Поклонение

      Чхон Мён налаживал много связей, чтобы во второй раз отрубить голову Небесному Демону. И порой достижения Святого Меча помогали ему в этой жизни. Так он присоединил Дворец Зверей Нанман и наладил отношения с Семьёй Сычуань Тан…       Но он не ожидал, что в его руки попадёт этот «козырь».       Обыкновенно, если Чхон Мён и покидал пределы Горы Хуа, он делал это с другими учениками или не отходил далеко от Хуа Ума, наблюдая за тем, как тот разросся. И чисто интуитивно все понимали почему — стоит Божественному Дракону уйти слишком далеко, как непременно произойдёт катастрофа. И именно по этой причине никто не понимал, куда уходит их саджэ раз в два месяца.       После того, как прочёл отчёт о запланированных операциях магё, Чхон Мён уничтожил его с помощью ци, выдыхая; это не коснётся Горы Хуа или Чхону-Мэн. Он наспех вытер влажные волосы полотенцем, когда дверь в комнату постоялого двора открылась, являя на пороге мужчину с тазом воды в руках.       — Я вижу, Вы довольны, — благодаря красивой внешности, его улыбка также была прекрасна и привлекла бы много внимания на улице. — Заказать ли мне что-то на ужин у хозяина?       Чхон Мён некоторые время смотрел на этого человека; по одежде казалось, что он был молодым господином какого-то малоизвестного клана, но телосложение выдавало в нём воина; его лицо было очень женственным и пропорционально верным, особенно Чхон Мёна смешили полные губы и большие глаза, в которых сейчас читалось недоумение.       — Нечасто Вы улыбаетесь, — мужчина поставил таз, с позволения Чхон Мёна аккуратно вытирая всё ещё влажные волосы. — Неужели доклад был таким хорошим?       — Не-а, мне по-прежнему не нравится, что я не могу ничего сделать, — как бы он ни думал, но места проведения операций расположены так, чтобы он никуда не успел. Он уверен, что это было нарочно. — Просто рад, что одного удара по голове было достаточно, чтобы Донрён начал проявлять почтение к этом старику.       — Кхм!.. Тогда я не знал…       Лицо Донрёна покраснело от смущения своими предыдущими не самыми лучшими поступками в сторону Чхон Мёна. И даже это придавало ему очарования, которое сразит, и мужчин, и женщин, а также делало его обманчиво безобидным.       На лице Чхон Мёна застыла улыбка.       Порой этот невинный образ обманывал даже его.       Была причина, по которой Чхон Мён уезжал так далеко, чтобы ни один сопляк, ни один союзник, ни один нищий — никто его не увидит. Эти полные женственные губы коснулись его в нетерпении, но не теряя осторожности и некоторого почтения; этот сопляк всегда был таким двуличным. Чхон Мён закинул руки на чужие плечи, притягивая ближе свой главный «козырь» и сплетаясь языками, чувствуя как горячие руки схватили его за бёдра.       Но даже получив полную готовность к дальнейшему, Донрён отстранился, оставляя дорожку слюны.       — Перед этим я хотел бы позаботиться о Вас, — он подошёл к тумбе, достав баночку, которую принёс вместе с тазом воды. — Мне кажется, что Ваши мышцы перенапряжены в последнее время.       «И вот опять».       Может Чхон Мён был предвзят, учитывая то, кто перед ним стоит. Но он прекрасно понимал, будь у этого человека возможность, он не отпускал бы его из своей постели, трахая, трахая и трахая. Он вбивался бы так часто, пока Чхон Мён не забыл бы своего собственного имени, просто стоня под ним, на нём — везде— как элитная проститутка борделя, кончая вновь и вновь…       Чхон Мён тряхнул головой. Нет смысла фантазировать о том, что произойдёт совсем скоро. Стянув халат, он позволил рассмотреть своё тело при свечах — ещё непомеченное и чистое — возвращаясь обратно на кровать. Донрён облокотился одной ногой на белую поверхность простыней, выливая масло на руки, капая этой холодной жидкостью, заставляя уже горячее тело вздрогнуть.       Если бы Чхон Мён не смотрел прямо ему в глаза, он уверен, тот бы улыбался из-за подобных откровенных реакций.       — Вы можете расслабиться, — Донрён знал, что Чхон Мён проигнорирует его слова; не с ним точно. — Я не причиню боли.       Пожалуй, это была правда. И даже Чхон Мёну пришлось с ней смириться.       Как он и думал, Донрён всё делал так, будто он был профессионалом. И даже массаж не был исключением. Его руки давили в правильные места с достаточно силой, чтобы выбивать из Чхон Мёна лёгкие вздохи; ах, кажется он и правда был слишком напряжён. На несколько секунд он позволил закрыть себе глаза, наслаждаясь жаром от рук и следующему за ним облегчению, будто с него сняли тяжесть груза.       Но не зря он был наготове.       — Что ты делаешь? — буркнул Чхон Мён, когда руки с неким упоением очертили ягодицы, а палец прошёлся рядом с дырочкой.       — Я же говорил, массаж, — на его губах была улыбка, такая же нежная, но Чхон Мён видел в ней скрытое коварство.       Положив руки на бёдра, он заставил их подняться, утыкаясь в щель лицом. Его язык беспрепятственно скользнул внутрь, беря расслабленное и несопротивляющееся тело.       — М-м… сопляк…       Чхон Мёна бесило, насколько тот был нежен в начале секса. Он растягивал его своим языком, когда мог бы войти; он заменил его пальцами, смазанными маслом, продолжая медленно растягивать, заставляя самому просить.       — Медленно, — выдохнул Чхон Мён, чувствуя, как его член уже набух.       После этих слов он ощутил хватку на ноге, его перевернули на спину, неровно дышащего и уже готового, чтобы в него, чёрт побери, вошли и выебали.       — Мэва…       Тот милый юнец исчез, будто это изначально была игра разума. В глубоких голубых глазах плескалось обожание, смешанное с желанием; только он мог понять, каково это — вот так довести своё божество, заставить его желать себя. На полных губах была нескрываемая улыбка, он не пытался больше прятаться и притворяться.       «Чёрт…»       Чхон Мён никогда не думал, что кто-то из этих сумасшедших ублюдков будет поклоняться не Небесному Демону, а человеку, который его убил. Особенно если это их Епископ.       На губах Чхон Мёна расплылась усмешка от абсурдности данной ситуации, когда в него наконец вошли, выбивая первый глубокий стон.       Он не мог описать то, насколько хорошо это было, когда в тебя входит Донрён; этот человек был идеален во всём. Чхон Мён чувствовал, как его тело дрожит, подаётся вперёд бёдрами, притягивает ближе. Он чувствовал, как чужие руки скользят по его телу, продолжая размазывать это чёртово масло, а член вбивался, вбивался и вбивался.       Шлёп! Шлёп! Шлёп!       — Ах… хн… Д-до-ублюд… ха~а…       Чхон Мён излился, сжимая стенки вокруг члена и выбивая стон Донрёна; ах, он был милым, когда вот постанывал ему на ухо…       — Мэва.       Донрён покрывал шею поцелуями и укусами, помечая своё божество и портя его. Лишь от одной мысли, будто сама судьба распорядилась так, что человек, живший сто лет назад, попал в его руки и так легко принимает его, не скрывая своего собственного возбуждения и желания, заставляла его возбуждаться ещё больше…       — О чём ты думаешь, ублюдок, — Чхон Мён стукнул его по голове, когда тот слишком увлёкся, прокусив кожу на груди до крови. — Я здесь только до рассвета, так что поспеши и кончи уже.       Когда член заскользил вновь, Чхон Мён откинулся на подушки, прикрывая глаза.       Кажется, он так устал, что во сне его ничего не побеспокоит. Даже силуэты умерших.

***

      Утро следующего дня.       — А-ам, — Чхон Мён открыл рот, прожёвывая предложенную ему сладость и чуть ли не мурлыча от удовольствия. — А-ах, конечно, не лунный пирог из Хуа Ума, но тоже неплохо.       — Эти сладости довольно популярны здесь, — Донрён улыбнулся той самой невинной и нежной улыбкой, вновь маскируя свои потаённые желания. — Я рад, что Вам нравится.       Если честно, то Донрён был немного удивлён тому, что Чхон Мён всё же не ушёл на рассвете, а остался до утра. Нет, он не верит в проснувшуюся симпатию, но не может не радоваться.       Чхон Мён с пустым выражение лица смотрел на эту довольную улыбку, пока Донрён приводил комнату в порядок. Он прикрыл глаза.       Чхон Мён был лицемером. И Донрён это знал, разделяя желание и полезность от любви и привязанности.              Чхон Мён был лжецом. Поэтому он продолжит обманывать и себя тоже.