***
Хан не помнил, как он оказался у обугленного дома, где стоял тяжелый запах дыма. Он был ощутим издалека. Пламя разгоралось и забирало за собой былой прекрасный дом. Треск дерева пугал и заставлял сжаться от страха. Слуги бегали по двору и собирали свои вещи, тушили огонь и ругались на судьбу, которая отняла и их дом тоже. К счастью, большая часть здания осталась цела. Стараниями и усилиями народа от пожара остались лишь копоть и едкий запах. Серебряный пепел падает на землю и головы, покрывая всё вокруг безнадежностью. Джисон помогал тушить, убирать и спасал молодых и пожилых слуг, уводил их подальше и бежал обратно в дом. Все люди были целы, и никто не получил никакого ранения, не считая внезапного горя от потери крова. — Где же господин? — беспокойно спрашивал Хан у Сумина. Но старик пожал плечами и опустил седую голову. — Я не видел его с начала пожара, — разочарованно ответил он. — Куда же он мог пропасть? — Хан задал вопрос уже себе. Он несколько раз побывал в доме, аккуратно ступая на проваливающиеся ступени, рискуя жизнью остаться в обломках. Он кричал во всё горло, но не слышал ничего в ответ. Наконец легкие перестали дышать, и кислород слабо поступал в голову разбитого парня. Хан обнаружил лишь сгоревшие книги, разбросанные на обугленном полу, доски пола, которые проваливались при легком касании, и абсолютную тишину. От господина Ли нет и следа. Никто его не видел и не знал, где он находится и что с ним случилось. Также никто не мог сказать, что вызвало пожар, но возможным источником могла послужить самая обыкновенная свеча, оставленная кем-то на улице около дома. Зимний ветер острова только помог неизбежному случиться. Но не все так считали. Слуги, работавшие ещё в доме старшего господина Ли, знали, кто это сделал. И причина всему — сам господин Ли. На Джисоне не было лица. Он только приобрёл, но неожиданно потерял свою любовь. Не мог же господин его бросить? Ли Минхо не такой, как все остальные господа. Джисон поймал себя на мысли, что стал думать так же, как все влюбленные и разбитые люди, кто потерял вместе в любимым и часть себя. Однако Джисон больше думал не о себе, а о господине. Он волновался, что с ним могло что-то произойти. Вдруг его похитили или так же отравили, как и его самого. А ведь он до сих пор не знает, кто это сделал. Прошел не один день. Хан стал всё чаще закрываться в себе и в комнате. Его грустная улыбка, словно вымученная, стала постоянной реакцией на шутки и добрые слова родных. — Джисон-а, отчего ты как бабочка без крыльев? — переживала Чжиён, наблюдавшая за парнем. — Всё в порядке, нуна, не волнуйся. Должно быть, плохо спится, вот и устаю. — Нет, Джисон-а, врешь ты мне всё! — нахмурилась девушка. Она пригрозила позвать Чанбина, чтобы тот защекотал Хана до боли в животе и в горле от смеха. Тогда тот сразу же забастовал. — Ладно-ладно, просто скучно мне, — Хан обнял себя за локоть, отведя взгляд в пол. — Врёшь же, — не спускала своих прекрасных глаз Чжиён. — А я знаю, в чём дело, — нагло сказала Чихве, высокомерно смотря на Хана, который был в легком замешательстве. — Что тебе нужно? — сдержанно спросила Чжиён, которая не хотела видеть любопытную девушку в комнате. — Хочу сказать оппе, что это из-за него господин пропал! — топнула ногой Чихве. — Да как твой язык повернулся такое сказать? Поднялся настоящий шум, который вовремя уменьшил Чанбин, закрывая дверь. — А так! Знаю я, что оппа любит господина Ли, — Чихве покраснела от злости, и слезы появились на её глазах. Хан молча смотрел на неё. Её влюбленность пересеклась с любовью Хана, и так она высказывает свое недовольство, обиду и печаль. Она должна быть единственном объектом внимания господина. Но на её пути встала не кисэн, а Хан, ненавидевший всех господ. — Тебе-то что с того, Чихве? — вмешался Чанбин. — Все уже видели их вместе, и до самого старшего господина Ли толки дошли. Вот он и расправился с молодым господином, — кричала девушка, бросая молнии в Хана. — Ты права, — печально ответил Джисон. — Не будь меня, то ты бы стала его кисэн. — Не говори так, зная, что это ложь, — прервал своего друга Чанбин, который давно уже всё понял. — Ты не можешь стать причиной того, что выбрали не тебя. Господин сам выбирает, к кому питать свою любовь, — Чжиён обратилась к Хану. Его глаза заслезились, но он тут же их поднял на изумленную Чихве, которая не ожидала, а может, боялась услышать такие слова. — Не может господин Ли любить его! — Может, тебе стоит смириться с этим, — какая-то едкая холодность пробежала в голосе Джисона. Он прожигал девушку взглядом, не желая больше и слышать подобного. — Ты! Ты сын господина Ли, а не молодой господин, и все это знают. Вот кто твою драгоценную маму погубил! И с кем же ты связался?! — гордо произнесла Чихве, вытирая свой нос и глаза рукавом от слёз. Хан мгновенно округлил глаза и уставился на смеющуюся девушку, словно не расслышал её слов. — Что ты сказала? — негромко проговорил Хан. — Что же ты будешь делать с господином, когда его отец ненавидит его? Вот молодой господин и сбежал! — Чихве, исчезни из комнаты, пока мы тебя не прогнали со двора! — грубо сказал Чанбин, хватая её за локоть. — Если с господином что-то случится, — девушка сделала глубокий вдох, — я никогда не прощу тебе этого! С этими словами она выбежала из комнаты. Хан сел на пол, рассматривая свои пальцы сквозь влагу глаз. Он не боится за себя, но думает лишь о безопасности господина. Теперь все события складываются в его голове в единую картину: отравили Хана, желая избавиться от позора семьи Ли. Он бы помешал им и испортил репутацию, путаясь он и дальше с молодым господином. Он обрел отца, но нужен ли ему такой слабак и трус, застрявший в своем мире? Но Хан не намерен отступать, пока не найдёт господина. Пока тот сам ему не скажет, что Джисон не нужен ему, то он не поверит ничьим словам. — Джисон-а, как ты? — Чжиён села рядом с парнем, сама не понимая, что только что произошло. — Не верю я, что господин мог меня бросить! — вырвалось у бедного парня, у которого голова уже начинала болеть и разбиваться на части. — Я тоже не верю в слова Чихве. Она тебе это со злости и ревности говорит. Не стал бы господин Ли от тебя сбегать, а прямо бы всё рассказал, — подтвердил Чанбин. Парня поддерживал и Ёнбок, который осмелился прилипнуть к господину Хвану с вопросами о господине Ли. Так что и блондину было что сказать своему другу. — Хён, ты не должен расстраиваться и хоронить всё раньше положенного! — твёрдо сказал Ёнбок перед самым сном. — Не могу, Ёнбок-а, ты должен меня понять. Хан видел буквально силу чувств, которая отразилась на поведении господина Хвана. Он стал спокойным, улыбчивым и даже скромным. Редко поднимал вокруг себя шум своими шутливыми замечаниями или просьбами исполнить песню. — Поэтому это говорю именно я, а не кто-то другой, — парень взял ладонь Хана в свою и накрыл поддержкой. — Ты не должен сомневаться в господине. Он не бросает слов на ветер, значит, и тебя не бросит. Хан уснул в объятиях Ёнбока, роняя горячие слёзы, которые впитывались в халат блондина. Он никогда не забудет своих близких, которые не отвернулись от его внезапной любви, а наоборот, поддержали его. Но сомнения подкрались к Джисону. Все больше дней проходило с момента последней встречи Хана и господина Ли. Ничего не было про него слышно, никто его не видел. Даже Сумин тяжело переживал разлуку с господином, всё пожимая плечами. И всё бы сомневался Джисон, если бы не один случай, который вновь убедил его в том, что молодой господин не обманул его и всегда будет рядом. Однажды в доме кисэн появились разгоряченные господа, которые быстро напились напитков, но им было мало веселья, поэтому ноги понесли их в соседние комнаты. Оказавшись в комнате Хана, картина на стене приковала их внимание, и они быстро сняли её, чтобы рассмотреть. К счастью, сам Хан был на вечерней прогулке, иначе бы он не удержал себя, когда увидел, как господа ненароком проливают чернила. Пьяный мозг подбросил идею дополнить пейзаж своими мазками, а они лишь его испортили. Джисон не понимал, почему ему вдруг обрушилось всё это. Он был зол и опечален. Но чуть ли не на следующий день в дом доставили такую же картину, только в ней были внесены небольшие изменения: огненные камелии украшают два стоявших тела, которые соединены в поцелуе. У Хана больше не было смятения. Он уверен, что господин оберегает его и находится рядом. Тогда же захотелось ему пойти к горелому дому господина Ли, чтобы посмотреть на окно комнаты, в которой они всегда были вдвоём. Тоска одолела его. Он словно чувствовал, что не ценил достаточно то, что имел в прошлом, а теперь может насладиться лишь памятью. Он долго стоял у ворот, закрыв глаза и мило улыбаясь. Хан будет ждать господина столько, сколько будет нужно. Чья-то прохладная рука закрыла его рот, чтобы он не посмел произнести ни слова. Хан хотел было дернуться, обернуться на того, что схватил его, но не смог. Все его попытки обороняться были пресечены сразу же. Тело Джисона связали, а на голову набросили плотный мешок, чтобы он ничего не видел. Итак, полностью лишенный движения и возможности видеть и говорить, Хан Джисон ехал в неизвестном ему направлении и с неизвестными ему людьми. Повозка ехала быстро и неаккуратно. Парень подпрыгивает на каждой кочке и яме, ударяясь телом о тех, кто сидит рядом с ним. Все происходит слишком быстро, он не успевает ничего понять и даже подумать об этом.***
Свет от свечи слепит глаза. С Хана сняли мешок и небрежно бросили на пол небольшой комнаты, что он оказался сидящим на коленях, по-прежнему со связанными руками. Он часто заморгал и закашлялся от свежего воздуха. Перед его глазами возник образ пожилого господина с хитрыми глазами и прямым взглядом, дорогим нарядом и украшениями на шее. Мужчина осматривает Хана и небрежно улыбается. — Не бойся меня, я господин Ли, отец твоего любовника, — мужчина встал из-за стола и медленно направился к Джисону. — Вижу, что ты совсем не ожидал здесь оказаться, ха. — Зачем я Вам? — бесстрашно спросил Хан, смотря снизу на господина. — Незачем, как и моему сыну. Не волнуйся, я не трону тебя. Это сделает он, — мужчина указал в сторону двери, предугадывая появление молодого господина. Молодой господин Ли пылал решительностью и яростью, когда увидел Хана на полу, его бледное лицо и бегающие глаза. Джисон смотрел на него с недоумением и не мог ничего сказать. — А вот и твой спаситель, — самодовольно улыбнулся старший господин Ли. — Что тебе ещё нужно, помимо моего дома? — Всё остальное. Ты не нужен никому, кроме своего мальчишки. Твоя репутация мужелюба и убийцы никчемна, как и ты сам. Как тебя мать твоя воспитала, раз ты поднимаешь свой голос на отца? — спокойно и холодно вёл диалог мужчина. — Был бы отец, возможно, я бы его уважал. Ты не способен стать кем-либо. Слово господин тобою опорочено, как и моя репутация. Не ты ли зарезал того бедного парня, который случайно выбросил твои вещи? — давил на больное молодой господин, параллельно держа руку на рукоятке меча. — Был ли это я или кто-то другой, но ты был рядом. Да так зол и меч сам попал к тебе в руки, — развёл руками старший господин. «Молодой господин никого не убивал», — с облегчением думал про себя Джисон. — И что же ты хочешь ещё? Твои ниточки все оборвались, — злость закипала в груди Ли Минхо. — Да вот одна осталась, — мужчина указал сухой ладонью на Хана. Господин Ли не мог смотреть на парня, он просто промолчал и достал острое лезвие, прямо смотря на отца. — Отдай свое место в правление мне, и он будет жив, — торговался старший господин, уверенный в своей победе. — Иначе убьешь его? — молодой господин направил меч в сторону отца. — Даже если да? — Тогда это сделаю я! — его меч мгновенно рассек воздух, со свистом вонзаясь в живот Джисона. Весь мир померк, и в глазах темно, лишь искры брызжут от боли в груди и животе. Темно-красные потоки крови выходили наружу вместе с неровными вздохами. — Доволен? Твой сын теперь убит, — поднял брови молодой господин, глядя безумными глазами на отца. — Что? Какой сын… — старший господин бросился к Хану, но его остановили. — Убил мать, убил и сына, — молодой господин рассмеялся, смотря на беспомощность своего отца. Но это не всё, что он ему приготовил. — Не может быть, Джисон! — мужчина сидел перед Ханом, пытаясь спасти потерю крови своими руками. — Свяжите его, — приказал молодой господин.