Ведьмин цветок

Вероятно, прошлый вечер казался настоящей сказкой. Вернее, так оно и было. Эта сказка была волшебной, желанной и дурманящей разум. Да настолько, что юная Уокер была готова отдаться тьме в тот вечер. Во всех смыслах. В молодом, сильном теле, с каждым днём, всë росло и росло желание переродиться, научиться зажигать поля и приручать луну, как то делала другая. Вероятно, тем сладким, светлым вечером, небеса могли бы наблюдать за нагими телами, что в страстных касаниях бились друг в друга. И ведьма Мортем вожделела бы этот момент, которому не суждено было сбыться вчерашней ночью. Тогда, девушка давала себе обещание, во что бы то ни стало дождаться невинную душу и испортить еë собой. Запачкать каждый сантиметр своими губами. И отчиститься самой. Вероятно, никто бы не заметил сказочного поля, вырванного из строк баллад о красоте. Никто бы даже не задумался о колдовстве, если бы не ошибка захмелевшей от чувств чародейки, что оставила яркие бутоны нетронутыми. Еë ошибка и стала началом нового дня. Пастух, уже по обычаю, на рассвете вёл своë стадо к зелёным лугам. Посох его подгонял нерасторопных овец всю дорогу, чертыхая каждый камень под тонкой подошвой ботинок. Парнишка не поднимал взгляда. Да этого и не требовалось, ведь его собака собирала непослушных животных в одну кучу. И это оказалась точкой невозврата. Тайлер весело напевал тихую мелодию себе под нос жуя корочку пирога. Как тут, слуха его коснулся жалобный вой. Его верный пëс сидел подле мёртвого стада, что опрокинув светящиеся брюхи не двигалось. Глаза их были налиты кровью, а трава пожинала усопших. Напуганный пастушок выронил из костлявых пальцев еду, а по кадыку его прокатились капли страшного пота. Оцепенение охватило верного пса и его хозяина, что полоумно пялился напуганными глазами на мёртвый скот. — Дьюк, ко мне! — голос его был громким, не то от страха, не то от того, что собака заинтересованно обнюхивала яркий бутон. — Дьюк! Тай кинулся к другу со всех ног, будто зная, что прожорливый питомец не удержится от такого соблазна. И он был как никогда прав! Слюни капали на землю, а вонючая пасть наскоро щелкала зубами глотая заветное лакомство. — Дьюк! — пастух тянул гласные видя как его доброе животное падает наземь. — Чертова собака… Короткие ноги мальчика не успевали на помощь. Через короткую, светлую шерсть пробивались опаляющие лучи мерцания. Что убивали пса, что заставляли его скулить и извиваться. Что забирали его душу в лодку смерти повязанную длинной травой. Тайлер падал на колени, укладывал волосатую морду на свои ноги и плакал. Единственный соратник ушёл. Покинул его из-за мерзкого колдовства. Которое всë расползалось по земле, пуская гнилые корни глубоко под почву. Грудь его вздымалась всë чаще и чаще, пятки сверкали, а поселение уже показывалось из-за угла. Он бежал в главное здание, в котором, по распоряжению Ребекки Уокер, заваривали лечебные мази. — Председатель! — хлипкая дверь с грохотом ударялась об обшарпанные стены и глаза совета обращались к напуганному силуэту. — Весь скот погиб, на поле была ведьма!.. Его потные ладони упирались в бедра, он пытался отдышаться. Но пастырь не давал ему перевести дыхание. Кидаясь в него яростными вопросами. — Как погиб?! — густые брови изгибались, а губы кривились в гневе, — Как ведьма?! Мальчишка опадал на скрипучий стул и с грустью выговаривал. — Я как и обычно сидел под деревом, завтракал. А тут, слышу, Дьюк воет… — грусть окутывала его, грусть по умиротворенному созданию. — Смотрю, а все овцы мертвы и светятся, глаза их кровавые и трава, — Тай запинается, — Трава пожирает их, будто связывает. — С тобой всë в порядке? — заботливый голос отца мальчика трогал его душу. И слезы вновь подходили всë ближе и ближе. — Нет, — его длинные волосы бились о щеки. — Мой пëс тоже умер. — Черт! — Ребекка не выдерживала, кидала в стену светильник и наседала на мальца. — Где это произошло, отведи меня туда! Может быть она не верила в его слова. Может быть реакция еë была чересчур гнетущей. Но поделать женщина ничего не могла. Ярость окутывала еë. Отчаяние поглощало и она поддавалась. Мужская ладонь мужа пыталась успокоить еë, но была тут же с силой отбита. — Я не пойду туда… Пастушок опускал глаза качая головой. Но председатель подходил к нему, цеплялся больно за плечи и потряхивая цедил сквозь стиснутые зубы. — Ты отведëшь всех нас туда. И ответишь за свои слова если они окажутся ложью… — еë обрывал Хилстон, конюх, который верил каждому звуку. — Угомонись, Уокер. Посмотри как она напуган. — Не смей! — женщина была обезумлена дикой яростью. И всем приходилось подчиняться. Никто и никогда не видел заботливую мать в таком состоянии. От этого, весь совет трусился ступая за ней по кривой дорожке. И вот, спустя десяток минут, вся группа достигала нужного места и замерев открывала рты. — Боги милостивые… Саймон Темптон крестил себя двумя перстами и оглядывал весь луг с ужасом. — Не может быть… — Уокер тихонько и боязливо ступала по цепляющей еë ноги траве. И очи еë становились в несколько раз больше. — Прости меня, Тайлер. Горесть окутывала старших. Они, будто под наваждением, опускались рядом с овцами, разглядывая мерцающие туши. — Ведьмы. — Тихо срывалось с губ старицы. — Одна чародейка не могла сотворить такое. На это нужен десяток таких злостных бесов. Уверенная в своих словах, уже поведавшая такое на своëм веку, седая старуха допускала оплошность. Ведь память еë начинала подводить, да и знания тоже. А может быть, женщина просто не ведывала о балладе. Балладе, в которой писали историю о Верховной Жрице испепеляющей одним лишь только взглядом. Которая и заседала в этом селении со своими кознями и планами. — Сколько же их тут, — Дориан с одичавшими, светлыми глазами пялился на весь беспорядок. — Как они могли пересечь озеро в котором оставляют свои души?! Это просто невозможно… — Возможно. — Сельма качала головой нежно зарываясь пальцами в шерсти недышащего пса. Наблюдая за тем, как совет вклинивал в неë пытливые взгляды, — Возможно, если одна из девушек нашла ведьмин цветок и пустила его корни вместе с магией по этим окраинам. Все согласно кивали на твёрдую фразу предателя. Все, кроме Себастьяна Морни, что с задумчивостью качал головой потирая глаза. — А откуда же тебе знать об этом, дорогая? — жёлтые глаза ведьмы и яростный взгляд пастыря насмешливо находили поседевшего мужчину. — Я удивляюсь тебе, — председатель с ухмылкой оглядывалась на недавнего врага, — Вроде взрослый муж, а мозгами совсем не пользуешься. — Дориан продолжала фразу за женой. — Ведь если задуматься, то, всë началось после того, как те треклятые цветы заполонили деревню. Остальные лишь задумчиво кивали. Пытаясь казаться ведающими, а на деле, они лишь делали вид. Что бы не попасть под горячую руку злостной, сегодняшним днём, Ребекки Уокер. — Что нам делать? Крик из толпы раздался как удар молнии. Но председатель быстро соображала план, оглядывалась по сторонам и отдавала приказы. — Созвать всех мужчин, от мала до велика. Выкорчевать всë живое на этом поле и засеять солью. — несколько женщин хотели было возразить, но еë стальная рука заставляла замолчать всех, — Да, почва больше не даст побегов, но что нам терять. Это место проклято! Мы возведём здесь часовню и назначим священником сюда Андера Темптона, как только он примет обет. Отец того мальчишки, практически со слезами на глазах от таких слов и гордостью за своего сына, услужливо кивал главенствующей. Руки его дрожали от предвкушения будущего. — Я так благодарен. — но женщина лишь качала головой, пуская в свои лёгкие палящий воздух. — Не стоит. — ладони еë переплетались на груди. — Нам стоит спалить здесь всë на заре. А пока, пустите гонца на южные берега, пусть приведет шамана. Он поможет нам выяснить кто из девушек накликал беду. — Держите в тайне то, что вы видели сейчас! — грозно проговаривал Морни, — Если слух разлетится по селению, я не поленюсь. Выясню кто не сдержал языка за зубами и прижгу его. — Вы слышали его?! Дуэт двух отчаянных и злых людей в лице, Бекки и Себаса, казался тираническим. Ведь будучи вместе они не знали пощады. От этого, всем стоило опасаться. Но ведь опасаться стоило и самому председателю. Ведь именно его маленькая дочурка и была ядром клубка всех проблем. Ведь именно она пустила гадкие цветы по деревне, по своему сердцу. Для которого и творилась та магия, что губила всë живое. Девушки сидели за столом. Мортем, с тихими смешками, вытирала большим пальцем чужие губы. Стирала с них свои следы, а после тихонько и коротко касалась того же места. Вновь оставляя разводы чувств на загоревшей коже. И Вики смеялась от этого, гладила худые бедра подползая ближе. И тут же, мигом отрывалась от своего занятия, когда новенькая резная дверь с грохотом открывалась. А в проёме уже стоял обезумевший рыжеволосый парень. — Всë из-за тебя, нечистая! — губы его кривились, а ноздри расширялись от частых вздохов. И Мими оборачивалась на него, смотрела лукаво тому в глаза и прыскала ядом в своëм ответе. О, конечно же она знала, что произошло сегодня на рассвете. Ведь она не допускала ошибок в своëм колдовстве, изначально задумывая такую подлость. — Войди в дом и назови меня так ещë раз, только смотря в глаза! — Уокер непонимающе бегала обеспокоенным взглядом от друга до возлюбленной. — И тогда посмотрим, что из этого выйдет. — Что происходит? Запутанная всем происходящим привороженная сводила брови к переносице и открывала губы в немом вопросе. — А ты спроси у своей ведьмы, Вики, что она натворила! — Ади всë не решался переступить порог дома, обезопасив себя этим. — Спроси у неë, что меня ждëт! — Что ты сделала? — светлое сердце стучало в тысячу раз быстрее от страха за близкого ему человека. — Мими, что ты сделала? Но та, возбужденная лихой игрой, игнорировала любые слова своей души. И тянула мерзкую улыбку заглядывая в зелёные глаза. — Не вежливо, Андер, говорить через порог. Ты ведь знаешь об этом? Ведьма отворачивалась к окну, складывала руки на столе и смеялась ликуя где-то в глубине. Ликуя от того, что глупый мальчишка входил в дом резво, выуживал из-за пазухи самодельный клинок и нëсся на чёрную макушку с ним. Атмосфера казалась чересчур мрачной от того, что дочь селения вскрикивала от такого действия знакомого. Который в то же мгновение останавливался из-за того, что ноги его больше не могли оторваться от пола. — Ещë шаг и ты пожалеешь об этом, мелкий уродец. — голос еë был спокойным, сосредоточенным на том, что удерживало парня, который дергался пытаясь освободиться. — Да ты без своей магии никто! Темптон был ужасно злым, такой же была и колдунья, от шепота которой клинок в чужой руке накалялся. Ади кричал от боли не в силах разжать пальцы. И Вики неслась к нему, обжигала и свои руки от того, что пыталась помочь. — Прекрати, Мими, хватит! — теперь и загорелые пальцы не могли оторваться от опасной поделки. И кожа друзей начинала гореть, они наконец платились за все свои грехи. — Ты делаешь ей больно! — Мальчишка пытался вразумить колдунью, что наскоро представала пред их заплаканными глазами. И со смешком выплевывала. — Пусть. — она хотела показать обоим, что случается тогда, когда они идут против еë воли. И даже слезы из голубых глаз не останавливали еë, может быть лишь задевали что-то там, внутри. Но этого было недостаточно, — Пусть плачет и понимает, что не стоит помогать тому, кто заносит кинжал за спиной безоружного! — Хватит, Мими, хватит! — жалобные крики Уокер всë таки действовали на чародейку, что взмахивала ладонью и прекращала их страдания. Клинок с грохотом падал на дерево. Как и пара друзей, что от боли прижимались друг к другу, пытаясь утешить и успокоить. И ревность колола, даже резала чёрное нутро. Что бушевало глядя на то, как еë собственную отдушину прижимают к себе похабные и цепкие руки парня. — Ты не ведаешь, что творишь! — Темптон озлобленно поднимал свой взор на Мортем, что с особой дикостью нависала над ними. — Что же я творю? — губа еë дергалась, морщины вылазили из-под кожи от того, что нос щупился. — Да хотя бы вот это! — Ади хватался за опаленные ладони другой девушки, что прижималась к его груди и выставлял их вперёд. — Что ещë? Страдания милого ей человека не были весомой причиной и ведьма требовала больше аргументов. Требовала что бы этот подлец сам рассказывал о еë деяниях. — Да то, что из-за твоего колдовства на поле погиб весь скот. И совет решил возвести там часовню, за которой я буду смотреть! — он кричал задыхаясь от рыданий, содрогаясь от всхлипов и захлёбываясь слюнями. — Мне придется дать обет! Придется посвятить свою жизнь вере, которой во мне нет! — Не придется! — Мими зло обрывала его, хваталась за его щеки пальцами больно сдавливая их. — Если бы ты пришёл в мой дом и спокойно поговорил, я бы сказала тебе, что судьба твоя не в этом! Что бояться тебе нечего! Ведьма в последний раз сжимала чужие щеки усеянные веснушками и отбрасывала дурную голову в отвращении. Оттряхивала свои руки, будто от кучи навоза и смотрела на девушку, что доселе не поднимала своих очей. — А я пришёл к тебе с ножом! Да! — о нет, Андер не извинялся, он говорил это как должное, будто не понимал, что мог умереть в эту секунду. И Мими устало вздыхала прикрывая глаза. Потирала пальцами переносицу и кивала себе несколько раз. Будто осознавая что-то. — В следующий раз, будь благоразумнее. А теперь, — наконец, остатки живого, человеческого просыпались в ней и становилось соромно пред обиженной Вики Уокер. — Убирайся отсюда! Андер Темптон поднимался с колен и тянул за собой подругу. Которая ничего не понимала. Не понимала того, чем же заслужила такую боль. От этого и хлопали ресницами смотря на свои обугленные ладони. — Пойдем, Вики… — Нет! — Мортем обрывала того, — Она останется! — Да черта с два я оставлю еë с тобой! — больше не было мужского доверия к мрачной особе. — Всë нормально, — шатенка по доброму смотрела на друга, — Иди. И он слушал еë, слушал и ступал из этого места закрывая за своей спиной дверь. В ту же секунду в доме раздавался оглушительный звук. К бледной, холодной щеке в колючем ударе была припечатана обоженная ладонь. Мими прикрывала глаза от этого, кивала несколько раз и выпускала воздух. — Чем я заслужила это?! — пухлая губа тряслась от ярости и истерики, — Что же такого я сделала, что ты так поступаешь со мной, а, Мими?! Чёрные, длинные ресницы распахивались и серый взгляд наблюдал как из прозрачных глаз катятся слëзы. Наблюдал, как израненная магией и действиями Уокер прижимала к своему сердцу руки. Как смотрела на недавно обезумевшую ведьму с презрением. — Ударь ещë, если тебе стане легче. — брюнетка знала, что та не станет вновь распускать руки, поэтому и хватала еë запястья проговаривая сквозь зубы. — Ударь ещë и может быть ты поймёшь, зачем я это сделала. Но Вики не станет причинять боль тому, в ком души не чает. Не станет поддаваться эмоциям, как это делает другая. Не станет наседать и избивать словами. Она лишь тихо проскулит. — Мне больно… И еë отведут за стол, усадят на место ласково поглаживая щеку, от чего слезы вновь настигнут глазницы. Заботливо поцелуют горячие пальцы исцеляя поцелуем кожу, что затянется новыми лоскутами будто ничего и не было. Что заставит еë вспомнить напутствующую фразу. Кто отвергнет чародейку, жестоко поплатиться… И юная Уокер осознавал сейчас, что это лишь еë вина. Лишь еë ответственность. И лишь еë проблема. Вина от того, что она покинула селение ради другого берега. Ответственность от того, что она привела шабаш за собой от глупости. Проблема от того, что она влюбилась в то, что накликала, в то, что привела и пригрела на груди. — Если человек занёс над тобой клинок раз, занесет и второй. — Мортем поучала другую, пыталась привить ей ненависть и возможно ответственность, — А ты встала на сторону друга, что возможно в следующий раз, предаст тебя. Я сделала тебе больно для того, что бы ты всегда помнила об этом. — нежный сейчас палец упирался в мокрый лоб. Будто пытаясь запечатать важные слова таким действием. — Ты обожгла меня раз, — Вики хмыкала смотря за окно, она не хотела видеть человека, что был таким грубым с ней, — Значит ли это, что ты обожжëшь и второй. — Обожгу, — ведьма хмыкала поднимаясь с колен, усаживалась на одну скамью с другой и опускала свою голову на подрагивающее плечо, — И очень сильно обожгу, но это окажется толчком для тебя к перерождению. И Вики заливисто смеялась откидывая затылок назад. Всë внутри трепещало от бешенства. Она переставала верить чужим губам, которые выпускали такие уверенные фразы. — Ты что, до сих пор думаешь, что после всего того что ты натворила, — светлые брови вскакивают что-ли от удивления, — я захочу стать ведьмой?! Захочу стать такой как ты? — она обрывала саму себя, задумываясь над тем как лучше выразить все чужие качества, — Безжалостной, эгоистично и равнодушной?! — Страшной! Мими не обрывала и не отнекивалась. Лишь дополняла список противоречащей себе девушки. Что оскорбляв прижималась всем своим телом к ведьме, которую пыталась ненавидеть в словах. — Что прости? — шатенка с удивлением находила серые очи. — Ты забыла как говорила. Я ещë и страшная. — сердце, которое они делили на двоих, билось спокойно и размеренно. Ведь кажется, обе наконец понимали поступки друг друга и самих себя. — Ведь так, дорогая? Внутри у Вики Уокер, нареченной и помеченной, ворошилось что-то непонятное. Ведь девушка наконец добралась до развилки. Одна дорога которой вела еë мысли к тому, что Мими Мортем, загадочная и резкая, творила всë от обиды на давнишние слова, которые были сказаны от непонимания. Другая же, вела к тому, что она такая и есть, страшная ведьма, что не знает жалости и пощады. — Нет, я помню. — светлые губы кривились в косой улыбке, а золотистые волосы ударялись в шлепке о багровые щеки. — Просто не понимаю одного. — Чего же, душа моя? — колдунья в это мгновение была такой заботливой и нежной, в обычном жесте пускала худую ладонь за чужое ухо и водила там пальцами, вызывая новое нашествие мурашек. — Вчера ты колдовала не для меня, а для своего гнусного плана. Ведь так? — Ты не права. — загорелые ладони обвивали талию Мими, что нагревалась там от нежности которую ей дарили, даже после болючих ран. Такой уж была дочурка председателя. — В первую очередь, я колдовала для тебя, для того что бы сделать тебя счастливой, для того что бы подарить тебе тот момент. И только после, я шептала заклинание, как ты выразилась, — в смешной манере мягкий голос коверкал другие слова, — для своего гнусного плана, ведь… — Ведь ты страшная ведьма. Шепот выпущенный полной грудью задевал в тот момент. Ведь тогда Мими слышала не просто слова, а то, что Вики взаправду считала еë таковой. — Ну вот, ты и сама всë понимаешь. Грусть и уныние захватывали их в свои липкие лапы. И из этих лап не хотелось выпутываться. Не хотелось от них и отбиваться. Ведь грустью была золотая девчонка из поселения, а унынием была мрачна чародейка из шабаша. И обе просто не понимали, как можно было оторвать себя друг от друга что бы почувствовать свободу. Так как отныне свобода не казалась желанной. Наоборот, отталкивающей и страшной. — Я понимаю не всë. — их глаза сбегались и горячие кисти юрко и обманчиво гладили чужой загривок, видя как под такими касаниями жрица забывается, теряя бдительность. — Не понимаю того, почему всë таки остаюсь с тобой после всего, зная кто ты такая, зная, что ты причинишь мне ещë большую боль. И затуманенный, пепельный взгляд сверкал, когда бордовые губы шептали звуки. — Ты остаешься, потому-что влюблена в меня, это должно быть понятным тебе. — Нет. — светлые брови вздергивались, а тёмные супились, — Нет, я не влюблена в тебя. Это должно быть понятным тебе... — Ммм. — она знала что последняя лгала ей, а может не лгала хотев задеть, так же задеть словами, как задевал раскаленный клинок еë кожу. Определенно. — Поэтому я слышу твоë сердце, которое ты разделила со мной? И юная Уокер останавливала себя понимая, что она меняется. Понимая, что нагло врет совсем не красная. Понимая, что делает одно, а говорит совершенно о другом. — Ты его слышишь потому-что это твоя способность. — девушка пыталась оправдать себя и свою неудачную попытку уколоть посильнее. Мими качала головой улыбаясь так тепло и наивно, что всë прошлое забывалось рядом с ней. Забывалось от еë ледяных губ, что любовно припечатывали себя к блондинистому виску. — Нет, Вики. Ни у кого нет такой способности - слышать сердце, что не принадлежит тебе. Этим днем одна ликовала от того, что была права и смогла доказать свою правоту другой. Другая же, была растерянна, ведь первая продолжала доказывать ей мысль об откровенных чувствах.