Знамена в дыму

У Эндрю Дарлтона давно так сильно не болела голова, причём и в прямом и в переносном смысле. От чего? Да от всего и сразу! С момента возвращения со встречи на Фудзи, после которой во всём присутствовал какой-то особый неприятный привкус, поспать и просто толком перевести дух ему не удавалось. Обязанности по обеспечению охраны Её Высочества мгновенно соединились в неразрывный клубок с обеспечением безопасности на церемонии вообще, тем более, что никто во всём свете не смог бы подсказать генералу Дарлтону к чему готовиться и чего ожидать, кроме самого Зеро, не склонного делиться информацией. Фактически именно на плечи Эндрю легла задача, которая была бы по-своему сложна даже без учёта возможного удара их хитроумного и неуловимого врага: как сделать так, чтобы невиданное и не имевшее аналогов в истории последних лет мероприятие прошло успешно, а десятки тысяч человек, скученных на ограниченном пространстве стадиона, только на первый взгляд кажущегося большим, не навредили друг другу — случайно или по злому умыслу — и остались целы? Дарлтон был боевым офицером, а значит имел некоторые представления о том, как управлять большими массами людей: как организовывать огневое взаимодействие частей, в каком случае придержать и когда пустить в дело резерв, как обеспечить необходимую слаженность и единство в атаке и обороне. Но здесь он опять, черт раздери и тридцать три проклятия, чувствовал себя некомпетентным! Изначально здраво предполагалось, что основные обязанности по охране будут возложены на полицию. Но кто-то из нобилей, уже прознавших про арест Хоппа и его причины (Не потому ли, что и сами они были вовлечены в этот заговор?), усомнился в том, что её надёжность будет достаточной для такого важнейшего дела. Нет ли и там всеразъедающей коррупции, измены, затаившейся угрозы, а то и тайных агентов ордена Чёрных рыцарей? Проклятые же полицейские начальники в свою очередь моментально с этим мнением согласились – зачем брать на себя лишнюю ответственность и хлопоты, особенно теперь, когда так или иначе скоро придётся строить карьеру в ином месте? Всё высшее руководство колонии, разумеется, уже было оповещено о предстоящих больших переменах, и потому фигурально, а иногда и почти буквально, сидело на чемоданах. Не мудрено, что при появлении возможности переложить работу на армейских, а фактически на него, Дарлтона, они с готовностью это сделали. Ещё одним мотивом стало то, что в числе полицейских было больше жалованных, чем среди солдат, а самым главным страхом для большинства из ответственных лиц был вооружённый одиннадцатый, который мог быть распропагандирован Зеро, оказаться сторонником недавно разбитой Империи в изгнании, или просто психически нестабильным. В общем, чем белее — тем надёжнее. Всё это было оговорено на совещании, которое состоялось уже за полночь. Генерал Дарлтон ещё тогда понял, что помимо вполне очевидных сложностей его ожидают и совершенно неожиданные. Вместимость главного стадиона Нового Токио составляла 78 500 человек, но это – на трибунах, без учёта поля, где в обычных условиях и происходило действо. Однако на сей раз всё было иначе. Часть трибун за воротами (разумеется, убранными) с западной стороны была превращена в приподнятую платформу-сцену, в то время как поле оставалось полностью свободным, что, разумеется, резко увеличило количество мест. По примерным предварительным расчётам в таком виде на стадионе могло разместиться около 115 000 человек – огромная цифра, тем не менее, всё же радикально уступающая количеству желающих. Предсказать заранее точную величину было трудно, но по самым скромным подсчётам стать свидетелями исторического момента захочет до полумиллиона человек из числа жителей одного только Нового Токио и совсем уж не поддающееся исчислению количество тех, кто специально для этого приедет в столицу колонии из провинции. Некоторые потенциальные зрители, прибывшие целыми семьями, уже располагались на ночлег прямо на прилегающих к стадиону улицах, чтобы точно оказаться в числе тех, кто попадёт внутрь. Высказанная было кем-то мысль - стоит де использовать предстоящее событие с выгодой и пользой, напечатать билеты и продавать их за хорошую цену, была отвергнута по той простой причине, что это сходу посеяло бы жесточайшую рознь среди будущих жителей новой Японии. К 6 утра, за 4 часа до открытия ворот, перед каждыми уже стояла очередь, но Дарлтон был непреклонен – безопасность должна находиться во главе угла: каждый входящий обязан пройти процедуру досмотра. И его не волнует, сколько из них успеет в таком случае попасть на арену, 500 или 500 000! Проверяющие на входе, производившие натуральный обыск, были первым, но, разумеется, далеко не единственным звеном в сложной цепи системы охраны. Генерал, в отличие от остальных, убеждённых, что Зеро не рискнёт и носа высунуть, именно в нём видел главную угрозу. И будь Эндрю трижды проклят, если не сделает всё, что в его силах, чтобы к ней подготовиться! Вокруг стадиона расположились дюжина найтмеров и две сотни солдат, обеспечивая внешнее защитное кольцо. Ко всем воротам, помимо досмотровой группы, был приписан пулемётный взвод – первый уровень охраны. На каждой из прожекторных вышек самого стадиона размещались позиции снайперов и наблюдателей с мощной оптикой, главная задача которых была в том, чтобы, используя господствующую высоту, осуществлять наблюдение и давать точные сведения о происходящем внизу. Помост для выступления отделялся от публики построенной в два ряда шеренгой гвардейцев из состава прибывшего из метрополии 1-го батальона Колдстримского полка. Всё вместе - вторая линия. Наконец, непосредственно на сцене, оберегая принцессу и высоких гостей, располагались ещё десяток наиболее рослых солдат-колдстримцев, а также несколько агентов Службы безопасности в штатском - профессиональные секьюрити. Казалось бы, система надёжная, но всё равно Эндрю Дарлтон постоянно выискивал способы сделать её ещё прочнее, а так же изъяны в уже составленной им самим диспозиции, чтобы немедленно их устранить. Это и стало одной из причин пренеприятного инцидента с полковником гвардейцев – графом Элфинстоном. Хотя, конечно, не только это, а ещё и начавшая раскалываться голова, и копившееся раздражение, которое просто не могло не выплеснуться в какой-то момент, столкнувшись с очередной глупостью. За минувшую ночь Дарлтон успел повидать её предостаточно. Как человек, отвечающий за самый важный вопрос – безопасность, Эндрю был тем, чьему голосу отдавался приоритет при решении многих организационных проблем. Но, будто ему мало своих собственных забот, из-за этого каким-то необъяснимым образом генерал стал ответственным буквально за всё! Окружающие считали, что именно к нему, как к главному, необходимо обращаться, потому что только он единственно способен дать их делу ход! Его попросили выделить особую охрану для комментаторской будки, где собралась масса журналистов всех изданий, каналов и стран. Он распорядился. Ему объяснили, что непременно остро встанет вопрос с водой: десятки тысяч человек будут стоять на открытом солнце не один час – без неё может начаться просто эпидемия обмороков. А с учётом количества людей… Тут не обойдёшься маленькими бутылочками — даже оптовой партией. Только централизованный подвоз. Но воду нужно тщательно проверить – вдруг агенты ордена Чёрных рыцарей добавят туда яд? Дарлтон отдал приказ отряду химической защиты обследовать подготовленные цистерны. К нему буквально подскочил взволнованный человечек в пенсне: позади платформы для выступлений должны по плану висеть два равновеликих знамени – Юнион Джек и японское, но если британский флаг имелся в наличии, то вот стяга страны Восходящего солнца таких размеров внезапно не нашлось во всём Новом Токио. За последние годы в них по понятным причинам не было нужды, а сшить за оставшееся время новый просто не успеют! Вроде бы, подходящее знамя есть в Музее завоевания, снятое с одного из потопленных линкоров противника, но музей, а он относится именно к военному ведомству, не желает расставаться с ценным экспонатом хотя бы на самый незначительный срок! Не мог бы господин генерал отдать приказ? Дарлтон удовлетворил и эту просьбу. Однако поток жалоб, предложений, прошений и молений не прекращался. Наконец, к нему подошёл напоминающий своими длинными вьющимися волосами пуделя главный звукорежиссёр церемонии и конспиративным шепотом поведал, что он предполагал в самом начале дать сперва «Правь, Британия!» – ну, это само собой, а потом – гимн Японии, но тут ему сказали, что тот, вроде бы как, пользовался популярностью у сторонников Империи в изгнании. Стоит ли его в таком случае вообще играть, вполне ли это благонадёжно? Эндрю не ответил ничего, но, видимо в его взгляде к тому моменту было нечто такое, что заставило несчастного «пуделя» стремительно ретироваться. Уже этот этап страшно измотал и разозлил генерала, но ведь на нём заботы отнюдь не кончились: после почти всё оставшееся до утра время Дарлтон сверял и вносил правки в списки солдат, выделяемых для охраны арены: ни одного жалованного, ни единого бойца с взысканиями, только урождённые британцы, самые дисциплинированные и твёрдые! В итоге у него стали слезиться глаза, но досье на все двести человек и 12 пилотов были им просмотрены и одобрены. И вот только после всего этого он познакомился с полковником Элфинстоном и его людьми… У Эндрю Дарлтона – боевого офицера, отношение к гвардии было в принципе не слишком хорошим: когда-то это в самом деле были лучшие в армии солдаты, храбро дравшиеся и под началом Мальборо, и под руководством Веллингтона, но теперь… Паркетные воины, не знающие, что такое день в окопе, не имеющие представления как действовать, если обходят с фланга, но вежливые, галантные, осанистые и родовитые – сынки вельможных отцов, которые отправились в армию не чтобы послужить Британии, а чтобы послужить в Пендрагоне. Тем не менее, все свои мысли он, конечно, оставил бы при себе, если бы не начавшаяся по прибытии гвардейцев форменная ерунда. Во-первых, в Одиннадцатую зону оказался переброшен 1-й батальон полка в полном составе – 559 человек, что было существенно больше, чем требовалось. Эндрю думал даже оставить половину в казармах в районе порта, но в последний момент сумел организовать экстренное переоборудование подтрибунных помещений стадиона, чтобы там, пусть и не слишком просторно, сумели разместиться все. Вскоре после этого к генералу Дарлтону прибыл вестовой (сам командир батальона, видимо, решил, что почтить его своим присутствием будет чрезмерной роскошью), который заявил, что полковник Элфинстон хотел бы ознакомиться с планом церемонии, а так же поинтересовался, когда офицеры полка получат свои апартаменты? Да, вот так! Эндрю по возможности мягко – вестовой показался ему относительно неплохим малым, объяснил: апартаментов не будет, с планом полковника ознакомят тогда и в том случае, когда он, генерал Дарлтон, сочтёт это нужным, а также предупредил, что через пятнадцать минут лично прибудет на арену, чтобы проверить готовность колдстримцев. Эндрю ожидал, что это нагонит на спесивого гвардейца немного страха. Но был совершенно не готов к тому, что, когда он приехал, солдаты-гвардейцы уже стояли перед сценой ровной и чёткой линией. Полковник Элфинстон – крупный мужчина, с проседью в висках, идеально выбритый и подтянутый, гордо отрапортовал, что вверенное ему подразделение построено. Судя по всему, он был убеждён, что на этом его обязанности оканчиваются, а также твёрдо намеревался продержать своих людей таким образом до самого конца церемонии: в тяжёлых медвежьих шапках на самом солнцепёке. Это в конечном итоге привело Дарлтона в бешенство. Элфинстон был назван ослом. И, разумеется, Эндрю потребовал, чтобы солдаты сейчас же сняли головные уборы и не надевали их до тех пор, пока гимн не откроет торжественную часть... - Никак нет, сэр! - Что вы сказали!? - Мы не можем этого сделать, сэр. Наши головные уборы – знак отличия гвардейца, дарованный нам монархией за долгие годы служения. Часть овеянной веками традиции. А потому мы не можем их снять. - Вот как? Я уже сказал, что вы – осёл, так теперь самое время это повторить! Вы там в Пендрагоне совсем ума лишились? Вас учили вообще, что если старший офицер отдаёт приказ, то его нужно выполнять!? В общем так: или вы сейчас же прекращаете этот цирк, или немедленно будете сменены на обычных солдат, а персонально вам светит гауптвахта! - Простите сэр, приказ есть приказ, но… - Никаких но! Вы думаете, что это – весёлый праздник, представление? Как бы ни так! Мы здесь имеем дело с одним из самых хитрых, изобретательных и опасных преступников последних десятилетий! Он может нанести свой удар в любой момент, сотней разных способов, которые мы не в состоянии предугадать заранее. И если вы хоть на минуту утратите концентрацию, начнёте обсуждать приказы, а не выполнять их, терять время, вместо того, чтобы действовать, то имеете просто блестящие шансы отправиться на тот свет! Но даже если вам посчастливится уцелеть, однако по вашей вине пострадают люди — тем более, Её Высочество — я лично прослежу, чтобы этого так не спустили. Уверен, принцесса Корнелия тоже. Достаточно ясно изложено? - Вполне, сэр. Господин генерал, вы… очевидно, считаете меня глупцом. Что ж, это ваше дело. Но не считайте нас трусами, сэр! Колдстримский полк выполнит без промедления любой приказ, отдаст жизнь за безопасность высочайшей особы! - Что ж, я не меньше вашего желаю, чтобы эти слова были верны. Впрочем, лучше бы проверять не пришлось. Выслушивать ответ Дарлтон не стал – дел было по-прежнему очень много, а голова разболелась ещё сильнее. Меховые шапки стремительно, одна за другой снимались… На арене и трибунах людей было уже полным-полно: старые, молодые, совсем ещё дети, одетые почти как лорды - и очевидно нищие, группами и поодиночке, с флажками, фотографиями принцессы - и пустыми руками. Тысячи и тысячи одиннадцатых, с часу на час вновь становящихся японцами. Какая-то пара с тремя детишками ела рисовые шарики с неизвестными Дарлтону соусами и угощала ими тех, кто стоял рядом. Низкорослый пузан с глазами-щелками с невероятно серьёзным, а оттого крайне комичным видом, смотря поверх голов (И как это ему удавалось при его росте!?) читал стихи. Седобородый дед, настолько дряхлый, что, казалось, он должен быть ровесником царя Соломона, занимался японской гимнастикой на небольшой расстеленной циновке, периодически выделывая такие вещи, что генерал поневоле задумывался – а сможет ли он сам, ещё не старый и относительно здоровый мужчина, повторить нечто подобное и не свернуть себе шею? А люди всё прибывали и прибывали медленным, будто бы тягучим, но нескончаемым и мощным потоком изо всех входов… Принцесса Юфемия приехала в 16 часов в сопровождении своего рыцаря. Казалось, что каждый шаг даётся ей легче, чем обычным смертным, а её глаза искрились самым настоящим счастьем. В белом с розовым платье она напоминала бы цветочный бутон, если б не была такой подвижной. Сузаку Курурги пытался выглядеть строго, но это не слишком у него выходило. Он был одет в парадную офицерскую форму майора, совершенно, однако, не типичного для британской армии белого цвета. Решили сыграть на эффектах, на красивых образах? Интересно, кто и когда успел отдать распоряжение? Впрочем, Дарлтон, кажется, знал ответ на этот вопрос: помощник принца Шнайзеля Кэнон производил впечатление человека, способного учесть любую мелочь. В конце концов, среди одиннадцатых Сузаку стал знаменит именно как Белый рыцарь. Много ли он знает о том, какие радикальные изменения произойдут через считанные часы в его судьбе? Не похоже. Не станет ли это проблемой? Гм… Впрочем, Эндрю, проблем у тебя хватает своих – на них и стоит сконцентрироваться. И нужно все же поскорее что-то сделать с проклятой головной болью… К тому моменту, когда заветная таблетка была найдена усилиями пары посланных на розыски солдат-гвардейцев, немедленно появился новый раздражитель – к 16:20, ровно за 10 минут до официального начала церемонии, прибыл Тайзо Кирихара. Казалось, он вообще не изменился с момента вчерашней встречи – тот же сосредоточенный взгляд морщинистого черепашьего лица, та же бурая хламида, очевидно диссонирующая с окружающей торжественной обстановкой. А ведь от этого мерзавца сегодня зависит очень многое – именно его слова должны стать решающим аргументом в признании подлинности наследника… Не может ли он в самый ответственный момент подложить свинью, провалить дело? Вроде бы, это не в его интересах. Глава Шести домов Киото гораздо больше выигрывает, чем проигрывает от воссоздания Японии, он и сам это говорил вчера. Так почему же Дарлтону упорно кажется, что Кирихара недоволен и нервничает!? Хотя, физиономист из тебя ещё худший, чем дипломат…Особенно в случае с азиатами. Ровно в 16:30 протрубили трубы (из мощных динамиков – с целью экономии места на арене было решено отказаться от живого оркестра), а затем прозвучали гимны, последовательно британский и японский. Довольно много людей подпевало как первому, так и второму. Был зачитан заранее подготовленный текст от лица Его Высочества, премьер-министра империи, принца Шнайзеля Британского, где довольно-таки издалека и очень дипломатично излагалась история британско-японских отношений, с тем, чтобы подвести слушателей к мысли: все события последних десяти лет – это предательство традиций дружбы предшествующих поколений и в то же время не более, чем досадная случайность. Дарлтон почти не слушал: всё внимание его теперь было сосредоточено на прожекторных вышках по периметру. Именно с них будет подан сигнал, если цель окажется замечена – взмах черным флажком. Да. Если появится Зеро. Ещё утром все теле и радиостанции колонии передали в своих новостных выпусках условия, на которых историческая встреча могла совершиться – наверное, никогда ещё столько людей и техники не было задействовано для того, чтобы донести информацию до единственной персоны. К 17:00 один человек на одном транспортном средстве мог быть пропущен на стадион. В качестве особого отличительного знака следует использовать большой чёрный ноль, изображённый на борту. Затем, уже на помосте сцены, Зеро должен пройти через процедуру обыска. Со своей стороны власти Одиннадцатой колониальной зоны обязываются не подвергать его аресту, не раскрывать насильственно инкогнито и не задерживать лидера Чёрных рыцарей в том случае, если он решит покинуть церемонию. Таковы были положения, оглашённые несколько раз, последовательно и точно. Теперь Дарлтону оставалось только ждать реакции Зеро, как и всем остальным… Запись речи принца окончилась, наступила краткая пауза, сигнала не было, часы показывали 16:52. Может ли быть, что он всё же не явится? Ведь это и в самом деле станет началом конца Чёрных рыцарей: очень многие решат, что причина отсутствия Зеро — просто обычный страх. Дарлтон и сейчас, после всех сражений и прочих событий, в которых ему довелось поучаствовать за время службы в Одиннадцатой зоне, не понимал, чего же нужно этому человеку. Он ясно представлял, что надо таким, как Хопп, как Кирихара – испытывая при этом презрение и ужас, но в конечном итоге осознавая их мотивы. Понимал, что нужно немцам с их Армией империи в изгнании – и видел это воочию не столь давно. Но чего всё же хочет Зеро? Как понять и сделать верный прогноз, если не имеешь представления, чего желает добиться враг? Такой как Хопп на его месте давно бы уже бежал за границу или затаился на самом дне, но Эндрю не верил, что Зеро может поступить подобным образом. Кажется, он, Дарлтон, чуть ли не один среди всех полагал, что тот придёт-таки на стадион. Неужели же Зеро решил разрушить эту убеждённость? 16:58 – сигнала нет. Вновь начала немного побаливать голова. Кирихара тоже напряжён, да и принцесса явно сникла. Странно на самом деле: человек, представляющий самую большую угрозу из тех, что остались на островах, главную опасность для их планов, кажется, решил не приходить — и это, похоже, их печалит… Что ж, как бы то ни было, нужно продолжать - 17 часов ровно: - Ваше Высочество, пора. Эндрю постарался сказать это насколько возможно ободряюще. В конце концов, он – охранник, для него-то на самом деле теперь должен наступить момент облегчения. А вот принцесса действительно ждала Зеро, именно Юфемия и пригласила его сюда. - Хорошо. Чего-то она ожидала от этой встречи? Что он покается? Протянет руку дружбы? Впрочем, как бы то ни было, теперь это не важно. Юфемия собиралась уже сделать шаг к микрофонам, как вдруг Дарлтон увидел, нет, почти почувствовал, словно покалывание в кончиках пальцев – сигнал. Зеро приближается! Чёрный флажок взвился и подрагивал на ветру. - Это Зеро! – сказал Сузаку Куруруги. Теперь его видели все. Весь стадион как один человек смотрел в одном и том же направлении на мощный, большой тёмный найтмер, конвоируемый по обеим сторонам парой Сазерлендов, но всё равно кажущийся сильнее и опаснее их обоих. Похоже какая-то новая экспериментальная модель. Там, где у обычного найтмера были бы подвешены пулемёты и орудие, у этой зверюги располагались две прикреплённые под углом в 45 градусов башни с длинноствольными пушками, да и корпус был явно крупнее и крепче стандартного. А ведь наверняка это машина, украденная у британской армии! Первое появление – и сразу пощечина! Второй было то, что Зеро стоял прямо на корпусе, держась рукой за сенсорную «голову». Следовательно, сам найтмер вёл кто-то другой. Условия, на которых Зеро мог появиться, уже нарушены! Тем временем темная громадина медленно приближалась к помосту. Дарлтон смотрел прямо на него и чувствовал то же, что некогда ощущал на охоте в бенгальских джунглях. Тигр надвигался… Хотя, конечно нет! Не тигр – некто куда более опасный. Эндрю кинул взгляд на строй гвардейцев – даже не всматриваясь, генерал уловил страх, напряжение, искажавшее черты. Враг явился! - Он все же пришёл! – лицо Её Высочества выражало неподдельную радость. Сам Дарлтон не знал точно, что думать на этот счёт. Так или иначе, но если Зеро прибыл, то сегодня всё должно закончиться. Может быть, он всё-таки более трезвый и расчетливый человек, чем мог показаться? О чем вообще будет вестись разговор? Об амнистии для Чёрных рыцарей? О месте в правительстве? О каких-то подробностях будущего государственного устройства? Всё это, конечно, важно, но по сравнению с теми целями, которые Зеро ещё так недавно декларировал, смотрится как-то мелко… - Ты смирился со своим поражением? – Эндрю не заметил, как произнёс это вслух. Зеро приближался, его тёмную боевую машину и сцену разделяли уже считанные метры. Что бы он ни хотел, но на него сейчас направлены пушки двух найтмеров, десятки стволов гвардейцев, окуляры винтовок снайперов – даже если диверсия и случится, то сам он будет обречён. - Добро пожаловать, Зеро! Добро пожаловать в Особую зону Япония! - Юфемия Британская, я искренне хочу с вами побеседовать! - Со мной? - Да, с вами наедине! Дарлтон мгновенно напрягся. Наедине? Что он задумал? Взять её в заложники? Впрочем, нет, это всё равно не оставит для него шансов. Может быть дело в том, что вещи, о которых он хочет говорить, не должны стать достоянием гласности? Если все те тысячи японцев, собравшихся здесь, услышат, как тот, кого они ещё недавно считали народным героем, прагматично обсуждает условия капитуляции – что останется от их веры в него? Зеро сошёл с найтмера на помост – высота оказалась как раз примерно равной. В этот же момент справа и слева от него появились люди в штатском. Обыск был произведён по всем правилам, но металлодетектор не издал ни звука. Наконец сотрудник Службы безопасности убрал руки: - Очевидных поводов для беспокойства не замечено. - В таком случае сюда, пожалуйста, - принцесса указала на небольшое помещение для отдыха, оборудованное за сценой. - Ваше Высочество, опасно оставаться наедине с этим человеком. По крайней мере, позвольте мне сопровождать вас! — воскликнул вдруг Куруруги. - Всё в порядке. Доверься мне. Быстрым и уверенным шагом Юфемия прошла вместе с Зеро со сцены. Похоже, она совершенно его не боится? Дарлтон понимал умом, зачем оно могло понадобиться, но перспектива оставить Её Высочество одну с лидером Чёрных рыцарей, невозможность видеть, а значит понимать суть ситуации – всё это действовало на нервы. Сузаку… вряд ли он способен это заметить, но со стороны уже можно видеть, что Юфемия обращается с ним не так, как должна говорить принцесса с рыцарем. «Доверься мне»... Догадывается ли Зеро о том, чем должна окончиться сегодняшняя церемония? Проклятые вопросы – побольше бы ответов… Сузаку меж тем как-то странно уставился на найтмер Зеро. Впрочем, что здесь необычного — наверное, сравнивает это чудо техники со своим Ланселотом. В конечном счете, он – пилот. Вдруг Куруруги резко и быстро подбежал к машине, вытянул руку вперёд. Что за чёрт!? Чего он там заметил? Дальше, Дарлтон и сам не понял, как это могло так получиться, генерал увидел… девушку, стоящую около открытого люка боевой машины. Всё ясно. Можно было догадаться и раньше: если Зеро находился снаружи, то кто-то же должен был вести найтмер, а теперь Сузаку пытается не пустить пилота на сцену. Всё верно. Пилот условиями не предусматривался. Но как могло так выйти, что Эндрю не увидел момента, когда тот появился? Девушка предстала перед Дарлтоном как то сразу, словно вышла из-за невидимой ширмы. Задумавшись об этом, генерал не сразу осознал, что Сузаку Куруруги стоит не двигаясь и в весьма странной позе уже несколько секунд. А потом он вдруг начал заваливаться набок! Охрана подскочила к нему со всех сторон, а Эндрю проклял самого себя. Какой же ты дурак! Много ли известно Зеро о том, что должно произойти сегодня!? Чёрт подери, он знает всё! И наносит нокаутирующий удар! Сузаку Куруруги – вот главное, а равно и самое слабое звено – единственно возможный претендент на возрождённый японский престол, любовь Её Высочества, человек, полностью лояльный Британии, но одновременно популярный в Японии. И теперь, похоже, он выведен из строя, убит! Откуда взялась так внезапно эта девчонка-пилот!? И… тридцать три проклятия, чем занимаются агенты Службы безопасности, почему они тоже встали, как вкопанные! По счастью, массивный корпус найтмера прикрывал от публики падение Сузаку – это было видно только со сцены. Но сам факт каких-то странных и внезапных перемещений не мог остаться вовсе незамеченным. Ряд солдат-гвардейцев заколебался, как будто его окатила прибойная волна. Дарлтон хотел было уже и сам встать, чтобы лично разобраться, что же случилось: Куруруги лежал неподвижно, но крови вроде бы не было – она сразу же стала бы явственно видна на белой ткани мундира. Как вдруг всеобщее внимание захватило новое событие. Из помещения за помостом выбежала принцесса Юфемия – быстро, без оглядки, прямо к кромке сцены и микрофонам… Одна! - Вице-губернатор, где Зеро!? Дарлтон вскочил, как ужаленный. Что-то творилось вокруг. Нечто явно неправильное, опасное, но он не мог успеть, ему никак не удавалось ухватить ситуацию за хвост. - Вы, те кто называет себя японцами, у меня к вам просьба: не могли бы все, пожалуйста, умереть? Что!!? Это было… ненормально, невероятно… Эндрю почувствовал себя дезориентированным и ошалевшим, как после удар под дых. Он, наверное, ослышался... Но нет же, слово «умереть» было произнесено очень четко! Может быть это неудачная шутка? Какой-то странный оборот речи? Фраза настолько не вязалась с Юфи и тем, что Дарлтон о ней знал, вообще со всем происходящим, что на секунду Эндрю подумал: он, наверное, всё же не смог справиться со сном после безумной ночи, и это – всего лишь бред, мираж? Генерал резко и сильно моргнул, потом ещё и ещё раз – всё осталось прежним. Не может быть! Тем временем Юфемия заговорила вновь: - А, я надеялась, что вы покончите с собой. Но вы не можете, да? Что ж, тогда… Солдаты, убейте их всех, пожалуйста! Уничтожить их! Теперь сомнений быть не могло! Это безумие — правда. Но как!!? Почему!!? Что там произошло в эти несколько минут между ними!!? Краем глаза генерал увидел, что Зеро выбежал на помост, приближаясь к микрофонам, но сейчас даже он не был самым важным. Стадион заволновался – они тоже услышали и тоже, наконец, поверили. Кое-кто из гвардейцев стал поднимать стволы штурмовых винтовок. И это сейчас ещё и транслируется на весь мир! - Выключить микрофоны и камеры! — прорычал Эндрю. Дарлтон прыжками, вроде тех, какими он уходил от атаки бенгальских тигров, стал приближаться к принцессе. Зеро, кажется, бежал туда же, но несколько дюжих гвардейцев в красных мундирах перерезали ему путь. Тем временем, Юфемия вдруг вскинула руку, в которой был зажат какой-то предмет – маленький, неказистый, без характерного металлического блеска, но Эндрю интуитивно узнал в нём пистолет. Грянул выстрел. Настала тишина… которую несколько секунд спустя прорезал безумный женский вопль. Мужчина в пёстрой цветной рубашке медленно сползал с сидения на землю, кровь, кажется, лилась только для того, чтобы сделать его облик ещё ярче и праздничнее своей алой краской. На лице у него застыло выражение крайнего изумления. Он был мёртв. - Давайте, солдаты, поторопитесь! Дарлтон поравнялся с ней, схватил за плечи и даже немного потряс – это какое-то помешательство, она не могла сделать такое сама! Может быть какой-то наркотик? Да что же этот чёрт с тобой сделал!? -Принцесса Юфемия, что на вас нашло!? Прекратите, пожалуйста! Это… Договорить он не смог – резкая и сильная боль пронзила живот, слово туда налили раскаленного металла. Она выстрелила в него! Выстрелила! Дарлтон рухнул на колено, но всё ещё старался её не отпускать. Вид у принцессы был удивительно спокойный, а взгляд обращен в себя, как если бы она что-то считала в уме… - Простите, но мне надо убить всех японцев. А теперь ну же, британцы! Эндрю из последних сил пытался бороться, но боль в животе жгучими волнами дошла до головы, которая вновь, как раньше, буквально затрещала, затем закружилась, запрыгали светлые и тёмные пятна. Последним, что Дарлтон увидел, был приближающийся дощатый пол, а последним, что услышал – звуки редкой, но всё учащающейся пальбы… Он очнулся резко и как-то сразу. Боль всё ещё была ужасной, на губах - привкус крови, меньше всего на свете ему хотелось шевелиться, но Эндрю Дарлтон заставил себя вновь приподняться, одной рукой опираясь на поверхность сцены, а другой – на собственное колено. Огляделся ещё немного мутными глазами. Ни Зеро, ни принцессы генерал не увидел. Но всё же картина, представшая перед ним, заставила его застыть в этой неудобной и болезненной позе. Эндрю похолодел. Он бывал и в бою, и на охоте, видел много лиц смерти, но такое - впервые. Вся арена превратилась в… кладбище? Бойню? Нет! Что-то более страшное. Тела переплетались, как часть какого-то дьявольского орнамента. В невиданных позах под безумными углами торчали ноги и руки. Почти не было мест, где из-под груды убитых проступала бы земля. В некоторых местах, оторванные выстрелами, поверх трупов лежали гирлянды из британских и японских флагов, висевших по кромкам трибун. В лужах крови, из которых лились ручейки, перетекая, соединяясь и образовывая пенящиеся запруды, лежали портретики Сузаку Куруруги и насквозь пропитанная алым гвардейская медвежья шапка. У левых ворот перед пулемётной позицией высилась… гора? Волна? Колоссальная куча из стремившихся к выходу людей. У многих из них руки были вытянуты в ту сторону, как если бы они пытались схватить что-то одно на всех, и, видимо, затянуть в преисподнюю. Пулемётчик был порван на части. Поверх всего стоял стон — громкий, протяжный, сливающийся воедино стон умирающих, раненых, заваленных, превращающийся в цельный скорбный гул, подобный шуму морского прибоя. Казалось, что стенает сама атмосфера, пространство над ареной. Радостно и бойко пролетела связка воздушных шариков, чтобы зацепиться за чью-то отстреленную ногу. То и дело раздавались короткие очереди, и Дарлтон увидел, что есть ещё живые кроме него на этом карнавале и торжестве Костлявой. Здесь и там небольшими группами бегали, или, напротив, прохаживались не спеша гвардейцы, раз за разом открывая огонь. Кто-то из жертв, он видел это, падал с трибун, словно в нижние круги Дантовского ада. Иные прыгали специально в тщетной надежде всё-таки как-нибудь бежать. В самом центре поля безумным демоном крутился найтмер, поливая всё вокруг огнём пулемётов. Редкие вскрики быстро смолкали, они как бы тонули в общей атмосфере ужаса. Неужели всё это сделали мы? Британцы, гвардейцы, представители оплота цивилизации? По приказу совсем ещё девочки, обезумевшей неизвестно отчего!? У Эндрю застучали зубы. Генерал видел, как кто-то из одиннадцатых бежит совсем недалеко от подиума… но вот он оскальзывается на чьей-то крови, падает, а вот уже его тело прошито как минимум тремя очередями пуль. - Стойте! Остановитесь!!! ОТСТАВИТЬ!!! Эндрю думал, что кричит в полную силу, но быстро понял: в реальности его странно искажённый болью голос выдаёт в лучшем случае половину от своей обычной громкости – лёгкие генерала просто отказывались набирать необходимое количество воздуха. Но всё же он продолжал. Боль усиливалась. Дарлтон терпел. - Прекратите! Стойте! Даже ближайшие группы не слышали его, не говоря уж о тех, кто находился на противоположных трибунах. Он видел, как маленький мальчик, рыдая, стоит над парой трупов. Как пуля бьет ему точно в лоб. Как он оседает… Резкий приступ боли заставил генерала обеими руками схватиться за живот. Подступила тошнота, он едва не упал. Эндрю Дарлтон стиснул зубы, запрокинул голову и увидел небо… Удивительно, чудовищно мирное голубое небо. Его чистая ясная синева казалась оскорбительной. Над стадионом как раз пролетала группа из эдак дюжины птах. Небо… что за безумные испытания ты нам посылаешь!? Первая волна мути прошла. Но что же делать? Эндрю попытался оценить собственное состояние. Боль. Сильная, но, вроде бы, больше ничего. Он жив и не истекает кровью — вероятно, пуля, выпущенная из плохонького пистолета Юфемии, ударилась о какую-то кость в районе таза, заставила её треснуть, а то и расколоться на острые куски, но органы целы. Юфи… Что же с тобой случилось? Дарлтон хотел найти её, но быстро передумал – в этом кровавом хаосе Эндрю мог без всякого успеха искать принцессу сколь угодно долго. И, кроме того, что будет, когда он её обнаружит? Вдруг она вновь станет стрелять? Отдаст другим такой приказ? Не убивать ведь её! Но что же, как же… Да! Он обязан найти Корнелию! Должен доложить, предупредить! Британская львица, фельдмаршал, генерал-губернатор – она положит конец этой катастрофе! Ему… нужно… дойти… до найтмера!!! Дарлтон… встал! Не сразу, схватившись вновь за живот, а мир опять чуть не заплясал в глазах, но он поднялся, а затем медленно побрёл к кабинке для отдыха за помостом. Там есть запасной выход. Там его найтмер. Там надежда… Эндрю хромал. Медленно и трудно давался каждый шаг. Раз. Как? Два. Почему? Три. Как же получилось всё это? Он хлестал себя по щекам этими обжигающими вопросами, чтобы ни в коем случае не потерять вновь сознание. И тут же отвечал. Гвардейцы! Проклятье! Почему они послушали это безумие! Почему!? Да потому, что у них не было опыта, потому, что их учили во всём повиноваться членам правящей фамилии, а главное – потому, что они боялись. Страх делает жестоким более, чем что бы то ни было другое. А они боялись – боялись Зеро, его тайн и репутации, боялись японцев-одиннадцатых и не доверяли им, боялись диверсии, боялись за собственные жизни, боялись пропустить критический момент… Дарлтон с ужасом понял, что и он сам невольно подогрел этот страх, когда распекал полковника Элфинстона. Но как же Юфи? Всё, что Эндрю успел о ней узнать, всё, что в ней было – как она выглядела, действовала, говорила – всё восставало против происшедшего, делало его немыслимым, но это был факт! Почему? Почему!? Что он сказал? Что!? Что мог успеть Зеро сказать за те считанные минуты - и превратить Юфемию в другого человека!? Да и сам предводитель Чёрных рыцарей: он же, вроде бы, сражался за японцев — и спровоцировал массовое убийство, где одиннадцатые полегли тысячами… Непонятно. Возможно… состоялась подмена! Да! Юфи подменили на... другую! Похожую. Прооперированную. Найденную в Европе. Да где угодно! Но фальшивую… Дарлтону безумно хотелось верить в это, хоть он и понимал разумом, что подобное невозможно. Слишком сложно. А главное: он видел её — вблизи, на расстоянии протянутой руки – тут не могло быть ошибки и обмана. ТАК КАК!!? Боль не желала уходить. Шаг, ещё шаг… Он уже скоро будет на месте… Но – фигура! Эндрю заметил её! Фигура в тёмном плаще! Зеро!!! Он, похоже, прячется здесь! Ну так что ж, мерзавец, тебя нашли! И теперь ты за всё ответишь! Зеро, похоже, не видел его. Дарлтон медленно достал пистолет из кобуры – вдвое тише, чем даже в лучшие охотничьи годы, навёл мушку точно на голову врага и… промедлил. Он хочет знать. Нет! Должен знать: - Зеро, подонок, что ты сделал с принцессой Юфемией!? Фигура вздрогнула, однако, видимо, почти сразу вновь обрела самообладание. Зеро медленно повернулся. Он приподнял вверх руки, демонстрируя пустые ладони, но молчал. - Ну!? Вдруг в маске лидера Чёрного ордена словно бы открылся глаз, возникла прорезь. Маленькое окошко, в котором что-то сияло, как искра. Дарлтон хотел было крикнуть, чтобы тот бросал сейчас же глупости, или он будет стрелять. И слукавил бы. На самом деле стрелял бы Эндрю в любом случае: этот человек не должен уйти живым с учинённого им пира смерти – только дать ответ. Но вдруг… Это было… странно. Как если бы подул ветер – лёгкий, но всё крепчающий… прямо в голове. Он хотел выстрелить. Очень. Но уже не мог. Эндрю Дарлтон почувствовал, что его как бы влечёт куда-то, фигура Зеро заслонила, кажется, всё, а потом…