Как показать судьбе средний палец и выжить

Утром Рыжий выбрасывает полупустую бутыль персикового геля для душа, за что получает подзатыльник от мамы. Но он не раскаивается, более того, почти выбрасывает ещё и арбузный гель, но его останавливает то, что с этих пор, возможно, ему придётся жить на улице: мама очень не любит расточительство. Так что место персика и арбуза занимает пошлейшая ягода — клубника, но выбирать не приходится. За завтраком, зачерпывая ложкой хлопья, Рыжий думает, что Хэ Тянь не так уж ужасен, могло быть хуже: если бы это был Змей или версия Хэ Тяня, реально оказавшаяся бы тем сахарным мальчиком, которого он всем показывает. История с раненой рукой, супом и перевязкой — настоящая, обычная и ничего в ней такого нет, а он не прекращает об этом думать. В фантазиях Рыжего была заботливая девушка, которую он будет защищать и оберегать, а получилось, блядь, наоборот! Это Хэ Тянь за него под нож подставился, а он, Рыжий, ему перевязки делает, супы, сука, варит. В школу совсем не тянет, потому что в школе, как в статусе «всё сложно», только не как у девчонок, которым парень вечером забыл «Спокойной ночи» отправить, а реально. С Хэ Тянем вчера странно вышло, и как вести себя сегодня — большой вопрос. В первый день их «отношений» Хэ Тянь что-то там трепал о том, что ему не сдались поцелуи под луной, но вот поцелуи в кладовке его, кажется, вполне устраивают. И что Рыжему с этой информацией делать? Как понять, что в башке у двуличного человека? Остаётся только спросить себя, чего ему на самом деле хочется: под луной или в кладовке? И ответа Рыжий не знает, поэтому и в школу тащится еле-еле. — Эй, пацан! — Рыжий даже ухом не ведёт, мало ли пацанов вокруг. — Эй, рыжий пацан! — а вот эта фраза заставляет его оглянуться и заледенеть. Рядом со школой стоит «Харлей», а на нём притулился Цю Гэ. Сегодня он весь в чёрном и в солнечных очках, но незаметным его хрен назовёшь: он Хэ Тяня на голову выше, а Хэ Тянь — та ещё шпала. Рыжий на себя указывает, уточняя, его ли этот жуткий тип, в чьём роду явно были йети, имеет в виду, но и без того знает: да, его. Цю Гэ молча кивает на место рядом с собой, и Рыжий нехотя идёт. Он ещё вчера как-то подозрительно пялился, а сегодня, пока свидетелей нет, видимо, грохнуть решил или… Да какие, блядь, или?.. Точно грохнет. Рыжий останавливается, смотрит на своё отражение в чужих очках, молча засовывает руки в карманы, ждёт. Цю Гэ немного ведёт назад плечами, чёрная футболка натягивается, вот-вот на груди лопнет, по правому бицепсу татуха вьётся, рукавом спускаясь вниз к локтю. В этом есть что-то пугающе первобытное. — Ты в этой школе давно учишься? — спрашивает он, едва шевеля губами. Цю Гэ вообще весь какой-то лениво неподвижный, как крокодил на охоте, прикидывающийся обычным поленом. Рыжий напрягается весь. Какой ответ дать, чтобы свалить поскорее? — Три года, — честно отвечает он. Цю Гэ неопределенно кивает. — А с Тянем, получается, только сейчас общаться стали? Рыжий неосознанно хмурится. Для Цю Гэ он «Тянь»? Вот как знал, что не из-за Цзяня И его тут поджидали. — Мы не общаемся. И снова Цю Гэ едва заметно кивает: информацию понял, к сведению принял, по этому поводу никаких эмоций не выразил. Робот, а не человек. — Вчера общались, — говорит он с опасным спокойствием в голосе. — Несколько дней назад общались, когда ты его до дома провожал. — Цю Гэ с застывшего Рыжего чёрных очков не спускает, смотрит, выдаст тот себя чем-то или нет. — Давно дружите? Рыжий губы поджимает, думает, что у Цю Гэ и Хэ Тяня может быть общего, кроме проблем? Очевидно, проблем Хэ Тяня. — Не дружим мы, — говорит он, что, в общем-то, чистая правда. — Встречаетесь? — голос Цю Гэ всё такой же ровный, спокойный, будто светскую беседу ведёт, а не допрос. — Не общаемся, не дружим, не встречаемся, — отрезает Рыжий, чувствуя себя последней бабочкой на иголке: всё кончено, но жить всё равно хочется. — А что тогда? — тоном «не верю ни единому твоему слову» спрашивает Цю Гэ. Но Рыжий сам особо не знает ответ на этот вопрос. И правда, что? — А с чего должно быть что-то? Цю Гэ напрягает руки, может специально, а может и нет, может, чтобы Рыжий увидел, как перекатываются рельефные мышцы под тонкой золотистой кожей, и понял, что с ним тут не по душам разговаривают, а сдерживаются, чтобы нужное силой не достать. — С того, что рядом с Тянем таких, как ты, людей нет. — Таких? — не выдерживает Рыжий. Таких! Каких? Бедных рыжих ублюдков? Цю Гэ понимающе усмехается, будто мысли читает. — Таких, кого он к себе домой пускает, — он выдерживает паузу, чтобы до Рыжего дошло. — Если я тебе денег дам, расскажешь поподробнее, что там делал? — и хоть бы этот робот-крокодил тон сменил, нет, продолжает ровно, так же как и начинал. «Суп варил», — думает Рыжий, а вслух говорит: — Если так любопытно, то у Хэ Тяня спрашивайте. — Я тебя спрашиваю, — пугающе тихо говорит Цю Гэ. — А я забыл всё, — Рыжий подбородок выше задирает и усмехается. — Ничего не помню. — Как вы мило друг друга защищаете. Прям соулмейты, — криво гнёт уголок губ Цю Гэ, а Рыжий вздрагивает. Это от чужих глаз не ускользает. Цю Гэ резко встает и больше уже не выглядит, как робот. — Сука! Вы соулмейты? — Н-нет, — врёт Рыжий. — Да ты совсем врать не умеешь! — Цю Гэ смотрит на него, сканирует с утроенной силой. Тот теперь не просто «рыжий пацан», он теперь соулмейт «Тяня». И какие от этого последствия будут, Рыжий в душе не ебёт. Цю Гэ глубоко вдыхает, успокаивается, и от его сбитого с толку вида остается лишь воспоминание. — Чэн будет в восторге… — понуро выдыхает он неизвестное имя, носителя которого отчего-то должны волновать их с Хэ Тянем отношения. — Давно? — Мы не встречаемся, — говорит Рыжий, но звучит это уже не так уверенно, как раньше. И Цю Гэ снова спокойно кивает, как делал это пять минут назад. — А Тянь знает, что вы не встречаетесь? — в его голосе сквозит лёгкая ирония. — Конечно. Цю Гэ качает головой, в процессе явно о чём-то размышляя. — Тогда это ты что-то не догоняешь, рыжий пацан. — Я не тупой. — У меня тут дела появились, — Цю Гэ закидывает ногу на мотоцикл. — И чтобы ты немножко стал понимать, в какую жопу тебя затянуло, вот тебе сказочка, основанная на реальных событиях: у Тяня в детстве был щенок, рыженький такой, из-за того, что оставить его не разрешили, этот чудесный малыш не разговаривал с собственным братом до своего совершеннолетия. Ко-нец. — А я-то тут причём? — Рыжий непонимающе хмурится. — Я очень сомневаюсь, что ни при чём, — Цю Гэ задолбанно выдыхает. — Может, просто съебаться, пока Чэн не узнал? — говорит он скорее себе, чем Рыжему, надевает шлем и заводит мотор блестящего на солнце чёрного «Харлея».

***

То, что щенок был рыжим и Рыжий — рыжий, вообще ничего не значит. А вот то, что Хэ Тянь не любит, когда за него решения принимают, — это факт. Лет десять не разговаривать с братом! Да и сам братец, видимо, тот ещё эклер со вкусом говна. Забрать собаку у ребёнка можно по-разному, но так, что с тобой годами потом не разговаривают — это ж уметь надо. Не семья, а антиреклама семейных ценностей. Цю Гэ явно немало знает и, очевидно, довольно близко знаком с обоими братьями. Странно, что он так быстро сообразить смог и сложить пазл, который у Рыжего вот до сих пор не складывается. «А Тянь знает, что вы не встречаетесь?» Прикол, конечно, потому что «Тянь» сам и предложил «не встречаться», хотя, не предложи он — предложил бы Рыжий, так что, кроме гордости, ничего не пострадало. Правда, у того кроме гордости, в общем-то, ничего и нет. У Рыжего голова кругом от всего этого дерьма. Он весь день никого и ничего не замечает, даже по сторонам не оглядывается. Где Хэ Тянь и что он делает — неважно, ведь он уже круглые сутки у Рыжего в голове. Вроде бы и думать о нём не хочется, а всё равно мысли только вокруг него крутятся: от «как там его грёбаная рука» до «мы же вчера едва не засосались в кладовке». И да, эта тема с поцелуем возникает уже не в первый, не во второй и не в третий раз. Рыжий думает, что дело в преследователях, которые наживаются на их с Хэ Тянем непарности. Достали они уже крепко. Рыжий с физры переодевается, стягивает потную футболку, натягивает чистую и видит пятно в виде следа от губной помады прямо на месте сердца, прямо, сука, на белой футболке! Рыжий её и месяц ещё не проносил! Хрен ли так было делать? И ведь додумалась психичка как-то в мужскую раздевалку пролезть, найти его футболку и расцеловать. А Рыжему теперь что делать: потную футболку надевать? Он берёт испачканную помадой и надевает задом наперёд (немного неудобно, но он переживёт) сверху надевает рубашку. Вроде бы неплохо, но и не прям-таки чтобы совсем незаметно. После раздевалки идёт к автоматам, чтобы попить взять, смотрит на чай с жасмином и задумывается: а может ну его уже? Сегодня «поцелуйчик» на сердце, завтра — на жопе. А Хэ Тянь сам предлагал. Один раз потерпеть, и проблемы на всю оставшуюся жизнь решены! Тем более Хэ Тянь не то чтобы страшненький, пизданутый немного, но это можно пережить. — Ты определяться будешь или как? Рыжий на месте почти подпрыгивает. Помяни чёрта… — А ты что тут трёшься? — недовольно рычит Рыжий, оплачивая обычную воду. Хэ Тянь издевательски улыбается: — Снова думаешь, что я за тобой слежу, малыш Мо? — протягивает он, подходя ближе к автомату, приглядываясь. И правда, звучит, как всегда, логично. Рыжий забирает свою воду, отходит в сторону, пьёт. Хэ Тянь тоже воду покупает, тоже пьёт. — Ты можешь хлебать где-нибудь от меня подальше? — раздражённо спрашивает Рыжий. — А мне, может, нравится смотреть на твою недовольную мордашку. — Да кого волнует, что тебе нравится?! — Так тебя и волнует, — Хэ Тянь наклоняет голову на бок, показательно языком слизывая капельку с верхней губы. — Разве нет? — и снова делает глоток. — Хорошо. Раз так, то, может, поцелуешь меня? — спрашивает Рыжий, прежде чем успевает осознать, что несёт. Хэ Тянь мгновенно давится водой, кашляет так, что хочется подойти и по спинке похлопать. Вообще не секси. Он на Рыжего смотрит, как на сумасшедшего, щурится, словно проверяет, это Рыжий вообще или нет. Тот уже и сам успел понять, что ляпнул. Это Цю Гэ его с толку сбил своими «защищаете друг друга» и историей про щенка. — Блядь… — хрипит, стуча по груди здоровой ладонью. — Я сказал… — решил Рыжий до конца идти, может, и выгорит чего. — Я слышал, — прерывает его Хэ Тянь, тщательно закручивая крышку на бутылке. — У тебя, кстати, футболка задом наперёд надета. — Знаю. Я именно поэтому и прошу. Там типа след от помады. — Пробрались в раздевалку и наставили «поцелуйчики»? — в его голове все ещё слышится осиплость. Рыжий кивает. — Классика, — усмехается он. — Я подумал, может, фишка с поцелуем прокатит, — Рыжий с ноги на ногу переминается, ему капец как неловко. И Хэ Тянь, как он изначально думал, за эту идею радостно не ухватывается. — Они отвалят, может быть. — Может и прокатит, — пожимает плечами Хэ Тянь. — Ну так что? — Погоди, я думаю, — Хэ Тянь тыльной стороной покалеченной ладони вытирает подбородок, смотрит куда-то в никуда, и Рыжий нутром чует, что всё это не просто так. — Окей, но только если выполнишь мои условия. — Какие, нахрен, условия? — Рыжий как знал, что этот наглый жучара своего не упустит, но чтобы «плату» за поцелуй устанавливать. Вот он, соулмейт, которого он заслужил. — Ты секс просто так предлагал. Из жалости. — Я никогда не говорил, что «просто так», — Хэ Тянь, улыбаясь, качает головой. — Просто так, малыш Мо, в этом мире ничего не бывает. Три условия, — мягко и бархатно произносит он, показывая три пальца. — Выполнишь их, и я тебя поцелую так, как никто до этого не целовал. Рыжий глаза в сторону отводит. Ему на это сказать нечего. Этот дьявол уж точно поцелует его лучше, чем ежегодно целуют родственники во время поздравления с днём рождения. Больше не с кем сравнивать. — Ну? — Ты чего? — Хэ Тянь смену настроения сразу улавливает, подходит ближе, хочет коснуться, но руку отдёргивает. — Это всего лишь поцелуй. Ты что расстроился-то? Он же не первый у тебя? Первый. — Сто десятый. — Мо Гуаньшань, это твой первый поцелуй? — совсем другим тоном спрашивает Хэ Тянь, получается у него так ласково, что Рыжий почти решается на него посмотреть. Эта секунда осознания оказалась самой тягостной, неловкой, такой, что Рыжий куда бежать думает, но остаётся стоять на месте. — Ни за что не поверю, что поводов не было. Значит, для соулмейта хранил, — Хэ Тянь иронично и в то же время недоверчиво хмыкает, с усилием трёт виски. У него в голове никак уложиться не может такая простая истина: Рыжий всегда ждал своего соулмейта, чувствовал, что он у него будет, и больше никого не хотел. — А тут вот он я. Не повезло тебе, — криво усмехается тот, но что-то ещё, более тонкое и глубокое, скользит по его лицу. — Это мы уже давно выяснили, — бурчит Рыжий. — Хрен с тобой, что за условия? — Дай мне секунду… — Хэ Тянь трёт переносицу, отворачивается, делает пару шагов назад. Вид у него тот ещё: будто сам с собой борется. Смотрит в небо, говорит что-то одними губами. Явно что-то матерное — не ожидал он, что ему такой соулмейт попадётся, вообще, наверное, не ожидал, что соулмейт у него будет. А Рыжий свалился на него весь такой нецелованный и с пиздоёбинкой. И что с этим «счастьем» делать Хэ Тянь не знает. — Если ты вдруг задумался над тем, какой ты гандон, раз решил выставлять моей нецелованной невинности условия, то можешь всё нахуй забыть. Я сваливаю. — Нет, что ты, — Хэ Тянь задумчиво отвлекается от рассматривания неба и теперь совершенно спокойно на Рыжего переводит взгляд. Интересно, он этому у Цю Гэ научился? — Просто надо было кое о чём себе напомнить. У меня три условия… — Одно, — Рыжий пытается торговаться. — Сделай скидку, раз уж мой первый поцелуй достаётся тебе. Хэ Тянь задумывается. — Нет. Это монополия, малыш Мо, — он тянет губы в фирменной улыбке. — У меня уникальный «товар», который, возможно, спасёт тебя от домогательств. — Возможно, — подчёркивает Рыжий. — Если не получится, на секс будет скидка, — Хэ Тянь саркастически выгибает бровь и бесяче лыбится. — Пошёл ты! Может у тебя и секс бракованный! — Вот и проверим. Условие первое: в субботу приготовишь мне ужин. — И всё? — удивляется Рыжий выполнимости задания. — И всё. Продукты сам куплю. Список в пятницу скинешь, — Хэ Тянь протягивает Рыжему телефон. — Запиши номер. — На хрена? — Говорю, скинешь список в пятницу, — Рыжий медлит, смотрит на телефон, как на мышеловку. Может, это она и есть. — Реально думаешь, что я бы не смог узнать твой номер, если бы решил быть твоим навязчивым поклонником? — Резонно, – Рыжий громко вздыхает, нехотя тычет пальцами по цифрам. — Только херню мне всякую не пиши, — возвращает телефон. — Ладно, — Хэ Тянь убирает телефон в карман. — Я тебе завтра кое-что принесу, возьмешь без возмущений и будешь по назначению использовать. — Кое-что — это что? — подозрительно спрашивает Рыжий. — Просто пообещай и всё. — Мне откуда знать, может, ты мне дилдо притащишь? Мне и его по назначению использовать, обмудок? Хэ Тянь фыркает и качает головой. — Это не дилдо. — Если это какой-то его аналог или подобная хуйня… — Что за мыслишки, малыш Мо? Всё очень прилично. — Но ты мне не скажешь? — Пока нет. — Почему? Хэ Тянь губы поджимает, явно ищет ответ, который удержал бы Рыжего сорвать всю сделку прямо сейчас. — Хорошо. Давай так: если завтра у меня не получится тебя убедить принять подарок, то об этом пункте мы забудем. — Лады, — кивает Рыжий. Вот так его вполне устраивает. — Ну и последнее: если я тебя целую, то делаю это так, как мне нравится и столько, сколько мне хочется. Ясно? Рыжий задумывается. — Не-а, у тебя минута. — Пять. И то этого мало, нормально не расслабишься. — А это не цель. Цель — избавиться от приставучих извращенцев. Так что три — это моё последнее предложение. — Три так три… А время как отмерять будешь? Таймер поставишь или на глазок? — Хэ Тянь откровенно глумится, на Рыжего смотрит, как на дебила. — По солнцу. Пошли. Рыжий идёт за автоматы к своему любимому в школе месту. За спиной слышит шаги Хэ Тяня. — Здесь? — чёрные брови вопросительно взлетают вверх. — Тебе самому-то не хочется свой первый поцелуй получить в месте поприятнее? — Да какая разница где? Как кошку не дои, коровой она не станет. — Глубокая мысль, сам придумал? — усмехается Хэ Тянь. Рыжий, под прицелом наглого насмешливого взгляда выставляет таймер на три минуты, оглядывается: у автоматов никого, заныривает в закуток между автоматом и забором, Хэ Тянь за ним. Рыжий никогда не думал, что для двоих здесь довольно тесно, но надо всего-то три минуты перетерпеть. Хэ Тянь молчит. Рыжий тоже молчит. Оба стоят, как два придурка, смотрят друг на друга. — Можешь начинать. — Можешь мне не верить, но я тоже немного волнуюсь, — Хэ Тянь говорит тихо, почти шёпотом. — Ну да… — нервно хмыкает он и включает таймер. Рыжий думал, что всё произойдёт резко, подавляюще, эгоистично — в стиле Хэ Тяня. Но он ошибся. Хэ Тянь медленно приближается, неотрывно и тягуче смотрит в глаза, наклоняет голову набок и касается пальцами поясницы. Рыжий вздрагивает от вспышки по всему телу, словно Хэ Тянь нажал на красную кнопку и случился взрыв. Пальцы ползут дальше, оставляя после себя выжженные следы на футболке. Рыжий на его губах залипает: не слишком тонкие, не слишком полные — идеальные, как и сам Хэ Тянь. Пальцы останавливаются на бедре, рука обхватывает талию, Рыжий в дьявольских силках, мозгом он понимает, что не к этому стремился, но всё остальное: сердце, глаза, нос, всё тело предательски млеют от его прикосновений. Он, как под гипнозом, приподнимает лицо. Ближе… Ещё ближе, пока их губы не соприкасаются в мягком неторопливом поцелуе. У Рыжего все тело в электричестве, от того, как нежно Хэ Тянь проводит языком по его губам, медленно их раздвигает, прижимается. Рыжий неосознанно касается гладкой щеки, и от кончиков пальцев по телу пробегает чистое удовольствие. Так не бывает… Так хорошо не бывает. Не разрывая поцелуя, Хэ Тянь за собой влечёт, сам спиной в забор упирается, а Рыжего к себе за талию притягивает. И есть в этом что-то, что заставляет прижиматься ближе и пальцами в чёрных мягких волосах запутываться. Хэ Тянь играет на нём, как на музыкальном инструменте, ставит аккорды на лице, руках, позвоночнике, извлекая наружу уникальную мелодию из рваного дыхания и стонов. Но это не Хэ Тянь Рыжего к забору прижимает, а, наоборот, это он, Рыжий, его впечатывает так, что телом чувствует, как тот тяжело и порывисто дышит, выдыхая в его рот горячий воздух. И настроение у Рыжего резко в ноль падает. — Хватит, — он руками в чужие плечи упирается, отталкивается. — Нет, — Хэ Тянь не отпускает, вроде бы и слышит, но не осознаёт. Он снова к Рыжему тянется, бесовским взглядом до углей прожаривая, забираясь пальцами под футболку. — Да отъебись ты! Рыжий Хэ Тяня с силой отталкивает, тот отпускает. Взгляд у него обезумевший, нихрена не понимающий, волосы растрёпанные и губы влажно зацелованные. Рыжий и сам нихрена не понимает, только задранную вверх футболку пониже опускает. Он отворачивается и уходит, не оглядываясь, чувствует стрелой в спину пущенный взгляд, ёжится, сводя вместе лопатки. Рыжий смотрит на таймер: одна минута сорок две секунды. Ровно этого времени Хэ Тяню потребовалось, чтобы Рыжий съехал крышей, захотел насрать на свои принципы и разум. Минута сорок две, нет, даже меньше — время, за которое у Рыжего на Хэ Тяня встал.