов — не страшно. Слова не нужны, чтобы ему все объяснить.
Карл только сейчас понимает, что видит перед собой, и застывает.
Ниган здесь, как Карл и чувствовал, а внизу полно людей с оружием. Но это не их люди. Они направляют оружие на него.
И он их узнаёт. Он все вспоминает.
Он вспоминает ещё одно слово, которое пришло ему на ум так же естественно, как мысль о том, что Ниган обязательно будет здесь. Слово, которое было до боли знакомо ему раньше, а потом забылось и снова постучалось в парадные двери. Как злой колдун, явившийся на рождение долгожданного первенца.
И это слово — страх.
Внизу был Рик и его люди. Снова, как в недавние времена: вооружённые до зубов и с ненавистью в глазах.
— Я терпел, — цедил он, — Все твои выходки и все, что ты творил. Но за Карла я тебя уничтожу.
— Сколько раз ты мне это уже обещал? — угрожающие речи Рика никогда не пронимали Нигана, а лишь раздражали, — Больше четырёх точно.
Откуда-то сбоку, там, где не видно, раздался тихий, едва заметный шелест. Толпа внизу скользнула взглядом за угол, задержав дыхание.
Из-за угла на помост вылетел человек. Он молнией, быстрее скорости реакции человека, минул всю окружавшую Нигана свиту. В воздухе ледяной синей искрой сверкнул нож.
Из ниоткуда перед Ниганом возник ворох спутанных каштановых волос.
И лезвие до упора вошло в плечо.
Только не то плечо.
От приложенной силы Карл невольно отступил и упал спиной на Нигана. Его бездумно крепко схватили за пострадавшую руку.
Секунда длилась непозволительно вечно, а затем наступил полный переполох.
Люди Нигана набросились на оторопевшего недоубийцу. Ниган вспыхнул гневом и яростью. Откуда-то издали раздавались крики.
Карл нечетко видел, как фигура, что ещё мгновением назад была позади, оказалась ровно перед ним, чувствовал упирающуюся в грудь чужую крепкую ладонь, и через мгновение из него резко выдернули нож. Странный мокрый блеск лезвия — единственное, что Карл успел заметить перед тем, как его сильно оттолкнули на боковые перила.
Из-за шума со всех сторон начало невыносимо звенеть в ушах. Голова вот-вот лопнет.
— Крысы. Ты и твои люди, — лютовал Ниган. На него было страшно смотреть даже его собственным людям, — Все, на что вы способны — это нападать из-за спины.
Он со всех сил сдерживал себя, чтобы не отдать приказ переубивать всех. Покончить со всем этим надоедливым сонмищем здесь и сейчас. Каждый раз, когда они попадаются ему на глаза, что-то непременно происходит. Они разрушают все, до чего дотрагиваются.
Пальцы с яростью сжимали рукоять ножа и белели.
Человека, который хотел вонзить в него этот нож, с заломанными за спину руками подвели к нему. Ниган, исполненный лютым гневом, почти воткнул нож ему в висок, когда позади его отвлек какой-то шум. Его имя. Еле слышимо произнесенное имя.
Ниган бросил через плечо раздраженный взгляд.
— Что? — рявкнул он.
Он обернулся и замер.
Карл скатился по перилам и держался рукой за плечо. Лицо было бледнее офисной бумаги. Его била дрожь. В широко раскрытых от шока глазах блестели слезы. Он отнял от плеча руку и ошарашенно смотрел на пальцы.
Ниган повернул голову на все ещё занесённый им нож.
По лезвию вниз стекала ярко-красная кровь.
Медпункт стал для кое-кого вторым домой.
Карл снова оказался здесь, и снова на кушетке, но на этот раз — лёжа и без сознания.
Он лежал без футболки с перебинтованным плечом и грудью. Его спокойное лицо было слишком бледным, чтоб подумать, что парень просто спит.
Ниган стоял у его кушетки. Карсон — по противоположную сторону. За весь тот час, что они колдовали над бедным плечом, Ниган понимал, что происходит, только малую часть. И то — под конец.
Он долго смотрел на него. Взял пальцами его руку и зажал запястье.
Тишина была настолько пронзительная, что были слышны даже неутихающие волнения ненавистных голосов за три стены от этой комнаты.
— У него прощупывается пульс, — в неверии к самому себе произнес он.
Карсон сделал то же, что и он.
— Это невозможно, — отказывался признавать увиденное Ниган.
— Да, — заверил Карсон то, что Ниган сказал первым, — Где-то…
Он словно прислушивался к пальцам и, сведя брови, задумчиво сказал:
— 30 ударов?..
Повисло слишком осязаемое напряжение. Один абсолютно невозможный факт сменялся другим, не менее нереальным.
— Нельзя было вытаскивать нож, — бросил в тишину Карсон.
— Откуда мне было знать? — проворчал Ниган.
Они находились не в той ситуации, чтоб его в чем-то обвиняли. Тем более в том, что не пришло бы ему в голову никогда в жизни.
Он отошел от кушетки.
Ему нужно проветриться.
Карсон отпустил запястье и задумчиво осмотрел тело, не упуская ни единой существенной детали.
— Какая рука была сломана? — вдруг спросил Карсон.
— Правая, — тут же выдал Ниган.
Абсурдность вопроса он понял только спустя пару мгновений и решительно развернулся, уставившись на Карсона.
— В смысле?
— Кости срослись, — непринужденно сказал доктор.
— Это невозможно, — повторил Ниган, теперь настойчивей.
У всего есть предел. Он не поверит в настолько откровенный бред.
— Не верите?
Не верить оказалось сложно. Ниган без труда мог видеть обе его руки (на случай, если он все-таки тронулся умом и перепутал их). Они и правда былы целы. На той, что была сломана, остались лишь шрамы на порванной острой костью коже.
Оба одновременно перевели глаза Карлу на грудь. После бесплодного терпеливого ожидания Карсон взял с письменного стола зеркало и поднес Карлу близко к лицу. Оно почти коснулось его носа. Ниган напряженно смотрел и ждал. Карсон перевернул зеркало.
За пару секунд с гладкой поверхности, как с горячей сковородки, испарилась влага, ничего после себя не оставив. Секунда — и будто и не было.
— И правда... — пораженно признал Карсон, — Слабо, но дышит. Совсем не заметно.
Это может значить только одно.
Карсон мягко отложил зеркало. В его движениях, хоть это было и сложно заметить, была излишняя плавность. Чем больше приходилось на него смотреть, тем тревожнее билось сердце.
— Он жив, — произнес диагноз доктор.
Ниган сверлил его взглядом, будто мгновение — и Карсон растворится в воздухе облачком иллюзии.
Но он не растворялся.
Ниган потянул руку к голове спящего парня и коснулся волос.
И он тоже не растворялся.
Ниган аккуратно убрал ему со лба волосы.
Как давно? Почему он этого не замечал?
Почему он этого не замечал?!
Почему не задумался о том, что мертвец не убивает? Почему игнорировал то, что он разговаривал с ним? Отзывался на имя? В каком бреду он все это время был, раз ничего из этого не заставило его задуматься? По-настоящему задуматься.
А был ли парень мёртв?
За всеми удивительными штуками, которые он выплясывал перед ним, Ниган совсем забыл, что тот не должен был делать ничего из этого.
— У меня ощущение, что я схожу с ума, — тихо сказал он.
— Понимаю, — совершенно искренне подхватил Карсон.
Тишина снова навевала ощущение сна и наваждения.
Что удивительно — он должен был радоваться и благодарить святое провидение за это ни много ни мало чудо. Но вместо этого он стоял, как идиот, не в состоянии ни поверить, ни разувериться.
Он не имел ни малейшего понятия, что делать дальше.
— Знаете... — подал голос Карсон.
Ниган поднял на него глаза. Карсон тер пальцем подбородок и смотрел на парня.
— Я думаю… — задумчиво произнёс доктор, — Карла больше… не стоит сажать на цепь.
Карл повернул голову и слегка зашевелился.
Ниган все это время был здесь, ждал в другой стороне комнаты. Услышал шелест и повернулся.
Карл хмурился. Приоткрыл глаза. Скользнул взглядом по Нигану и остановился. Медленно моргал.
В конце концов, парень отвернул голову. Чем дальше, тем больше он морщился.
— Больно… — совсем не в силах терпеть, прохрипел он.
Ниган не ответил. Он все это время здесь ждал и готовился. Представлял, что можно сказать. Что сделать. И все ежесекундно пошло крахом.
Парень закашлялся и скорчился от боли еще больше.
— Что ты помнишь? — произнёс Ниган.
Поборов першение в горле, Карл обессиленно уставился в потолок. Заставил себя задуматься и водил глазами.
— Я принёс тебе поднос, — пробормотал он, — Потом сел на кровать. А потом…
Он замолчал. Глаза открывались все шире и шире. Воспоминания полились бурным потоком. Он невольно зашевелился и поморщился пуще прежнего.
— Ай… — шипел он, — Почему так больно?
— Встань.
Карл послушался. Ему было больно и неудобно, но он все же сел. Ниган потянулся к свеженамотанным бинтам.
Карл опустил взгляд. На нём желтели поверхностные синяки, а на плече пульсировала рана.
Ниган не сводил с него взгляд. Его кожа ещё не совсем чистого телесного цвета, но он тёплый.
Когда он смотрел на него полгода назад, в том зеркале, парень был серым, как земля. Холодным. В чёрных гематомах.
То, что он видит перед собой сейчас — не то, что он видел перед собой тогда.
— Ты живой.
Карл не слушал и пропустил это мимо ушей. Словно для него это ничего не значит. Он смотрел на плечо и что-то вспоминал.
Вдруг он поднял взволнованные глаза.
— Он хотел тебя убить.
Ниган нахмурился.
Это совершенно не тот ответ, который он ожидал. В последнее время все идет совершенно не так, как нужно.
Ниган отмахнулся:
— Плевать. Ты живой.
Карл будто весь оказался поглощён ужасным воспоминанием.
Его пырнули ножом, а он волнуется о других.
— Он бы тебя убил...
Только сейчас, с волнения вглядываясь в глаза напротив, Карл заметил, что Ниган смотрит на него по-другому. Это смущало. Карл невольно подумал, что его совсем перестали понимать.
— У него был нож! — продолжал настаивать он.
Ниган сдался. Ему не дано понять парня — ни живого, ни мертвого.
Разговор двух сумасшедших.
— И поэтому ты решил, что нужно влезть?
Карл в искреннем недоумении нахмурился и без промедления закивал.
— А если бы они тебя убили?
Уловка Нигана не сработала — Карл на нее не попался и не заметил в его словах ничего неправильного.
— Я об этом не подумал, — лишь пожал плечами он, а потом вспомнил, — Вообще я-... Я шёл, чтобы-...
— Чтобы что?
Нужно поддакивать парню.
— Мне приснился сон.
— Да? Сон?
— Да!
— И о чем?
Карл уже открыл было рот, как перед лицом вдруг оказалась чужая ладонь и легла ему на щеку.
Слова застыли в горле.
Карл в недоумении посмотрел ему в глаза. Он почувствовал, что что-то не так. Словно что-то навязчиво крутилось прямо перед глазами, и его настойчиво тыкают носом, но это что-то было слишком близко, чтобы разглядеть.
Только это все стало неважно.
Потому что рука была тёплая.
Все Святилище стояло на ушах. Парень был темой для обсуждений и сплетен номер один. Все хотели на него посмотреть.
А Ниган хотел, чтобы каждый из них засунул глаза себе задницу. И язык туда же.
Парень спустился вниз и хотел в привычной для себя манере ходить по цеху в поисках заданий, но Ниган его нашёл, решительно подхватил под руку и поволок за собой подальше от этого злачного места. Карл начал сопротивляться и громко возмущаться, и люди, осознав, что слышат, забыли про работу и в крайнем недоумении повскидывали головы.
Так молва, словно беспощадный вирус, заполонила каждый угол здания, и будто даже крысы волей-неволей узнали, что “парень-то… живой!”
И этот парень хорошеет с каждым днём. Спит, ест, пьёт, гуляет на солнышке. В лучших традициях детского сада. И ничто из окружающего его не смущает. У него появилась неожиданная способность не замечать неинтересных ему людей, даже если их целый цех.
Того гляди, и от таких санаторных условий на щеках разольется юношеский румянец.
Бутылки нашли. Ему и правда хотели настучать ими по голове, но у парня, считай, второй день рождения. Портить ему настрой было практически официально запрещено.
Единственное, чего он не мог понять: зачем ему каждый день ходить в медчасть и терпеть врачебные махинации Карсона. Он не сопротивлялся только потому, что он не сопротивлялся раньше. Если он был не против раньше, с чего бы ему начинать? Ведь ничего не изменилось?
И он легко выкинул это из головы.
— Ниган что-то хотел от тебя. Его люди передали, что скоро приедут, — со смесью настороженности и сочувствия передала Рику Мишонн.
— Но ещё рано.
От этих новостей Рик ходил сам не свой. Он знал, что за тот выпад ему придется заплатить. Видимо, время пришло. Он боялся не за себя, а за людей рядом. Как и всегда.
Однако легче от этого не становилось. Они не добились своего и зря растормошили осиное гнездо, за что теперь они вместе с ним будут расплачиваться.
Их не пустили к Карлу. Завязалась серьезная драка, и они пытались прорваться. Рик со всех сил рвался вперед, к дверям, но численный перевес взял свое, и их всех выпихнули за ворота. Он отказывался уходить, даже когда другие стали его в открытую уговаривать, и сдался только когда осознал бессмысленность своего немого пикета под закрытыми воротами.
Его гложило то, что произошло наверху. Он не мог объяснить себе, что произошло, но мысль, что его сын стал живым щитом, приводила его в исступление. Точнее, в праведный гнев. А уже гнев от бессилия превращался в исступление.
Они покорно открыли ворота, когда заслышали шум двигателей и шин по асфальту. Все органы скручивало в узлы при виде прибывавших. Людей много. Очень.
Но чем больше люди выходили из машин и спрыгивали с грузовиков (а некоторые и вовсе оставались там), тем яснее становилось, что настроены они не особо воинственно. При всей сдержанности лиц, идущей спасителям в комплекте вместе с должностью, в глазах проскальзывало любопытство.
Рик настороженно вглядывался в толпу. Он пытался прознать, что они заготовили им, чтобы хоть чуть-чуть быть готовым к неизбежному. Догадки приходили ему в голову, одна хуже другой, но все они были мимо.
— Что тебе нужно? — враждебно и небрежно бросил Рик.
Вот и Ниган. Он вышел перед всеми, как и всегда, ни минуты не колеблясь. И он…
Недоволен.
Невооруженным глазом было видно, что он приехал сюда против своей воли.
Подобное случилось впервые.
Рик вовсе не ожидал этого увидеть. Недоуменно выгнув бровь, он обернулся к своим людям. Такое же недоумение было нарисовано и на их лицах.
— Хочу кое-что показать, — неохотно произнес Ниган.
От всего этого Рику было не по себе еще больше, чем если бы они устроили здесь прилюдную массовую казнь.
Ниган повернулся к толпе, абсолютно ею не заинтересованный, и искал в ней кого-то глазами. Рик подозрительно щурился на него, готовый ко всему (ложь), и не в силах сопротивляться тоже осторожно поглядывал на толпу.
А потом что-то среди людей зацепило его взгляд. Рик вщурился сильнее.
Это чт… кто-то вышел к ним вперёд, и слабым голосом с улыбкой выдавил:
— Пап...
Рик встал столбом.
Карл, не стерпев, бросился вперед. Его движения были не так легки, как хотелось бы, но парню было на это глубоко плевать. Ниган сделал шаг назад как раз вовремя, чтобы парень не задел его, и отвернулся. У него не получилось сдержать недовольную гримасу.
Воссоединение семьи. Какая прекрасная картина. Сын душит отца в нежных сыновних объятьях и ревет ему в плечо. Аж тошнит.
Конечно, Ниган ведь ничего для этого не сделал. Так, рядом стоял.
Рик за плечи оторвал от себя Карла и уставился ему в лицо. Паническое неприятие — первая реакция — еще держалось, но в мечущихся глазах мелькали все виды человеческих эмоций от ужаса до нарастающей окрыленности.
Каждая следующая секунда переглядок глаза в глаза насмерть давила сомнения и их последние остатки.
Это он. Это правда он. С синяками под глазами, худой, с слегка светлее обычного глазами, но он. И он живой.
Всеобщее помешательство, бред воспаленного сознания, злая шутка — все, что угодно. Что бы то ни было, в это мгновение ничего из этого не имело значения.
Рик почти впечатал его в себя и обнял ещё сильнее прежнего.
Никто со стороны Рика даже на дюйм двинуться не додумался, а спасители наблюдали за происходящим, будто им показывали новую серию мексиканского сериала. Такое ведь, по правде сказать, нечасто случается.
— Я не приходил, потому что боялся, что вы меня убьете-... — сквозь слезы в горле пробормотал Карл в плечо.
Никто не понял, что он имел в виду, но парень плачет от счастья, а значит, все хорошо.
Ниган тут, похоже, единственный, кому этот сериал успел надоесть в первые три минуты. Он смотрел куда угодно, лишь бы не на них. Иногда он невольно бросал взгляд на то, как Карл переходил от Рика к оторопевшей Мишонн, от Мишонн к другим. К Джудит. Целая толпа. Целая не верящая, думающая, что у неё едет крыша, толпа.
Да он филантроп. Сделал им подарок, которого они не заслужили.
Карл, окруженный толпой и зажатый в кольцо рук, вдруг ненавязчиво вылез из этого порочного круга. Рик нахмурился.
— Куда ты?..
Карл обернулся на Нигана. Рик посмотрел сначала на Карла, потом — непонимающе — на Нигана, а потом снова — еще более непонимающе — на Карла.
— Я живу там, — с искренней радостной улыбкой сказал Карл, медленно, но верно отступающий в сторону Нигана, и тут же горячо заверил, — Но я буду приезжать!
Рик был слишком поражен всем произошедшим, чтобы понять смысл его слов и действий. И он едва ли понял, почему его сын снова уходит от него, а потом радостно отирается у самого опасного человека в округе и улыбается тому, как тот, заметно смягчившись, взлохмачивает ему волосы. Слово “спасибо”, адресованное от Карла этому человеку, окончательно разбило Рику всю его картину мира.
Карл стоял на помосте. Был конец весны. Карл в этом абсолютно уверен, но обзавестись календарём было бы кстати.
Тепло. Он грелся на солнышке и разминал руки. Он делал это всегда, когда становилось скучно. Разгибать и сгибать пальцы день ото дня было все легче и легче. Он скоро сможет достать пальцами пола.
Скрипнула тяжелая дверь и к нему подошёл Ниган. Впереди все так же все больше с каждым днём зеленел пышный лес, вот только вряд ли Ниган сможет кого-то убедить, что пришел сюда ради пейзажа.
— Ты ничего не помнишь? — как бы случайно начал он.
— Что я должен помнить? — легко вторил Карл.
Он опустил руки и продолжал любоваться ярко-зеленым лесом и аквамариновым небом, которые наконец стали такими же яркими, как когда-то тогда.
— Что было до того, как ты сюда пришёл.
— Ел, — с усмешкой ответил Карл.
Ниган не очень довольно фыркнул. Он задавал слишком важные для себя вопросы, чтобы получать на них шутки.
— Нет. Я не об этом. Задолго до этого.
— Не знаю, что должен помнить, — с легкой улыбкой ответил парень.
— Почему ты сюда пришёл?
— Здесь тепло.
Парень над ним издевается. Хитрая улыбка говорит сама за себя.
— Карл.
Парень даже не делал вид, что скрывает это. Стоило один раз взглянуть на это лицо, как Ниган терял все очки злости подчистую, а голова становилась такой же ясной, как и небо. Он безнадежен.
— Тогда. Год назад, — продолжал допытываться Ниган, — Ты ведь не попался — ты сам сюда пришёл.
Парень повернул к нему лицо.
— Как ты узнал? — искренне удивился он.
— Действительно, как? — вернул ему усмешку Ниган.
Карл смотрел на него, но не спешил отвечать. Казалось даже, что он забыл, о чем Ниган его спрашивал.
С ним его новая фишка “игнорирую неудобное” не прокатит.
— Так почему?
— Не помню.
Карл устремил глаза вдаль, на самом деле задумавшись. По крайней мере, Нигану так показалось, и он вперился в него взглядом, словно парень вот-вот скажет что-то важное. Ладони невольно вцепились в перила.
У Карла на лице снова расплылась улыбка.
— Вроде как… — протянул он, и в мгновение улыбка снова стала хитрой, — Я не мог поднять шляпу.
Карл улыбался, невероятно довольный собой и своей шуткой. В глазах плясали озорные огоньки. Он вытянул руки и положил на них голову, повернув ее к Нигану. С его выражения лица Карлу хотелось смеяться.
Внезапно Ниган схватил его под локоть. Карл вскинул голову от неожиданности. Улыбка вмиг исчезла с лица. Его повернули прямо к себе и притянули в объятья.
Карл застыл.
До этого момента он и не знал, что из всех незнакомых ощущений именно этого чувства ему так не хватало. Так сильно не хватало.
Он неуверенно поднял руки и обнял в ответ. Ощущения под ладонями теплой кожи куртки, нагретой солнцем, тоже было тем новым, что ему было нужно, а он этого не знал.
Тепло. Здесь так тепло.
Он уткнулся в теплое плечо и закрыл глаза.
И почему это не может длиться вечно?
Его аккуратно отстранили от себя, но из рук не выпустили. Именно тогда Карл понял, что можно хотеть чего-то до зуда в ладонях и все же довольствоваться малым.
Он открыл глаза. Ниган уже смотрел в ответ. Он убрал упавшую на глаза чёлку и, изумленный, схватил его обеими ладонями за щеки.
Последняя недостающая деталь нашла себе место на этой до одури прекрасной картине.
Глаза.
Глаза стали голубые.