***
Проснувшись рывком как от удушья, садясь на постели и жадно глотая воздух ртом, Марлен прижала руку к груди. Возможно, она кричала во сне, хотя не слышно, чтобы кто-то проснулся. Рассвет только коснулся земли их лагеря, значит, проспала она всего… часа три. Марлен, всё пытаясь унять бешено колотящееся сердце, сделала пару глубоких вдохов. Руками она коснулась корней собственных остриженных волос, зарываясь пятернёй и переходя к лицу, скрыла его под ладонями. Нужно подышать свежим воздухом, умыться и, возможно, найти какой-нибудь дичи на завтрак. Заодно осмотреть дорогу к Изумрудной роще без лишних глаз, ушей и ног. Марлен вполне устраивал этот план, поэтому достаточно быстро для самой себя встала на ноги и оделась, выходя из своей палатки. Для начала она обошла весь лагерь по площади, убеждаясь, что все спят и у них нет лишних неизвестных глаз. Запах горящего наутилоида уже был не таким резким как раньше, наверняка, её обоняние привыкло к этому смраду. Опустившись на колени перед проточной рекой, Марлен в тысячный раз помолилась всем известным ей богам, чтобы вода оказалась намного чище, чем рядом с кораблём этих кальмаров, опуская ковшик из рук под кристально чистую воду, умывая ею собственное лицо и подставляя к утреннему ветру, убивая остатки сна окончательно. Она могла просидеть так часами, чувствуя холодный воздух на влажном лице, раздумывая над всем, что происходит в её жизни. И ей было интересно, когда всё пошло под откос. Когда кровные родители подбросили её нынешней семье? Когда отец потерял ногу? Или, может, когда она начала зарабатывать танцами? Или промышлять воровством? А могло ли это случится, когда она начала угрожать Брану впервые? В любом случае, наверняка то, что происходит с ней, было с самого начала предрешено. Всё ещё в раздумьях, Марлен поднялась с колен, шагая сначала к своей палатке, а после на выход из лагеря, держа в одной руке самодельный лук. Под её шагами звук бьющихся друг об друга стрел в колчане на бедре были для неё единственным источником хоть какого-то шума. На удивление, вся природа ещё спала. Прохладный воздух морозил нос достаточно, чтобы Марлен начала его сжимать пальцами, пытаясь согреть. Двигаясь по земле тихо и осторожно, Марлен раз за разом натыкалась на дупла белок в деревьях, но прислушиваясь не слышала их сопения или копошения в месте ночлега. После десяти минут бездумных скитаний по лесу, Марлен вышла на протоптанную поляну, в центре которого стояла небольшая каменная возвышенность, за которой точно могло спрятаться человек пять. Чуть поодаль, Марлен заметила в скалах деревянную «дверь», неумело сокрытую лианами плюща. Наверняка это была та самая Изумрудная роща. Насколько она враждебная, Марлен пока думать не хотелось, поэтому двинулась дальше по тропе, доходя до каменного моста, около которого и остановилась, осматривая окружение. Тихо, что удивительно. Слишком тихо. Послышался треск за спиной, острое ухо дёрнулось вместе с руками, одна из которых выудила стрелу из колчана и натянула тетиву до щеки; другая сжимала древко лука. Наконечник стрелы нацелился на чьи-то рёбра. Марлен узнала дорого расшитый камзол и фыркнула, опуская лук и убирая стрелу обратно в колчан. Астарион, осторожно насупившись и выставив руки вперёд, посмеялся. — Что ты тут делаешь, дорогуша? — Хотела спросить тебя о том же. На этом переброс фраз закончился, но напряжение не спадало ровно до момента движения Марлен обратно в сторону лагеря. Она не слышала, чтобы Астарион шёл за ней. Его появление на территории так далеко от лагеря заставило остановиться и повернуться к нему лицом, внимательно всматриваясь в морщины на лице. По ним было вполне легко понять, какая эмоция на его лице сейчас. И это было смесью удивления, прикрытое усмешкой. Что он действительно забыл здесь? При нём не было ни ножа, ни какого-либо оружия, значит, он здесь не случайно. Он следил за ней? Но зачем? И как долго он это делает? Все эти вопросы застряли у неё в голове, горло сильно сжало тупой болью от обезвоживания, поэтому произнести их Марлен не смогла. Только уставилась на него удивлёнными глазами, ожидая ответа на свой немой вопрос. — Что? — он явно был в каком-то нетерпении, пружинисто вскидывая руки. Где-то в глубине леса послышался шелест и топот. На разумное существо не похоже, значит живность. Марлен устремила свой взгляд в ту сторону, откуда услышала звук, направляясь теперь туда, подготавливая стрелу. — Не мешай, — только и прошептала Марлен, аккуратно двигаясь к потенциальной жертве их завтрака. Позади она слышала недовольное фырканье Астариона, и, уверена, если повернётся, встретиться с закатанными алыми глазами. Выслеживать пришлось недолго, кабан остановился у водоёма, где его и настигла стрела Марлен. И теперь, довольная горячим завтраком после пробежки по холодному лесу, она сделала глубокий вдох, разворачивая самодельную карту и вырисовывая углём новую изведанную территорию, мелко подписывая её. — Знаешь ли, калорийные завтраки портят фигуру, — пробурчал Астарион рядом с ней, составив компанию для вырисовки карты, поскольку он так же вместе с ней был на той части. — Я не беспокоюсь о фигуре, — спокойно произнесла Марлен, даже не поднимая на него взгляда. — Мне важнее быть сейчас сытой, чем красивой. Она слышала, как он хмыкнул, чёрными от углей пальцами закрашивая пустые участки, куда их отрядом не попадёшь при любом раскладе. — Раньше такого я не замечал за тобой, лиса. От названного прозвища руки Марлен замерли, едва ли не роняет уголёк на карту. Разноцветные глаза устремились на довольное лицо попутчика. Так это он тот богач, кому она предложила… О боги, она же и украла у него брошь. Он пришёл за ней? — Твоей броши у меня нет, сразу говорю, — она ошарашенно повернулась всем корпусом к нему, уже подготавливая себя к тому, что ей нужно будет драться. — Если ты за ней, то… — Дорогуша, поумерь свой пыл, — наверняка её испуганная мордашка более чем развеселила его. — Мне не сдалась эта брошь, к тому же… — он двинулся ближе, что заставило Марлен откинуть руки на лежак позади себя. Если бы она сейчас видела себя со стороны, точно сгорела от стыда. — Я помню, как ты оскорбила мои вкусы, но, признаюсь честно, нынешняя причёска идёт тебе куда лучше. С теми длинными локонами, не спорю, смотрелась завораживающе… Он сделал паузу достаточно длинную, чтобы Марлен разозлилась. Астарион прожигал взглядом её шрам на лице. — Что случилось с твоим прекрасным личиком, лисичка? Не поделишься? — Нет, — жёстко сказала Марлен, буравя грозным взглядом наглого эльфа. Она знает его ровно два дня суммарно, поэтому не было никакой перспективы рассказывать секреты «первому встречному», тем более тому, кто недавно за ней следил. И этот вопрос был куда более насущным. — Так что ты забыл там в лесу? Палец Марлен опустился на карту, призывая его внимание к бумаге, но Астарион лишь усмехнулся, не сводя с неё глаз. — Присматривал за твоей прелестной… — О боги, не начинай, — её глаза закатились в раздражении, где-то под боком хихикнула Шэдоухарт, явно развеселённая неудачными попытками флирта Астариона в сторону Марлен. — Я серьёзно. Это похоже на преследование, знаешь ли. — Моя дорогая, — начал он, махнув рукой. — Если бы я хотел тебя убить, то сделал наверняка это раньше, когда вы мрачным дуо шли в мою сторону. Он окинул взглядом её и Шэдоухарт, отмечая, как обе девушки непоколебимо нахмурились. До чего весело наблюдать за их реакциями, глаз не нарадуется. — Да и тем более, — он перевёл взгляд вновь на Марлен. — Я от своих слов не отказывался. Слишком уж ты высокого мнения о себе, лисичка. Такую как ты только на съедение гоблинам отдавай. Марлен фыркнула и среди всего недовольства уголок её губ дёрнулся в улыбке. — Ты недавно говорил о моём прекрасном личике, а теперь я гожусь только на съедение гоблинам, — Марлен театрально задумалась, замечая замешательство со стороны Астариона, от чего не выдержала, прыснула со смеху, покачивая головой, возвращая лицу серьёзный вид. — Надо выдвигаться. Марлен никогда не любила непрактичность. Да, допустим эта непрактичность красивая, добавляет в интерьер интереса, но тащить это было оскорблением для того, кто это несёт. Марлен была самой не завешенной вещами, поскольку у себя в арсенале имела ткань для палатки, верёвку, лежанку, подушку и свечу, если исключать безделушки на продажу в виде каких-то украшений, еды и оружия. Поэтому идти впереди всех, слушая недовольное фырканье Астариона, было похоже на какое-то смешное приключение, отбрасывая насущную угрозу в мозгу. Они были в нескольких метрах от каменной возвышенности, что она нашла утром, тут же замечая движение на его верхушке. Гоблин. Не хватало им ещё идиотских заварушек с этими существами и, видимо, кем-то ещё, если верить более благой речи, чем выдавали из своего рта зелёные жабы. Но, видимо, если она захочет попасть в эту Изумрудную рощу, ей придётся пробиваться. Марлен пригнулась, призывая и других, попутно снимая с себя сумки. Забраться к нему не оказалось проблемой, гоблин стоял к ней спиной и не услышал приближающихся шагов, что и стало его погибелью, когда Марлен одним резким движением свернула ему шею. Лук она оставила у сумок, поэтому пришлось воспользоваться гоблинским, собирая на ходу выпавшие из его колчана стрелы. На возвышенности был ещё один, а в центре поляны шёл бой с людскими наёмниками, в котором гоблины точно имели все шансы на победу. И что в роще забыли люди, Марлен даже думать не хотела. — Мы не пойдём туда, — прошептал у её уха Астарион, который успел подняться к ней. Он перевёл взгляд на хмурую Марлен. — Не пойдём же? — Трусишь, — прошептала она так, словно прорычала, пуская стрелу в затылок гоблина. Она слышала у себя за спиной возмущённое «Вообще-то нет!», прежде чем спрыгнуть с возвышенности, опускаясь на одно колено, дабы выпустить стрелу в ещё одного гоблина. Но промахнулась, ругаясь как раз в тот момент, когда на неё стал бежать зеленый выродок. Он замахнулся на неё небольшим топором, от чего Марлен пришлось воспользоваться луком в качестве защиты. Топор с лёгкостью сломал его пополам, но дал время сделать кувырок в сторону. В руке уже крепко лежала плетеная ручка ножа. Взметнувшись над гоблином Марлен получила хороший удар в руку, заставивший упасть плашмя и глухо застонать, прежде чем схватить гоблина за руки. Кое-где ржавая, наточенная сталь была в нескольких сантиметрах от её лица. Ещё пару шрамов получать она не планировала, бегло осматривая слабые места гоблина. — Вас даже жрать не охота, — запах из его рта был отвратительным. — А ты даже на ссаную похлебку не годишься. Марлен пнула его коленом в бедро, слыша, как он стонет, жмурится, отпихивая его от себя, перед этим выбив топор из его рук в свои, резким движением отправляя его в сплющенную голову гоблина. Марлен моргнула, осматривая поле боя, замечая Шэдоухарт и Гейла на возвышенности, из рук которых искрились заклинания, яркими лучами попадая по гоблинам и их варгам. В паре метров от неё Лаэзель снесла голову гоблина с плеч, пронзая следующего в живот и отпихивая со своего меча, Марлен слышала хлюпающие звуки крови. Чуть дальше, Астарион с грациозностью подобной аристократу стрелял из лука, пронзая кинжалом того, кто подойдёт к нему ближе. И за наблюдением она не заметила, как варг одного из гоблинов оказалось слишком близко, сбивая её с ног и тут же вгрызаясь в её плечо. Марлен вскрикнула, отпихивая от себя животное, что получилось крайне плохо, но как минимум он не оторвал ей плечо. Держа здоровой рукой клацающую зубами и голодную до остервенения тварь в безопасной близости от себя, Марлен пыталась нащупать кинжал, который у неё выбил гоблин, но безуспешно. Когда рука стала ныть от боли, а желание сожрать её живьём у варга росло, Марлен со стоном боли отпустила свободной рукой животное, подставляя под его пасть покалеченную руку, вскрикивая, но поднимая одну ногу, чтобы достать из сапога запасной нож. Она слышала как со свистом воткнула в глаз варга нож, багровые капли брызнули ей на лицо, но эта тварь продолжала вгрызаться зубами в её руку, вырывая кусок мяса из предплечья под громкий крик боли. — Твою мать! — Марлен вытащила нож из его глазницы, вонзая его снова и снова, даже когда нож сломался, она била его рукояткой по голове, пока чужая сталь не пронзила шею варга насквозь. — Вставай, — холодный голос Лаэзель рядом и её протянутая рука были как отрезвителем от жгучей боли, заполонившей правую сторону плеча и всей конечности. Марлен подтянулась на её предложенной руке, отбрасывая рукоятку в сторону, оглянулась на поиски собственного кинжала, который оказался рядом с мёртвым гоблином с топором в голове. Подтолкнув его к себе ногой, ухватилась за него здоровой рукой. Остался ещё один варг, умерший раньше, чем Марлен смогла перевести на него взгляд. Звуки стали расплывчатыми, боль невыносимой до сжатых крепко зубов. Где-то сверху послышался незнакомый мужской голос и деревянные ворота двинулись вверх. — Тав, давай я залечу… — Шэдоухарт оказалась намного ближе, чем ожидалось. Её прохладные пальцы коснулись горячего от боли плеча, заставляя Марлен морщиться, шипеть, отдёргивая руку и снова шипя. — Тав… Шэдоухарт вновь зовёт её, теперь не касаясь её, но мягкая прохлада уже окутывает тело. — Нет, — слишком резко, жёстко произносит Марлен. Пузырь боли лопнул, звон в ушах заполнил всё на пару мгновений, от чего Марлен морщиться, двигаясь дальше. — Для начала закончим с делами, это подождёт. — Ты кровью истекаешь, Тав, — теперь в голове звучит голос Гейла и Марлен морщиться ещё сильнее, ускоряя шаг в сторону открытых ворот. Сходу её встречает конфликт между тифлингом и парнишкой, общающиеся на слишком высоких тонах. Марлен молчала, пока этот наглец не ткнул в неё пальцем и не ушёл. Тифлинг развернулся к ней с искренней благодарностью на лице. — Спасибо, — произнёс он и чуть погодя добавил. — Спасибо, за то что спасла всех нас. — Одним «спасибо» не наешься, — Марлен прижала раненую руку к телу. Позади послышался тихий вздох Гейла. — Я понимаю, — тифлинг кивнул. — Я Зевлор и ещё раз благодарю тебя за помощь. Но… Марлен цыкнула языком. Раздражение накатывало быстро, притупляя боль. Ну, или конечность просто онемела от недостатка крови, что тоже возможно. — Давай, говори, что тебе ещё нужна помощь, — она махнула здоровой рукой. — Спасти кого-то, достать кота с дерева и так далее по списку, — она видела помутневшим взглядом удивление на лице тифлинга, а позади слышала усмешку Астариона. — Знаю я таких как ты. Но ты говори, мне же заняться нечем. Зевлор явно опешил от такой дерзости, даже отошёл на шаг, на здоровом плече оказалась тёплая рука Гейла. — Может, не стоит грубить с самого начала знакомства? — О, нет-нет, пусть продолжает! Ты мне начинаешь нравиться ещё больше, дорогуша. — Тав, пожалуйста, давай мы просто пойдём обратно в лагерь. — Тцк… Все голоса смешались в какофонию звуков, от чего в ушах вновь встал звон и единственное, чего сейчас хотелось Марлен, — упасть на подушку и заснуть. Её клонило в сон, кружило голову. — Вам не обязательно вести её в лагерь, у нас есть целитель, — тут же поспешил добавить Зевлор, стараясь откупиться помощью. — Точнее, его ученица. Дальше Марлен ничего не слышала, не видела и не чувствовала, падая в желанный сон без кошмаров и навязчивых мыслей. Только темнота, тишина и покой. Марлен упала в обморок от недостатка крови, придерживаемая Шэдоухарт и Гейлом. — Веди к целителю, скорее! — Шэдоухарт перекинула здоровую руку Марлен через плечо, пытаясь утащить полностью расслабленное тело вслед за Зевлором. И всё время девушка нашёптывала себе под нос: — Давай, не умирай. Тело Марлен резко выдернули из-под её опоры, нахмуренные брови Астариона морщинили лицо, пока на руках покоилась их неназванная лидерша. Его шаги были быстрее, ловче, но тяжесть от её веса всё же имел, изредка подбрасывая её вновь, когда тело непослушно падало с его рук.***
Дальше всё было как в тумане. Марлен проснулась от острой боли, пронзившей предплечье. Она попыталась резко встать, крепкие руки бросили её обратно на каменную кушетку, держа так же крепко. Пронзительные крики боли отдавались эхом стен, из глаз брызнули слёзы, взгляд устремился к источнику боли. Низенькая девушка колдовала над её рукой, которую так же держала ещё одна пара рук. Ей растили новый кусок плоти. Боль была невыносимой, сродни тому, как живьём вырезают по кусочку кожи тонкими, острыми иглами. Одна слеза устремилась по затылку к корням волос, утопая в поте. Марлен проснулась от громких переговоров буквально рядом с ней. Она слышала возмущение Астариона о том, что из-за неё они замедляться и нужно её бросать здесь. А после возмущение Шэдоухарт, что они могли бросить и его, но не сделали этого. Слышался голос Гейла, пытающегося решить конфликт мирно, но двое одновременно заткнули его, продолжая спорить. Больше никого она не слышала. Только громкие крики двух её союзников, капающей с потолка воды и крови. Это всё сон. Нет никого рядом с ней, она не попала ни на какой корабль иллитидов, не сбежала из лап своего мучителя и не нашла свою семью. Она всё ещё в подвале. Она всё ещё прикована к колонне. Она всё ещё слышит приближающиеся шаги прачки. Она всё ещё слышит его голос. «Твою ангельскую внешность портит этот отвратительный, мерзкий красный глаз. Греховный, дьявольский… Его не должно быть на твоём прекрасном личике. Но если я его трону, твоя красота пропадёт навсегда.» Хотелось плакать, выть и скулить, умоляя, чтобы это закончилось. Шаги прачки приближаются, она видит иглу и грязную чёрную нитку. Хотелось кричать. Торговаться не получится. И крик застыл в горле. Она не может кричать. Она не может говорить. Она не может спать, есть, ходить. Она чувствует пальцами ног твёрдый ковёр из медвежьей шерсти, смотрит на своё изуродованное тело в зеркало туалетного столика напротив и дрожит. Вся спесь её давно пропала. Она видит, как медленно и мучительно стекает между ног вниз ещё тёплая сперма вместе с кровью. Она слышит смех трёх музыкантов. Слышит, как они договариваются с Браном, но ничего не видит даже сквозь проплешины в прохудившемся мешке. «Нам нужно что-то большее, чем простое золото, старикан.» «И чего же вы хотите за неё?» «Её. На пару часов. Думаю, тебе не убудет, а нам как раз девок не хватало.» Дыхание остановилось, пальцы немеют, всё покрывается холодным потом ужаса. Она пытается кричать, пытается сопротивляться настойчивым трём парам рук, отчаянно пытается выбраться из кошмара, который не сулит ничего хорошего. Но она ничего не может. Только рыдать, чувствуя на своём теле чужие руки, пока собственные связаны за спиной. Больно и страшно. Она не чувствует ничего. Опустошение быстро нагоняет её тело. Холодные пальцы, скользящие по её коже заставляют дрожать от страха, пытаться свернуться в комочек и желать, что больше ничего не будет. «Всего пару часов», твердит внутренний голос, хрипящий от слёз и опустошения. Внутри неё даже собственное «я» осталось ни с чем. Она чувствует себя униженной, оскорбленной. Боль током ударяет по телу в разных местах. Конечности немеют. Растёт желание, чтобы онемело всё тело. Чтобы не чувствовать ничего. Боль бьёт с каждой секундой всё сильнее и сильнее, плач становится тише, крики заглушаются мешком. Стук сердца становиться всё отчётливее, на нём сосредотачивает внимание. Раз-два. Раз-два. Под стук сердца подстраиваются хлопки, что становится более отвратительным. Она пытается вспомнить любой момент из жизни, но на ум приходит только семья. Их не хотелось ассоциировать с этим. Она слышит стук капель, чувствует холодные пальцы на голой коже, на её груди, шее, плечах, бёдрах, талии, рёбрах и ногах. Они оставляют горячие отпечатки, метки, дьявольские метки. Но дьявольские метки станут куда лучше. Одна капля за другой падают в промежутке от пяти секунд до трёх. По ним она считала время. Пару часов давно прошли, руки так и не ушли с её кожи, царапая, вгрызаясь в мягкую плоть, чтобы оставить под кожей зудящее ощущение пустоты, боли и страха. Хлопки были звучнее, громче и быстрее. Огненный отпечаток ладони громким шлепком отпечатался на бедре. Она молчит. Сжимает зубы до стреляющей боли, жмуриться от слёз, но молчит. Она может сломать себе челюсть, нос, руку, ногу и даже шею, но ничто не сравниться с этой болью. Её бьют по лицу сквозь мешок, но она стойко молчит. Её душат, она извивается от недостатка кислорода, но молчит. С ней делают абсолютно всё и она молчит. Признание поражения пришло быстро. Ещё три часа мучений в холодном подвале под звук капающей воды и пошлых, отвратительных шлепков. После этих пяти часов с неё впервые сняли мешок. Перед ней старушка, осунувшаяся, морщинистая, хмурая. «Эти идиоты даже не подумали о безопасности.» Голос был отвратительным, ровно как и ощущение липкости между ног. Тихое постукивание сверху, пара мелких шажков и тишина. Только хмурая старуха, падающие капли воды и стоящий у входа в подвал силуэт, отбрасывающий на неё массивную тень. «Позаботься о ней.» Силуэт скрылся, не успела даже старуха ответить. В её дрожащей от старости лет руке скальпель, взгляд устремлён на низ живота. Она пытается сопротивляться, вновь извивается на полу подобно раненой змее, пытаясь отползти от старухи, но тщетно. Она не двигается с места, придавленная к холодному каменному полу. Сталь блестит, сверкает на подступающем со входа свете, опускаясь к её низу живота. Она плачет от горечи, умоляет этого не делать. Остро наточенный скальпель погружается под мягкую плоть, дрожащей рукой выводя страшные линии вглубь под кожу. Она кричит, но нема. Её заставляют смотреть на то, как делают один кривой надрез, как скальпель погружается внутрь и боль пронзает с новой силой. Она рыдает, скулит и сопит, напрасно вырываясь из адской муки страдания. Она видит, как из неё достают её органы и крик застревает в горле. Немая сцена не обретает красок, только мелкие проблески в местах её боли. Но она видит всё чётко. Всё красное. Абсолютно красное. Нет, это не может быть реальностью. Она проснётся в своей тёплой постели дома. Этого не может быть. Нет. Нет. Нет. — НЕТ! — её крик разносится по пещере громогласным эхо, привлекая внимание со стороны. Слышит две, нет, три, приближающихся пар шагов. В ушах стучит от собственной крови, дыхание сбито. Это кошмар. Простой кошмар. Горячая рука ложится на плечо и Марлен передёргивает от страха. Она отшатывается, глядит испуганно на не менее испуганного Гейла и гулко выдыхает, бормоча под себя слова извинения. — Кошмар? — голос Шэдоухарт близко, в нём нет и толики насмешки. Марлен смотрит на свои ноги, пытаясь собраться с мыслями. — Он был прав, — тихо шепчет Марлен, игнорируя вопрос. Девушка рядом в недоумении смотрит на неё. — Вам нужно было оставить меня. Она слышит слишком громкую усмешку Астариона, но не поднимает на него глаз, блуждая по чужим ногам. — Я бы никогда не оставил ту, кто спасла меня, — ободряющий тон Гейла не успокаивает, только давит сильнее на вину за себя и свою неосторожность. — Ну, фигурально. Марлен морщится, смотрит на свою некогда повреждённую руку и молчит, разглядывая её ныне целую и невредимую. — Я вырастила тебе новый кусок мяса, но недели две он будет слишком слабым, поэтому не подставляй эту руку кому попало, — женский голос приводит в ступор, Марлен поднимает взгляд на девушку-дварфа. Она слегка улыбается, где-то в стороне видно очертания бёдер Астариона, уперевшегося в стол. — Иначе эти мучительные часы были насмарку. — Ты отрастила мне новый кусок… тела? — удивление в голосе было неподдельным. Ощущение новой, слишком гладкой кожи вместо той, что была раньше, оставляет отпечаток страха в подкорке мозга. Пальцы скользят по коже и никак не могут насытиться этим слишком мягким ощущением. — Это было непросто, но да, — дварф подошла к ней, протягивая кружку воды. — В противном случае, ты бы умерла от потери крови. Сбоку ругань Лаэзель, раздражение чувствовалось в каждом её движении. Марлен тихо благодарит целительницу, принимая кружку и залпом выпивая воду. Ощущение мягкости в горле заставило жадно облизать губы в поисках новой порции, но лишь возвращает кружку обратно, слезая с каменной кушетки на ватные ноги. Марлен шатает, но она стоит и только сейчас ощущение холода заставило понять, что на ней нет её брони. Ровно как и на всех её союзниках. Немой вопрос застыл на лице, когда она обернулась на Шэдоухарт. Та благородно начала объяснять: — Нам пришлось остаться здесь на пару дней, пока ты не придёшь в сознание и… — Я была в отключке больше суток? Хриплый вопрос Марлен застыл в воздухе. — О, да, дорогуша, из-за тебя нам пришлось сидеть в этих «дарах природы» два дня, которые мы могли потратить на поиски исцеления от этих мозгоедов, — раздражённый тон Астариона бьёт в уши вместе с его шагами. Пальцы начало покалывать от раздражения, грудь сдавило и Марлен громко выдохнула. Говорить с ним не хотелось, он вызывал в ней только негативные эмоции наравне с ощущением мерзости от его слов и действий. Мягкое прикосновение прохладных пальцев выводит из злобы и глаза находят Шэдоухарт. Её пальцы опутывают здоровое предплечье Марлен, вытягивая наружу. В её движении страх и Марлен слышит её сбитое дыхание. Глаза находят пару волков в другом помещении, пока они не выходят на свет. — Главный друид, Хальсин, знает, как избавить нас от личинок, — тихо говорит Шэдоухарт, цепляясь пальцами за руку Марлен, как за спасительный круг. Последняя позволяет себя вести, шаркая прохудившимися сапогами по земле. — Он в лагере гоблинов. И нам нельзя здесь долго оставаться, друиды решили закрыть рощу заклинанием от всего мира. Марлен смыкает губы тонко и жёстко, переваривая информацию. Время зря они не теряли. Солнце слепит и без того сощуренные глаза, когда они идут к разбитому неподалёку маленькому лагерю. Они не стали делать себе палатки, только лежанки вокруг небольшого костра создавали некий круг, явно неудобный для всей компании. Марлен смотрит на четыре лежанки и не двигается с места, ступор вновь овладевает телом. Не хотелось сидеть. Сейчас она хотела двигаться, желательно найти какую-нибудь перепалку, где она сможет выпустить пар на оппоненте по несчастью. На ум приходил Астарион, но Марлен быстро отодвинула эту мысль в сторону. Терять потенциального союзника из-за кипящего в крови адреналина не входило в её планы. Шэдоухарт давно отпустила её руку, устраиваясь на своём лежаке, поэтому Марлен была полностью в своём распоряжении. Медленно ступая по Изумрудной роще, она находила всё больше и больше тифлингов. Укол вины от встречи с Зевлором давно сдавливал грудную клетку. Когда она в следующий раз найдёт его, то обязательно извиниться и предложит свою помощь для поиска ночлега на первое время, после того, как их выгонят с рощи. Она была даже готова предложить им свой лагерь в качестве временного пристанища, но быстро отбросила эту идею. У них разные цели и пути. Наконец, медленно ступая по каменной лестнице вниз к друидам, Марлен опешила от картины перед глазами. Женщина-тифлинг в ярости просит отдать ей её дочь, пока её держит собственный муж. Это уже было подсознательно. Марлен хмуриться, движется вперёд быстрее, настигая тифлингов и разворачивая женщину к себе лицом. — Куда они увели твою дочь? — паника сдавила грудную клетку так, словно она спасает не чужого ребёнка, а своего. Точнее, Миллу. Когда женщина ей всё рассказывает, Марлен движется в сторону каменных дверей. — Тебе туда нельзя, деточка, — говорит ей друидка, от чего в венах кипит злость. — Я пойду куда захочу. Тронешь меня, — останешься не только без руки, но и без головы, — из слов сочится яд, она видит в глазах женщины мелкий намёк на страх. И расценивая это как намёк на разрешение пройти, Марлен срывается с места к каменным плитам, тут же закрываясь с другой стороны. В глубине небольшой пещеры сквозь стук капель воды она слышит женский, мужской и детский голоса. Казалось, даже её тихие шаги можно было различить в такой атмосфере, но нет, находящиеся в этом месте существа были напуганы её приходом. — Кто тебя сюда впустил? — сходу язвит рыжая друидка, её глаза сощурились, пытаясь найти в образе Марлен хоть повод для доверия. — Я себя впустила, — Марлен скрещивает на груди руки, смотрит на ребёнка-тифлинга, которая дрожит от страха при виде змеи. Будь Марлен в другой ситуации, наверняка бы засмеялась пуще прежнего. Вот что называется животные похожи на своих хозяев. У Марлен была возможность прочесть мысли друидки, но не стала, твёрдо решив не использовать личинку ни при каких условиях. — Может объяснишь, почему ты угрожаешь ребёнку расправой? За что? Позади послышался звук открытия той самой каменной двери и уже знакомые голоса её попутчиков: — Да я вам говорю, что видел, как она спускается сюда! О, а вот и наша любительница приключений на свою задницу! — Крайне красноречивое описание, Астарион, — Марлен сжимает пальцы на руках, не желая поворачиваться. Слова холодные, стальные и такой же взгляд устремлён на друидку. — Я жду ответа, Карга. — Меня зовут Кага… — О, да мне плевать, — Марлен закатывает глаза, позади приближающиеся шаги. Звук падающей воды с потолка только добавляет напряжённости всей ситуации. — Так ты ответишь на мой вопрос или я уже могу вернуть ребёнка родителям? Наверняка было странно вот так врываться на чужую территорию и устраивать свой порядок через два дня, но Марлен ненавидела отвратительного отношения с детьми и поделать ничего не могла. Из неё вышла бы отвратительная мать, но она никогда об этом не узнает. Кага хмурится, явно в голове её состязание от том, можно ли рассказывать этой похабной эльфийке такую безделицу или сразу пустить ей кишки. Даже без прочтения мыслей, Марлен прекрасно понимала это по глазам. — Она выкрала то, что нам принадлежало, — цедит сквозь зубы Кага, бросая испепеляющий взгляд на ребёнка. Рядом стояла статуэтка какого-то божества. — Отлично, она больше делать этого не будет, — глаза Марлен сузились, смотря на девочку. — Так ведь? Тифлинг кивает головой. И только сейчас Марлен узнаёт то же место, откуда они только что вышли. Нетти копошиться с птичкой где-то в глубине пещеры, где слышны её лечебные заклинания. Кага фыркает и отпускает девочку, пока её гадюка оплетает ногу. Отвратительное создание, Марлен никогда не любила ядовитых змей. Оставшийся день был как в тумане. Она спасла мальчишку-тифлинга из лап гарпий, при этом выкрала его мешок с монетами, за что получила короткий комментарий от Астариона о ней, как о сущем зле. Она слышала в его словах намёк на одобрение, но пропустила мимо ушей, радуясь новой наживой в лице нескольких золотых. Потом попала в убежище детей-тифлингов, где достаточно быстро нашла общий язык с их представителем — Мол. Показала мальчишке всеми замученные плутовские фокусы с исчезновением кольца, которое позже забрала себе. Каждый её шаг нетерпеливо комментировал Астарион. — Слушай, если тебе так претит моя компания и мои решения, может ты пойдёшь и найдёшь место для лагеря? — голос Марлен интересующийся, хоть раздражение и накатывало лёгкой дрожью по спине. Двигаясь по тропе вглубь леса с остальными компаньонами, включая Уилла, присоединившегося к ним у самых ворот, когда они собирались в путь к храму Селунэ. При одном только её упоминании Шэдоухарт хмурилась до глубокой морщинки между бровей. — С чего бы мне пропускать самое веселье? Дорогая, с тобой всегда самое интересное происходит. — Например? Дойдя до каменного моста, они встретились с той группкой наёмников, что недавно ошивались в роще. От Астариона ответа так и не последовало, зато внимание одного из наёмников обострилось на ней. — Это ты та сука, что шашни с рогатым крутит? Марлен не ответила, оглядывая парня с ног до головы. — А ты тот самый мудак из рощи. Да, мы, видимо, знакомы. Парень покраснел от злости, занося кулак для удара, который Марлен слишком быстро перехватила, врезаясь лбом в его нос. Наёмник отшатнулся, глухо простонав от боли, хватаясь за собственный нос. — Ты мне нос сломала, грёбанная эльфиха! — Нет, напротив, — он бросил полный ярости взгляд на Марлен, окровавленными пальцами зажимая кровоточащий нос. — Всего лишь подправила. Но я ещё ангел для тебя, — Марлен показала пальцем за спину на своих союзников. — Вот они бы точно церемониться с тобой не стали. Тем более гитьянка. Она любит потрошить таких, как ты. Позади фырчит Лаэзель, гремит её массивный доспех. — И чё, мне теперь тебя за это в ноги целовать, курица? — Да. Наёмник опешил, округлёнными глазами смотря на серьёзное выражение лица Марлен и её слишком уверенную позу со скрещёнными на груди руками. — Давай, — она наклонилась к нему. — Опускайся на колени и целуй. А после выворачивай карманы, мальчик. — Чего?! — Я дважды не повторяю. — Когда я говорил, что с тобой происходит всё самое интересное, дорогая, я имел в виду это, — с ухмылкой в голосе Астарион поровнялся с ней, глядя, как наёмник опускается на колени перед глазами своих подельников и целует грязный носок сапога Марлен. — Не довольствуйся зрелищем настолько явно, милый, — Марлен повернула голову вбок, рассматривая золотую вышивку на камзоле Астариона. — Кто знает, вдруг следующим на его месте окажешься ты. Астарион слегка отшатнулся, сжимая губы в тонкую линию, явно пытаясь не сказать лишнего. Марлен про себя усмехнулась маленькой победе над язвительным эльфом. Наёмник двинулся вверх, дабы встать с колен, но был придавлен другой ногой Марлен. — Я не давала тебе разрешения подниматься, — Марлен окинула ещё двух наёмников взглядом. — И я не вижу, чтобы ты и твои дружки выворачивали карманы. — Да хера с два! — прикрикнул ещё один парень. Девушка-наёмник стояла в стороне, неуверенно переминая в руке длинный лук. Прикрикнувший крепче сжал щит, а придавленный её ногой напряг спину. Эти двое готовятся к атаке, а девушка, по видимому, новенькая и ещё не понимает их тонкостей. Явной проблемой Марлен стали её союзники. Они были ещё недостаточно знакомы, чтобы понимать её движений и намёков, поэтому скооперироваться сразу будет трудно. Значит, Марлен стоит действовать быстро и желательно прямо сейчас. Стоящий чуть позади неё Астарион выбрал удачную сторону, открывая ей доступ к своему кинжалу, который Марлен ловко выхватила, с разворота отправляя его в голову парня с щитом. И пока была фора в виде ступора девушки, которая ловко перехватила лук в рабочую руку, выуживая стрелу из колчана, Марлен ударила ногой по сломанному носу одного из них, теперь уже доставая свой нож и так же отправляя его в голову девушки, уже нацелившейся на неё, отпинывая от себя стонущего от боли наёмника, придавливая его к земле за горло ногой, ломая подъязычную кость сильным ударом пятки. Гулко выдохнув, Марлен повернулась лицом к удивлённым союзникам, естественно, кроме Лаэзель, уже ожидая от них тирады разных моралей, но решила добавить свою лепту первее, переводя взгляд на Астариона: — Спасибо за нож.