от: Тэ:
Юнги не сможет, его срочно вызвали родители.
вы:
Чёрт. Когда мы соберёмся втроём?(
от: Тэ:
Не знаю, переживаю немного. Сходим вдвоём, ладно?
Чимин понимает, что разговор в очередной раз откладывается на неопределённый срок. И волнуется, ведь не может пока сказать другу, что переезжает. Он уже дал согласие Чонгуку на то, чтобы жить вместе полноценно, и, пусть остаётся по-прежнему взволованным, но решение своё не изменит. Это гнетёт его, ведь омега понимает: Ким не потянет квартиру в одиночку. И потому им нужно поговорить. Решить проблему с жильём Тэ, чтобы тот не мучился, а тем более, не возвращался в общежитие. Быть может… Если догадки Пака относительно этих двоих верны, то они тоже могут попробовать съехаться, кто их знает. Просто Чимин не может бросить Тэхёна на произвол судьбы одного, молча собрав вещи и съехав к Чонгуку. Однако подготовить почву не получается. Ладно, раз сегодня Юнги не сможет, то у Чимина откладывать больше не получится. После выходных, которые альфа и омега планируют провести у родителей Пака, они уже хотят закрепить свои отношения таким вот образом. Значит, сегодня он должен поговорить с Тэхёном. Он испытывает долю вины, но быстро себя одёргивает: они оба взрослые люди, Чимин знает, что Тэ его поймёт и поддержит, просто лучший друг с самого утра выглядит как-то странно. Ещё на первой паре Чимин заметил, что Тэ несколько бледноват. Что почти не разговаривает, медленно реагирует, то и дело морщится и вздыхает. Что-то с ним определённо не так. Стоит попробовать вызнать о происходящем и состоянии омеги во время прогулки по торговому центру. Может, с Юнги повздорили? Отчасти Чимину даже забавно за ними наблюдать, пока те стараются подобрать слова, которые как нельзя подойдут, чтобы сообщить обо всём, что между ними складывается, Чимину. Он стал их подозревать, потому что искры, летающие от каждого взгляда этих двоих, брошенного в сторону друг друга, не заметить невозможно. Чимин подозревал, что Юнги нравится Тэхён. Уж слишком особенное отношение к нему было, и как к такому оставался слеп долгое время сам омега, — вопрос. К Паку альфа всегда относился, как к младшему брату, мог подурачиться, посмеяться, побыть серьёзным и оказать поддержку в нужные минуты. А Тэ… к нему Мин всегда обращался с особым трепетом, неумело замаскированным под дружбу. Просто, вероятно, Тэхён, встречаясь с Донхуном, не видел никого и ничего. Чимин рад, что от этого придурка лучший друг избавился и теперь, наконец, они с Юнги сдвинулись с мёртвой точки. И в момент, когда друзья обо всём ему официально расскажут, Чимин будет искренне рад. Звонок, наконец, разносится трелью за пределами кабинета, и Чимин с облегчением выдыхает: можно линять из скучного универа, потому что у него ещё куча дел. Поговорить с другом, выбрать подарок Ыюну, забрать его из сада. Он уже привык и прикипел за короткий промежуток времени к приятной, размеренной рутине жизни; каждый раз, когда омега является в детский сад, чтобы забрать оттуда печеньку, всё действие сопровождается визгами восторга, крепкими объятиями и долгими уговорами слезть с него, потому что дорогу до дома Чимин на руках с маленьким омегой не осилит. Но тонкие ручки Ыюна, обвивающие его за шею со всем трепетом и любовью, на которое способно детское сердце, — лучшие моменты дня. Ыюн прочно поселился в сердце омеги, и тот даже уже не представляет себе, какова жизнь без мальчишки. Пак поспешно заталкивает тетради в сумку, чтобы рвануть из кабинета навстречу Тэхёну, огибает торопящихся домой или по другим делам студентов, пока его не ловит за локоть Чонгук, уволакивая быстро в свой кабинет. Альфа закрывает за ними дверь и быстро дарит Чимину звонкий поцелуй в губы, а после улыбается. — Что? — смущаясь от такого открытого порыва, спрашивает омега. — Мы виделись только утром. — Я уже скучаю, — усмехается альфа, вынуждая Чимина прищуриться и ткнуть его пальцами под рёбра. — Хотел сказать, что печеньку заберу сегодня сам, а ты погуляй подольше с Тэхёном. — Чего это? — волнуется Чимин. — Ты устал за последние дни. Мне даже стыдно, что мой парень перенял множество моих обязанностей. Я знаю, — предвещает возмущения Чимина Чонгук, — знаю, что мы договорились быть рядом и помогать друг другу. Я благодарен тебе за всё, что ты для нас делаешь, но я… Я правда хочу, чтобы ты погулял и отдохнул как следует. Всё же ты молодой омега, а совсем погряз в моих старческих делах. Чимин привстаёт на носочки и щёлкает альфу по носу пальцем. Он благодарен, и старается воспринять слова Чонгука не как барьер, а именно как заботу, которой в Чоне настолько много, что та укутывает пуховым одеялом. — Пожалуйста, поразвлекайся, — просит он, произнося уже в губы, а после одаривая Пака ласковым поцелуем, и Чимин готов исполнить от этого любую просьбу альфы. Он согласно мычит, пока его ртом соблазнительно завладевают чужие губы, обнимает Чонгука за шею и поглаживает по затылку пальцами. — Хорошо, как скажешь, — улыбается омега, отстранившись, а после его ещё раз звонко целуют, прежде чем отпустить. Из кабинета Чимин уже вылетает, словно на крыльях. Торопится к выходу из университетского корпуса, а друга ловит переступающим с ноги на ногу у самых ворот. — Прости, Тэ, хён задержал, — извиняется Пак и сразу чует неладное: Ким с момента последней встречи два часа назад стал ещё бледнее, губы поджаты, а телефон нервно вертит в руках. — Что с тобой сегодня? Ты выглядишь нездоровым. — Ничего, — вертит тот отрицательно головой. — Я просто устал, всё в порядке. — Юнги ещё не объявился? — Нет, — снова сильно поджимает губы Ким, а телефон довольно резким движением заталкивает в карман бриджей. — Он не отвечает на звонки и смс. Чимин понимает, что Тэхён что-то не договаривает. Друг выглядит взвинченным, уставшим и болезненным, но не признаётся, погрязнув в мыслях. Обычно первая реакция Тэхёна на стресс — слёзы. И чтобы довести его до такого раздражённого, злого и нездорового состояния, нужно сильно постараться. Чимину очень хочется надавить на омегу, заставляя во всём признаться, но он сдерживается. Не хочется злить и волновать его ещё сильнее, особенно, когда замечает, как сильно дрожат кончики бледных пальцев. Чимин вызывает такси, отказываясь ехать с Кимом в таком состоянии на общественном транспорте. Они быстро оказываются в торговом центре, и сразу же идут на фуд-корт, чтобы взять себе перекусить и по чашке кофе, однако к еде Тэхён так и не прикасается. Только бросив взгляд на фастфуд, омега бледнеет ещё больше и лишь цедит свой кофе, глядя в стол. Чимину такое состояние омеги совершенно не нравится. Но он по-прежнему молчит. Детский магазин встречает их гомоном маленьких диких вихрей, переливом пения различных игрушек и недовольными папами, которые своих чад пытаются усмирить. Чимин петляет между стеллажами и стойками, приближаясь к отделу с колясками, рядом с которыми стоят самокаты и велосипеды. Он вдруг замечает, как Тэхён бросает странный взгляд на одну из колясок, прикасается к ней. Чимин хмурится. Ему непонятно поведение омеги: почему тот кажется ещё более взволнованным в магазине с детскими товарами, зачем щупает ручку коляски бордового цвета и сглатывает шумно слюну. — Тэхён… — Я расскажу тебе всё дома, ладно? Уже не время тянуть, — выдаёт тихо-тихо друг, вынуждая Пака напрячься ещё больше. Видимо, прогулка будет крайне тяжёлой. Чимин вздыхает, но старается не давить всё же на Тэхёна, раз уж тот пообещал обо всём поведать. Подождёт немного до дома, а там друг раскроет все секреты. Быть может, он взволнован из-за долгого молчания по этому поводу? Чимин догадки строить не хочет, просто вздыхает и снова обращает своё внимание к велосипедам. Ему сразу же бросается в глаза жёлто-зелёный транспорт. Спереди прикреплена белая корзинка, чтобы возить в ней всякие детские прелести, удобная защита на колёсах и цепи, а ещё маленькое сидение позади вместо багажника, видимо для того, чтобы катать кукол и мягкие игрушки. Ыюну явно понравится, и мальчишка сможет прокатить своего верного друга-зайца. Чимин проводит по ребристым кислотным ручкам велосипеда кончиками пальцев, примеривается. Присаживается на корточки и трогает педали, чтобы прокрутить и понять: насколько легко будет их толкать Ыюну, не будет ли это слишком туго для пятилетки. Он хмыкает, удовлетворённый поиском, и оборачивается, чтобы подыскать консультанта. Тэхён из поля зрения куда-то пропал, и Чимин начинает вертеть головой, чтобы отыскать высокую фигуру друга. Он проходит между стеллажами, пока не натыкается на омегу, рассматривающего и вертящего в руках пустышку. Это волнует ещё больше, Пак нахмуривается и перенимает частично настроение Тэхёна, который выглядит уже не просто взвинченным, ещё немного — и омегу накроет истерикой. — Сейчас уже поедем домой, я только оформлю доставку к хёну домой, — прочистив горло, проговаривает Чимин, на что Тэ вяло кивает. — Я подожду тебя здесь, пока вызову такси, — лишь бросает он. На лице — нет и капли цвета, Тэхён правда выглядит слишком нездоровым, и Чимин себе клянётся, что в студии не отстанет от него, пока не вытрясет всю информацию по крупицам. Ему в голову приходят всякие бредни: что поругались с Юнги, что снова проблемы с родителями, которые как-то странно плохо относятся к омеге. Но Чимин старается отбросить всё это, пока, найдя консультанта, идёт с ним к кассе. Он оформляет доставку как раз в утро дня рождения Ыюна, чтобы сделать эдакий сюрприз для малыша, а после, довольный результатом и держа в руках бланк об оплате товара, возвращается к Киму. К выходу из торгового центра они идут в молчании, Чимин вдруг протягивает руку и прикасается к пальцам Тэхёна, а тот ладонь судорожно и очень крепко сжимает. Дрожь, пересекающая тело друга, теперь становится не просто видимой, а явной и ощутимой. — Тэ, ты заставляешь меня беспокоиться, — тихо проговаривает омега, когда они отыскивают необходимую машину, которая отвезёт их к жилому комплексу, и оказываются в салоне. — Всё дома, — бросает тот, недоверчиво и как-то странно глянув на зеркало заднего вида, где виднеется лицо молодого альфы-водителя. Чимин уже откровенно начинает раздражаться от этой недосказанности, насупливается, показывая своё расположение духа, которое отчасти почерпнул у Кима, и даже чрезмерно громко хлопает дверью, стоит им покинуть автомобиль. Тэхён едва переставляет ноги, когда они поднимаются к лифту, постоянно сглатывает и, кажется, пошатывается. Чимин уже начинает пугаться его состояния. — Мне не нравится твоё молчание, — бурчит Пак, когда открывает дверь в квартиру своим ключом. Тэхён не отвечает. Лишь потерянно бредёт в ванную и, схватившись за металлическую ручку, буквально вваливается туда. Чимин рассерженно и раздосадованно скидывает кеды, чтобы агрессивно протопать в сторону кухни. Но его агрессия держится ровно до тех пор, пока он не слышит ужасный грохот со стороны санузла. Чимин сначала застывает, а потом вздрагивает и тут же бросается к ванной, боясь, что грохот — это Тэхён упал. Распахивает дверь и застывает, заметив, что его опасения оказываются правдивыми: омега часто дышит, рухнув на холодную плитку. И самое ужасное, что до чёртиков вгоняет Чимина в ступор и ужас, это кровь. Тэ лежит спиной к двери, и светлая ткань джинсовых бриджей испачкана кровью в районе ягодиц и бёдер. И крови немало. — Тэ, — бросается Чимин к другу, который ещё и рассёк бровь, скорее всего, когда падал. — Тэхён! — Чимин хватает лицо омеги ладонями, пока тот слабо приоткрывает глаза. — Тэхён, я вызову скорую, ты слышишь меня? Ким вяло кивает. На нём лица совсем нет, глаза блеклые, губы дрожат, а щёки цветом ближе к белоснежным листам бумаги. Он моргает, пытаясь сесть, и Чимин, одновременно вытаскивая смартфон из заднего кармана, позволяет другу на него опереться. — Станция скорой помощи, слушаю вас, — раздаётся голос оператора, и Чимин теряется: что он должен сказать? — Здравствуйте, нужна бригада в жилой комплекс ХХ, — взволнованно выдыхает омега, придерживая ватного и не соображающего Кима за талию. — Мой друг упал в обморок, ударился головой. У него… — Чимин бросает взгляд на Тэ. — У него, кажется, кровотечение. — Подробнее, пожалуйста, что за кровотечение? Пострадавший в сознании? — Он в сознании, но очень бледный, координации почти нет. Кровотечение в районе гениталий, — дрожащим голосом добавляет Пак. — Тэ, что у тебя болит? — старается дозваться друга, который то и дело впадает в прострацию и странно мычит. — Живот, — вдруг всхлипывает омега. — Мой ребёнок, Чимин. Пака словно бьют кастрюлей по голове. В черепе и ушах звенит, когда до него всё доходит. Испугавшись, Чимин даже не сумел подумать о самом логичном варианте кровотечения. Он и сам теряет все краски с лица, осознавая, а после уже более чётко проговаривает в трубку ожидающему оператору: — Он в положении, у него болит живот. Дальше всё, словно в тумане: обещание оператора прислать машину как можно скорее, попытки Чимина, дрожащего всем телом, поднять довольно тяжёлого и постоянно впадающего в слёзы омегу с пола. — Давай, Тэ, вставай, — просит ещё раз Пак, и Тэхён, обхватив его за плечи, поднимается на ноги. Он весь трясётся, а боль, сковывающая тело, едва ли не передаётся самому Паку. Омега тщетно пытается не нервничать. Тэхён ждёт ребёнка, чёрт возьми. Он потому, скорее всего, был так взволнован, а плохо себя чувствует ещё со вчерашнего дня… Твою мать. Чимин никогда не простит себе, что не заметил подобного. Он ощущает себя паршиво. Осторожно укладывает Кима, который глотает молчаливые слёзы, на кровать, осматривает его разбитую бровь и несётся на кухню, чтобы смочить бумажное полотенце. Вернувшись, прикладывает к травмированному месту, а самого внутренне трясёт точно так же, как и плачущего Тэ. От страха, от неожиданности и шока, которые накрывают с головой. Тэхён… может пострадать. Он мог сильно удариться головой. Руки начинают противно зудеть. Но Чимин старается вернуть себе рассудок. Нельзя, нельзя впадать в истерию. Он уже столько трудится, чтобы выбраться из этого мрака, столько прикладывает усилий… И он нужен Тэхёну прямо сейчас больше всего, потому что друг, зажмуриваясь и смаргивая слёзы, протягивает ему руку. Чимин, сглотнув слюну и стараясь успокоиться, дёргает резинку на запястье. Она болезненно щёлкает из-за приложенного усилия по коже, а после Пака начинает отпускать. Это движение вынуждает разум трезветь. Чимин почти мгновенно берёт себя в ежовые рукавицы, и теперь это получается почти без сопротивления: омега садится рядом с другом на кровать и, не ощущая больше панического зуда под кожей, хватает его вспотевшую холодную ладонь. Бригада скорой помощи приезжает довольно быстро. Чимин едва успевает достать документы Тэхёна, пока фельдшеры бегло его осматривают, и один из них спускается за носилками. — Какой срок беременности? — спрашивают почему-то у Чимина, который позорно только что узнал об этом факте и то… не всё, что нужно. Отрицательно мотает головой, поджимая губы. — Господин Ким, срок беременности. — Пять недель, — хрипит уже немного пришедший в себя Тэ, старается сесть, но фельдшер-альфа вынуждает его продолжать лежать. — У вас угроза выкидыша, мы должны доставить вас в приёмный покой гинекологического отделения, — начинает говорить врач, пока Чимин старается внимательно слушать. — Вы родственник? — обращается уже к нему. — Я лучший друг, его семья далеко, — кусает губы Пак, дёргает себя слабо за резинку, переживая. — Поедете с нами, свяжитесь пока с семьёй, — кивает сам себе фельдшер. Позади слышится топот второго члена бригады, который несёт складные носилки. Чимин чувствует себя потерянным, хватая в охапку документы и телефон, чтобы поскорее спуститься с врачами к ярко-жёлтой машине скорой. Он садится внутрь, придвигается к Тэ поближе и хватает его за руку. Синяк на лбу уже наливается, кровь запеклась на брови и лице, где не успели её стереть, а пояс омеги прикрывают пелёнкой. Чимин и сам готов трястись вместе с Кимом, который уже даже не плачет от боли и шока. — Позвони Юнги, — шепчет Тэхён. — Пожалуйста, позвони ему и всё скажи. Чимин кивает. Он позвонит альфе, как только они окажутся в больнице, пока же не думает даже отпускать чужие прохладные пальцы. В больнице их охватывает какая-то суматоха. Один из фельдшеров куда-то уходит, оставляя Тэхёна на каталке и Чимина рядом с ним, а второй отходит к стойке, чтобы отдать данные Тэ, которые записал. Чимин нервно же переступает с одной ноги на другую, сжимает слабую руку друга, пока тот то и дело зажмуривается. Паку всё кажется, что слишком медленно, слишком уж все они не торопятся. Он почти вздрагивает, когда рядом возникает ушедший альфа, приведя с собой довольно молодого врача. — Что тут у нас? — ему передают уже заполненную карту пациента, которую врач бегло читает. Чимин даже не присматривается к бейджу, чтобы узнать, как доктора зовут. — Давайте в смотровую для начала, — кивает он. — Давно так? — Он чувствовал себя плохо со вчерашнего дня, насколько я знаю, — выдыхает поспешно омега, всё ещё сжимая руку Тэхёна. — Сегодня весь день бледный был. Мы вернулись домой, а он упал в ванной, и кровь… — Хорошо, — снова кивает врач, а Тэхёна отрывают от Чимина и увозят куда-то по коридору. Он и сам дрожит от эмоций. — Пожалуйста, сообщите его близким, чтобы они могли приехать. — Родители не смогут, слишком далеко, — кусает губы Чимин. — Я позвоню его парню… Врач вздыхает и оставляет Чимина ждать и сообщать обо всём одного, и Пак падает в тёмно-синее жёсткое кресло зоны ожидания. Сперва решает набрать Юнги, как и попросил друг, потому что не знает, как подобрать слова, чтобы рассказать всё родителям Тэхёна. Альфа, как назло, долго не берёт трубку, а когда со второго раза всё же поднимает, то тембр его кажется злым и раздражённым, а на фоне — голоса родителей. — Минни, говори быстро, я за рулём. — Я в больнице, Тэхёну стало плохо, — тихо произносит он. — Он… Юнги, у него угроза выкидыша. На том конце линии всё резко смолкает, даже что-то высказывающий прежде родитель Мина. От тишины в ушах пищит или же это неполадки на линии, а после Чимин чуть ли не глохнет от отборного мата, который альфа не сдерживает. Он ругается долго, зло, почти кричит, и только потом рявкает, спрашивая, в какую именно больницу их отвезли. Чимин потеряно диктует адрес, и звонок обрывается.***
Он написал хёну обо всём, что случилось, и Чонгук пообещал, что оставит Ыюна соседке и приедет. Омега же переубедил его, обещая, что всё будет в порядке, но он побудет здесь, пока не станет ясно, что там с лучшим другом, и не дождётся приезда Юнги. Тот больше трубку не брал, словно пропал с радаров, отчего Чимин страшно беспокоится. Он сидит в зоне ожидания, вглядывается в каждого проходящего мимо врача или медбрата, но никто не появляется, чтобы рассказать ему, что же там с Тэ. Его родителям Пак так и не решается позвонить: потому что страшно, потому что не знает, как сообщить, и уже тихо начинает ненавидеть телефонные разговоры. Нервно мнёт край футболки пальцами одной руки, пока второй стискивает корпус телефона. И только Чимин собирается позвонить Мину ещё раз, как замечает белобрысую макушку альфы, который фурией влетает в холл приёмного покоя с таким яростным видом, словно сейчас рванёт, как бомба. За Юнги семенит заплаканный Ычжи, старается ухватиться за рукав сына и что-то говорит, едва ли не плача, но Юнги только стряхивает с себя руку родителя и что-то шипит. Таким жёстким и злым Чимин не видел друга никогда. Омега поднимается, и Мин его замечает, тут же бросается к месту, где сидел Пак, чтобы обхватить его двумя руками и крепко сжать. — Что там? — с придыханием и надеждой во взгляде спрашивает Юнги, а Чимину хочется плакать, потому что ответить нечего. — Не знаю. Его как увезли, так молчат. — Юнги… — Ты сделал уже достаточно, пап, — рявкает Юнги, обернувшись, так, что даже Пак вздрагивает. — Сейчас прошу тебя помолчать. Ычжи весь скукоживается и садится в кресло, и правда, замолкает, стиснув подкрашенные губы. Юнги же начинает бродить из одного конца помещения в другой. Чимину снова передаётся чужое волнение, он постукивает пальцами по подлокотнику, присев снова, продолжает вглядываться, пока не узнаёт лицо доктора в нежно-розовой «хирургичке», который выходит из-за поворота. Лицо у врача серьёзное, брови нахмурены, когда он встречается взглядом с Паком, чтобы после двинуться в их сторону. Чимин тут же подскакивает с места, шагает навстречу, и Юнги, заприметив, бросается следом. — Доктор… — начинает альфа, но задыхается от волнения, замолкает. — Вашего друга переведут в палату через некоторое время. Хорошо, что сотрясения нет, только ушиб, — начинает врач, а Чимин поджимает губы. Он ощущает что-то неладное… — А… ребёнок? — хрипло спрашивает Пак, стискивая в руках телефон. — К сожалению, беременность сохранить не удалось, — тихо говорит врач, вынуждая что-то оборваться внутри Чимина. И без того день был наполнен потрясениями, а тут… такое. Только узнав, что его лучший друг носит под сердцем новую жизнь, так жестоко стать свидетелем её потери. Чимин больше не слышит врача. Он видит только ставшее серым лицо альфы. Юнги каменеет, сжимает губы добела, а глаза едва ли не наливаются кровью, когда он слышит о том, что Тэхён потерял их малыша. Чимин старается сдерживать накатывающие эмоции, тянется к альфе, но тот только закрывает лицо руками и старается выровнять дыхание. — Когда к нему можно будет? — пытается держать себя в руках Пак. — Как только переведут в палату, — прочищает горло доктор. — Можете поехать отдохнуть. — Мы подождём здесь, можно? Врач кивает и манит их за собой, чтобы отвести к палате. Папа Юнги — взволнованный и бледный — следует за ними по пятам, пока Чимин, обхватив потерянного Мина за плечи и пальцы на правой руке, тянет шокированного альфу следом. Юнги словно оглушили, у Чимина было примерно то же состояние в первые минуты: когда Тэ упал, и когда омега узнал о его беременности. Это… не просто шокирует. Это разбивает. И бросить друзей в таком состоянии и положении Пак попросту не сумеет. Юнги, словно ватный, едва перебирает ногами и смотрит только сквозь предметы, так что Чимин сажает его напротив двери в палату на банкетку и сжимает двумя пальцами переносицу. От напряжения у него сдавливает череп, хочется курить, выйти из больницы хоть ненадолго, вдохнуть глоток воздуха. Ему нужно отойти от шока, хоть кто-то в этой ситуации должен мыслить трезво. Юнги потерянно сидит на банкетке, откинув голову на светло-голубую стену и глядя только в потолок. Светлые растрёпанные волосы упали на глаза, скрывая его выражение лица. Ычжи крутится рядом, словно не зная, куда шагнуть. — Это ты виноват, — вдруг хрипло произносит альфа, и Чимин сперва пугается: не его ли винит Юнги? — Это ты виноват, папа. Если бы не твоё скотское отношение к моему омеге, если бы не твоя безосновательная ненависть… Зачем ты ему звонил? Думал, я не узнаю, что ты ругаешься с ним и вынуждаешь бросить меня? Между ними повисает молчание. Теперь становится понятным нервное и тревожное состояние Тэ. Он плохо себя чувствовал из-за звонков Ычжи, потому Чимин, поддавшись просыпающейся внутри ярости, оборачивается на родителя альфы. Тот стоит, прижимая сумку к груди с видом оскорбления. Моргает часто, запутавшись в ощущениях, а Чимин уже начинает просто гореть от злости. — Уходи. Ычжи вздрагивает, жалобно смотрит на сына. — Юнги, я… — Уходи, я тебя видеть не хочу. Я не приеду больше домой. Ты задолбал меня уже своими выходками. То подсовываешь мне каких-то сыновей своих друзей, то осуждаешь профессию, которую я выбрал, то жалуешься на меня хёну. То теперь ненависть к человеку, которого я люблю. Уходи, папа, я не желаю с тобой говорить, — Юнги поднимается с банкетки и угрожающе нависает над родителем. Ычжи весь сжимается, слёзы копятся в его глазах, а Чимин понимает, что сейчас Юнги уже надо тормозить, иначе прямо перед палатой Тэхёна разразится скандал. — Юнги, — тихо зовёт он и тянет альфу на себя изо всех сил. — Пошли. Пойдём со мной. Мин подчиняется, выдыхает, стараясь прийти в себя, и покорно идёт за Чимином. Тот ведёт его в сторону, сначала спрашивает у медбрата о том, где можно выйти ненадолго. Сперва сотрудник хочет возмутиться на вопрос омеги, где можно покурить, а после, увидев состояние Юнги, просто кивает на пожарную лестницу. — За угол только, — вздыхает медбрат, косо на них посматривая. Чимин лишь благодарно кивает и продолжает вести Мина дальше, крепко держа за тёплые пальцы и сжимая как можно поддерживающе. Он, отведя альфу подальше, достаёт давно забытую пачку сигарет. Сам прикуривает и протягивает Юнги, а тот кивает, благодаря друга. Странно. Больно. Страшно. Волнение и злость никуда не уходят, пока Мин глубоко затягивается и молчит, выпуская дым в сереющее небо — уже смеркается. — Прости, что не рассказали, нам не нужно было так тянуть. Если бы не молчали, если бы ты знал, — Юнги закрывает рукой рот, глядя в небо. Он понимает ход мыслей альфы: если бы Чимин знал, он бы был рядом в такой момент. Когда Тэхёну очень нужно было его присутствие и, возможно, защита от папы альфы, Пак был бы близко и подставил бы плечо. Но они промолчали, остались только вдвоём, и вышло как вышло. Чимин не собирается Юнги винить, он просто обхватывает друга, сжимая в объятиях, поглаживает по поясу, стараясь передать часть своих сил. Хоть кроху, лишь бы Мину стало легче. Но такое быстро не уходит… Чимин даже представить боится, что сейчас испытывают его близкие сердцу люди. — Вы ни в чём не виноваты, — сипло произносит Пак. — Мы нужны ему сейчас. Давай, приводим головы в порядок и к Тэ. Юнги докуривает и выбрасывает окурок, а после обнимает Чимина крепко в ответ. Прижимает к груди и поглаживает по голове, а у омеги складывается впечатление, что самому альфе это сейчас очень требуется — чтобы его обняли и погладили по голове. Они молчаливо возвращаются в больницу и оба падают напротив палаты, куда уже, скорее всего, перевели омегу. Ычжи ушёл, и так даже лучше — Мин сейчас не в том состоянии, чтобы адекватно воспринимать родителя. Не после потери собственного нерождённого ребёнка. Чимин старается не отпускать его руку, и оба покорно ждут, пока им разрешат зайти. Пак даже успевает задремать, привалившись к плечу Мина, а тот терпеливо сидит, позволяя омеге спать. За окном ночь, но их всё равно впускают в палату. Тэхён не спит. Он выглядит ужасающе болезненным и слабым, едва держит веки приоткрытыми, белки испещрены красной сеткой лопнувших капилляров — скорее всего, омеге уже всё рассказали. Юнги начинает дрожать, как только входит в палату. Он, не стесняясь присутствия Чимина и доктора Со, как узнали они по имени на бейдже, встаёт на колени перед больничной койкой, чтобы прижаться лбом ко лбу Тэхёна. Чимин сам едва держится, чтобы не плакать, отворачивается, когда видит, как слёзы скатываются по лицам обоих, и молчаливая боль рассекает воздух. — Прости, Прелесть, — слышит Чимин и шмыгает носом, стоя рядом. Присаживается, только когда немного успокаивается, как и Юнги, он, вытерев лицо, тоже сидит рядом с рукой Тэ, к которой подведён катетер капельницы. Чимин вцепляется в слабую ладонь омеги, и Тэхён благодарно её сжимает. Его рассечённую бровь зашили, а лицо выглядит крайне уставшим. — Всё будет хорошо, — тихо говорит Ким, а голос его кажется таким жалостливым, что щемит в груди. — Конечно будет, — через силу проговаривает Юнги, поглаживая его по голове. Они оба прекрасно понимают, что никуда из больницы не уйдут, и Мин ненадолго отходит, по всей видимости, чтобы попросить у врача разрешения остаться в палате. Кровать у Тэхёна довольно большая, так что Чимин, сбросив с ног обувь, забирается к нему под бок. Друг выглядит уставше и болезненно, Паку больно на него смотреть, но он изо всех сил сдерживает эмоции — Тэ сейчас нужны близкие люди. — Мне жаль, — дрожаще произносит Чимин. — Мне тоже, — почти плачет омега, стискивая тёплые пальцы. — Я… Тэхён замолкает и тихо глотает слёзы. Чимину самому охота реветь рядом с ним. — Я стараюсь думать, что так распорядилась судьба. Значит, сейчас не время, — всхлипывая, проговаривает Ким, переплетая пальцы с ладонью Чимина. А тому хочется тоже вместе с ним плакать и просто выплеснуть всё, что чувствует. Но он сдерживается, понимая: другу сейчас в сотни раз хуже. Он потерял нечто крайне важное. — Жизнь наладится, — тихо успокаивает его Пак. — Я хреново подбираю слова. Но, Тэ, всё будет хорошо. Может, и правда, сейчас просто не время и не место для появления нового человека. Тэхён немного успокаивается и кивает, утыкаясь в щёку омеги носом. Чимин чувствует, как сейчас тот в нём нуждается. Они вместе с малых лет. Всегда рядом — словно приклеившиеся, и сейчас Чимин тоже будет рядом с ним, пусть и подставит своё плечо запоздало. Тэхён рядом затихает, просто лежит, бездумно глядя в стену напротив. — Юнги сделал мне предложение. И мы встречаемся, а ещё до этого у нас был секс без обязательств, из-за которого я понял, что люблю его, а он признался, что влюблён с первого взгляда, — выдыхает торопливо омега, стыдливо вжимая голову в плечи. Чимин только зарывается пальцами в его кудрявые волосы и с грустной улыбкой притягивает к себе настолько близко, насколько позволяет капельница в другой руке. — То, что вы вместе, — очевидно. Я понимаю, что волновались и не рассказали раньше, знаю, по какой причине. Теперь я официально всё знаю. И очень рад за вас. Тэхён скованно кивает. — Ты из-за чего-то переживаешь ещё? — Его родители, это предложение, — гундосит из-за забитого носа омега. — Выкидыш… Чимин целует друга в висок, позволяя снова немного поплакать в плечо. На Тэхёна слишком многое свалилось в последнее время, слишком большой шквал переживаний. Организм Кима не выдержал… Чимин грустно вздыхает. — У вас будет всё хорошо, — старается убедить друга он. — Юнги — не пустослов. И если он просил твоей руки, то был с вероятностью в девяносто процентов серьёзен. Тэхён кивает, поглаживает пальцы Пака, утыкаясь ему в шею носом. Успокаивается понемногу. Они оба стараются верить, что всё наладится, даже если сейчас больно. — Ты съедешь, да? — вдруг сонно спрашивает Тэ. Чимин коротко вздрагивает. — Не нужно бояться мне сказать. Я… в порядке. Относительно, если это можно так назвать. Мне больно, но продолжаю же жить. Чимин сглатывает скудную слюну, а потом кивает, сильнее сжимая ладонь омеги в своей. — Да, хён предложил жить вместе. — Я рад, — слабо улыбается Тэхён. — Он хороший, ты заслуживаешь только такого мужчину. Сияешь рядом с ним. Чимин утыкается носом в нос лучшего друга. — Как и ты. Оба тихо и печально смеются, не понимая, что делать со всем обилием переполняющих их эмоций. — Я не звонил твоим родителям, — прочищает горло Пак. — Просто не знал, что сказать, да и был в шоке. — Правильно. Я должен сам это сделать, — кивает Тэхён. Они ненадолго замолкают, чувствуя космическую усталость, а Юнги тем временем возвращается в палату. Уставший и вымученный, альфа тоже забирается с другой стороны, едва ли не путаясь в трубке катетера, но всё же устраивается позади омеги и прижимает его к себе. Чимин даже смущается того, как Юнги целует с нежностью Тэхёна в затылок, а тот лишь жмурится. И сердце приятно наливается теплом от вида чужих, закономерных чувств, будто так должно было быть уже давно. Они притискиваются друг к другу, стараясь не задеть капельницу, просто молчат. Даже близость их сейчас — несмотря на молчание — исцеляет. Тэхён обмякает и расслабляется в руках двоих самых близких людей, засыпает, а дыхание его становится глубоким и размеренным. — Спасибо, Минни, — устало моргает Мин, протягивая Чимину руку. Тот с радостью хватается за тёплую ладонь альфы и улыбается. — Он переживает по поводу вашего брака, — шепчет тихонько Чимин, решив убедиться и сам — Юнги не просто сказал это, а в действительности сделает. — Ему не о чем переживать, — вздыхает тот, поглаживая волнистые волосы. — Я сделаю для него всё. И женюсь на нём, потому что больше терять возможности быть рядом не намерен. Чимин только улыбается. И они лежат в тишине, пока обоих не смаривает от усталости.***
Чимина будит около семи утра телефонный звонок. Спина от неудобного положения затекла, ноги онемели, и омега едва заставляет уставшее тело пошевелиться, чтобы принять вызов. Чонгук, по всей видимости, крайне волнуется, и Чимин решает не заставлять его переживать ещё больше. — Как он там? — после сонного приветствия спрашивает альфа. — Он потерял ребёнка, — выдыхает с болью Чимин, вынуждая отзеркалить выдох Чонгука. Присаживается на банкетку в полутёмном коридоре, и облокачивается на стену. — Плохо. Пока слаб, и мы с Юнги остались рядом. Альфа в этот момент выходит из палаты, сонно трёт глаза и глядит на Чимина. — Езжай домой и отдохни, — кивает и шепчет Мин, скрещивая руки на груди. — Я буду с ним, а ты давай дуй к своему альфе. Проспишься и прискачешь снова. Чимин кивает и улыбается Юнги, прежде чем тот возвращается обратно к Тэхёну. Он отчасти понимает, что им правда нужно побыть только вдвоём. Каким бы ни был близким другом Чимин для Тэ, но тот частично от него отделяется, обретая собственную жизнь точно так же, как и сам Пак. Они… взрослеют окончательно. — Заберёшь меня? — спрашивает у Чонгука, на что получает положительный ответ незамедлительно. — Если подождешь полчаса, солнце, сейчас завезу Ыюна в садик и сразу за тобой. — На работу потом? — Нет, у нас сегодня выходной, — усмехается Чонгук. — Жди. И омега ждёт. Выходит только, чтобы скурить последнюю оставшуюся в пачке сигарету, а после ту выбросить, пообещав себе больше не покупать. И только замечая машину альфы, торопливо идёт навстречу. Воздух ещё прохладный, пусть солнце уже встало, Чимин прыгает на пассажирское сиденье, тут же оказываясь в руках Чонгука. Тот гладит его лицо, мягко целует в губы, вынуждая, наконец, расслабиться. Чонгук — его тихая гавань. Он чувствует себя в абсолютной безопасности рядом с альфой, защищённым, укутанным мягкостью чужой заботы и переживаний. И позволяет себе быть просто Чимином, которому не нужно язвить, отбиваться и постоянно защищаться от внешнего мира. Он — это он. В руках своего альфы имеет право расплыться, словно зефир, чуть ли не мурлыкнуть в шею, прежде чем тот снова заведёт мотор. Дорога до дома, который Пак теперь на полных правах таковым может называть, проходит в приятной тихой мелодии по радио и комфортном молчании. Чонгук идёт с ним в обнимку до самого подъезда, и там тоже тесно прижимает к себе. Приятно до одури ощущать его крепкие руки на талии — правильные, необходимые. Чонгук — тот, кто убедил омегу в том, что он прекрасен. Тот, кто любит и целует его шрамы, кто принимает Чимина с проблемами, готовый нестись за ним столько, сколько надо. Его… опора. Альфа учит Чимина любить себя, быть любимым тем, кто ради него готов на многое: меняться, выходить из зоны комфорта, открываться, даже имея грязные, страшные секреты. Чонгук заботливый и мягкий альфа с ним наедине, но однозначно тот, кто подставит своё плечо и возьмёт на себя львиную долю проблем. И так же поступит с собственными, позволяя омеге стать частью его жизни, довериться, проникнуться. Они оказываются в квартире, наполненной приятной утренней тишиной. Чимин любит Ыюна, и без присутствия мальчишки даже становится как-то тоскливо, но ласковые прикосновения Чонгука гарантируют им приятное время наедине друг с другом. Альфа его тянет в душ и сам раздевает, прежде чем подхватить на руки. Чимин честно готов признаться, что момент, когда Чон раздевает его и вообще делает хоть что-то, глядя с таким выражением, становится личным фетишем. Тёмные радужки кажутся дёгтевыми, губы приоткрыты, готовые покрывать омегу поцелуями. Чонгук делает всё, чтобы с плеч Пака спали напряжение и усталость: он заставляет его встать под тёплые струи, наслаждаться водой и прикосновениями вспененной мочалки к чувствительной коже, которая перемежается ласковыми поцелуями. А после укутывает в полотенце и тянет до спальни. — У нас сегодня день отсыпания, — тихо и низко смеётся Чонгук, целуя Чимина в заднюю сторону шеи. Он делает это снова и снова, пока организм Пака не начинает бунтовать, требуя продолжения. Но Чимин останавливает себя сам: он и правда слишком устал. Но даже так, объятия альфы, который сжимает всё ещё влажное нагое тело руками под плотным одеялом, слишком привлекательны. Чимину хочется вжаться в него целиком, ощутить бархатистость кожи Чонгука. Чтобы соприкасаться максимально, тянет вещи альфы прочь, оставляя его полностью обнажённым. — Надо поспать, — шепчет Чонгук. — Поспим, — кивает Пак. Он и правда прижимается к его груди, протискивая одну ногу между бёдер альфы, а другу закидывая на пояс. Приятно, комфортно, особенно ощущая горячие ладони на своей спине. Он поверить не может, что ещё несколько месяцев назад — весной (пусть уже и заканчивается лето), хён был просто преподавателем в универе. Что Чимин как-то жил без звонков и постоянных смс с фотографиями его или Ыюна, что засыпал один после тусовок или с Тэхёном. А теперь… теперь там, где ему место — в объятиях своего альфы. Чимин смущённо вспоминает недавние слова Чонгука о том, что тот хотел бы сделать его своим мужем, когда Чимин окончит университет. Омега согласится. Он уверен на сто процентов. Потому что, несмотря на все трудности, и даже, если честно, вопреки им, Чимин счастлив. Он преодолел свои и не только внутренние барьеры, сумел понять, что хочет жить хорошо — без аддикции, уничтожающей его жизнь, без травматичных влюблённостей, без зависимости от лучшего друга. Без ссор с родителями. Чонгук вынудил его раскрыть глаза пошире, взглянуть на мир и на себя в этом мире. И Чимину нравится то, что тот ему показывает. Он улыбается в изгиб шеи Чона и крепко-крепко его обнимает. Всё прекрасно. И никакие трудности не сумеют им помешать или что-то испортить. Ни сталкеры, ни вредные влюблённые придурки вроде Хосока, ни проблемы в жизни. Как хён говорит: «Нет выхода только из гроба», а туда им ещё очень рано. — Давай поедем на море, — сонно мямлит Чимин, потираясь носом о чужую кожу. — Всей семьёй. — С тобой хоть на край света, солнце, — выдыхает Чонгук, ласково зарываясь пальцами в волосы. И это «солнце» греет омегу жарче тысячи небесных светил.