В чём твоя проблема, Вельвет?

— А вот и я! Не волнуйтесь, ваше дело в надёжных руках, — знакомый голос заставил близнецов обернуться. Хитрая улыбочка, противно поблескивающий пиджак… Адвокат явился как раз вовремя, положив ладони на плечи обоим. — Не волнуюсь. Пожизненное заключение в тюрьме — не смертная казнь, — ответила Вельвет, скинув с себя его руку, и брезгливо сморщившись. — А кто сказал, что ВЫ, Вельвет, окажетесь в тюрьме?       Вельвет захлопала глазами, не понимая сути его слов. — … Что? — Проходите в зал, заседание скоро начнётся!       Суд тянулся мучительно долго. Венир то и дело поглядывал на Вельвет. Она, закинув ногу на ногу, скучающе осматривала зал, время от времени незаметно для окружающих щипая себя за щёки и губы, создавая иллюзию здорового румянца. Ну естественно! На заседание допустили несколько репортёров, что снимали процесс на камеру. Так что, пока Венир, сжавшись, словно воробушек на ветке, старался исчезнуть, неохотно отвечая на вопросы дрожащим и тихим голосом, Вельвет продолжала сиять, ничего толком не делая ради этого. Каждый мускул её лица выражал спокойствие, и, казалось, даже поворот головы и позу она выбирала такую, чтобы на камерах выглядеть лучше, чем была на самом деле. И лишь сидящий рядом с ней Венир мог видеть, какой помятой на самом деле она была.       Во время перерыва, когда зал почти опустел, а все камеры отключились, Венир передвинулся к Вельвет немного ближе. Помня об их последнем разговоре, попробовал снова заговорить. — Как ты?       Вельвет удостоила его кратким взглядом, без слов намекающим, что говорить она не намерена, и устало отвернулась в другую сторону. — Ну Вел… Ты как? Пожалуйста, не молчи, — он осторожно коснулся её плеча. — Как я? Ты серьёзно? — наконец заговорила она, продолжая смотреть в пустоту перед собой, — Венир, как ты думаешь, как я? Ты сломал мне жизнь. Ты меня предал! Мы сейчас сидим в наручниках, в каких-то вонючих обносках, и ждём свой приговор из-за тебя! — Но… — Что, «но»? Разве нет? По-твоему, это не предательство? Сдать и меня и себя с потрохами в тот день? Тогда что это? — Это совесть! — не выдержал он, но тут же прикрыл рот рукой.       Вельвет медленно повернулась на него. Гаденькая саркастическая улыбка заиграла на её закровоточивших от частых покусываний губах. — Правда что ли? Совесть? — сладко-ядовитым голосом заговорила она, — А я и не знала, что у меня такой хороший братик! И практиковаться предлагает, вместо того, чтобы обижать маленьких троляшечек, и переживает за них, как за родных, и чистосердечное признание на камеру делает! — она приближала своё лицо к лицу Венира, пока весь его обзор не заполнили лазурные глаза с мутно-розоватой склерой, — И обо всех он заботится. И обо всех он переживает, да? Кроме своей сестры почему-то. — Нет…— выдохнул он, пытаясь отодвинуться, но Вельвет наклонялась вслед за ним. — Да-да. За троллика наш Венни переживает, подмечает, какой, он бедняжка, бледненый. Наверное, тебе стало легче после признания? Может, даже хорошим человеком себя почувствовал. А может напомнить тебе о Кудре? Почему же такой хороший парень как ТЫ, обращался с нашей старательной ассистенткой подобным образом, а, братик?       Венир ощутил болезненный укол совести, глаза снова наполнились слезами. А ведь действительно… Всё то время, что Кудря работала с ними, Венир и слова доброго ей не сказал, продолжая её морально давить, следуя примеру Вельвет. Но за что? Кудря ведь не заслуживала такого отношения к себе.       Вельвет с ликованием наблюдала за тем, как задрожал его подбородок от попыток сдержать рыдания. Каждое брошенное ею слово, словно иголка впивались в разум Венира. И Вел это знала. И именно это приносило ей странное, извращённое удовольствие. — Мало того, что ты предатель, так ты ещё и лицемер. Ты переживал о ком угодно, только не о своей сестре, которая, кстати, сделала для тебя всё. А что сделал ты? — выдохнула она ему в лицо, и наконец-то отстранилась.       Венир, опустив голову на колени, обнял себя за плечи, зажмурил глаза, и бесшумно заплакал. На это Вельвет недовольно цокнула — Так что нечего мне в душу лезть, — подитожила она, жадно наблюдая за тем, как трясутся его плечи, и чувствуя небывалый прилив сил.       Заседание продолжилось, но надолго Велв не хватило. Эйфория резко отступила, давая дорогу грузно заворочавшему стыду. — «Я опять это сделала,» — подумала она, напряженно разглядывая красное от слёз лицо Венира, — «Я снова на него сорвалась… Почему? Ну неужели я не могла просто отмолчаться? И почему он вообще меня начал доводить? Сидел бы, да не трогал меня! Нас же скоро растащат по разным тюрьмам, неизвестно, увидимся ли мы хоть однажды. Ну неужели, ему так хотелось со мной поссориться напоследок?» — вновь голова начала наливаться болью. Вельвет сморщилась, и сникла, массируя переносицу, — «Я должна была быть лучше! Я должна была вести себя мудрее. Какого хрена я довела его до слёз? И ведь всегда так!»       Вельвет засопела. Снова отвращение и стыд захлестнули её с ног до головы. А вместе с ними на тело навалилась усталость, перед глазами всё поплыло. Когда она в последний раз ела? Хороший вопрос. Еду, что давали в изоляторе, она чаще всего просто выливала в унитаз, крича о том, что эти помои есть просто невозможно. Так и морила себя голодом, хотя, по сути, ей просто кусок в горло не лез оттого, как ей было паршиво. А когда она в последний раз спала? Тоже вопрос на миллион. Постоянное чувство тревоги не позволяло расслабиться. И только сейчас, прямо в зале суда, её глаза начали закрываться сами по себе. Но Вельвет сцепила зубы, и продолжила вслушиваться в монотонные речи присутствующих, мужественно борясь со сном. *** — … И резюмируя всё сказанное, могу добавить, что запись последнего нашего разговора, а так же записи с камер видеонаблюдения полицейского участка, где она и её брат находились, подверглись оценке нескольких врачей психиатров, — Вельвет распахнула глаза, и спешно вытерла тонкую ниточку слюны, которую пустила во сне, — Каждый из них пришел к выводу, что моя подзащитная страдает тяжелой формой нарциссического расстройства личности, и на всех основаниях может быть признана невменяемой.       Глаза Вельвет стали круглыми, словно два чайных блюдца. Какие врачи? Какое расстройство? Какая невменяемость? Она открыла рот, чтобы хоть что-нибудь сказать, да так и застыла, наблюдая за тем, как судья удалился из зала.       Адвокат, захлопнув папку, направился на выход из зала, но Вельвет не стала сидеть, и поднявшись, побежала за ним. — Какая ещё невменяемость? Что за бред? — зашипела она, но между ними встал полицейский. — Проводите её вместе со мной, дайте нам всё обсудить, — сказал он, не оборачиваясь.       Вместе с адвокатом, Вельвет и Венира вывели через чёрный ход в укрытую от посторонних глаз подворотню. Мужчина достал было сигарету, но Вельвет вырвала её у него из рук, и зажала в собственных губах. Тот, не возражая, галантно предложил ей прикурить, и пронаблюдав, как Вельвет деловито выпустила колечко дыма, закурил сам. — Я повторю свой вопрос, — заговорила она передавая сигарету брату, — Какая. Нахрен. Невменяемость?       Венир закашлялся, подавившись густым дымом, и вернул сигарету сестре. — Это не моё мнение, это мнение сразу нескольких специалистов, — уклончиво ответил мужчина, — Да и вдобавок, вы сами не хотели сотрудничать. И я сделал всё, что в моих силах, чтобы спасти вас, Вельвет, от пожизненного заключения.       Вельвет затянулась, и истерично засмеялась, выпуская дым сквозь плотно сжатые зубы. Вновь протянула сигарету Вениру, но тот отказался, грустно уставившись куда-то в сторону главного шоссе. — Спасти от пожизненного заключения… Обалдеть… И для этого нужно выставлять меня сумасшедшей? — Если потребуется - придётся. Большинство моих подзащитных готовы были всё отдать, лишь бы их признали невменяемыми. Один даже под себя сходил прямо на слушанье, чтобы доказать это в суде.       Вельвет сглотнула, не веря своим ушам. — А вдруг меня в психушку положат? — Что значит «вдруг»?