Любить тебя -
Больше
И больше
И больше,
Стихами в подъездах — по трещинам стен,
Стихая до жестов, до пальцев замерзших
На бритвенных лезвиях звездных систем.
Любить — как с высотки на город глядеться,
Не чувствовать края,
Дышать на ветру,
Когда разрывается яростно сердце,
И следом за сердцем — пространство вокруг.
Любить, не минуя ни боли, ни злости,
Кирпично себя возводить из руин -
Ранимым мальчишкой,
Картинным наброском,
Единым с тобою — когда я один.
Любить на сидениях автомобилей,
Под тихую музыку,
Тихую речь,
Когда на руках распускаются лилии
В бутоне одежды — сияющих плеч.
Любить на вокзалах и в кожаных креслах,
До точки, до смертного выхода вон -
Когда я стою на дымящихся рельсах
И жду поцелуя в 2000 тонн.
Аль Квотион
— Да, мам, конечно, — Джастин вздохнул, надеясь, что это вышло не слишком театрально. — Когда отец уедет, может быть, но не обещаю. Работы много. Да, я тебя тоже люблю. И Молли. Передай ей привет. Джастин отключился и свалился спиной на кровать — как в кино, когда герой красиво летит в пропасть. Или, скорее, ему это снится. Да, возможно, так откровенно врать — не самая одобряемая приличным обществом идея, но… А как можно ответить на вопрос о том, почему не хочет возвращаться домой на каникулы? Отца видеть не желает! Это, наверное, была единственная часть правды, и ранее маме прекрасно известная. В остальном пусть думает, что он снял с приятелями квартиру на лето, и остался работать в кампусе — помогать в мелком ремонте и зарабатывать репутацию ответственного студента. Даже если она и не поверила, проверять не будет — лишь бы звонил хотя бы раз в неделю, как раньше, и сообщал, что жив. Ладно, на это Джастин согласился, радуясь, что район Линкольн Парк, где прошло его детство, находился далеко от Либерти-авеню. Но приехать домой на ужин, когда отец отправится в деловую поездку, можно. Лишь бы мама не задавала слишком много неудобных вопросов. И Дафна не проговорилась, если они вдруг встретятся где-нибудь на улице или в магазине — все-таки семейство Чендерс живет рядом. В детстве это было очень удобно, но вот сейчас… Джастин улыбнулся, вспоминая, как весело они с Дафной отметили окончание первого курса — сходили в кино, прогулялись по парку, посидели в кафе, с трудом веря, что утром не надо спешить на занятия. Сейчас Дафна уехала со студенческой группой на познавательную экскурсию в Вашингтон — его тоже звала, и он вполне мог себе это позволить, учитывая огромную университетскую скидку. Да и без нее тоже… Потому что Брайан с завидной регулярностью продолжал подсовывать деньги. Джастину уже давно казалось, что брать их неправильно, и даже как-то, чувствуя себя донельзя отвратительно, заикнулся, что они ему больше не нужны. А Брайан отреагировал в своей манере — приподнял брови и усмехнулся: — Пользуйся моментом, пока я жив! Неизвестно, сколько это еще продлится. Учись уже чему-нибудь! И что ты будешь делать, когда мой член уснет? Вечным сном, если что. — Я еще не планировал твои похороны! — взвился Джастин. Впрочем, как и всегда, когда Брайан заводил разговор о смерти. — И тебе не обязательно! — Да, кстати, мы как-то выпустили этот момент из виду. И я еще не рассказал, о чем тебе надо будет непременно упомянуть, задыхаясь от рыданий. О моем огромном неутомимом члене — обязательно! — В первую очередь! — огрызнулся Джастин, с позором сбегая в душ. И больше эту тему в разговорах не поднимал. А все найденные в своих вещах деньги складывал в конверт, и даже не знал, сколько там. Считать эти недели и доллары — все равно что отсчитывать срок жизни Брайана. И думать об этом было совсем невозможно! Особенно после того, как они съездили в долбаный замок в долбаном Огайо! Все, что там произошло, было внезапно, непредсказуемо и… в стиле Брайана Кинни! Того, каким тот раньше был… По его же собственным рассказам. «Оу, у меня встал! Пойдем потрахаемся!» А для него самого все это… Сбывшаяся мечта! Губы Брайана, стоны, и его собственная нирвана, нереальное путешествие за горизонт. Туда, где непонятно, где ты, а где — уже нет. Точнее, без этого «уже нет». Только ночь и Брайан. И любовь. А как иначе назвать чувство, когда все уходит на второй, десятый и неизвестно какой план, становясь лишь обрамлением для одного-единственного человека? И ты это просто принимаешь. Легко. Как собственное дыхание. Но все остальное принять невозможно! То, что пройдет… сколько? И его уже… Как так — не будет Брайана? Разве его когда-то не было? И разве что-то значило то время, когда они еще не познакомились? Разве он тогда был собой? Нет! Только сейчас начал появляться. Узнавать, кто такой Джастин Тейлор, и чего на самом деле хочет. Оказывается, что многого! Быть с Брайаном. Учиться. Работать. Рисовать. В том числе и его. Джастину удалось исполнить это маленькое желание утром вскоре после возвращения, когда Брайан спал, а он уже привычно пытался определить по его лицу, насколько расползлась по организму болезнь. И, как всегда, не мог. В спокойных объятиях сна Брайан был потрясающе красив, дышал глубоко и ровно, и меньше всего был похож на умирающего. И Джастин, увлеченно водя карандашом по листу плотной бумаги, так старался в это верить! Рисунок оказался… Джастин даже не мог найти слов, чтобы описать эмоции, которые вызывала эта его работа, и смутно понимал, что получил бы за нее в институте высший балл. И совсем не смутно — что никогда и никому не покажет эти выверенные штрихи, превращающиеся в Брайана. В того, в кого он был влюблен. А потом приснился Итан. Скрипач, не успевший стать известным, в этот раз был и без своего инструмента, и без облака. Шел по летнему полю, усыпанному цветами, подставляя лицо легкому ветру, и Джастин ощущал, что шагает рядом. Молча. Потому что не хотелось ничего говорить. Видимо, и Итану тоже — до тех пор, пока они не оказались на краю зеленого пространства, за которым простиралась густая, но в то же время невесомая бело-голубоватая дымка. — Дальше вдвоем нельзя, — улыбнулся Итан. — Тебе и здесь скоро будет очень сложно. Но просто помни, ради чего все это делаешь. Не позволяй себе сдаваться. Теперь уже понимаешь, что мне будет незачем тебя искать? Почему-то я уверен, что ты ни капли не расстроен по этому поводу. Итан исчез внезапно, как будто растворился в воздухе, а Джастин… проснулся, не сразу сообразив, где находится. И как понимать все эти слова? В прошлый раз, увидев своего бывшего клиента на облаке, Джастин тоже его не понял. Но вот Итану, похоже, все было ясно. И он выполнял свое обещание. Как и Джастин своевременно выполнил свое — так, как ни для кого из тех, с кем его сводила работа. И, наверное, больше так не сможет. Разве что для… Нет! Об этом больно даже думать. А вот об Итане вспоминалось почти легко — как он и хотел, о чем и заявил недвусмысленно во время их единственной встречи. Когда они договаривались по телефону, Джастин едва смог расслышать, что нужно сказать миссис Голд, что они вместе были в летнем лагере для талантливых подростков. В принципе, было все равно — тем более, в подобные лагеря ему не раз приходилось ездить. Итан жил в фешенебельном районе Грин Три — типичном для представителей среднего класса, но совсем не похожем на тот, где вырос сам Джастин, только у двери осознавший, во что ввязался. Где-то внутри этого милого дома, который бы отлично смотрелся в виде карандашного наброска на уроке классического рисунка, его ждет незнакомый парень, и жить тому осталось считанные недели. Или вообще — дни… Но уже поздно отступать, как бы ни было страшно. Но в Итане не было ничего страшного — симпатичный, разве что бледный и со слегка отекшим лицом. На прикроватном столике стояла фотография, которую невозможно было не оценить — фотограф запечатлел его со скрипкой, поймав экспрессию, увлеченность и какую-то уже потустороннюю одухотворенность. Джастин совсем не был уверен в том, что смог бы изобразить что-то подобное. Но, наверное, хотел бы попробовать. Насчет потусторонней одухотворенности Джастин не ошибся. Проследив за его взглядом, полусидящий на кровати Итан Голд грустно усмехнулся вместо приветствия: — За пару часов до этого концерта я узнал, что у меня глиобластома… А после него предложили контракт, который мог бы сделать меня знаменитым. Но я знал, что нет никаких шансов. Это фото оставил как напоминание о том, что пришлось оставить — криво и грустно звучит, понимаю. Но, увы, это правда жизни. Точнее, ее остатка. А вот твое объявление — это реально весело. Гениальная идея! Надеюсь, еще и прибыльная? — Когда как, — только и смог выдавить Джастин, не зная, куда себя девать. Посадить на край кровати? Оставить стоять? Итан решил проблему, подвинувшись и вытащив из-под большой подушки белый конверт. — Спрячь. Никому, кроме нас, не обязательно это видеть. Когда понадобишься, позвонит Майлз и скажет, когда и где тебя будут ждать. В смысле, на каком кладбище — уточнил Итан, кажется, наслаждаясь его смущением. — Что ты хочешь, чтобы я сказал? — спросил Джастин, отвечая на легкое движение руки Итана, означающее предложение присесть и не зная, улыбаться или нет. Вроде бы прилично улыбнуться, продолжая беседу, но по факту — совсем нечему. — Не знаю. Но хочу, чтобы никто не усомнился в том, что у меня в жизни все было. Любовь, счастье… Что-то, кроме учебы и скрипки. Настоящее. Личное. Хорошо, что ты красивый. Сделай все так, чтобы я, лежа в гробу, поверил и сам себе завидовал. — Обязательно. — Джастин ни капли не сомневался в том, что так и будет. Он сделает все, от него зависящее, чтобы создать Итану такое прошлое, которого он был достоин в качестве настоящего. — Страшно? Джастин с запозданием понял, что, наверное, не стоило спрашивать, но Итану, видимо, так не показалось. — Уже нет. Какой смысл? Поначалу, пока курсы химии шли один за другим, боялся, что внезапно умру, и ничего не успею. Иногда, наоборот, хотел этого — когда уже не оставалось сил ни блевать, ни перестать. А когда была ремиссия, я решил, что просто буду жить с этой пакостью в голове — долго и ярко. Но, увы, все возобновлялось. Но я сражался. Даже играть не бросал, надеялся принять участие в конкурсе и получить новые предложения. — Джастин хотел было спросить, почему прекратил, но не смог. И так можно догадаться, что он ответит. Но Итан, потянувшись за водой, кажется, прочел его мысли: — У меня был хороший врач, который не стал врать и ходить вокруг да около. Честно сказал, что уже можно делать все, что хочу — это уже не повредит. И я перестал мучить скрипку разучиванием сложных пьес, устраивал вечеринки с друзьями, съездил в Лас-Вегас… — Весело было? — Этот вопрос показался Джастину самым уместным в данной ситуации. Это лучше, чем обсуждать бесполезное лечение. — Да, даже выиграл в казино. Говорят, что новичкам везет — наверное, боги, отвечающие за азартные игры, знали, что я там в первый и последний раз. На эти деньги мы с Майлзом потом еще в Нью-Йорке неделю провели. Пока я еще мог жить нормально. — Получается, ты все успел? — Джастину хотелось задержать Итана в воспоминаниях о приятных моментах. — Не все. Я мечтал влюбиться, чтобы все было… Так, как расскажешь на моей церемонии — надеюсь, что она будет не очень тоскливой. Я, конечно, оставлю родителям инструкции, но очень сомневаюсь, что они будут им следовать. Поэтому твое появление будет как нельзя кстати — разбавишь уныние. — Обязательно! — Джастин постарался произнести это с воодушевлением. Возможно, несколько неуместным, но… — Мой друг Майлз… Он единственный, кто знает, что я тебе позвонил. Ты его увидишь, он подойдет к тебе после… Скажи, что я всегда был в него влюблен, но боялся, что если что-то пойдет не так, то я его потеряю даже как друга. И что прошу, чтобы он вспоминал обо мне легко, нашел хорошего парня и не бросал занятия музыкой. Только убедись, что он все правильно понял. И поверил! — Вот видишь, а говоришь, что не успел влюбиться! Но ведь и это у тебя получилось! — Нет, — хитро улыбнулся Итан. — Это Майлз в меня всю жизнь влюблен, и я хочу сделать для него что-то, раз уж приходится умирать. Пусть тогда и он станет счастливым задним числом — как я с тобой. — Ты знаешь мой номер, — перевел тему Джастин, чувствуя, что Итан устал — его речь была уже не такой разборчивой, как в начале разговора. — Звони, если хочешь. — Не буду. Глупо врать в моем положении, когда уже нечего ждать, да и бояться тоже смешно. Ты… Знаешь, я хотел бы быть здоровым, встретить тебя случайно и… Чтобы все само собой… как в кино. — Может быть, в следующей жизни так и получится? — Джастин и потом, когда вспоминал встречу с Итаном Голдом, не мог понять, почему вдруг это пришло в голову. Он никогда не задумывался, а есть ли они, эти будущие жизни? И что потом происходит с душой? Даже походы в церковь с родителями не заинтересовали его подобными темами. — Попробуешь меня найти? — Обязательно, — слабое движение губ Итана свидетельствовало о его попытке улыбнуться. — Но пока остаешься в этой жизни, не думай обо мне. Или вспоминай иногда легко и с улыбкой. А я буду за тобой присматривать. Сверху. — Как ангел-хранитель? — усмехнулся Джастин. — Скорее, вредитель, — в тон ему прошептал Итан, и его глаза закрылись, а голова наклонилась к плечу. Джастину осталось только тихо выйти из комнаты и попрощаться с матерью парня, придав лицу печально-благопристойное выражение. Но эта короткая встреча долго не выходила у него из головы. Сейчас, тревожно следя за Брайаном, он все чаще вспоминал Итана — даже когда тот не снился. Скрипач был старше всего лет на пять, не больше, и строил планы на жизнь, карьеру… А что в итоге? Церемония похорон была, наверное, в чем-то самой тяжелой — наверное, потому, что Джастин успел немного узнать Итана — и в то же время самой простой. Не понадобилось ничего играть и сочинять. Итан ему понравился, и вполне возможно, что случись все так, как тот говорил о внезапной встрече, возможно, все бы сложилось. Тогда же Джастин еще не знал, что на свете существует Брайан Кинни… Стоя у гроба и вытирая настоящие слезы, он рассказывал обо всем так, как будто это было. Рисование картин под музыку Итана, прогулки по ночному Питтсбургу и мечты о совместном переезде в Нью-Йорк. И даже Майлз — симпатичный парень — понял все правильно. И на секунду его взгляд вспыхнул чистой радостью, когда Джастин говорил с ним о влюбленности Итана. Майлз пригласил его на вечер памяти друга в центр помощи трудным подростком, где они оба были волонтерами, и Джастин неожиданно для самого себя пришел. Слушал, как его друзья рассказывают о скрипаче и играют на разных инструментах музыку, которую тот очень любил. Конверт, который вручил ему Итан, Джастин отправил в коробку для пожертвований. И было даже приятно думать, что где-то на небе кто-то присматривает за ним и ждет встречи. И сегодняшний сон Джастин снова воспринял как загадку, которую невозможно отгадать. Итан намекал на Брайана? Поэтому поиски в следующей жизни можно официально считать отмененными? Но что значит «будет сложно»? Это о болезни Брайана? Джастин так встревожился, что едва удержал себя от того, чтобы немедленно позвонить в «Киннетик» — удостовериться, что все в порядке. Но не факт, что Брайан сейчас там — вроде бы сегодня, несмотря на субботу, назначил две деловые встречи. Джастин сам вчера слышал, как Брайан договаривался по телефону — из конференц-зала, где расставлял панели для презентации Синтии. Работать в «Киннетике» нравилось — Джастин каждый день узнавал что-то новое, понимая, что первый курс, даже оконченный с хорошими оценками, совершенно не подготовил к практической работе. Поэтому старался максимально восполнить пробелы, с энтузиазмом выполняя все задания. И попутно узнавал другую сторону Брайана — владельца рекламного агентства. Как начальник он порой бывал весьма несдержан, разражаясь бранью в адрес подчиненных. И этого боялись все, кроме Синтии — она умудрялась работать, пропуская мимо ушей вопли босса. Как вскоре убедился Джастин — для своей и его пользы. Да и Брайан довольно лестно о ней отзывался — естественно, дома, чтобы помощница не услышала. В целом же «Киннетик» напоминал Джастину единый организм, существующий по своим правилам и работающий четко и отлаженно, несмотря на творческую атмосферу. Здесь в спешке стены художественного отдела могли сотрясаться от забористого мата, который выплескивал кофе из чашек, но в нужное время все, что должно быть сделано, отправлялось в кабинет Брайана. И чаще одобрялось, чем критиковалось. Перебрасывающиеся саркастическими репликами и мечущие друг в друга взгляды-молнии Брайан и Синтия тут же мирно шли вместе на деловую встречу или обед. А сам Джастин не чувствовал себя неловко из-за того, что он бойфренд босса, и все об этом знали.***
— Что-то быстро, — произнес Брайан вслух и, закрыв ноутбук, отправился открывать дверь. Джастин, взяв «Опель», поехал в родительский дом забрать картины, которые хранились в его старой комнате в гардеробной, тщательно упакованные и расставленные по размерам, как рассказал он сам, попросив ключи от автомобиля. Элизабет вернулась на днях в Питтсбург, и поторапливала Джастина с показом. Но прошло всего минут сорок, и он еще не должен был вернуться. Брайан распахнул дверь… — Черт! И почему не сделал вид, что меня нет дома? — проворчал он, впуская гостью. — Чем обязан такой чести? — Не язви, на меня это не действует, — Дебби бодро вошла в лофт, неся в руках необъятного размера кастрюлю. — Ну, так что принесло тебя ко мне? Случайный поток воздуха подхватил метлу, на которой обычно летаешь, и направил сюда? — прямо назвать Деб ведьмой Брайану не позволяли остатки совести, но витиевато намекнуть на это — святое дело. — Как бы ты не пытался меня задеть, не получится, — она водрузила ношу на остров. Традиционно красный длинный ноготь почти коснулся кончика носа Брайана, и он инстинктивно отпрянул. — Поскольку твоя королевская задница не показывается на Либерти уже дохуя времени, пришлось мне самой идти на приступ этого логова. Что случилось, Брайан? — За секунду ее тон превратился из обвиняюще-негодующего в озабоченно-ласковый. — Почему что-то обязательно должно случиться? — пожал плечами Брайан и направился к холодильнику. — У меня все в порядке, просто много работы. Пиво, содовую? — Воды, если есть, — попросила Деб. — Что стряслось у вас с Майклом? — А что с Майклом? — Прекрати отвечать вопросом на вопрос! — вспылила Дебби. — Я же вижу, что с ним что-то происходит! Он вообще о тебе не упоминает, а раньше любой разговор в итоге сводился к твоей невъебенной персоне! Это ненормально! Я перестала узнавать своего сына! — И каким боком здесь я? — Не знаю, боком или задницей, но он собрался уезжать из Питтсбурга! — С какого хрена? — Вот и мне интересно! Но он молчит, как гребаная Русалочка! — А от меня-то чего хочешь? — Брайан, если и был удивлен несвойственной Майки решимостью, о причине все равно догадывался. — Останови его… Как он… Один в гребаном Колумбусе? — всхлипнула женщина, махнув рукой. Брайан лишь раз видел, как плачет Дебби — когда Вик одной ногой уже шагнул за край вечности. Но она же и удержала его на этом свете ценой неимоверных и ей одной известных усилий. И вот сейчас был второй раз. — Деб, тебе не кажется, что давно пора перерезать пуповину? Херовая акушерка у тебя роды принимала! Может, ты, блядь, позволишь малышу Майки стать, в конце концов, мужиком? Дай ему свободу. Чем больше давишь, тем хуже, поверь мне. Ты совсем не знаешь настоящего Майкла. — В каком это смысле? — ошарашенно спросила Дебби, прищурив глаза. — В прямом, Деб, — вздохнул Брайан. — Он давно вырос из коротких штанишек. Но ты отказываешься в это верить. Я, конечно, поговорю с ним, но привязывать к батарее не собираюсь. — Мать лучше знает, что нужно сыну! — негодующе воскликнула Дебби. — Это величайшее заблуждение в истории, — усмехнулся Брайан, открыв пиво. — Никто, кроме тебя самого, не знает, что тебе нужно и как тебе жить. — Я и вижу, глядя на тебя, — фыркнула Деб. — И где твой так называемый бойфренд? Надолго не хватило? Правильно! Кто захочет терпеть твои похождения и загулы? Кроме Майкла разве что. — Ты ошибаешься. Никаких загулов и похождений, и Джастин живет здесь — оглянись. На самом деле лофт выглядел иначе. Дебби не обратила на это внимание сразу, озабоченная своей проблемой, но сейчас все стало очевидным. На столе громоздились учебники вперемешку с альбомами для рисования, на спинке дивана валялись футболки, на полу — кроссовки, на журнальном столике — коробка с карандашами, несколько свернутых в рулоны листов ватмана и один разложенный на столе, прижатый по углам чашками, в одной из которых на донышке засох кофе. И главное, что она, к своему удивлению, заметила в последний момент, — это мольберт, расположенный так, чтобы свет из окна падал прямо на незаконченный рисунок. И кто бы сомневался, что это был портрет Брайана-гребаного-Кинни в чем мать родила. — Святые помидоры, — усмехнувшись, произнесла Дебби. — Художник явно тебе льстит… Дюйма на три. — А тебе откуда знать? Опрос проводила среди педиков? — фыркнул Брайан, оскорбленный неуместным выпадом. — Захочу и проведу, можешь не сомневаться! — ладонь хлопнула по металлической поверхности острова. — Приводи его в кафе. Наверняка голодом заморил и совсем затрахал, держишь, как наложника в гареме, никому не показываешь. — С чего это? — возмутился несправедливости Брайан. — Джастин свободен и независим. И если не шляется по Либерти, то уж точно не потому, что я запрещаю. — Вот и замечательно, жду на днях. И запеканку съешьте — твоя любимая.***
Картины Брайана поразили. Во-первых, разнообразием жанров — здесь был и пейзаж, и портрет, и абстракционизм, и анимализм. Складывалось впечатление, что художник ищет себя. Так и было — Джастин слишком молод для того, чтобы определиться раз и навсегда. Да и приоритеты меняются с течением жизни. Пока ты юн и полон идей — абстракционизм, в зрелости — городской пейзаж, а в старости уже и к гиперреализму потянуть может, если зрение позволит выписывать каждую травинку с точностью фотокамеры. Дафна, растекшаяся кляксами по белому полю и плавно переходящая в розово-голубую туманность, смотрелась необычно и загадочно, абстрактные лица и тела заставляли подойти ближе, чтобы увидеть каждый мазок, положенный на холст так или иначе. Одним словом, работы Джастина притягивали и гипнотизировали. Конференц-зал в новом офисе «Киннетика» пестрел расставленными по периметру картинами. Оказалось, их довольно много, но Джастин считал, что все, что он писал до ПИФа, было непрофессионально и по-детски, поэтому очень смущался, показывая сначала Брайану, а сейчас и миссис Чу. Но Брайан достаточно часто присутствовал на разного рода выставках, чтобы понимать, что это гораздо талантливее, чем многие виденные им ранее работы, хотя некоторые из них были написаны состоявшимися и даже известными художниками. Права была Элизабет — таланту нужно помогать, бездарности уже пробились, заняв не свою нишу. — Джастин, — спустя добрых сорок минут произнесла Элизабет, — ты бесконечно талантлив! Писать в столь разных направлениях и техниках одинаково потрясающе подвластно не каждому даже титулованному художнику! Я в восторге! — Вы преувеличиваете, миссис Чу… — Я же просила — Элизабет, — улыбаясь, пригрозила она пальцем Джастину. — И в моих словах нет ни капли преувеличения. Поверь, я многое повидала, и могу отличить бриллиант от стекляшки. Кстати, Брайан, почему вы скрывали этого мальчика от мира? — О нет, что вы, — Брайан поднял руки в защитном жесте, — я бы не посмел, если бы видел это раньше. — Ах, да, вы же не так давно вместе, — припоминая, кивнула она. — Что ж, я в растерянности, должна признаться. Из этого невозможно выбрать! — она вновь прошла по периметру зала, еще раз оценивая, осматривая и что-то для себя решая. — Пожалуй, на первый раз я возьму все, что связано с фауной. Геометрическая абстракция — филигранна. А этот лев выполнен мастихином. Я права? — Джастин кивнул, полыхая щеками. — И кот… Это же чистейшая психоделика! У тебя блестящее будущее, Джастин. Я знаю, что говорю. Завтра пришлю людей за картинами. Выставка, скорее всего, продлится дней семь или десять, в середине августа. Подробности сообщу позже. А сейчас мне пора. На экскурсию мы придем с Джейком чуть позже, но офис шикарный. У вас отличный вкус, Брайан. Сердечно попрощавшись с гостьей, Джастин выдохнул и упал на ближайший стул, все еще поглощенный смущением. — Заканчивай рефлексировать, будущая звезда арт-сцены мира, — Брайан ущипнул его, за и без того красную щеку и потрепал по волосам. — Прекрати издеваться, — фыркнул тот, надув губы, — я себя таким уж талантом не ощущаю. — Зря. Я и до Элизабет говорил, что ты не какой-то профан и работы — не мазня. А ты уперся, как осел, с места не сдвинешь. — Это кто еще здесь осел? — Хорошо, оба, — благосклонно согласился Брайан. — Предлагаю отпраздновать твою предстоящую выставку и предпринять вылазку на Либерти-авеню. Ты же там еще не бывал? — Только мимоходом, по пути в ПИФа. — Ну, значит, пора познакомиться с ее ночной стороной. — Я вот все думаю — нахрена тебе две машины, если тут все рядом? Лофт, работа, развлечения. Пешком быстрее, чем парковку искать. — Вот и пойдем пешком. Отрывай свою аппетитную задницу от стула… — А картины?.. — Оставь пока здесь, когда заберут нужные, остальные отнесем в лофт. А сегодня будем развлекаться! Я и сам там давно не был. До сих пор Джастин действительно избегал самой гейской улицы Питтсбурга. Не специально, просто не представился случай поинтересоваться. Странным образом его жизнь протекала вроде бы рядом, но словно параллельно, не пересекаясь. Да и времени на это не было. Ему не нравилось приходить на занятия с красными глазами и клевать носом на скучных лекциях, или пытаться что-то рисовать дрожащей с похмелья рукой. Поэтому круг, по которому он бегал как цирковой пони, состоял из института, кампуса, магазина и квартиры Дафны, которая все чаще из этого круга выпадала. Плюс редкие вылазки на кладбища, и еще более редкие студенческие вечеринки. Но с появлением Брайана многое изменилось. И вот он идет туда, где свобода, веселье и никто не будет тыкать в него пальцем и презрительно называть пидором. — Прогуляемся пешком, — напомнил Брайан, еще раз оглядывая Джастина, представшего перед ним во всей красе. А как иначе, если одевал его Брайан сам? Белые джинсы с прорехами на коленях и под ягодицами, с очень низкой посадкой, неимоверно плотно севшие на стройные бедра, подчеркивали и приподнимали полупопия, соблазнительно обтягивая грубой тканью. Такие штаны не предполагали под собой белья, и Брайан просто не предложил надеть плавки. Столь же обтягивающий белый жилет с косым бортом и черными пуговицами плотно охватывал шею низким воротничком-стойкой, но оставлял открытыми руки, включая плечи, и едва доставал до пупка, оставляя обнаженными поясницу и плоский живот. Тонкий серебряный браслет охватывал правое запястье. Ансамбль дополняли серебряные кеды «philipp plein» на толстой подошве, добавлявшие Джастину полтора дюйма к росту. Соорудив на голове и себе, и ему прически в стиле «упорядоченный беспорядок», Брайан остался чрезвычайно доволен своим бойфрендом, на которого, как он рассчитывал, будет пялиться каждый педик в радиусе мили. Все должны завидовать, подтирая слюни и не смея даже приблизиться! Ожидания оправдались. Брайан снова сыграл на контрасте, чуть разбавив картину серыми оттенками и, обняв Джастина за талию, медленно «выгуливал» по Либерти от лофта до кафе. Далее по плану следовали «Вуди» и «Вавилон». — Брайан! — Дебби заметила их еще на улице, выглянув в окно, пока собирала грязную посуду. — Наконец-то! Не боишься, что твое королевство забудет своего короля, и трон займет другой жеребец? — Нет. Сколько угодно, — усмехнулся Брайан, игнорируя десятки взглядов, направленных в их сторону. — Монархи сменяют друг друга — таков закон. — Не похоже на тебя, дорогой. Что-то случилось? — во взгляде Дебби появилась тревога. Слишком уж сегодняшний Брайан не был похож на себя. — У меня все замечательно, Деб. Если ты не заметила, я не один, — он крепче прижал к себе Джастина. — И вы уже знакомы. — Да. Встречались на пикнике, где ты устроил показательное выступление. — Ну, должен же я был оповестить, как ты выразилась, королевство, что их король остепенился и правит отныне иначе. — Издалека, значит? Ну-ну, — скептически усмехнулась Дебби. — И надолго тебя хватит? — Боюсь, что навсегда… — Хм. — Оставив Брайана, Дебби, посмотрела на его спутника. — Так это ты тот сказочный персонаж, который смог приручить мустанга и удержать в стойле? — Я не приручал Брайана, — пожал плечами Джастин, — и в стойле не держу. Он свободная личность, и передо мной не отчитывается. — Мы вместе потому что хотим этого, Деб. И закроем тему. — Хорошо, хорошо. Какие мы стали чувствительные, — засмеялась она. — Чего пожелаете, ваши величества? — Индейку на цельнозерновом хлебе без майонеза и кофе с тремя ложками сахара, а Джастину лазанью, мясной рулет и пару лимонных брусочков. — И шоколадный коктейль, — подсказал тот. — И его тоже, — поморщился Брайан. — Молоко и алкоголь — плохо совместимые вещи, Солнышко. Будь осторожен. — У меня крепкий желудок, не переживай, — хихикнул тот, не замечая удивленного взгляда Дебби. В «Вуди» было людно, шумно и дымно. Бильярдный стол со всех сторон обступили парни — видимо, там шла интересная дуэль, потому что время от времени раздавались звуки одобрения или, наоборот, разочарования. Брайан обогнул эту часть зала, держа Джастина за руку, и направился прямиком к бару. Все были заняты своими делами, и на красивую пару никто особого внимания не обратил. Потягивая пиво, Брайан тихо рассказывал о том, как они с бандой зависали здесь раньше. — Неужели мое зрение решило сыграть злую шутку? — раздалось сзади. — Ты ли это, Брайан? — Как видишь, — Брайан улыбнулся Эммету и отсалютовал бутылкой. — Решили с Джастином выйти в свет. — С Джастином… — в недоумении повторил Эммет, оглядывая парня. — Выглядишь сногсшибательно, — обратился он к тому, чуть склонив голову набок. — То есть, вы все еще вместе? — задал он животрепещущий вопрос, вновь посмотрев на Брайана. — На чем строятся твои сомнения, Ханикатт? Что в этом удивительного? — Брайан забавлялся, рассматривая сменяющиеся кардинально противоположные выражения, которые принимало лицо приятеля. — Удивительного ничего, но это невозможно по определению! — взмахнув руками, вскричал Эммет, привлекая внимание к их маленькой компании. — Весь Питтсбург знает твои принципы, но ты сам их прилюдно нарушаешь! Брайан, признайся, тебя держат на мушке? Шантажируют? Или подсадили на какой-то редчайший наркотик, который не достать, и ты вынужден это делать ради дозы? — Господи, Эм, что ты несешь? — Брайан откровенно смеялся над забавной реакцией друга, не стараясь сохранить поке-фейс. — Принципы могут меняться, отныне я расставляю приоритеты иначе. — И надолго? — Вы с Деб сговорились выебать мне мозг идиотскими вопросами? Навсегда, Эм. Джастин внимательно наблюдал за словесной пикировкой: Брайан был отличным актером. Если бы сам не стал частью договора, никогда бы не подумал, что все это — любительская театральная постановка. И он для Брайана по сути — никто, как бы печально ни было это осознавать. — Мы пришли сюда развлечься, а не выслушивать сомнительные спичи, — продолжил Брайан. — Присоединяйся, но поверь на слово и молчи. Либо поищи более приятную компанию. — Ну, уж нет. Ты от меня так легко не избавишься, — фыркнул Эммет и уселся рядом с Джастином на высокий барный табурет. — Я хочу видеть все с непосредственно близкого расстояния. Если полюса меняются местами, мне требуется вип-ложа в зрительном зале! — Тогда заткнись, и не еби мне мозг! Ларри, налей этой королеве «Космо», — обратился он к бармену, — Или два. — Ты всегда щедр с друзьями, — мило улыбнулся Эммет и отхлебнул любимый коктейль. — Тедди должен появиться с минуты на минуту. Ты его совсем заездил! Он вечно на работе. Имей совесть, отпускай его хотя бы иногда попастись на вольных хлебах. — За ту зарплату, что я ему плачу, он должен жить в кабинете, но может заказать пастбище прямо туда. Это не запрещено. Джастин приходил в восторг от иносказательности, которой филигранно владел Брайан — еще один талант, оставляющий в душе странно пульсирующий комок. Почему жизнь жестока с одними и слишком ласкова с другими? Почему Итан должен был умереть молодым, не успев насладиться неизбежным успехом, а отцу ни разу даже зубы не лечили? И в бизнесе за много лет никаких проблем! Разве это справедливо?! — Не расскажешь о себе, милый? — ласковый голос Эммета вывел Джастина из рассуждений, заставив сфокусироваться на нем. — Что именно тебя интересует? — Джастин хотел бы рассказать исключительно правду, но это априори невозможно, не касаясь договора, о котором никому знать не следовало. — Как тебя угораздило вляпаться в Брайана? — Не поверишь! Именно вляпался! Это было смешно, — Джастин мысленно поблагодарил Эммета за подсказку. — Я торопился на автобус — опаздывал на встречу с подругой, и бежал со всех ног к остановке. И тут из-за угла неожиданно появляется высокая черная фигура, которая не смотрит по сторонам, между прочим, — Джастин пихнул Брайана локтем и подмигнул. Тот, в свою очередь, пожал плечами — ему самому было интересно, что придумает это мелкое недоразумение. — И я со всей дури влетаю лбом в его плечо! Роняю книги, почти падаю наотмашь, но этот некто меня ловит за свитер и не дает свалиться себе под ноги. Как ты понимаешь, это был Брайан. — Забавно, — засмеялся Эммет, — Брайан обожает, когда перед ним падают на колени. — Тогда я этого не знал и накинулся на него с кулаками, матеря на чем свет стоит. Автобус скрылся вдали, а Дафна — это та самая подруга — уже оборвала телефон. Но Брайан гаркнул на меня так, что я вздрогнул, и приказал заткнуться и сесть в машину, пока не прибил «к херам собачьим» — это дословно. — А что я должен был сделать? Что-то непонятное и лохматое в распахнутой куртке и растянутом свитере практически сносит с дороги, да еще и пытается выцарапать глаза, выплевывая такие выражения, что даже я готов был покраснеть! Кстати, твои идиотские книги отбили мне к херам пальцы и помяли новые туфли! — Ой, не смеши! — Джастин благодарно взглянул на Брайана, поддержавшего его легенду. — Книги не могут быть настолько тяжелыми. — Разве я не показал испорченную пару? Это же были оксфорды «Берлути» из натуральной кожи за семь штук баксов! — Сколько? — глаза Джастина невольно округлились. — Много, Солнышко! И ты их убил. — Черт! Надо их похоронить с почестями, — сделал он трагическое лицо, считывая смешинки в глазах Брайана. — Голубки, алло, вы отвлеклись. Я все еще здесь! — не вытерпел Эммет. — Прости, — Джастин с трудом оторвал взгляд от Брайана и повернулся к Эммету, продолжая сочинять на ходу: — Брайан подвез меня до нужного места и уехал. Мы даже имен друг друга не спросили. Но я не мог перестать о нем вспоминать, хотя процент вероятности найти человека в огромном городе стремится к нулю. И уже отчаялся, раздумывая, как начать поиски. Не бродить же по улицам, в конце концов? Вдруг он не местный и оказался в Питтсбурге случайно или проездом? — Так ты ни разу не был на Либерти? — перебил Эммет. — Увы, нет. Даже не помышлял. Я был погружен в учебу. — Странно быть геем в Питтсе и не знать, кто такой Брайан Кинни, — с сомнением покачал головой Эммет, подавая знак бармену. — Я был исключением, — мило улыбнулся Джастин. — Но судьба нас столкнула сама. — Господи, Джастин, какая к хуям судьба? — фыркнул Брайан, закатив глаза. — Обычный случай. — Ну да, я забыл, что в судьбу ты не веришь. Пускай будет случай. Не важно. Главное, что тебя каким-то ветром занесло в магазин, где я работал. — Магазин? — подал голос Эммет. — Да. И самое удивительное, что это на территории кампуса ПИФа — я там учусь. — Ничего удивительного, — вмешался Брайан, желая помочь сказочнику. — В ресторане напротив у меня была встреча с клиентом, у которого почему-то потекла ручка, испортив, кстати, недешевый пиджак. Не отправлять же гостя за другой. Пришлось идти самому. — Ага, — засмеялся Джастин, подхватывая: — И ты купил целую коробку, оставив щедрые чаевые. — И свою визитку. Мне было жутко интересно, как такая драчливая фурия может быть вежливым продавцом. Просто биполярное расстройство личности. — Не преувеличивай. Я не был фурией, просто расстроился. А вечером мы ужинали в «Crafted North». — В отеле «Мариот»? — понимающе улыбнулся Эммет. — И не мечтай о подробностях. Мы не трахались. Тогда. Я вообще надеялся отделаться от него после, но это не ребенок, а настоящий сталкер! Я буквально натыкался на него повсюду! — Клянусь, это были случайности. И в мыслях не было за тобой бегать. — Искренность в голосе Джастина не оставляла места сомнениям, что именно так все и происходило. — Считай, что я тебе верю, Солнышко. Вот только что ты делал в моей тренажерке, в супермаркете возле лофта и, в конце концов, в парке в моем дворе?! — В парке я рисовал сакуру с натуры. Магазин и от кампуса недалеко. А в тренажерку меня сокурсник притащил за компанию. — Это судьба, Брайан! — резюмировал Эммет, задумчиво улыбаясь. — Судьба, блядь! Я с ним скоро в загробный мир поверю, — проворчал Брайан, довольно подмигнув Джастину. — А вот и Тедди! — встрепенулся Эммет, помахав рукой в толпу. — «Вавилон» ждет! Джастин с огромными глазами озирался вокруг, не ожидая такого разноцветия. Музыка оглушила мгновенно, стоило войти в зал. От мелькания огней зарябило в глазах, и он ухватил Брайана под руку, опасаясь затеряться в окружившей их толпе. — Нравится? — уткнувшись в его ухо, спросил Брайан, обнимая за талию и крепко прижимая к себе. — А то! Почему же я раньше сюда не пришел? — Лучше поздно, чем никогда. Но нечего здесь без меня делать. — Почему? — Сожрут и не подавятся! Ты слишком вкусный. — Прекрати меня смущать, — Джастин шлепнул по обнимавшей его руке, и намертво вцепился в нее пальцами. — Это правда, Солнышко. Оглянись — тебя пожирают глазами. — Шутишь? — Нисколько, — Брайан кивнул в сторону танцпола, — пойдем танцевать? Джастин кивнул, позволив утащить себя в самую гущу колышущейся массы полуголых тел. Брайан прижался к его бедрам, положив руки на ягодицы, а после засунул пальцы в задние карманы, сделав джинсы еще уже. То ли обстановка способствовала, то ли близость желанного тела, но Джастин жутко смутился, почувствовав, что его член вполне характерным образом отреагировал на происходящее, а отсутствие белья делало стояк очевидным всем и каждому. — Хочешь трахнуться? — хитро улыбнувшись, спросил Брайан. — Прямо здесь? — ужаснулся Джастин. — Не совсем. В задней комнате. — Там можно трахаться? — с недоверием переспросил Джастин. — Пойдем, — ухмыльнулся Брайан и потащил Джастина по хорошо известному маршруту. Если Джастин думал, что его глаза не в состоянии распахнуться шире, чем при первом появлении в зале, то он сильно ошибался… — Как дела, Тод? Джастин не совсем понял, к кому был обращен вопрос Брайана, потому что вокруг, куда не посмотри, парни занимались сексом! Не скрывая ничего и ничуть не смущаясь! — Ты хочешь трахнуться прямо сейчас?! — удивился, хотя, скорее, ужаснулся Джастин. — Я делаю это уже лет десять, Солнышко. Это возбуждает. — Думаешь? — Знаю. Попробуем? Для начала просто минет? — И они будут смотреть? — Ну, для того и существуют задние комнаты. Ты видишь, как это делают другие, и возбуждаешься сам. Брайан прижал Джастина к ближайшей колонне и впился в губы поцелуем, требуя ответных действий. Джастин принял правила игры и отдался сладким губам, заглушив сомнения и отмахнувшись от смущения, которое здесь не имело популярности. Поцелуй отзывался волнами удовольствия, и Джастин не заметил момент, когда начал потираться членом о Брайана, ощутив ответную твердую реакцию. — К черту минет! Трахни меня, — потребовал он, оторвавшись от жадных губ. — Точно? — Брайан не был уверен, что Джастин сможет публично отдаться вот так, с ходу. — Да. Я хочу, чтобы ты был во мне. — Как пожелаешь, — ухмыльнулся он, и расстегнул тугие пуговицы ширинки Джастина, пробираясь под джинсы и нащупывая вход. Джастин не был готов, и Брайан, спустив штаны ниже, достал маленький тюбик лубриканта, предусмотрительно засунутый в карман вместе с парой блестящих квадратиков. Подготовка партнера в этих стенах была явлением крайне редким, обычно желающие быстрого траха приходили готовыми для любых действий. Потому на них уставились десятки глаз, внимательно наблюдая за процессом. Брайан сделал все максимально быстро, чтобы не смущать Джастина еще больше, и стремительно вошел в него, прикрывая самое интимное собственным телом. — Джастин, дрочи! Здесь не место для долгого нежного секса. Готов к быстрому, жесткому траху? Тот кивнул, насаженный до основания на каменный ствол Брайана, и шевельнул бедрами, впуская его еще глубже, давая команду двигаться. Он посматривал из-под длинных ресниц по сторонам и убеждался, что Брайан прав — это заводило. Горящие внимательные глаза, отслеживающие каждое их движение, пощипывали нервные окончания, заставляя дрожать от осознания себя центром всеобщего вожделения. Представив, как смотрится со стороны член, погружающийся в его задницу, и собственный, выставленный напоказ, растянутый вокруг ствола анус, Джастин со стоном кончил, пачкая черную стену белыми каплями, живописно стекающими по ней. Он чувствовал, как пульсирует, изливаясь глубоко внутри него, член Брайана, и был счастлив влиться в этот манящий мир веселья и разврата. — Ты как? — с волнением заглядывая ему в глаза, спросил Брайан, когда, приведя друг друга в порядок, они направились к бару, где Эммет и Тед по обыкновению сплетничали, обсуждая любого в зоне непосредственной видимости. — Нормально, — улыбнулся Джастин. — Не так страшно, как я думал. Даже наоборот. Мне понравилось. — Значит, при случае повторим, — с облегчением выдохнул Брайан и заказал обоим пиво. — Как обстановка в задней комнате? — язвительно поинтересовался Эммет. — Как обычно. Все ебут всех, — не остался в долгу Брайан. — Ну, ты-то теперь не всех ебешь, только избранных, — усмехнулся Эммет, подмигнув Джастину. — Все возможно в этом подлунном мире, — философски произнес Брайан и, обняв Джастина, повел к выходу. — Хочешь домой? — насторожился тот. — Все нормально? — Да. Просто немного устал, — отмахнулся Брайан. — И тебе впечатлений на первый раз достаточно, думаю. — Вполне, — улыбнулся Джастин и тоже обнял Брайана за талию. — Блядь, — вдруг выругался Брайан и остановился, задержав дыхание. — Брайан, что такое? Тебе нехорошо? — Джастин вглядывался в побледневшее лицо. Паника понемногу поднималась откуда-то изнутри, подступая к горлу и вызывая тошноту. — Не суетись, — выдохнул тот. — Все нормально. Не стоило воровать у тебя молочный коктейль. Просто спазм. Уже прошло. Пойдем домой. — Пойдем. Завтра сварю тебе куриный бульон! — Как скажешь, мамочка, — усмехнулся Брайан, целуя Джастина в висок.***
Позже, вспоминая этот случай, Джастин пытался разобраться — когда состояние Брайана начало незаметно, но постоянно ухудшаться? То вдруг побледнеет внезапно, то пошатнется, словно вдруг теряясь в пространстве. А потом они запланировали поход в «Вавилон», но Брайан предложил остаться дома, сославшись на срочную работу. Он и сел за компьютер, только спустя полчаса уснул, уронив голову на сложенные руки. Джастин быстро расправил постель, задернул шторы и постарался разбудить Брайана наполовину — чтобы тот смог, опираясь на него, дойти до кровати, но не проснулся окончательно и снова не принялся за свои документы, обнаружив, что не так уж и поздно. Но Джастин решил, что Брайану не помешает как следует отдохнуть и выспаться, что, в принципе, не очень помогло. Они, конечно, сходили в клуб через несколько дней, и неплохо провели там время. Очередной деловой ужин прошел тоже успешно — правда, Джастину показалось, что Брайан съел слишком мало. Потом понял, что не показалось — Брайан явно похудел, и это было заметно по костюму, который не надевал пару месяцев, но вдруг решил вытащить из шкафа. Заметив его встревоженный взгляд, Брайан сказал, что брюки надо было подгонять по размеру еще при покупке, а он об этом забыл. Но Джастин уже достаточно неплохо его знал, чтобы если не с лету вычислить, то хотя бы заподозрить ложь… Но свое состояние Брайан обсуждать категорически отказывался, ссылаясь, в основном, на две причины — усталость и «съел что-то не то». И как-то усмехнулся: — Еще рано, нечего бояться, пизденыш. Я пока не умираю. Точнее, умираю, но это не финишная прямая. До нее я рассчитываю еще не раз трахнуть твою упругую задницу. Но Джастин видел четко обозначившиеся скулы, болезненную бледность, тень боли, периодически накрывающую напряженное лицо Брайана, и старался убедить себя в том, что все не так. И совсем не страшно. Только кому не страшно — ему или Брайану?