***
Последняя битва оставила во рту могильное послевкусие. Я молча лежу на кровати, разглядывая мебель в комнате, считаю про себя до ста и так по новой. Чтобы не думать о произошедшем, чтобы забыть, чтобы раствориться в воздухе тихой мелодией ветра. Я прикрываю глаза ладонью и молюсь богам, чтобы те избавили меня от снов. Я больше положенного думаю о пугающей и неуловимой Смерти. Мне видятся её кровавые глаза между сырых домов, ощущается её присутствие в дыхании на затылке, будто та караулит меня, как родную дочь. И вместо пережитого, я думаю об упущенном: о невыкуренных сигаретах, о невыпитом кофе, о невысказанных словах, что остались погребёнными заживо на моём языке, о непрочитанных книгах, о нецелованных мною чужих руках, о смехе, что останется звенеть в груди пожарным набатом. Я думаю об этом слишком много, я — оголенный нерв. Чувствую себя бескрылым насекомым, что попал в паучьи сети из тоскливого дёгтя и мглистой апатии. И этот перманентный поток мыслей разрывает меня осколочной гранатой. Я стараюсь делать, что должна, и защищать тех, кого люблю, но что если всех нас ждёт погибель от вечно голодного Бога Смерти? Что если все это не имеет значения, ведь сколько не старайся, а его тонкие пальцы уже щекочат моё горло, сжимают гортань и успокаивающе гладят спутанные локоны. Из размышлений меня вырывает громкий стук двери. — Рэй, вставай давай, — Нобара шумным вихрем врывается в комнату, стягивает с меня одеяло, забирая последний оплот безопасности. Я сдавленно мычу в подушку, не обращая внимания на попытки Кугисаки пройти через груду мусора, что скопилась за эти дни. Разбросанные вещи и клинки валяются на полу, дополняя картину затворничества. — Чем ты тут занимаешься? — её аккуратный носик принюхивается к местному запаху, после чего Нобара кривится, брезгливо оглядывая помещение. — Лежу, гнию. Такой вот видоизменённый декаданс. Я, знаешь ли, своего рода эстет, — пытаюсь усмехнуться, но лицевые мышцы будто забетонировали изнутри. — Я бы скорее назвала это гранжем, — приподнимает бровь Кугисаки. — Ты сейчас лежачий абсолют в противопоставлении красоте. Я пропускаю издевку мимо ушей, продолжая лежать лицом в сальных волосах. Она с полминуты разглядывает мой потухший видок, вздыхает и садится на край кровати. — Нам всем сейчас нелегко, — твёрдо произносит девушка. — Хуже всего утопать в жалости к себе. — Ты пришла сюда, чтобы.. — Не надо, — обрывает меня женский голос, отдающий охлаждённым железом. — Ты никому не поможешь своей хандрой. Этим мёртвых не возвращают, — я нервно смыкаю губы от её слов. — а учителя это никак не освободит. Тебе тяжело. Знаю, — она смотрит на свои раскрытые ладони. — Мне тоже. Но что может быть хуже смирения с данностью? Её полупрофиль выглядит воинственно: эдакая валькирия, что готова положить на лопатки любого врага. Что готова с треском сломать чужие кости за свою цель, за защиту своих людей. Вдохновляет. — Кугисаки, — усмехаюсь я. — Ты очаровательна, знаешь это? Она приподнимает бровь, разглядывая мой полуобморочный вид, а потом кидает в лицо одежду. На шутливый флирт она давно не ведётся. — Отлично, уже вижу первые признаки привычной Сугимото, — улыбка касается её губ, отчего в моей груди тает кусочек солнца. — Жду тебя на тренировочном поле. И сходи в душ, а то запах.. характерный заядлому отшельнику. Я пытаюсь кинуть в неё пустую бутылку из-под воды, но та с глухим стуком ударяется о дверь.***
Свежий воздух опаляет мои замершие щеки, развивает копну чёрных волос и вычищает сознание. Мне хочется вдохнуть поглубже, настолько, чтобы кислород заполнил все внутренние органы. Всё-таки, Кугисаки права: потворство апатии лишь усугубляет положение. «Делай вид, что все хорошо, пока это не станет правдой». Я разглядываю поле, на котором тренируются остальные и улавливаю краем глаза старательные движения Итадори. Он сосредоточенно пытается задеть противника, не используя проклятую энергию, тяжело дышит, и мне мерещится в его лице калейдоскопический рисунок из человеческой крови и разрушенных зданий. Я трясу головой, и картинка рассыпается перед глазами. Мне не в чем его винить, на плечи этого юноши упало достаточно камней из обязательств и осязаемого долга перед всеми, кто ему дорог. Я лишь могу позавидовать его титанической выдержке и жажде защищать людей, пусть и ценой своей жизни. Противником Итадори выступает Чосо. Нежданный старший брат, что теперь готов убить за своего новоиспеченного родственника. Маки всё ещё подозрительно косится на парня, но у меня нет сомнений в его честности. Я помню его вид в тот день. Помню, что он чувствовал. Я достаю пачку сигарет, закуриваю и сажусь на край тренировочного поля, рассматривая попытки Нобары задеть Маки в ближнем бою. Две невероятно сильные девушки, в которых сокрыты залежи первобытной ярости и мощи.. десерт для глаз. — Сугимото, не кури здесь! Вся трава пропахнет табаком, — недовольно протягивает Юджи, надвигаясь в мою сторону грудой напряженных мышц и тяжело дыша. Он плюхается на землю, устало наблюдая за тем, как я продолжаю выдыхать дым, не отводя взгляда от Чосо. — Хочешь, дам сигаретку? — усмехаюсь я, и уже протягиваю руку к молочной коже Итадори, но её перехватывает крепкая мужская ладонь. — Это вредно, — Чосо смотрит на меня флегматичным взглядом, не отпуская мое запястье из своей хватки. — Какой строгий брат у тебя, Итадори, — весело поглядываю на парня, пока тот ленно потягивает шею, разминает поясницу. — С таким и не повеселишься. — снова притягиваю конечность к себе, ощущая, как чужое холодное касание отдаётся теплом где-то под кожей. — Со мной можно повеселиться, — брови Чосо слегка сходятся на переносице, и меня умиляет его искреннее непонимание шутливой манеры моего тона. — Да ну, расскажешь? Он открывает рот. Закрывает. И негодующе разглядывает мой насмешливый вид. Мне хочется пошутить ещё, но я поджимаю губы, аккуратно посмеиваясь в такт стряхиваемому пеплу. Такой большой серый волк, а душа почти детская. Если не считать разводов чужой крови на его руках, конечно. Но кто из нас лучше? — Да я шучу, не будь так серьёзен, Чосо, — произношу, докуривая сигарету и подперев кулаком подбородок. Вглядываюсь в него с полупрофиля, игнорируя заинтересованные глаза Итадори, которые не понимают, откуда такая явная фривольность с моей стороны. — Не хочешь сразиться? В качестве тренировки. Только по-серьезному. Вижу по глазам, что он хочет отказать, поэтому мягко давлю на эти мужские точенные черты одним вздохом: — Пожалуйста. Смотрю, не отрываясь. Улавливаю небольшое изменение в его лице, чувствую, как в воздухе искрятся непонимание и сконфуженность, но парень медленно выдыхает и отстранённо кивает, отходя на середину поля. И снова тонкие губы порабощает стоическая серьёзность. Периферийным зрением улавливаю, что Нобара и Маки с интересом наблюдают за этой короткой коммуникацией, а потому подмигиваю обеим. — Через минуту начнём! — кричу в спину уходящего противника. — А.. а что это сейчас было? — Итадори непонимающе смотрит на меня снизу вверх, пока я стряхиваю свой чёрный костюм от возможной пыли. — Ну, твой новый приятель симпатяга, знаешь это? — я улыбаюсь, оголяя ровные зубы, пока Юджи удивлённо оглядывает меня, приоткрыв рот. — Ты в курсе, что он наполовину проклятие? — растеряно доносится снизу, пока я подтягиваю перчатки на руках, что доходят почти до плеч. — А в тебе сидит кровожадный демон-убийца, — усмехаюсь я, растягиваясь на носочках и доставая клинки. — Но ведь твою привлекательность это не умаляет? Я в последний раз бросаю взгляд на юношу и замечаю, как его глаза наливаются багрянцем, будто кровь растеклась в них неоновым свечением. Я прикусываю язык и понимаю, что любое упоминание Двуликого сейчас неуместно. Скомкано разворачиваюсь на пятках и шагаю в сторону заждавшегося полу-проклятия. — Когда ты уже прекратишь флиртовать со всем, что имеет пульс? — беззлобно шепчет Маки, и моих губ касается опальная улыбка. — Ну, знаешь.. жизнь слишком коротка и все такое. Чосо стоит, почти не двигаясь, ожидая моего участия в собственной затеи. — Начнём? — произносит он, как только дистанция между нами становится приемлемой для диалога. — Если так торопишься.. Резкий выпад с моей стороны, и воздух рассекает перемещение за его спину. — …то я постараюсь уделать тебя побыстрее, — отвечаю почти шёпотом, подушечкой пальца задеваю затылок. Специально. На секунду замечаю, как его глаза расширились, но в следующее мгновение Чосо отскакивает, направляя сложенные руки в район моего живота: лазер из его пальцев чуть не задел мне руку, но я уворачиваюсь, оббегая мужчину и создавая иллюзию в виде своих клонов. Кажется, его это мало впечатлило. Парень двигается неспешно, но уверенно, сосредоточенный взгляд уничтожает каждого нового противника в моем лице, пусть их и так на поле больше двадцати. Он почти медитативно расправляется с каждым фантомом, не подпуская меня к себе, чужая кровь окропляет траву под ногами, и меня удивляет мощь его техники, особенно с тем условием, что Чосо сражается далеко не в полную силу. Мужские мышцы рук напряжены, дыхание ровное, а взгляд, что острее стального клинка, заставляет неотрывно следить за каждым его движением, словно за идеальным механизмом из крови, плоти и холодного расчёта. В бою Чосо кажется неуловимым воителем, что спустился на землю из древних мифов, и я облизываю пересохшие губы, стараясь уловить подходящий момент для следующего трюка. Я молча создаю иллюзию из деревьев и листвы вокруг парня, и наслаждаюсь его секундной растерянностью, ведь, в отличие от меня, он все ещё не знает о моей технике. Уже думаю подкрасться, но его слух.. его нечеловеческий слух, обнаруживает мое местонахождение за секунду, и я слишком поздно замечаю кровавый лазер, что плотоядно летит в мою сторону, задевая плечо. Шиплю почти как змея, прячась меж иллюзорных стволов: вроде просто царапина, но как же жжется. Улавливаю шевеление сзади и отскакиваю в сторону, наблюдая, как кровавый сгусток разламывает древесину. — Тактика избегания противника выигрывает стратегически, но проигрывает в перспективе, — произносит Чосо так, чтобы я слышала. — Хватит бегать. Молча не соглашаюсь с ним и воспроизвожу ещё десяток фантомов. Пока он отбивается от каждого кровавыми пулями, мне удаётся подобраться к его спине. Клоны создали достаточно шума, поэтому он, конечно, слышит взмах клинка, но слишком поздно: оружие уже упирается ему под ключицу, и я убираю все иллюзии перед его глазами. — Иногда лучший способ победить — самый простой, — тихо произношу я, почти касаясь губами мочки его уха и стараясь подвинуть голову так, чтобы мужские волосы не лезли мне в глаза. Серьезно, эти пучки можно считать отдельным оружием для тех, кто решился напасть сзади. Мгновение, и я почти ударяюсь носом в почву под ногами, что впитала в себя проклятую кровь. Чосо прижимает меня к земле, скрутив руки, и ровный шёпот отдается мягким бархатом в ушах: — Я бы не назвал это победой. Улыбка касается моего лица, и мне искренне жаль, что чёрные кудри прикрывают её. Я кидаю взгляд на его флегматичное лицо, что отражает скуку и равнодушие к происходящему, отчего в груди склизким червем копошится раздражение. Мои глаза стекленеют, арктической свежестью зелени врезаются в его профиль, и я мягко выдыхаю: — Да ну? Тогда…боль, — он отпрянул от меня, как от аспидского пламени, и дистанция между нами вновь слишком велика. Я встаю и вижу, как его тело напряжено, как он смотрит на меня, не моргая, как равнодушие сменяется удивлением. — Не давай себя касаться всяким незнакомкам. Я мысленно ослабляю его фантомные ощущения, отчего мужские плечи слегка опускаются, а из тонких губ вырывается выдох. На языке растекается сахарный вкус победы, обволакивает дёсна и стекает прямо в горло липкой патокой. Улыбаюсь совсем по-детски, испытывая мнимую гордость за это маленькое достижение, хочу сделать шаг, но чувствую резкую тяжесть во всем теле: дышать сложнее, а горло сдавлено, словно кольца Сатурна сжимают гортань, отчего глаза слезятся, и я падаю на одно колено, задыхаясь в глухом кашле. Когда он успел? А Чосо разглядывает меня, склонив голову, и его взгляд больше не выглядит удивлённым. Взмах руки, и из раны на плече выходит пара капель крови, возвращаясь к хозяину. Воздух просачивается в лёгкие, и я делаю жадный вдох, ладонью оглаживая шею. — Что ж.. один-один, — Чосо кивает мне, намереваясь закончить бой. — Теоретически, я могла бы сейчас тебя вырубить, — пожимаю плечами, стряхивая с себя предсмертное ощущение удушья, и подхожу ближе, сверкая глазами. — Это было бы нечестно. — Победа вообще редко даётся честным путём, — цепляюсь за винный оттенок помады на чужой мочке уха. Все-таки задела. Я приподнимаю руку, игнорируя вопросительный взгляд парня, и большим пальцем пытаюсь стереть броское пятно на бледной коже. — Прости, кажется, случайно коснулась губами, — ухмылка растягивается на моём лице, пока лёгкий прищур касается его сконфуженной гримасы. Кажется, я сумела разглядеть очертания румянца на впалых щеках, прежде чем отстраниться. — Спасибо за бой, было увлекательно. Он молча кивает, скрещивая руки на груди. — Ты неплохо сражаешься, — легкий кивок самому себе. — Но недостаточно сконцентрирована. А ещё твои движения довольно предсказуемы. Полагаю, клоны действуют в бою так же, как и ты в своей привычной манере. Мое лицо слегка осунулось, но я не отрываю глаз от собеседника. — Во-первых, это не совсем клоны. Во-вторых, мы оба дрались не в полную силу, этот бой не требовал сильнейшей концентрации. В-третьих.. — Ты на поле сражения тоже планируешь оправдываться? — произносит он с ухмылкой, и я удивлённо приподнимаю брови. Насмешка, слетевшая с его бледных губ, ощущается непривычно, но через секунду я уже усмехаюсь в ответ. — А ты во время сражения тоже планируешь недооценивать противника? — наклоняю голову в его сторону, приподнимая одну бровь, и вижу, как чужой рот задевает едва заметная улыбка: такая спокойная, немного уставшая, и мне приходит на ум мысль, что сам Чосо напоминает мне.. остывший кофе. С молоком. Я тянусь к пачке сигарет и зажигалке, что припрятаны в кармане, но Чосо перехватывает мою руку, как делал это буквально полчаса назад. — Это вредно. — Ты сейчас пошутил? — мне хочется рассмеяться от его неожиданной опеки. — Я не слышал твоих шагов, но слышал дыхание, — серьезно произносит он, хватая пачку сигарет, задевая мои пальцы. — Предполагаю, что ты не самая выносливая в бою. — Да ты шутишь.. отдай! — я пытаюсь дотянуться до заветной дозы никотина, но его движения быстрее, и сигареты алым пятном маячат у меня над головой. — Это не смешно. — Я не шучу, — он разворачивается на пятках, уходя обратно в сторону Итадори, который вместе с остальными внимательно наблюдают за нами, и небрежно кидает через плечо: — Отдам, когда сможешь меня победить. Я провожаю его удивлённым взглядом, усмехаюсь и смиренно двигаюсь в сторону входа в общежитие, игнорируя лица остальных: резко захотелось выпить кофе. С сигаретами, что припрятаны в комнате под матрасом. И ощущаю, как сквозная дыра в груди медленно зарастает розарием.