Сердце — Арене.

Молчаливые слуги ввели Александра в покои императора, и бесшумно скрылись, оставляя мужчин наедине. Кассиус лежал, по-хозяйски раскинувшись на подушках и потягивал вино из кубка. Александр приветствовал повелителя легким кивком. Одежды на воине снова почти не было — одна только набедренная повязка, не скрывающая крепких бедер. Взгляд Кассиуса заскользил по телу гладиатора, отмечая малейшие детали, которые не разглядел раньше, когда их двоих отделяло расстояние от песка Арены до императорской ложи. Точеные мышцы Александра были словно вытесаны из мрамора искусным скульптором. Во всем теле, в каждом движении, даже в том, как он стоял, читалась легкость и грация. Не удивительно, что его сегодняшнее выступление на Арене было подобно танцу. А еще, шрамы у Александра все-таки были. Кассиус отметил несколько бледно-розовых полос, едва различимых на светлой коже. Длинные расплетенные волосы рассыпались по плечам золотистой волной. На мгновение, молодой мужчина показался кесарю знакомым. Когда-то ему уже доводилось видеть такое сочетание белого и золотого, вот только где… Император нарушил тишину первым: — Ты не из здешних краев. Александр кивнул. — Я родом из северных провинций, повелитель. Даже голос его вызывал в груди Кассиуса странный трепет. — Твоя внешность необычна и для севера Империи. Подойди. Молодой мужчина приблизился к постели, одаривая императора улыбкой. — Возможно, мои корни восходят к более далеким народам. Так ли это важно, повелитель? Я ведь здесь… — Александр дернул незамысловатый узел на набедренной повязке, позволяя ей упасть к ногам. — …по иной причине. Император не смог сдержать ухмылки. Взгляд его устремился к открывшемуся виду. Чертов юнец был совершенен и там. В горле разом пересохло, и кесарь поспешно отпил еще вина. — Истинный сын Арены — сразу к делу. Но я никуда не тороплюсь, ночь еще юна. Разве что сегодняшнее сражение довело тебя до совершеннейшего изнеможения? — насмешливо проговорил он. — Разве ж то было сражение? Так, небольшая разминка. — Александр подошел к ложу вплотную, оперся на него коленом. — К тому же, в вашем присутствии, повелитель, у любого откроется… второе дыхание. Александр скользнул жадным взглядом по бронзовому телу императора. Облизнул губы, провел кулаком по собственному члену, приводя его в «боевую готовность». Кассиус, не отрываясь, смотрел на открывшееся зрелище, чувствуя, как закручивается змеей собственное возбуждение. — Ты дерзок для раба, — отметил Кассиус. Неудовольствия в его голосе, впрочем, не слышалось. — Гладиаторы — не обычные рабы. Но я могу быть разным, повелитель. Александр ухмыльнулся еще шире, сверкнув зубами, а потом вдруг опустился на колени подле ложа. Что-то резко переменилось в этом мужчине. Глаза в пол, слегка сгорбленные плечи, руки за спиной. Кассиусу даже почудилась дрожь в подтянутом теле, словно Александр за мгновение из гордого воина превратился в провинившегося невольника, трепещущего в ожидании наказания. Кассиус приподнялся на локте, заинтригованный неожиданной переменой. Александр продолжал стоять, склонив голову. — Посмотри на меня, — приказал император. Гладиатор вздрогнул, словно от неожиданности, но тут же взгляд светлых глаз встретился с глазами Кассиуса. И не было в этом взгляде ни крупицы прежнего Александра, ни намека на гордость, усмешку, тайну. Покорность, страх, обожание и выжидание — идеальный взгляд идеального раба. Кассиус недобро усмехнулся. — Актер. — Сказал, будто выбранился. — В театре бы тебя с руками оторвали. Александр снова переменился, будто и правда скинул театральную маску. Все так же стоя на коленях, он ответил: — Благодарю за похвалу, повелитель. У меня много талантов. — Заметно. Но какой прок от показной покорности, за которой ничего не стоит? — Кассиус отпил вина. — Ты не боишься меня. — Помолчал, добавил задумчиво: — Я не думаю, что ты вообще кого-либо боишься. Губы Александра дрогнули в улыбке. Чуть смущенной, как показалось императору. — Мне не нужен страх, чтобы подчиняться вам, повелитель. Я исполню любой ваш приказ не из угрозы наказания, но из искреннего почтения к вам. — Любой приказ? — Кассиус подался вперед. — Даже если я сейчас прикажу принести плеть и выпороть тебя? — Александр заинтересованно наклонил голову к плечу. — Скажу тебе упасть на меч? Обслужить своим телом, скажем, центурию? — Я раб, повелитель. — Голос Александра был спокоен, но он больше не улыбался. — И выбрал эту участь добровольно, зная, на что иду. Ваше желание — закон для меня. Правда… — Александр помедлил. — Вы выкупили меня всего на одну ночь, но, думаю, в случае моей преждевременной смерти, ланиста не посмеет держать на вас зла. И снова расплылся в обезоруживающей улыбке. Кассиус на мгновение прикрыл глаза. Образ Александра рябил и изменялся, словно отражение в поверхности воды. Он был непостоянен, играл лицами, грациозно изгибался, как большой кот, и раз за разом заставлял верить в то, что демонстрировал. Даже зная, что мужчина только лишь играет, Кассиус не мог уловить фальши, не понимал, когда одна маска сменяет другую — потому что ничто в Александре, на самом деле, не казалось маской. Это интриговало и раздражало одновременно. Хотелось рявкнуть, оборвать эту игру, поставить раба на место, но это было бы подобно попытке удержать струящийся меж пальцев песок. — Мертвым ты мне ни к чему. Но лучше бы тебе найти своему рту подходящее занятие, пока я не передумал. Кассиус сел на край кровати, раздвинув ноги. Александр понял его без дальнейших слов, по-кошачьи грациозно скользнув между чужих колен. Сильные руки приподняли тунику, открыв взору наполовину возбужденную плоть императора. Гладиатор облизнул губы и, бросив на Кассиуса последний многообещающий взгляд, приступил к делу. Император громко выдохнул, когда мокрый язык без промедления прошелся по члену, губы сомкнулись на головке и опустились вниз, захватывая плоть в жаркие глубины. Рука запуталась в светлые волосы, сжала, потянула, задавая ритм. Александр подчинился, застонал, посылая вибрацию, плотнее сжал губы. Когда император, наконец, позволил ему отстраниться, чтобы перевести дыхание, лицо Александра раскраснелось, а губы опухли. Он сморгнул выступившие в уголках глаз слезы, вытер рот. — Знаешь, с такими талантами к любовным утехам тебе нет нужды рисковать своей жизнью на потеху толпе. — Кассиус без особой нежности провел большим пальцем по влажным губам гладиатора, положил ладонь на щеку. — Владелец любого лупанария осыплет тебя золотом и драгоценностями, ибо ты привлечешь к нему столько клиентов, сколько и не снилось. Александр растянул покрасневшие губы в улыбке, подаваясь навстречу нехитрой ласке. — Театр, лупанарий… Прикажете совмещать, или выбрать что-то одно? Кассиус фыркнул и отвесил гладиатору легкую пощечину. — Опять дерзишь. — Простите, повелитель. — В голосе и взгляде — ни капли раскаяния. — Императорское прощение не так-то просто заслужить. — усмехнулся Кассиус, снова протягивая чужую голову к своему паху. — Но в твоем распоряжении вся ночь. Александр прыснул и снова принялся за работу.

***

Лик луны прошел половину своего пути по небосклону, когда мужчины наконец оторвались друг от друга. Кассиус тяжело откинулся на подушки, наслаждаясь приятным тянущим напряжением между ног. Александр выполнял порученное рьяно и ревностно, отдаваясь делу целиком. Подставлялся страстно, принимая в себя чужую плоть. И не менее умело таранил ворота императорского тела, доводя Кассиуса до блаженной истомы. Кесарь не мог припомнить, когда в последний раз у него были столь способные любовники. — Вы довольны мной, повелитель? Александр по-кошачьи потянулся, изгибаясь совершенным телом. Кассиус не сдержал улыбки, и притянул его в объятия, крепко сжимая в ладонях ягодицы гладиатора. — Вполне. Действительно: «Много талантов». Как вышло, что ты настолько искусен не только в бою, но и на любовном поприще? — У меня много поклонников обоих полов, повелитель, — без обиняков ответил гладиатор. — Я не жаден — так почему бы и не одарить нескольких своим вниманием? Кассиус поджал губы, почувствовав иррациональный укол ревности. — Lupa, — бросил он. — Lupus, повелитель, — ничуть не оскорбленный, поправил Александр. — Мне казалось, я был достаточно убедителен в своей… мужественности? Гладиатор с намеком потерся членом о бедро императора. Тот размахнулся, насколько позволяла поза, и огрел светлую ягодицу крепким шлепком. — Угомонись. — Раздражение как рукой сняло, Кассиус снова не сдержал улыбки, проводя пальцами по налившемуся кровью отпечатку. — Я не поспеваю за твоей молодостью. Дай хотя бы дух перевести. Александр усмехнулся, вывернулся из объятий, оседлал чужие бедра. Кассиуса дернуло от прикосновения к такому чувствительному сейчас члену. Гладиатор склонился, срывая с губ короткий поцелуй. — Ублажать вас — мой первостепенный долг на сегодня, повелитель. Вам для этого ничего делать не нужно. Просто расслабьтесь… — Еще один поцелуй. — …и получайте удовольствие.