***
Ибрагим некоторое время молчал, не в силах ответить что-то Султану. В голове смешались мысли, и он судорожно искал в одной из них подмогу. Столько лет не было подобных эксцессов и вот опять... Как же Махидевран так попала?.. Это и предстояло во что бы то ни стало выяснить. — Повелитель...— обратился визирь, чувствуя, что в горле пересохло. — Турна Султан уверена? Сулейман тяжело вздохнул и не торопился отвечать, а это значило то, что он сам был не уверен. Паргалы очень хорошо это выучил за долгие годы. — Турна сорвала с неё серёжку. Махидевран, конечно, всё отрицает, только упрямо молчит на расспросы, где тогда была в момент нападения. И у слуг разные ответы. А это уже было странно и действительно вызывало вопросы. Сжав кулаки, грек был намерен добиться правды. — Позвольте мне этим заняться. — Безусловно, — кивнул Султан. Ибрагим развернулся на пятках и стремительно покинул террасу, а потом ничего не видя и никого не слыша шагал по коридору, пока не почувствовал, что за ним кто-то следовал. Резко обернулся и вскинул брови, увидев перед собой Бостанджи Пашу. Эдем почтительно склонялся перед ним. — Паша Хазретлери, — мужчина взглянул на визиря исподлобья, считывая настроение и как-то несвойственно себе замялся, потому как не успел хорошенько всё обдумать. Паргалы же заметил метания главы стражи и насторожился, не понимая, какую новость услышит. — Говори... — Кхм... я тут ненароком узнал... Тут Эдем немного лукавил. Скорее его внимание привлекли перешёптывающиеся служанки в саду, что собирали цветы и природное любопытство подстегнуло всё разузнать. Он знал, каким образом влиял на женщин, а тем более тех, кто не видел света за пределами дворца, поэтому было достаточно обаятельной улыбки и служанки выдали о происходящем в гареме как на духу. А дальше мужчина сам не знал, что за порыв такой заставил его прийти к Великому визирю. — Махидевран Султан... Её вины нет и я тому доказательство, только всё... немного сложно... Ибрагим думал, что больше его ничего не удивит, но это заявление на миг вогнало его в ступор. — Рассказывай всё.***
Хюррем прошла в покои совершенно обессиленная, хотя буквально несколько минут назад порывалась к Валиде Султан, чтобы высказать всё в лицо. Благо вовремя вразумила Нигяр и в такие моменты госпожа была особенно благодарна судьбе, что в её жизни есть эта девушка. Порой рыжеволосой казалось, что не будь подруги, она бы сошла с ума. Сейчас пережитое особо сильно сдавливало её, а понимание остро врезалось в сознание. Хюррем села на тахту и закрыла голову руками, совершенно не понимая, куда теперь двигаться и как остаться при этом в рассудке. — Принесу-ка я, пожалуй, салеп и ореховый лукум, — задумчиво промолвила Нигяр, не зная, чем бы ещё могла помочь госпоже. Хюррем ничего не ответила, только еле заметно кивнула и то непонятно кому: себе и своим мыслям или служанке. Но не успела Нигяр выйти за порог, как в двери громко и настойчиво постучали. Сестра Султана вскинула голову, а джарийе впустила внутрь взвинченную Фидан. — Госпожа, простите, что так врываюсь... Но Махидевран Султан... её бессовестно оклеветали! — затараторила служанка, при этом эмоционально жестикулируя руками. Рыжеволосая вздрогнула, взглянув на девушку осознанно, будто до этого совершенно не видела. — Не суетись. Расскажи нормально. Оставаться спокойной у Фидан не получалось. В красках девушка описывала произошедшее и даже не заметила, как вдобавок поведала о вылазках своей госпожи. Впрочем, Хюррем не зациклилась на этом. Ей важно было немедленно увидеть подругу. — Говорю тебе, не суетись. Я помогу, — холодно и нарочито спокойно произнесла госпожа, а затем поднялась с тахты. — Да... только Махидевран Султан никого к себе не пускает... — на всякий случай добавила Фидан. — Меня пустит, — уверенно ответила Хюррем и краешек губ дёрнулся в ухмылке. — Мустафа как? Надеюсь, не натворил чего? — спохватилась рыжеволосой уже менее равнодушно. Фидан отвела взгляд в сторону, не решаясь упомянуть, что в тот же день наследник выяснял отношения с отцом, а после так же как мать закрылся у себя. — Значит натворил, — с тяжёлым вздохом сделала вывод сестра Султана с трудом представляя, как разгребать добавленную кучу проблем. И буквально через две минуты уже стояла у покоев Махидевран, стуча в двери. — Махидевран. Это я. Открой! Несколько секунд ответом ей служила тишина. Хюррем даже отчаяться успела, но вдруг послышался шорох и щёлкнул замок. Черкешенка предстала перед ней подавленная. Было видно, что плакала много и часто. Рыжеволосая оглядела её, не скрывая сочувствия, а потом притянула к себе и крепко обняла. — Я бы не стала так подставлять себя и сына под удар. Ты же знаешь? Всё в прошлом, — глухо проговорила мать шехазде. — Конечно. И мы обязательно добьёмся правды... — подбадривающе заверила Хюррем, хотя на самом деле не знала, каким образом добиваться. В голове сплошная каша. — Как так получилось с серёжкой? Махидевран отстранилась и судорожно смахнула слезинки с глаз. — Накануне, когда расчёсывалась, нечаянно гребнем задела. Вот и ранка получилась небольшая. А так, наверно, в моё отсутствие кто-то в покои пробрался и украл одну. Прости, но своего брата ты мало знаешь, а он готов без оглядки верить тем, кого любит. Хотя... в молодости по глупости я много что натворила и это даже вполне закономерно, что все поверили в мою причастность. Хюррем это тоже понимала, но всё равно злилась, хотя бы потому что черкешенка давно взялась за ум и старалась не влезать в неприятности. Только эти неприятности сами нашли её. И стоило хорошо подумать, как и чем помочь. Идей пока никаких не было, а потом рыжеволосая вспомнила сумбурный рассказ Фидан и нахмурилась. — Махидевран, почему не сказала, что в тот момент тебя даже во дворце не было? Черкешенка сложила руки на груди и повернула голову, не желая встречаться взглядом с госпожой. Было то ли неловко, то ли стыдно. — Я даже не знаю, что хуже... Клевета на меня или правда, которую скрываю... Ведь в любом случае исход один. Тогда какой смысл? Хюррем снисходительно, но слабо улыбнулась и сжала плечи Махидевран, выражая поддержку. Чуть наклонила голову, чтобы увидеть красные глаза подруги. — Послушай, лучше нести наказание за честность, чем за ложь. К тому же, твои вылазки не равны насилию над человеком. Это далеко не одно и то же. Тем более ты говорила, что никогда не подставила бы под удар сына. А что в итоге? Он пошёл выяснять отношения из-за твоего молчания. Не думай, что я виню тебя. Просто хочу показать, как было бы правильнее. — Госпожи... Махидевран и Хюррем одновременно вздрогнули и обратили внимание на Сюмбюля-агу, с ужасом осознав, что всё это время говорили на пороге, хоть и тихо. — Что Сюмбюль? — с опаской спросила черкешенка. — Вас обеих вызывает Повелитель... Девушки настороженно переглянулись, а Хюррем почувствовала, как сильно забилось сердце. Вновь что-то нехорошее... Но вроде бы умирать больше было некому. Эта мысль заставила невесело хмыкнуть.***
После того как Махидевран привела себя в порядок, они отправились в покои Султана и всю дорогу молчали, каждая по своему представляя встречу. Лишь кидали друг на друга мимолётные, подбадривающие взгляды, чтобы было не так тревожно. У деверей обеим показалось, что сердца на миг замерли, а потом забились с бешеной скоростью. Переступив порог, каждая не скрыла удивления, ведь помимо Сулеймана там были Ибрагим и Эдем. Последнего Хюррем не знала, поэтому вдобавок нахмурилась, ведь не любила находиться в неведении. — Повелитель, — одновременно сказали госпожи и склонились. Суровый взгляд Султана был направлен на Махидевран. Хотя в глубине души он был рад, что с одной стороны кое-что отчасти выяснено, а с другой вопросов только больше. Медленно мужчина двинулся на бывшую возлюбленную, что та напряглась и рыжеволосая рядом с ней тоже. — Что с ухом? — сухо спросил Сулейман, подняв голову черкешенки за подбородок. — Задела серёжку, когда расчёсывалась, — всё же не стала врать мать наследника. Слова Хюррем произвели эффект. Долго, давяще мужчина смотрел на неё, словно пытался уловить следы лжи, а потом отпустил и отошёл на пару шагов, сцепив руки за спиной. — Махидевран, отныне на неопределённый срок тебе запрещено покидать пределы дворца по любому поводу, вдобавок в сад выходить только в сопровождении. Думаю, причину объяснять не стоит. Если бы ты созналась сразу... — Султан покачал головой, однако быстро собрался и взглянул на Эдема особенно холодно. — Бостанджи Паша тоже получит наказание, за то что потакал тебе и сразу же не доложил мне. Хюррем искренне не понимала причем тут какой-то глава стражи, а Ибрагим еле заметно выдохнул. После рассказа Эдема визирь не видел иного выхода кроме как сказать Сулейману правду. Да, доверие подорвано, стражнику влетит, Махидевран тоже не останется в стороне, но хотя бы не будет обвинена в том, чего не делала. — На этом все можете идти. Хюррем останься. Махидевран кинула беспокойный взгляд на госпожу, и Ибрагим зачем-то тоже покосился на неё, перед тем как их отрезал хлопок двери. Черкешенка с облегчением выдохнула, а потом в сознание врезались слова Султана, и она нерешительно взглянула на Эдема. Мужчина оставался беспристрастным, но кто знает, что на самом деле было внутри. — Эдем... спасибо тебе... — как будто сквозь ком в горле мать шехзаде выдавила благодарность, но это было действительно искренне, хоть и сложно. — Не стоит, госпожа. Просто научитесь шаманить сами и таких проблем не возникнет. Я пожалуй пойду. Паша, — мужчина склонился перед Ибрагимом и исчез стремительно. Махидевран не поняла, то были сарказм, шутка или язвительный укол, а Паргалы ситуацию комментировать не стал, хоть и был мягко говоря в шоке. Главное, на одну проблему меньше, правда их всё равно оставалось немалое количество. Например, сгладить обострившиеся углы между Мустафой и Султаном, выяснить, что на самом деле случилось с Турной, только грек на самом деле всё понимал и догадывался, однако Сулейману без доказательств не объяснишь. И наконец самая тёмная загадка – Хюррем Султан...***
Когда покои относительно опустели, Сулейман выдохнул и опустил плечи, словно скинул груз. Некоторое время смотрел в одну точку на полу, а Хюррем почему-то не решалась напомнить о себе. Наблюдала за братом в смятении с толикой любопытства. Всё-таки он для неё закрытая книга и отчего-то читать её девушка не спешила. — Как себя чувствуешь? — наконец-то опомнился Султан и обратил внимание на сестру. — Рана свежа, но я держусь, — почти честно ответила рыжеволосая, а на самом деле просто хотелось исчезнуть. Всё вокруг будто давило и терзало изнутри. Круговорот тайн и проблем затягивал глубже. — Хорошо...— кивнул мужчина и невооружённым взглядом было видно, что мялся, не решаясь что-то сделать или сказать. — Повелитель, скажите честно, что случилось, — решительно заявила Хюррем, ведь ситуация без того напрягала, а тут снова какие-то тайны. — Кхм... Твой дворец в Текке... там случился пожар... Кто-то устроил поджог и вероятно внутри даже были люди. Но не волнуйся, я возьму это под свой контроль и выясню все детали, — сознался Сулейман. Хюррем даже не поняла, что почувствовала... Ожидала услышать, кажется что угодно, но точно не это. Неприятный холодок пробежался по коже. Где-то на подкорке мелькали неутешительные выводы. Почему именно после её скандального отъезда, когда она узнала так много и кому-то невыгодное?.. Нашёлся ещё один повод для размышлений. — Поняла... Позволишь я пойду? Мужчина без колебаний кивнул, отметив про себя, что сестра, кажется, впервые обратилась к нему неформально. — Конечно. Мне тоже нужно в гарем.***
Сулейман прошёл в покои будущей жены, где сладко пахло цветами. К своему удивлению ещё он здесь обнаружил Валиде, которая грациозно стояла у постели девушки. — Матушка... — Здравствуй, сын... Поцеловав руку женщины, мужчина с беспокойством взглянул на Турну, которая слабо ему улыбнулась. Бровь оказалась рассечена, а на глаз от неё расползался тёмный синяк. — Как ты?.. — Султан нежно провёл пальцами по щеке, а девушка прильнула довольно к его ладони. — Вы пришли и стало лучше... Не испытывая никаких чувств к проявлению нежности перед собой, Хафса встряла: — Что там Махидевран? Так и не созналась? На миг Повелитель прикрыл глаза, а затем выпрямился и без эмоций взглянул на мать. — Нашлись доказательства, что её вины нет. И отсюда возникает вопрос, — мужчина взглянул на Турну, что та неосознанно вжала голову в плечи. — Дорогая, может быть тебе показалось? Ты говорила, напали со спины... Мать шехзаде явно растерялась и взглядом искала помощи у Валиде. Женщина оставалась беспристрастной. — Но серёжка её, — холодно напомнила Хафса. — Подкинуть ведь не так сложно? — парировал её слова Сулейман. — Валиде, у вас в гареме творится непонятно что... На мою женщину нападают, вдобавок подставляют вторую! Займитесь порядком основательно. Расследование будет проводить Ибрагим и что бы ему не потребовалось, вы всё предоставите. — Может ему ещё разрешить по гарему гулять?! — не выдержала Валиде и наткнулась на испепеляющий взгляд сына. — Понадобится – разрешите! Я всё сказал. На том разговор закончился и Сулейман спешно покинул покои, ни с кем не попрощавшись. Впрочем, он был не обязан. Хафса же глубоко дышала, потому как внутри клокотала злость. Турна благоразумно молчала, но мысленно гордилась, ведь в любом случае у плана имелся один итог – Махидевран прижали.***
Комната была заполнена тусклым светом, проникающим сквозь занавески . Пыль лениво плавала в воздухе, а по полу шуршал подол платья. Валиде Султан медленно подошла к перегородке, где на другой стороне её уже ожидал мужчина. После разговора с сыном она не могла сидеть спокойно... — Валиде Султан, рад вас видеть, — послышался голос и сквозь отверстия госпожа заметила, что собеседник плотоядно улыбался. — Оставь эти любезности, Балкан. Есть дело... Кажется, улыбка стала шире и даже блеснули ледяные глаза. — Чем я могу ещё сослужить?.. — Благодаря недавнему делу ты вернул моё расположение, так что... Последний шанс тебе взять по праву принадлежащий пост Великого визиря. Только не вздумай ошибиться или ещё хуже... показать своё превосходство. Балкан скривился от напоминания о своём катастрофическом промахе. Но слова из уст Валиде Султан лились слишком сладкие, хотя он и без неё планировал вернуть свое, только позже. Пост ведь никуда не убежит, а дела прибавляются. — Конечно... Какой план? — Завтра ближе к вечеру Сулейман наверняка отправит Ибрагима встречать Хатидже. На самом деле дочь поедет другим путём и Паргалы об этом не узнает...***
Утро следующего дня Хюррем встретила очень неохотно, ведь к обеду должен вернуться Рустем... Сон ночью прошёл обрывками, так как девушка размышляла какое в итоге решение принять. И очень хотелось заглянуть ему в глаза... — Госпожа, какое выберете? Рыжеволосая безучастно скользнула взглядом по каждому платью и небрежно указала на шёлковое зелёного цвета. Потом был завтрак, после которого Хюррем попросила оставить её одну, чтобы обдумать всё наверняка. То и дело перед глазами вставал образ покойной Афифе и госпожа сжимала кулаки... Когда же ей наконец сообщили, что муж вернулся, то девушка выждала некоторое время. Наверняка Рустем отчитывался перед Султаном. Только потом послала Нигяр за ним. Хюррем выбрала место в саду, чтобы без лишних ушей. Туманные завесы опускались между деревьями, а листья шуршали под легким ветром. Яркие цветы блекли под серым небом, и царила тишина. В воздухе только свежесть и лёгкая прохлада, из-за которой рыжеволосая дрожала от непривычки. Рустем стоял под пышным деревом, явно о чем-то переживая. Он то и дело постукивал ногой по земле, на что Хюррем усмехнулась. Наверно, Султан всё рассказал. — Госпожа... Когда она подошла, то визирь конечно поклонился, а затем беспокойный взгляд блуждал по лицу рыжеволосой. Неожиданно мужчина поддался вперёд, протягивая руки, чтобы взять её ладони. — Повелитель коротко рассказал... Что она и предполагала. Только Хюррем сделала шаг назад, не давая себя тронуть. Скрестила руки на груди и взглянула на мужа исподлобья цепко, укоризненно. — И что, стоила смерть Афифе одобрения твоей хозяйки? Рустем в непонимании нахмурился и взгляд из сожалеющего сменился на настороженный. — В смысле? Не понимаю... Девушка сделала шаг ближе, хоть и планировала держать дистанцию, но хотелось ясно видеть глаза мужчины. Так можно многое понять. — Перед отъездом ты приставил служанку к Афифе... В нашем дворце все эти семь лет служили подосланные Валиде люди... Моя кормилица знала многое, а эта гадюка не желала, чтобы я что-то нашла, поэтому приказала уничтожить следы, — почти шипела Хюррем и не сводила пристального взгляда с Рустема. Открытые эмоции на лице визиря слишком красноречиво говорили о том, что некоторые вещи он не понимал. — Какая служанка? Какие следы? Я никого не оставлял после отъезда. Да, все слуги во дворце Валиде рук дело, я это знал, но Афифе... Я не причастен к её смерти, — твёрдо ответил мужчина. Хюррем долго и испытующе смотрела на мужа, а он уверенно выдерживал её взгляд. Рыжеволосая не спрашивала почему и за что Рустем каждый день придавал её службой Хафсе. Понимала, что от ответа легче не станет, да и ничего он ей не даст. И не хотела знать, жалел ли визирь. По глазам видела всё-таки терзался, только смелости не нашёл признаться. — Сейчас же я пойду к Султану просить развод. Я не терплю рядом предателей, да и без этого наш брак давно стоит оставить в покое. Прислуживай ей дальше, но помни, что перешагнув черту, станешь мне врагом. А и кстати... — Хюррем вдруг из рукава достала лист и протянула Рустему. — В твоих вещах тоже покопались. Больше госпожа не задерживалась, а визирь долго смотрел на письмо в руках, содержание которого очень хорошо знал...***
Когда солнечные лучи медленно уходили за горизонт, оставляя за собой красивые оттенки оранжевого и розового на небесах, Ибрагим выдвинулся в путь. Он не удивился приказу Султана поехать навстречу Хатидже для большей безопасности, ведь каждый отъезд заканчивался именно так. Рассекая воздух по знакомому маршруту, Паргалы понял, что больше не желал так сильно увидеть жену как раньше. На душе было тяжело. И на самом деле грек был рад не думать о ней последние дни. Дорога продолжалась, сумерки постепенно заполняли лес, а карета до сих пор не встретилась. Ибрагим затормозил. Нахмурился, вглядываясь в пустоту и неожиданно со всех сторон послышался шорох...