Ведьмин цветок

Тогда, на закате весны, под старым тлеющим дубом умерла и она. Огонь уносил последние частички чистой, необузданной души далеко к небосводу. А холодный, колючий дождь, что стоял тем вечером плотной стеной, запечатывал в еë утробе вечную ненависть. Тогда, тёплым майским утром, она верила в них, верила в людей и всë живое, припечатывая к своей груди маленькую клятву общей любви. Вечером же, тогда когда солнце больше не виднелось, она была готова кинуть в полыхающий костёр ту дорогую шкатулку. В которой бережно и аккуратно, долгие дни и ночи, были укрыты яркие бутоны подаренные и наколдованные бледными ладонями. Тогда, под теми криками и руками бьющимися в упругую грудь, Вики Уокер обретала разочарование. Нет, не в ком-то другом и не в целом поселении. Она наконец разочаровывалась в самой себе. Понимая то, что чужие слова были для неë самым приятным и нескончаемым счастьем. Слова о том, что ради неë погубят целые города. Отдадут всë что только имеют, лишь бы спасти и выменять еë никчемную жизнь из склизких лап смерти. Привороженная знала, что фразы наглухо выбитые из встревоженной ведьмы были искренней правдой. Мими Мортем не умела лгать своей нареченной. Не умела обманывать их общее с давних пор сердце. Да и попросту, не хотела этого делать. Разъяренная колдунья никогда не кривила душой в моменты своей слабости. А слабость еë всегда и везде заключалась в светлой, сверкающей изнутри девчонке. Ей было плевать насколько слова могут ранить и быть эгоистичными. Ей было плевать и на слова об убийствах. Но ей никогда не была безразлична чужая боль. Она могла быть отстраненной снаружи, но энергия еë, что навсегда оставалась впечатанной в чужое сердце, всегда ласкала и успокаивала разбитые чувства юной Уокер. Но вчера, этого оказалось мало. Мало не потому-что кто-то из них на том поле оказывался жадным. А потому-что той ласки уже не хватало для чужого умиротворения. Вики, что уже казалось была привыкшая к мрачной грубости чародейки, останавливала себя и просила оглянуться. Оглянуться и посмотреть на все страшные деяния любимой. На все смерти и всю боль причиненные ею. И это ужасало. Тот дождь стал предвестником краха. Тот дождь заставлял одуматься и прийти в себя. Но как это сделать, как отрезать от себя милые чувства шатенка не знала. Может быть ей и казалось это правильным, но ей точно не хотелось следовать таким мыслям. Поэтому, тот дождь становился ещё и развилкой. И маленькая дочурка председателя должна была выбрать путь, по которому ей предстоит идти вперёд ещё очень и очень долго. С одной стороны еë ожидало счастье, за которым скрывалось озеро крови и пьянящие, пепельные глаза. Ожидало и вечное могущество, что предлагало защиту от любой невзгоды. Ожидала нежная и своенравная любовь. Но также, на той стороне, Вики поджидало разочарование, подчинение и разодранное на мелкие кусочки колотящееся сердце. На другой стороне Уокер могла себе позволить честность и искренность. На этом пути, она могла оставаться той девушкой, которой была с самого начала. Которую испортили и затоптали чувствами. Оставшись здесь, привороженная могла спасти тысячи жизней. Могла уничтожить целый шабаш и вновь обрести чистоту. Но за этим скрывалось одиночество, нареченная прекрасно осознавала то, что Мими Мортем, была еë единственным ориентиром на пути к гармонии. Другого было не дано. И теперь всë это казалось чистым безумием. Выбор между дурманящей мысли любовью и убивающей чувства искренностью, казался невыносимым. Но в конце концов, спустя целые отчаянные сутки она принимала решение. Твёрдое и необратимое решение. Ноги еë наскоро перебирали ступеньки домашней лестницы. Руки плотно сжимались в кулаки, а внутри царствовала поруха. Теперь, Вики Уокер выглядела изнутри разгромленной и разворованной, ведь таковым было её ужасающее решение. Пустой взгляд прозрачных, голубых глазниц наблюдал за спокойными родителями, которые больше не волновались за дочь из-за убийства мнимой всеми ведьмы. Жизнь её от вчерашней ночи могла вновь стать самой обычной и простой. Могла, но не стала, потому-что народ нарёк чародейкой не ту. И теперь, девушка собиралась выдать все свои самые сокровенные секреты. На шее еë в свете тусклых свечей мерцал крест, что запрещал другим услышать и узреть предстоящий разговор. К худому и дрожащему телу устремилось несколько взоров. Ни Дориан, ни Ребекка даже не догадывались о тех ужасах, что скрывало их дитя всë это время. От этого, в них буйствовало удивление. Семейство не разговаривало с последнего конфликта. Лишь бывшей полуночью они прижимали своего промокшего насквозь ребенка к старым грудям и укачивали его в объятиях, пытаясь отобрать чужие чувства у колючих, пламенных слез. — Вам стоит присесть. — пустой, ничего не предвещающий голос вырвался из пышных уст. — Нам предстоит многое обсудить… Вики не знала чем закончится вся эта сомнительная ситуация. От этого душа еë трепещала в страхе пред неизведанным. Женщина с удивлением хлопала ресницами и присаживалась вслед за мужем. Они не понимали о чем могла идти речь, от этого их желудки неприятно сворачивались в ломанные изгибы. — Что-то случилось? Взвинченный голос Дориана Уокер ласково касался его дочери, что поджимала губы на это усаживаясь напротив остальных. Язык не мог вымолвить и слова, будто намекая на то, что ей не стоило делать такой неопределённый шаг. Но девушка не слушала своë подсознание и продолжала идти вперёд несмотря ни на что. — Случилось и очень давно. Она поднимала свои очи на родителей, смотрела на них с некой скорбью, а в глазах еë плясало отражение Вальпургиевой ночи, отражение чёрных нитей на белесой рубахе и их первые взгляды друг для друга. Теперь это казалось сладким сном, наваждением старого тумана или эффектом от гнилых полуночников. — Ну же, милая, — рука матери аккуратно переплетала себя с ладонью дочери, которая вновь вырывала еë боясь чужой реакции. — Не молчи. Этот момент казался переломным. Если из глотки Уокер сейчас вылетят слова о её тайной жизни, назад пути после не будет. И это будет означать то, что она предала свою милую и ненаглядную Мими, ведьму с зачарованного острова. — Я нашла ведьмин цветок. — коротко, звонко и уничтожающе пронеслось по комнате. Старшие Уокер переглянулись между собой, ужас заиграл в их глазах. Губы их кривились в негодовании, а лица тряслись. Любящие родители не верили таким словам. — Что ты сделала?! — председатель часто дышал, тремор посетил еë конечности, а горькая боль раздалась где-то у сердца. — В ту ночь, — сейчас не было больше страха, лишь грусть. Первая, самая сложная фраза уже была сказана и теперь слова лились одни за другими, — На моей сорочке появилось то соцветие. Я должна была в этом году уйти в шабаш. Грусть, точечная грусть мимолетно седлала все мысли привороженной. Всë могло сложиться иначе, если бы она не противилась своей судьбе и приняла еë. Сейчас девушка понимала это, жалея о прошлых решениях. Дориан в изумлении проходился руками по своей лысине. Ребекка же в страхе опускала лицо в свои ладони качая головой. Они не могли в это поверить. — То есть, всë это время цветы следовали за тобой?! — голоса их были на удивление спокойными, но секунды летели, а фразы становились всë отчаяннее и отчаяннее. — Да. — шатенка тихо качала головой, перебирая свои пальцы, — Вчера вы убили невиновную девушку. Катерина тоже нашла цветок, это правда. — разъярённые взгляды всë поднимались и поднимались по разбитому силуэту дочери селения, — Но шабаш отверг еë тогда, когда она ступила на другой берег. Вчера вы допустили ошибку. — Ошибку? — Дориан с яркими от слез глазами заглядывался в самое нутро последней. — Шаман назвал еë ведьмой, это не может быть ошибкой. Гнев и ярость были сегодня за главных. Пара пыталась оправдать себя, ведь верить в то, что от их рук погибла невинная душа не хотелось. И они искали любое оправдание себе, пока в голову председателя не закралась ужаснувшая еë мысль. — Кто тебя спас?! — Ребекка Уокер снимала в тот момент со своих глаз повязку наваждения, сейчас всë становилось ясным, все перемены еë дочери были именно от этого. От связи с магией. — Кто тебя спас, Вики?! Кто настолько силен что бы утаить правду от Анджея?! И Вики качала головой, это казалось превыше еë сил. Он не могла, не хотела и не желала выдавать свою прелестную чародейку. Но делала это. Наперекор всему, всем чувствам и душевным скитаниям, она делала то, что не должна была. — Мне помогли ведьмы, которые пришли в поселение за мной. — Боги! Отец не мог понять всего этого. Ему было страшно, неприятно и отвратно от того, что дочь не доверила такой тайны самым близким людям. Значило ли это, что они больше не были важными составляющими еë жизни?. — Кто они, кто эти твари?! — Ребекка больше не могла держать себя в руках, она подрывалась со своего места. Неслась к своей дочери больно хватая ту за руку. — Как давно ты с ними якшаешься?! И нареченная медленно и растерянно поднимала свои глаза на остальных. Жевала свои губы изнутри и с короткой улыбкой выдыхала. — Они появились сразу после цветов. — Сельма и Мими… — мужчина задумывался отводя свои очи, сейчас он не мог смотреть на дочь, которая так гнусно поступила со всем селением. — Это они, Виктория? — Она хорошая, — слезы опадали на девичьи щеки, а слова были сказаны будто в никуда. Опьяненные яростью родители не хотели слушать такую чушь. — Она правда хорошая, она меня защищает… Звонкая, красная и колючая пощечина приклеилась к загорелому лицу. Вся жизнь вытекала сквозь пальцы от таких фраз и действий. И Вики ждала этого, ей было бы в тысячу раз проще, если бы еë сожгли вместе с еë неправильными чувствами. Сожгли бы заживо вместе с домом так, что бы после нечего было отнимать у смерти. — Ты посмотри на неë! — женская рука хваталась за длинные локоны цвета пшена, председателю была противна собственная кровь и плоть. — Она ещё и возлегла с той ведьмой! За что нам всë это?! За что ты с нами так?! Крики носились по комнатам этого дома. Крики убитой гневом матери и крики отца, что пытался успокоить свою жену. И одна лишь Вики храбро молчала, истерика металась в еë утробе ломая там всë и переворачивая. Но ни одного жалобного стона или визга не испустили еë уста тем вечером. — Хватит, Ребекка, хватит! — мужчина оттаскивал свою женщину от убитого горем ребенка, что тупо пялился в стену. Успокаивал жену обнимая и чувствовал как по его рубахе расползаются мокрые пятна от слез. — Возьми себя в руки. Дориан Уокер был стойким человеком, был тем кто усмирял огни и взрывы между двумя девушками. Он усаживал Ребекку подальше, наливал ей стакан горячего вина и целовал в макушку. Вики Уокер уже сидела за столом опустив красные глаза в ладони. Она жалела, жалела о том, что решилась на такую глупость. И отчаяние всë больше и больше поглощало еë. Заставляя плотнее сжимать зубы и сильнее оттягивать свои волосы. — Вики, посмотри на меня. — грубые руки отца проходились по еë спине, тот сидел подле нареченной на коленях и внимательно разглядывал каждую эмоцию еë испуганных очей. — Скажи мне честно, что вас связывает с той ведьмой? Брови еë изгибались так, что кончики падали к переносице. Всё тело подрагивало, а слезы и сопли мешали говорить. Но та пересиливала себя и с опаской проговаривала. — Я люблю еë, папа… — она пыталась храбриться, но чувства завладевали ею. — И я не ошибаюсь, мама. Всë взаправду так. — Послушай меня. — ласковый взгляд морщинистых глазниц упёрся в золотистый лик. — Ты рассказала нам это ожидая помощи, так ведь? — шатенка кивала, — Ты же понимаешь, что вы не сможете быть вместе после всего? — вновь волосы бились в согласии о красные щеки, — Тогда мы проведем обряд крещения и ты пойдешь к ним. Скажешь, что готова стать ведьмой. А после… Его обрывала уже стальная и трезвая Ребекка Уокер, которая до каждой запятой продумывала идеальный план, посвящая в него и остальных. — После ты искупаешься в озере когда будешь на той стороне и тогда вода в нём станет священной. Ни одна ведьма больше не сможет проникнуть в поселение. Ни одна ведьма больше не сможет переправиться на другой берег. И с этим будет покончено. — Покончено… Грустная, кривая улыбка расползлась на пышных губах. Юная Уокер знала, что так должно быть. Но как? Как можно было принять такое? Как можно было по своей воле оставить того, кого любишь? Возможно, вы вскоре узнаете об этом. О том, как же закончилась их история. Но пока что не время этому, позже. — Вики. — материнские ладони так отчаянно прижимали девчонку к своей груди, чувствуя как чужое сердце замирает, останавливается от таких слов. — Ты должна пообещать мне, что прекратишь всë это. Что забудешь еë и никогда больше не вспомнишь. — Не вспомню… Конец нагрянул так внезапно и неожиданно, что застал врасплох всех и вся. Конец казался таким безжалостным и беспощадным. И его нельзя было оттянуть или предотвратить, Вики Уокер знала об этом, знала на что идет этим вечером с покорно опущенной головой. И принимала это. Принимала тот путь, что избрала. Семья наскоро перебирала ногами по тёмным улочкам. В окнах уже не горели фитили свечей, а звезды занимали свои места. И вот, совсем близко показалась новенькая церквушка. В молодости Дориан служил дьяком и сейчас имел право крестить собственное дитя. Что со слезами на некогда ярких глазах шло к своей смерти. Шагая медленно и коротко. Привороженная знала, что может избежать этого, сорвать крест со своей шеи и попросить о помощи. Но она не делала этого черт знает почему! Ей было совестно перед всеми. Перед отцом и матерью, перед народом. А главное перед Мими Мортем. Перед своей единственной и первой любовью, которую собиралась нагло обмануть и предать. И вот, свечи зажигались в часовне. Вода шумела в тихих покачиваниях в деревянной ванне. А псалом с заповедями шерудел в мозолистых руках. Вики стояла прямо напротив всего этого и могла сделать шаг назад, выбежать за дверь и нестись со всех ног к ведьме, что укроет и вновь спасет. Но вопреки всему она делала шаг вперед. Под тихие, монотонные чтения отца она залезала в воду в одной сорочке. Опускалась под неë с головой и закрывала глаза. Слезы не прекращали литься из еë очей, сердце не прекращало неистово колотиться. А ногти всë продолжали впиваться в нежную кожу рук. Во всяком случае, всему суждено кончаться. И этому дню тоже пришёл бы конец тогда, когда девушка поднималась из-под глади. Тогда, когда еë лоб помазывали в клятве елеем. И тогда, когда в громких всхлипах она наконец бежала со всех ног к ведьминому дому. Мими Мортем, Верховная жрица шабаша, чувствовала, что что-то произошло тем вечером. Но понять что, так и не смогла. Ведь правда ускользала от неë в насмешке. А чужое сердце больше не взывало к ней. И вот, когда слуха вновь коснулись жалобные выдохи другой, двери еë дома открывались. А глаза находили дрожащий силуэт у забора. И обе кидались друг к другу навстречу в тот момент. Обе падали в крепкие объятия успокаиваясь и выдыхая. Бордовые губы обцеловывали каждый сантиметр разочарованного лица. Руки зарывались в светлых волосах перебирая их и укачивая свою нареченную, выдыхая. — Я так испугалась за тебя, Вики. — чародейка шептала тихо на красные уши. — Я так испугалась когда перестала слышать твоë сердце… Бледная кисть уложенная на пышную грудь наслаждалась лёгкими толчками сильной мышцы. Черные брови выгибались спокойно, а ресницы прятали всë ещë обеспокоенный серый взгляд. — Поцелуй меня, Мими, пожалуйста… Тонкий голосок молил, ему всë ещë было необходимо ощущать мягкие уста. Ему необходимо было насытиться этой колдуньей до предела. И просьбу покорно выполняли. Лёгкий, заботливый поцелуй украшал их губы. Что двигались в такт друг другу, что сейчас были чересчур нежными и аккуратными. Что не ранили сегодня словами, а наоборот исцеляли движениями. И этот поцелуй имел горько-соленый привкус. Горьким он казался от того, что был практически прощальным. А солёным, потому-что тихие слезы катились уже и из прикрытых глазниц брюнетки. — Пойдем в дом, дорогая. Заботливый голосок из бледного тела забирал все обиды и переживания. Усмирял и успокаивал предлагая защиту, в которой так нуждалась юная Уокер. Дверь за их спинами хлопала, а целый клубок вопросов сразу же начинал распутываться. — Что случилось, Вики? Завар из сладких трав с особым вниманием был разлит по чашам и передан в дрожащие ладони. Загорелая нога наскоро отбивала скорые ритмы о деревянный пол. — Они всë знают. — фраза казалась обыденной и даже не удивляла мрачную ведьму. — Этого стоило ожидать, душа моя, мы и не скрывались. Но другая качала влажной головой нервно. Поднимала глаза в потолок и смеялась в него же. — Они знают кто вы... Густые брови вздергивались к самому верху. Губы кривились, а по горлу скатывался неприятный ком отвращения. Но даже это не задевало, ведь Мортем с лёгкостью могла всë исправить. Напрягало всë нутро кое-что другое. — Что с тобой случилось. Почему я не слышала твоего сердца. — ледяные ладони бережно переплетали себя с горячими пальцами. А светлая макушка мягко падала на острое, близкое плечо, — Я думала, что ты сделала с собой что-то, Вики! И взаправду испугалась за тебя. Понимаешь? Пульс колотился на тонкой, белесой шее чересчур заметно. И Уокер от этого печатала свои губы к мягкой щеке. — Со мной случилась ты, Мими. — грустный выдох оседал в углах комнаты. — Я потеряла себя пытаясь угнаться за тобой. И ты прекрасно знаешь это. — холодные кисти всë крепче и крепче сжимали близкие ладони. Нет, ведьме не было обидно от этих слов, но что-то там внутри кричало ей бежать и не оглядываться. Еë шестое чувство пыталось предупредить и предостеречь, но та, как и другая, не слушалась этого. Может быть попросту не понимала. — Так же прекрасно, как и то, что у меня получилось обрести что-то новое взамен утраченного. Что-то в тысячу раз значимее и ощутимее. Я всё-таки обрела тебя, любимая, но у этого до сих пор высокая ценна. — И что теперь? — эти слова не были до конца понятными для Мими, она нервничала боясь того, что еë пришли оставить и разбить. — Что ты хочешь сказать этим, Вики? Они не смотрели друг на друга. Это казалось лишним, это казалось не нужным сейчас. Ведь сильнейшая ведьма и слабейшая девчонка понимали то, что одного, самого короткого взгляда хватит для уже заждавшихся их истерик и скандалов. — Я хочу стать ведьмой, милая, правда хочу. — нет, такого поворота брюнетка точно не ожидала, скорее потому, что давно забросила идею о чужом купании. — Поэтому я сейчас говорю так. Если я буду такой же как и ты, то смогу любить с тобой наравне. Смогу стать навечно твоей. Этого будет достаточно для нас. И Вики Уокер не лгала в тот момент. В ту секунду, под покровом плотной тьмы, еë сердце отчаяннее всего желало перевоплотиться и связать себя с вечной природой. Связать себя вечными узами чувств. И дочь селения жалела тогда о том, что не поняла своих истинных желаний раньше. Что испортила всë, что ещë не успело случиться. Она была глупой, такой глупой девчонкой из гниющего изнутри поселения. — Ты серьезно?! Довольный, покладистый взгляд серых очей внимательно наблюдал за терзаниями на прелестном лице. — Да... Мими Мортем сначала глупо обманутая, не понимающая в чем же всë таки дело, наконец вновь смогла ощутить песни чужого сердца. Она чувствовала каждую гнусную ложь и каждое извинение за неë. Она чувствовала ужасающую боль и чувствовала каждую ссадину и царапину оставленную недавними событиями по всей площади прелестной утробы. И она продолжала играть свою, незамысловатую роль. Понимая, что всë тайное когда-нибудь становится явным.