В чём твоя проблема, Вельвет?

      Утро Вельвет началось весьма… Непривычно. Что-то тыкнулось ей в лоб. Она, поморщилась, и возмущённо прифыркнув, повернулась на другой бок. Звук шагов, и вновь тычок в лоб. Вельвет, не проснувшись до конца, вновь развернулась.       Тык. — Чт… Что? — сонно пробубнила она.       Тык. Тык. Тык. — Да хватит! — заорала, подскочив на месте, с трудом разлепляя тяжелые веки.       Снова та же старушка смотрела на неё с блаженной улыбкой. — Кто давал вам право меня будить? Что вы делаете в моей комнате? — прошипела Вельвет, трясясь от раздражения. — Живу, — всё с той же улыбкой ответила она, мило хлопая глазами. — Вы… Ар-р-ргх! Только не говорите, что вы моя соседка! — Я твоя соседка, поющая девочка! — Я не «Поющая девочка». У меня вообще-то имя есть, — сказала она, вставая с кровати, — Меня зовут Вельвет. Но если вы будете мне дальше тыкать в лоб при любом удобном случае, то прийдётся меня называть «По зубам дающая девочка», — продолжила Вельвет, выходя из палаты, даже не оборачиваясь на свою соседку. — А меня зовут Амели, — услышала она в догонку, злясь от этого беззаботного тона ещё сильнее.       Раннее утро. Никто ещё не проснулся, и лишь Вельвет, как дура, брела по коридору в сторону санузлов. Туалет был общим. А душевые делились на мужские и женские. И это отсутствие разделения очень напрягало.       Успешно отлив, Вельвет покинула хлипкую кабинку, и подошла к раковине. Намывая руки, посмотрела в зеркало. Нда, синяки под глазами до сих пор не прошли. Но склера, наконец, побелела, хоть на левом глазу и осталось красное пятнышко, напоминающее о лопнувшем капилляре. Заплетённые Луи колоски разлохматились, но у неё даже расчёски при себе не было, чтобы это дело исправить.       Умывшись холодной водой, Вельвет снова придирчиво себя осмотрела, и удручённо вздохнула. Всё та же усталая физиономия смотрела на неё с некой долей разочарования.       До подъёма ещё пара часов. Телевизор не включается. (Как объяснил позже Робб, это сделано специально, чтобы такие, как Вельвет «жаворонки», не будили остальных пациентов раньше времени). Говорить с кем-либо не хотелось. Впрочем, из кандидатов только неадекватная бабуля, и не выспавшийся Робб, который испепелял взглядом не хуже самой Вельвет. А попытка что-нибудь читать провалилась в первые двадцать минут, когда она, раскрыв книгу, тут же погрузилась не в историю, а в омут переваривания событий последних дней. И после даже не смогла вспомнить, о чём был текст.       Шумно выдохнув, она перебралась к окну, и уставилась на здание тюрьмы. А ведь где-то там её брат. Совсем один. Беззащитный, нежный, и глупый.       А может, ему там даже лучше без неё?       Укол ревности заставил её скривиться. И непонятно, какая из двух мыслей о Венире бесила её больше. Теперь они разделены, и Вельвет даже не знает, как у Венира дела! — Красивый идиот…— сердито пробурчала себе под нос она, разглядывая соседние окна, — Если с тобой что-то случится - доберусь, и задницу тебе надеру. Попомни моё слово!       Время тянулось словно палёная резина, Амели приставала к Вельвет с идиотскими вопросами, пыталась ткнуть ей в лоб, на что получала по рукам. Легонько, и чисто символически. Но с каждым разом Вельвет ощущала всё большую и большую пульсацию в висках. Агрессия лезла наружу. И руки зачесались. Но помня о неприятном опыте фиксации, Вельвет сдерживалась, и только сильнее заводилась.       Свернувшись калачиком на диване, она попробовала поспать ещё немного до подъёма, но её покой снова был нарушен.       Тык. — Да сколько можно? — заорала она на всё отделение, — Хватит! Хватит! Хва-а-а-ти-ит!       Вельвет подскочила с дивана, и пошла на Амели, тыкнув в её грудь пальцем, как она тыкала ей в лоб. — Тебе что, не понятно с первого, второго, третьего раза? Ты совсем больная?       И тут же умолкла, поняв всю комичность вопроса. — Да, Вельвет. Она больная, — сказал Робб, выйдя на её крики.       Из чьей-то палаты послышался оглушительный вопль. Робб тяжело вздохнул. — Как и все здесь, включая тебя. А теперь, раз ты перебудила всё отделение, будешь мне помогать. — Не буду! Мне здесь не место! И ты это прекрасно знаешь! — огрызнулась она, трясясь от гнева. — Или ты мне помогаешь, или я тебя снова зафиксирую. У меня уже есть на это достаточные основания, — сухо сказал он, и Вельвет, чувствуя, как пылают её щеки, пошла за ним.       В палате, откуда доносился крик, лежала зафиксированная женщина. Дёргаясь в ремнях, она переходила с вопля на хрип. Глаза были круглые от страха, а взгляд метался из стороны в сторону. Вельвет, сглотнув, приблизилась к её кровати. — Терерь смотри: я приподнимаю её бедра, а ты выносишь судно. Сливаешь в туалете, и помогаешь мне её отмыть. — Что? Нет! — взвизгнула она, чувствуя, как горлу подкатывает тошнотворный комок. — Ты знаешь условия. Либо помогаешь мне, либо оказываешься в том же положении.       Он поднял чужие бёдра, и Вельвет, сглотнув, трясущимися руками вытянула из-под неё эмалированную утку. Взгляд женщины на мгновение опустился на Вельвет, и пронзил её, словно иглой, заставив замереть, не в силах разорвать зрительный контакт. — Чего встала? Живо в туалет! — рявкнул Робб, и Вельвет, дёрнувшись, спешно посеменила в коридор.       Содержимое утки колыхнулось, и Вельвет ощутила, как что-то теплое капнуло ей на запястье. Отвратительный запах коснулся ноздрей. Снова к горлу подкатил ком, заставив зажмуриться, сведя брови домиком, а тело дернуться.       Мимо прошла хныкающая Амели, протяжно подвывая, и тягая себя за растрёпанные седые волосы.       Открыв кабинку туалета ногой, Вельвет выплеснула то, что несла, в унитаз. Не успев смыть, согнулась в три погибели, чувствуя, как её выворачивает на изнанку. Обессиленно нажав на кнопку слива, она подползла к раковине, и начала спешно намывать руки, агрессивно растирая ладони.       Звук криков нарастал. Робб втащил бьющуюся в приступе женщину в душевые, и крикнул: — Да забей пока! Мы не закончили! — позвал он её, — Я сниму с неё халат, мыло возьми на полке. Вельвет, всё ещё не отошедшая от недавних манипуляций, выполнила команду. — Включай душ, и ополосни её, — женщина вновь взвыла, когда ей на кожу попала вода, — Да куда ж ты на неё сразу льёшь? А температуру кто регулировать будет? Проверь. Не слишком горячо? Не слишком холодно? — она покрутила вентили, и опустила ладонь под струи, — Нормально? — Вельвет, кивнула, — Тогда ополаскивай. Хорошо. Теперь вспень мыло, и этой пеной пройдись по зоне подмывания. — Ну нет! Не-е-ет! — заскулила она, с перекошенным от отвращения лицом. — Быстро! — зарычал он.       И Вельвет начала процедуру, пока Робб удерживал пациентку. А пациентка, в свою очередь, не стояла без дела. Она всё так же тряслась, и лягалась. В какой-то момент в щёку Вельвет прилетело коленом, и та, вскрикнув, упала на пятую точку, прямо в лужу воды. — Продолжай, — процедил сквозь зубы Робб, покраснев от натуги. Он уже явно устал подавлять сопротивление.       Пришлось послушаться, передёргиваясь от омерзения каждые несколько секунд. Рука Велв прошлась там, где, определённо, никогда бы не оказалась при иных обстоятельствах. Круглыми глазами она уставилась в другую сторону, неосознанно пересчитывая количество сливов, находящихся на полу душевой. Хорошая попытка абстрагироваться, но голос Робба вновь вернул её в реальность. — Смотри, что делаешь. Иначе снова получишь по лицу!       Прошлось повернуться, и посмотреть.       После всех «водных процедур» Вельвет долго намывала руки по самый локоть, то внимательно осматривая, то аккуратно принюхиваясь к ним. Она никак не могла успокоиться, и выключила воду лишь в тот момент, когда кожа на холёных ладошках покраснела, и начала пощипывать. А после сидела на диване, и поджав ноги к груди, неотрывно испепеляла взглядом линолеум, забывая время от времени даже моргать.       К ней подошёл Робб, и коротко сказал: — Молодец, — он запустил руку в карман, и достал слегка смятую сигарету, — Заслужила. Могу дать прикурить. Хочешь?       Вельвет медленно кивнула, и он провёл её снова в санузел. Заперев за ними дверь, открыл расположенную под самым потолком форточку, и приставив к ней табурет, помог Вельвет забраться. Предложил огонёк, наблюдая как она глубоко затягивается, держа сигарету в трясущихся руках. — Хватит ломать комедию, — твёрдо сказал он. — А Марта где? Чего не помогает? — проигнорировав его фразу, спросила Вельвет, выпуская дым через ноздри, и жадно вдыхая аромат летней улицы, что так сильно отличался от того запашка, что стоял в стенах больницы. — Ей пришлось срочно уехать. Ребёнок заболел. — Какого хрена ты не дал этой тетке успокоительное? Или что вы там обычно буйным колите? — Я использовал критичкскую дозу транквилизатора ещё этой ночью. Превышение дозировки повлекло бы очень неприятные последствия. Тут либо так, либо оставляй человека валяться в собственном… Ну ты поняла. А я бы никому не пожелал такого. Даже тебе. — Чего это «даже» мне? — возмущённо спросила она, сжимая сигарету так, что она была готова сломаться пополам, — А-а-а, — она усмехнулась, — Ты знаешь кто я, и за что здесь, да? — Половина города знает. — Не удивительно. — Тебе здесь самое место, — повторил он уже набившую оскомину фразу. — Как и тебе, — отрезала она, выдохнув дым ему в лицо. ***       Столовая находилась на втором этаже. Вельвет, не чувствуя ни намёка на аппетит, особенно, после недавнего происшествия, не решалась притронуться к завтраку. Перед глазами встала всё та же картина: крик, безумный взгляд, и вонь. Котлета визуально теперь слишком сильно напоминала… Что ж, можно сказать, что она была просто неаппетитной. А желтоватый зелёный чай…       Вновь к горлу подступила тошнота. Вельвет отодвинула поднос, и встала. Она уже хотела отойти к окну, как тут перед ней возник юноша. Он преградил ей путь, и погружённая в свои мысли Вельвет, всё-таки соизволила поднять на него голову.       Ну хоть что-то приятное за сегодня. Ангельское личико, рыжие волосы чуть выше плеч. Настоящий эльф. Он восхищённо глядел на неё, и улыбался. — Привет! — заговорил он первым, пока Вельвет неотрывно его разглядывала, — Я тебя узнал! Ты ведь Вельвет? — Верно, — кивнула она, продолжая его оценивать, и пришла к выводу, что этот парень просто идеален. — Вот это встреча! Я рад тебя увидеть. Хоть это не самые приятные обстоятельства для знакомства, — он протянул руку, — Зови меня Лобстер.       Вельвет скептически хмыкнула, но руку пожала. — Привет… Лобстер? Это как кличка?       Он кивнул. — Не заморачивайся. Меня все здесь знают как Лобстера, так что, можешь меня тоже так называть. Я с четвертого этажа, так что мы с тобой поэтому раньше и не пересеклись, да? — Да, я с третьего. И знаешь…— она тяжело вздохнула,— Я просто окружена психами, понимаешь?       Лобстер охотно закивал. — Ещё как. Самое глупое решение суда — это засунуть тебя в это место. Когда я узнал об этом, то был в ярости. Ты ведь моя любимая артистка!       Вельвет ощутила, как нежный елей полился на её больную самооценку. — Спасибо, — мурлыкнула она, кокетливо откинув косичку с плеча и щурясь, словно кошка перед миской сливок, — У тебя хороший вкус. Ты ведь понимаешь, я всегда всё делала ради фанатов и искусства. Даже… Даже этот случай с троллями произошёл лишь потому, что я хотела радовать обычных людей своей музыкой, — произнесла она стандартную для какого-нибудь очередного интервью фразу. — Конечно! — снова закивал он, — И именно поэтому я считаю произошедшее несправедливым! — Третий этаж, собираемся у выхода, и возвращаемся в отделение! — прозвучал голос Робба. — Ох, вас уже зовут? Вельвет, знаешь, наши отделения пересекаются в столовой, и во время ежедневных прогулок, так что, может быть, мы ещё увидимся? — Ещё увидимся, — согласилась она, одаривая его своей самой ласковой улыбкой. ***       После завтрака был обязательный приём лекарств. Недоверчиво глядя овальную белую таблетку, Вельвет спросила у Робба. — А это что? — Антидепрессант. — Я, типа, сейчас счастливой стану? — приподняла она одну бровь. — Нет. Пей давай.       Вельвет цыкнула, но всё-таки проглотила. Открыла рот, подняла язык, демонстрируя что таблетка действительно проглочена, и пошла в комнату отдыха. Там на диване, помимо остальных жителей, сидел Луи. Он задумчиво глядел в экран телевизора, наблюдая за буднями львиного прайда. — Ну и как? Вижу, тебе заходит? — Это единственный канал, помимо новостного, — ответил он. — Вот оно что… Не возражаешь, если я присоединюсь? Луи не ответил, и Вельвет уселась рядом. И снова время потползло со скоростью беременной улитки. Пациенты ходили туда-сюда, загораживая экран. Кто-то тихо между собой общался, заглушая голос диктора. Время от времени подходила Амели, снова тыкая Вельвет в лоб, и заставляя ту скалиться, словно цепную псину, которой шутки ради показывают кота. — Спой, поющая девочка! — сказала она, заглядывая Ветьвет в глаза, пока та старательно игнорировала её, продолжая наблюдать за жизнью молодой львицы. — Ну спо-о-о-ой! — протянула она. — Нет, не мешайте, — шикнула Велв, отмахиваясь от неё, как от назойливой мухи. — Но ты же поющая девочка! — Я не поющая девочка. — Ну спой! — У-у-угх! Сколько можно повторять? Я не умею петь! Я ничего не знаю о музыке. Просто отстаньте от меня,— помедлив, Велв даже добавила,— Пожалуйста! — Вельвет, спой ей, и она успокоится, — сказал Луи, и Вельвет шумно выдохнула. — Ладно. Ладно! Хотите песню? Будет песня! Пожалуйста, кушайте, не обляпайтесь! Только потом не жалуйтесь.       Она прошла к старому пианино. Горделиво выпрямив спинку, одним движением подняла крышку. Прокашлялась, и поджав от злости губы, начала агрессивно наигрывать мелодию, собранную из простейших аккордов.       Пациенты обернулись.       Хриплым голосом она запела нехитрый мотив: — Если ткнёшь ещё раз, Я твой палец сломаю. Пробью тебе глаз, Фикус в рот затолкаю!       Челюсти некоторых пациентов потянулись к земле. — Ты уже мне проела всю плешь… — она резко обернулась через плечо, надув щёки, и презрительно глядя в глаза недоумевающей Амели. — Так что говна на лопате поешь! — завершила она песню, буквально выбив последние аккорды, и со всей силы захлопнула крышку, заставив пианино протяжно застонать. — Что здесь происходит? — крикнул Робб, войдя в комнату. — А в телевизоре ты лучше пела…— разочарованно протянула Амели, и ушла восвояси. — Ради всего святого, ещё одна выходка, и я доложу обо всём Маузеру…— протянул Робб удаляясь на свой пост.       Вельвет плюхнулась обратно на диван, скрестив на груди руки. — То есть, ты серьёзно придумала оскорбительную песню для больной одинокой старушки? Долго хоть сочиняла? — спросил Луи. — Не-а. Что в голову первое пришло, то на ходу и выдала, — отмахнулась она, надувшись, как мышь на крупу.        Луи смерил её долгим взглядом, и отвернулся обратно к телевизору.       А Вельвет осознала, что это был первый раз, когда она играла на пианино с момента той злополучной аварии.