Ведьмин цветок

Безусловно эта история о ведьминых цветах, может не казаться вам особенной или исключительной. Но она точно была диковинкой для того поселения, в котором храбрая девчонка и отчаянная ведьма предавались чувствам. И эти чувства не были чем-то простым, скорее они казались в некой степени самобытными и специфическими. Такими, пред которыми невозможно устоять. Пред которыми Вики Уокер, что купаясь в солнечных лучах мерцала золотом, теряла голову, от части теряя и саму себя. Почему? Да потому-что из еë грудной клетки, нагло и нахально воровали вместе с сердцем кусочек души. Но это не пугало, скорее забавляло, ведь она так же бесцеремонно вклинивала свою судьбу в чужое будущее, заставляя тем самым отдавать другую что-то взамен украденного. Отдавать - всю себя. И Мими Мортем, лгущая Верховная Жрица огромного шабаша, была согласна с этим. Была готова потерять всë, что у неë оставалось только бы еë не прекращали целовать и прижимать к себе. Она знала, что добровольно отдавалась в плен чарующих еë действий. И даже так, она не пыталась бороться. А для чего? Зачем ей стоило избавляться от того, что горело изнутри, что прививало ей некую форму зависимости? Что заставляло колдовать еë бескрайние поля цветов, во множестве которых был лишь один — бесценный и драгоценный. Безусловно, вам может показаться, что я могу надумывать или заблуждаться. Но это взаправду имело место быть в маленьком, всеми позабытом селении, в котором уже начали сгущаться грозовые тучи. Бессердечная для некоторых ведьма предвидела череду событий, в которых ей стоило погрязнуть и вмешаться. Ведь всё-таки она была для всех той злой и страшной чародейкой, для всех, кроме привороженной девчушки из семьи Уокер. И она знала о том, что вот вот прибудет шаман с юга. Могущественный отщепенец, что некогда удостоился чести стать первым ведьмаком познавшим безграничную заботу природы. Она так же знала и то, что ей предстоит защитить Вики от его орлиного глаза, что сразу распознает девушку накликавшую беду. И она была готова к этому, во что бы ей это ни стало и не стоило. Любые жертвы и любой обман, только для своей маленькой и не наглядной голубоглазой девчонки. Еë забота так же была безгранична, только в отличие от природы она имела последствия, которых селению было не миновать. — Анджей сразу узнает меня, Мими… Сельма грустно опускала голову, в страхе зарываясь руками в длинные волосы. Колдовские силы покинули еë, вернее их остатки отняла тёмная ведьма, что была в тысячи раз могущественнее. — Я оставляла тебе крупицы, которых тебе должно было хватить для сокрытия облика. — серый, подозрительный взгляд обтачивал мягкий силуэт наставницы. — Где они? — Я истратила их, когда сбивала гнев Саймона что бы он не убил сына! Бордовые губы в издевки хмыкали поджимаясь. Костлявые, холодные кисти пускались вниз по волосам потирая затылок. — И ты говорила, что это я стала мягче?. — чёрные, густые брови изгибались, а по телу проносилась довольная дрожь победы. — Я спасала того мальчишку, который нужен тебе! — янтарные глазницы вновь, как в тот вечер, кидались в ярости. Женщина думала, что она поступала верно, но на самом то деле попросту обманывала себя. — Он мне не нужен. — Мортем моргала безэмоционально и делала вид, что ей намного больше интересен сумрачный пейзаж, чем пустые слова. — А как же? Если бы пастырь убил сына за мужеложство, твоя Вики сошла бы с ума от горя. И в этих словах, безусловно, была доля правды. Безусловно, Верховная отыскивала логичную связь в такой фразе и сдавалась на этот раз, но ни без доли сарказма в голосе и не без свойственной ей усмешки. — То есть, — хитрые очи цеплялись за старшую не позволяя разорвать контакта, не позволяя солгать и закрыться от неë. — Ты хочешь сказать, что лишь заботилась об Уокер и за этим не стоит твоя откровенная привязанность к семье Темптонов? И на этот раз Сельма сжималась изнутри. Прекрасно осознавая то, как в прошлом оступилась, разрешая почувствовать своему сердцу нежный трепет. — Возможно ты права, но это не отменяет того, что та девушка могла отвергнуть тебя после потери друга. Ледяные, благородные пальцы переплетались меж собой от точного замечания, что кажется било ниже пояса. Что напоминало о том, какую хрупкую связь имели две высокомерные и заносчивые девушки. — Не отменяет… Шепотом срывалось с губ, уголки которых опускались. В глазах которых буйствовала отрешенность, что заставляла погружаться всë глубже и глубже в истоки разума. — Если Анджей укажет на меня, то все сразу поймут, кто же такая на самом то деле Мими Мортем… — Ладно! — она грубо прерывала последнюю выпуская из груди уставший вздох, — Я скрою твой облик, но ты должна прекрасно понимать то, что я бы выпуталась из этой неадекватной истории. — Я понимаю и всë же, так будет намного безопаснее. Обе колдуньи были прекрасными стратегами, что умело просчитывали чужие шаги на десять, а то и больше, ходов вперед. Что так же умело руководили процессом последствий, так что бы все беды обошли их дом стороной и не задели тем самым важных им людей. — Будет. Но, — это «но» резало слух, ведь брюнетка прекрасно понимала то, что шаман не уедет из поселения с пустыми руками. — Мне нужно что бы совет, под гнетом его слов, заподозрил тебя. — светлые ресницы в страхе ударялись об тонкие веки от чужих слов, — А после, пастырь должен убедить их всех и ведьмака в том, что Катерина настоящая ведьма. Позаботься об этом, Сельма, и я верну тебе твоë могущество. Внутри старой чародейки бушевала радость и наравне с этим тревога. Радость лилась через край от того, что она вновь сможет ощутить умиротворение и силу. А тревога заполоняла мысли от того, что Мими не чувствовала жалости к другим. От того, что была готова погубить весь мир и отдать любую душу в замен своей-утерянной и вновь обретенной в другом человеке. — Так вот для чего тебе нужна была та дева?. Вопрос казался разочарованным, но другая не обращала на это никакого внимания. Ведь прекрасно помнила простое правило жизни. Которое губы еë ласкали на выдохе. — Если взял, отдай что-то взамен. И они обе были согласны с этим. Если бы, хоть одна ведьма из шабаша забывала об этом законе, то долго бы не смогла продержаться на плаву утащив вместе с собой тысячу таких же не ведающих. И Мими Мортем, покинутая этим вечером всеми, пристально следила за таким хрупким балансом, не разрешая поступаться этим указом даже себе. Это было негласным кодексом колдовства, у людей же на этой земле царствовало немного другое правило. Сдержи данное обещание или же не давай его вовсе. И Вики Уокер, в противовес чародейке, разрешала поступаться себе этими словами. Раздавала обещания направо и налево после, так же скоро и забывая про них. Что этим вечером и грозилось ей жестокой расплатой. Ребекка Уокер, что наоборот всегда следовала тому правилу, и была той жестокой расплатой для своей дочери. Женщина вместе с мужем сидела в ожидании за столом нервно подергивая ногтями короткие волосы. — Успокойся, милая. — Дориан с небывалой заботой брал чужие ладони в свои поглаживая их большими пальцами. — Она взорвется от такой новости. — опечаленная мать опускала свой взор в расцарапанные доски столешницы грустно улыбаясь, — Но больше мы не можем тянуть. — Не можете тянуть, что?! Вики, подоспевшая как раз вовремя, назойливо и подозрительно заглядывалась на растерянных родителей, что в страхе от неожиданности поднимали головы. — Присядь, Вики. — строгий, но этого не менее добрый голос отца навязывал девушке неприятные мысли. Изначально, юная Уокер надумывала себе о том, что кто-то мог увидеть еë развязный поцелуй в сене. Что кто-то мог раскрыть этим людям еë сокровенную тайну. Но после, увидев их понурые лица, та понимала, что дело тут вовсе не в слабостях их дочери, а в чем-то более насущном. — Что произошло? — руки еë быстро отодвигали стул, бедра удобно усаживались на нем, а сердце начинало наматывать круги как проклятое. — Я что-то сделала? — Да. И кромешное молчание, что следовало за столь коротким ответом, опускало еë душу в самые пятки. Шатенка, в мыслях, стала щепетильно перебирать каждый свой день, каждое своë слово и действие за последний месяц. И не смогла отыскать там чего-то противоречивого или плохо скрытого. — Что же? Презрение плескалось в еë утробе, руки с силой сжимались в кулаки, а брови вздергивались в отвращении. Тихий, тонкий и практически неслышный голос матери задевал еë страх. — Ты же помнишь, что давала мне обещание, — девушка прикрывала глаза потирая пальцами виски, вспоминая тот отвратный день с ярким пожаром. — Подумать над предложением Морни? Сердце замирало, конечно же она помнила об этих словах. И конечно же она вновь и вновь кидала их на ветер, предполагая то, что всë это обойдет еë лик стороной. Зря. Зря еë молодой разум был так безответственен, зря еë гортань не сказала тогда твёрдое «нет». И зря она надеялась на то, что еë слуха больше никогда не коснутся такие фразы. — Помню… Ноготь за ногтем отлетал на пол из-за шатких нервов, которые пробуждали в ней ярость. Что заполняла еë всю полностью заставляя дрожать от гнева. — Так вот, пришло время поговорить о твоих обязанностях. — женатая пара пыталась двигаться в этом диалоге мягко и медленно что бы ненароком не поранить невинную дочурку. Но это явно не спасало всей ситуации. — Что прости?! — гадкая, противная ухмылка проскакивала на пышных устах, — Поговорить о чем? О моих обязанностях?! Глаза еë становились в несколько раз больше от осознания безысходности. От осознания собственной беспомощности, ведь, кажется, председатель всë давно решил за свою непокорную дочь. Лишая еë того обещанного выбора. — Вики, послушай, — отец, что в этот раз покидал сторону обожаемой дочурки, брал еë потную ладонь в свою пытаясь успокоить таким образом разгневанное дитя. — Мы долго и часто говорили об этом с Себастьяном и пришли к выводу, что этот брак будет выгодным для всех. — Чего?! — девушка вскакивала со своего места повышая тон голоса до предельного. — Может это вам, выгодно продать меня тому уроду?! — Виктория! — Ребекка громко ударяла кулаком о стол не желая вновь видеть истерик дочери. — Перестань нести чушь! — Чушь?! — обиженная, преданная нареченная грозно нависала над парой, что пыталась взаправду продать еë повыгоднее, — По-моему, чушь несëте здесь только вы! — Вики! Удивленный такими словами, доселе мирный мужчина, в след за шатенкой вскакивал со своего места. И встречался с напористым и хамским взглядом, что больше не походил на ту мягкую и добрую девушку. — Мне плевать, что ты хочешь сказать! — крик вырывался из еë груди и теперь уже сама она удивлялась такой перемене, что скорее произошла из-за вседозволенности предложенной другой. — И мне плавать на то, что вы там решили все вместе! Мой ответ, нет! Какими бы грубыми не были эти слова, какими бы громкими не были те крики, она знала. Знала, что ни за что в своей жизни больше не покориться чужой воли, которую не будет вожделеть еë сердце. — Что за тон?! Гневная мать, последней поднималась со своего места, последней говорила слова в ответ на которые раздавался лишь громкий хлопок двери, за дрожащей, стальной спиной об которую в неистовых порывах бились выпавшие локоны цвета спелого пшена. — Я ожидал ни этого. — Дориан подходил к женщине в глазах которой уже замирали слезы. Бережно укутывал еë в свои объятия укладывая подбородок на макушку. — С ней что-то происходит, дорогой. — щека председателя в глубоком выдохе упиралась в крепкую грудь. — И это что-то, явно не очень хорошее. Взаправду, эта догадка была истинной! Наконец, беспечные родители замечали скорые перемены своего дитя, что пыталось убежать от них теперь. Пыталось вырваться из оков защиты, что они предлагали. Отныне не нуждаясь в ней, лишь из-за другого человека, что казался теперь важнее остальных. К которому и неслись длинные ноги за утешением и топтались на его пороге в ожидании. Дверь тихо отворялась, а удивленный пепельный взор с интересом заглядывался на разочарованное лицо, на котором носился гнев. И еë пускали без слов и лишних вопросов в дом. Усаживали на удобное место и прижимали к себе перебирая золотистые локоны. Может быть, Мими Мортем и запрещала себе видеть судьбу расстроенной девушки на своей груди. Но она не могла запретить себе слышать грустные толчки сильного сердца, что в этот момент качалось будто посреди шторма и грозных волн. — Они не могут так поступить... Нет, сегодня не было места слезам, сегодня не было места и грусти. Сегодня было место осознания и грубости, взвинченности и ненависти. Сегодня было место загорелым рукам сжимающим тонкую ткань мягкого платья другой. — Не могут! — уверенно вырвалось из ведьмы, что укачивала в своих объятиях обиженную привороженную. — Я не пойду за него замуж. — Вики поднимала голубые глаза, в которых купалась острая луна, — Лучше стану ведьмой или того хуже, лучше убью себя. И Мими напрягаясь от этих слов, ведь знала, что это была кристальная правда. Которая задевала еë, заставляла призадуматься, а после грубо проговорить. — Не смей! — брови еë спускались к переносице, а в очах царила строгость от которой та сжималась, будто бы покоряясь. — Я не позволю забрать тебя... Ведьму так глупо обрывали пряча красный нос в изгибе еë шеи. — Тогда они убьют тебя. Так что, пусть я никому не достанусь. Так будет честно. Мягкое, тёплое лицо обвивали бледные ладони. Серые глаза смотрели с трепетом и помесью переживаний на него. — Плевать мне на честность! Даже если ты сама соберёшься уйти, я тебя не отпущу. — чёрные ресницы хлопали несколько раз, убеждаясь в том, что еë слушают. — Я не собираюсь прощаться с тобой, поняла?! И в тот момент, Уокер поджимала пышные губы, улыбалась после потому-что верила в эти слова. Верила ведьме, которая казалась такой обеспокоенной в тот момент. И это подкупало. — Поняла. — весь негатив отступал пред громкими чувствами и такой же заботой. Что заставляла ещë сильнее прижиматься их друг к другу путая пальцы в волосах. — Идиотка, не говори так больше. — теперь была очередь свирепой колдуньи молить о благоразумии и она была готова на это. — Я сделаю всë, что только пожелаешь, но никогда не говори о своей смерти, дорогая... И неизвестный порыв окутывал юную Уокер, что тащила за руку Мортем в близкую комнату, под наваждением дурманящих слов толкала последнюю в кровать и взглядом просила ничего не делать. — Я не знаю, что ты со мной делаешь, но мне плевать на всех рядом с тобой. Это пугает и это, — пальцы ловко расшнуровывали корсет, что тут же переставал давить на пышную грудь. — Заводит. Мими хмыкала на это утверждение. Опиралась на выставленные позади руки, откидывала голову чуть назад и наблюдала за всем из-под полуприкрытых ресниц. Наблюдала за тем, как нареченная совершенно не испытывая стыда спускала по своим плечам сарафан. Как наскоро хваталась пальцами за края белой рубахи под ним и в один миг стягивала и еë. Как представала пред ней полностью обнажённой. И ей оставалось лишь наблюдать за всем этим наслаждаясь. Рассматривать так беспардонно каждый сантиметр нагого, восхитительного тела, что показывали только ей, только для неë. С жадностью впиваться в каждый участок и распахивать сухие губы, по которым тут же проходился голодный язык. Подниматься со своего места, медленно шагать вокруг гостьи и проводить ледяным пальцем по талии, на которой тут же предательски выступали мурашки. Останавливаться позади и дышать в самый затылок, чувствуя чужую решимость и горячее возбуждение. Дышать чаще от интимности и страсти окутывавшей этот момент. — Я так смотрю, ты знала за чем идёшь. Колкое замечание лишь подогревало всю обстановку. Лишь поворачивало их лицами друг к другу. — Это так плохо? Горячие ладони бежали вверх по бледным, всë ещë скрытым бëдрам, по напряжённому животу и груди, останавливаясь на щеках. Медленно и грязно целуя их, будто уговаривая, но на деле этого не требовалось. — Нет... Мими качала головой и наконец поддавалась чужому порыву, что теперь становился их общим. Хваталась своими губами за чужую плоть перебирая еë не так как раньше, не нежно и медленно. А отчаянно и громко. Откидывала тут же голову назад, ведь Вики спускалась языком по бледной шеи. И выпускала громкие вздохи. Поднимала руки, когда с неë властно стягивали последнюю одежду и толкали снова на постель усаживаясь сверху. Холодные кисти спускались к ягодицам, царапали их выбивая стоны. Уокер перекидывала волосы через плечо и вновь соединяла их губы, чувствовала мягкие пальцы бегающие по еë спине и вздрагивала от этого. Чувствовала ногти на своих сосках, которые скручивали заставляя двигать бедрами вверх. И скулить в мокрый, громкий поцелуй. Еë переворачивали на спину, кидали так беззаботно нависая сверху. Припечатывали губы к пульсирующей вене, оставляя на ней свои следы. И вели ниже. Ключицы, грудь, живот. Каждый мокрый след горел адским пламенем, заставлял ту выгибаться и силой толкать чёрную макушку ниже. И им сносило головы. Ноги сами собой разводились без стыда и опасений. А руки, что гладили их плевать хотели на открытые окна. Сейчас было лишь одно на уме. Наконец разгрузить себя. Серый взгляд украдкой и со смешком поглядывал на поалевшее лицо, которое кривилось в жестоком ожидании ощущая горячее дыхание где-то там, снизу. Зубы кусали пухлые губы, а ладони всë настойчивее толкали бледные плечи ниже. И ведьма велась на это. Еë язык медленно проходился вверх, собирал каждую каплю возбуждения. И Уокер откидывалась назад упираясь самым темечком в матрас. Громко и провокационно дышала закусывая ладонь. И Мортем продолжала, продолжала быстро и безжалостно, срывая и впитывая каждый стон, сама скуля от своих действий и чужой красоты. Скуля от ногтей, что впивались в еë кажу раздирая еë. Пальцы медленно погружались внутрь чувствуя скорую пульсацию. Она толкалась всë глубже наматывает круги на нервах. И с каждым движением Уокер приобретала уверенность, закидывала ноги на израненные плечи что бы было удобнее. Прогибалась сильнее, натягивала волосы на кулак резче. И чувствовала как бедра начинало сводить от скорого оргазма. И ей было плевать на сколько громко и пошло всё выходило. Она не стеснялась так и жестоко содрогаясь получала то, чего желала сильнее остального. Удовлетворения. Но этого было мало, и она тянулась за сладким поцелуем к тёмно-красным мокрым губам. Поднималась с подушек вместе с брюнеткой, что касалась своей грудью чужой. Что ощущала как по еë бедрам медленно растягивают дорожку похоти. И выгибалась от этого в ожидании касаний. И еë касались так и где она хотела, смеялись с того насколько мокро всë было. Притягивали за талию ещë ближе, так, что капли их истомы соединялись переплетаясь, в тот момент когда Мими вскрикивала, откидывала голову и волосы, что мешали. Чувствуя как в неë вколачиваются беззастенчиво и дико. Как кусают кожу над грудью и проводятся там же языком. Как выпускают кипящие звуки вместе с ней. И она закидывала руки на загорелые плечи, насаживалась сама как желала и ерзала. Находя новые и приятные точки соприкосновения. По горячим ладонями текло вязкое возбуждение. А бледное тело дергалось несколько секунд и замирало. Наконец, они обе получали приятную дрожь и судорогу. Получали полное наслаждение от таких чувств и действий. И смеясь падали спинами на кровать поворачиваясь друг к другу лицами с благодарными улыбками. — Так значит, я с тобой что-то делаю от чего тебе плевать на всех?! Брови хитро выгибались, что у одной, что у другой. Они переплетали ноги притягивая друг друга всë ближе. — Да! — Вики задорно хлопала ту по спине и вытягивала руку так, что бы последняя удобно укладывалась на ней. — Хотелось бы мне знать, что именно. — Может быть, я тебя просто люблю. Не думала? — и слуха касались уже не удовлетворенные стоны сердца, а радостные и нежные крики души. — Ну тогда, мне, может быть, стоит любить тебя в замен?. Юная Уокер будто скучающе цыкала закатив глаза, на что получала грубо и озабоченно. — А это не так? Конечно же Мими Мортем, сильнейшая ведьма, знающая и слышущая всë и обо всех знала ответ. Самый искренний и настоящий, что бился безмолвно и счастливо в чужой груди. Бился, лишь для неë. — Так, Мими. — длинные, загорелые пальцы аккуратно зарывались в чёрных прядях, что искрились в свете полуночной луны. — Так уж повелось, что если ты скажешь мне это, то и я скажу тебе тоже в замен. И Вики Уокер, повзрослевшая и испорченная за такой короткий промежуток времени, говорила чистую правду. Что усыпляла обеих в объятиях желанных ладоней и прохладного ветра.