десять секунд постой ещё,
ты — мой свет.
это финал истории.
или нет?
сердце, следи за тактами,
хватит в пляс!
чтоб обнимать вот так тебя,
не палясь.
чувствовать мягкость ткани
два дня подряд.
просто на грани кайф мой –
вот этот взгляд.
голос пусть душу лечит
хоть до зари.
мне нифига не легче,
но говори.
время остановилось
в последний час.
ты — это нужный импульс,
тепло, свеча.
нежности нет предела –
беги, лови.
всё, что сегодня делаю –
по любви.
Хедвиг
Эти гребаные спортсмены вечно строят из себя звезд. Два часа потратить на разговоры ни о чем — это пиздец! «Я не буду сниматься в трусах!» Что ты говоришь?! А ничего, что в твоем ебучем контракте написано: «нижнее белье»? И как ты себе представлял рекламу трусов? На джинсы? Или лучше прямо на шубу из гребаной канадской рыси? Прибью Николаса, если еще раз притащит на съемки такого же долбоеба как Яромир Ягр…* Блядь, дал же кто-то там наверху имечко! Хотя, с другой стороны, необычное… Чешское, насколько я могу судить, а, значит, должно запомниться обывателю. Что полезно для владельца бренда. Интерес к модели, как правило, приводит к увеличению продаж. Кто же не захочет щеголять в трусах как у самого… как его?.. Яромира Ягра! Ладно, Николас помилован, пускай живет. Я сегодня несказанно добр. Еще в главном «Киннетике» появиться надо, Синтия скоро забудет, как выглядит грозный босс — то бишь я — великий и ужасный Гудвин от рекламы. Смешно звучит, но Син права, давно я плетью не размахивал — совсем расслабились. То Ягра — хорошо, что не ящера, тьфу, тьфу — подсунут, то вообще не пойми кого из местного клуба любителей бейсбола. Лучше бы Майкла Джордана пригласили, и рост, и фактура, и ствол размером с брандспойт — на нем любая модель трусов смотреться будет на все сто двадцать, и еще чуть-чуть. Все нужно контролировать, черт возьми. Твою мать!.. Если день начался хреново, то закончится полным пиздецом… — Майки, какими судьбами? Далековато от Либерти. Не находишь? — Привет. — Так что ты здесь делаешь? Не похоже на Майки. Обычно он уже висел бы на моей шее. — Встречался с новым поставщиком. — Расширяешься? — наверное, не стоит говорить про Дебби. Куда бы его затащить? Вокруг одни пиццерии… Придется рискнуть собственными фунтами ради счастья Майки. Фу, Кинни, как пафосно. Не блевануть бы. — Ты не голоден? Может, перекусим и поболтаем, как в старые времена? — Старые времена прошли. Я не собираюсь к ним возвращаться. Интересненько… Неужели мой маленький Майки, наконец, вырос? — А кто заставляет? Я и сам туда не стремлюсь. У меня была долгая нудная встреча с одним ебаным капризным спортсменом… — Кто бы сомневался, что ты не бросишь трахаться направо и налево ради какого-то твинка. Хм, сарказм. Майки, растешь в моих глазах! — Ошибаешься, он только модель, причем натурал, и скоро станет женатым человеком. Но мозги ебет знатно. И я хочу есть. Составишь компанию? — Пойдем, я тоже пообедать не успел. «Pizza Milano»? Ты же пиццу терпеть не можешь. — Не то чтобы не могу… Не хочу убиваться на тренажерах больше положенного. — Ну, да, талия важнее. — Именно. Достижение — Майки улыбнулся. Уже хорошо. Никогда не мог устоять передо мной. — Как у тебя дела? Мы сделали заказ и сели за столик у окна. Майки старательно избегал моего взгляда, и это почему-то жутко раздражало. Одно дело обидеться, психануть, злиться какое-то время… Но перечеркнуть все хорошее, что было между нами, вот так резко и не задумываясь?.. Для этого нужны стальные яйца, которых у него никогда не было. Блядь, отросли, что ли? В каком-то смысле я даже рад. Но все же… — Нормально. Я видел, что он мнется и сомневается, стоит ли рассказывать об отъезде. Майки и не догадывается, что я знаю… — Как я понимаю, магазин процветает? Поставщики дерутся за твое внимание? — Брайан… Я должен сказать… Все равно узнаешь рано или поздно. — О чем? Что-то случилось? Всегда готов помочь, ты же знаешь. — Чем? Бросишь этого… Как его там? И будешь жить со мной долго и счастливо? Блядь. Это удар ниже пояса, Майки. Как мне до тебя донести абсурдность этой мысли? — Майки, я люблю тебя. Всегда любил и всегда буду… Но ты же должен понимать, что любовь бывает разная. Ты мой лучший друг. Сколько раз именно ты вытаскивал меня из разных идиотских ситуаций, притаскивал домой пьяного и обдолбанного. Всегда был рядом, когда мне было плохо — с самого детства. Это ты смазывал синяки и обрабатывал раны от отцовского ремня. Ты самый близкий человек, не считая Дебби. Почему так жаждешь разрушить все это к херам? Даже если я и захотел бы попробовать эту ненавистную мне жизнь, ты сам бы сбежал через пару недель. Мы слишком не похожи. И это делает невозможным иные отношения, кроме дружеских. — Я перевел дух. Не люблю словоблудие, но с Майки иначе нельзя. — Тысячу раз пожалел, что переспал тогда с тобой по пьяни. Не должен был. Каким же идиотом я себя чувствую! — А мне и чувствовать не надо — я и есть идиот, — он так и не поднял глаза, пялясь на пятно на потертой столешнице и обводя его контур пальцем. — Надеялся, что это все изменит, ты одумаешься и… Я придурок! Ждал, верил. Списывал на загруженность, на «Киннетик», искал причины и оправдания для тебя. И снова ждал… Но ты ускользал, на звонки не отвечал. Потом вообще исчез. Я чуть было в лофт не поперся, ма удержала… — А Дэвид? — Что Дэвид? — Почему ты с ним связался? — Хотел убежать от тебя, и почти получилось, но… От себя-то не убежишь! Все так закрутилось… Мне казалось, что он на тебя запал, и я хотел хотя бы один ебаный раз в чем-то обойти. И он мне на самом деле понравился, с ним было хорошо. Потом похороны… Тогда ты меня спас, я думал, сдохну. Но ты не позволил. — Благими намерениями вымощена дорога в ад, — проворчал я себе под нос. Ведь знал же, что ничем хорошим этот трах не обернется. — Мы оба были неправы, Майки. Но я перешагнул этот момент и хочу, чтобы и ты оставил позади обоюдную глупость и остался моим лучшим и, заметь, единственным другом. Как раньше. — Но я — не ты, Брайан! Я так не могу. Для меня секс — не руку пожать! Да и… Видеть рядом с тобой этого… Эту… — Ну, говори, не стесняйся, не впервой. — Шлюху! — его глаза превратились в щелки и зло уставились на меня. — Мелкую, отвратительную шлюху! Я не могу! И не хочу… Из-за него вся моя жизнь полетела к хуям собачьим. Все надежды рассыпались прахом… Зачем мне такая жизнь? Ничего не будет, как раньше… — Ты не прав, Майкл. Джастин не был любовником Дэвида. Там другое. — Я не мог все ему рассказать, в конце концов, это не моя тайна. — Другое? Что? Это же очевидно! — Видимость не всегда равна истине, поверь. — Теперь это не имеет значения… Я уезжаю. Насовсем. — Куда? — Неважно. — И сможешь все бросить? — честно, я сомневался, что Майкл разорвет пуповину, привязывающую к Деб. А уж она приложит все возможные усилия, чтобы это предотвратить. — А что тут такого особенного, чего нет в любом другом городе Америки? — Дом, магазин, друзья, вся жизнь, что течет вокруг. «Вавилон», в конце концов. Сомневаюсь, что такой есть где-нибудь еще. — Этого добра везде достаточно. А все остальное меня больше не волнует. Могу я побыть эгоистом хотя бы раз в жизни? А ма переживет. И у нее есть дядя Вик. — Значит, окончательно и бесповоротно? — я все еще не верил, что однажды проснусь в Питтсбурге, где нет Майки… — Да. И я не изменю своего решения. — Хорошо. Это твоя жизнь. Имеешь право. Ты так и не сказал — куда… — Туда, где не будет тебя! Прозвучало как плевок. Майкл резко встал, чуть не уронив стул, и почти выбежал из пиццерии, оставив меня в глубоком раздумье. Одна гребаная ошибка стоила многих лет дружбы с самым близким человеком. И это пиздец как плохо! Пицца так и осталась стоять нетронутая… Я заказал еще одну и попросил упаковать с собой. Пускай хотя бы Джастин порадуется вредной пище.***
— Да, Даф, конечно! — Джастин улыбнулся, слыша в телефоне громкий голос подруги, перемежающийся восторженными возгласами. И не верилось, что уже середина августа — Дафна решила переехать от родителей пораньше, чтобы подготовиться к учебе и вернуться в университетский магазин через пару дней. А сейчас пригласила на прогулку, на что Джастин с радостью отозвался — они не виделись почти все лето, потому что подруга уезжала из Питтсбурга. Время как будто взбесилось, умчавшись куда-то вперед, словно проваливаясь в небытие. И вроде бы в последнее время не происходило ярких событий, но те, что не имели эффектного окраса, сменяли друг друга с катастрофической скоростью. Работа в «Киннетике», ожидание открытия выставки Элизабет, нечастые визиты в родительский дом или встречи с мамой и Молли в кафе и парках, деловые ужины с партнерами Брайана, где не нужно было постоянно следить за собой. То есть можно открыто смотреть, ловя каждый жест, движение и улыбку, легко прикасаться к руке во время разговора, или незаметно класть руку на его бедро под столом, перехватывая короткий пронзительный взгляд. Обещающий… А еще «Вавилон», «Вуди» и другие бары Либерти, куда они иногда заходили, устав от постоянного и привычного. Встречались с друзьями Брайана — со всеми, кроме Майкла. Джастин как-то задал Брайану вопрос о нем, на что получил хмурое молчание, свидетельствующее о нежелательности подобной темы. От болтливого Эммета Джастин узнал, что раньше Майкл и Брайан были очень близки — в дружеском плане, как тут же было уточнено со всей определенностью — но между ними будто кошка пробежала. И теперь оба предпочитают хранить молчание. Джастин вскоре забыл об этом — для него Майкл не имел никакого значения.Пусть Эммет гадает, в чем тут дело. Закончив наброски рисунка, которому вскоре предстояло стать рекламой, Джастин посмотрел на часы — почти пять. Брайана в «Киннетике» нет уже часа три как — поехал куда-то по делам. Поэтому Джастин поспешил на автобусную остановку, чтобы добраться до парка Франк Керто. Дафна, изменившая прическу — вместо хаотичных кудряшек это были шикарные гладкие волны — выглядела счастливой, когда бросилась в его объятия с разбегу. И следующие полчаса Джастин слушал как подруга, перескакивая с одного на другое, делилась новостями. Это было одновременно интересно и несколько утомительно, поэтому вскоре Джастин предложил прогуляться до уличного кафе и взять попить чего-нибудь холодного — день был слишком жарким для конца лета. И уже сидя под тентом, дающим спасительную тень, Джастин рассказал о «Киннетике» и о том, что внял совету Брайана и позволил отцу заплатить за учебу, раз тот не возражал выполнить свою часть договора. Он же, помня собственные обещания, не попадался родителю на глаза, тем самым не позволяя его друзьям узнать о том, что у Крейга Тейлора сын «пошел по кривой дорожке безнравственности и разврата». Поэтому Джастин всерьез думал о том, чтобы приобрести машину — не новую, конечно же, и не шикарную. Что-то простое, лишь бы не ломалась. — Зачем? — удивилась Дафна. — Куда ездить собрался? Ты что, будешь снова жить в кампусе? Уйдешь от Брайана? Джастин замер — он совсем не думал об этом. Они с Брайаном ничего такого не обсуждали, только как-то мельком поговорили, что надо купить принадлежности для учебы и выяснить, когда ему нужно явиться за новым расписанием, чтобы подкорректировать график в «Киннетике». Приятно было видеть, что Брайан и сотрудники рекламного агентства не хотели с ним расставаться. Но возникает практичный вопрос — останется ли за ним место в кампусе, если он не планирует там жить? Джастин, забыв про Дафну, пытался спланировать свое, получается, не столь отдаленное будущее… Если… когда… Он покинул свою комнату в мае, сдавая экзамены и посещая факультативные занятия, которые должны были помочь подготовить летние задания и дать представление о том, что предстоит изучать в осеннем семестре второго курса. А что будет, если не вернется туда в сентябре? — Джастин, ты здесь? Громко позвавшая его Дафна была, кажется, права — нужно не машину покупать, а думать, где жить. Вдруг… Но, опять же, у Дафны есть жилье. А студия? А картины? А будущее, в которое Брайан прокладывает ему дорогу выставкой у Элизабет? Конечно, можно будет снять другую квартиру, ближе к кампусу — многие старшекурсники, уставшие от бесконечных вечеринок и решившие взяться за ум, так и поступают. А пока, наверное, стоит поговорить с Брайаном? — А ты меня не видишь? — Джастин улыбнулся Дафне, задумчиво и несколько смущенно размешивающей трубочкой колу, отчего кубики льда постукивали друг об друга. — Конечно, вижу. Но хотелось бы еще и слышать. — Наверное, ты права, и мне не очень нужна машина — добраться из университетской студии до лофта я смогу и на автобусе, или, в крайних случаях, на такси. А ты хотела бы переехать в другую квартиру, поближе к кампусу? С двумя спальнями, например? И большой гостиной? «Только не говори сейчас ничего» — мысленно взмолился Джастин, не представляющий, как будет объяснять Дафне… Но, она, видимо, поняла, потому что смущенно уставилась в окно. — Можно. Только давай платить пополам? Это получается нечестно, что… — Нечестно будет позволять тебе тратить на это все деньги! — Джастин прекрасно знал, какую зарплату получает Дафна в магазинчике — вряд ли что-то изменилось с того момента, как сам там работал. — Даф, не глупи, я серьезно! Просто займись поисками — нам очень повезет, если перед началом учебного года еще не все приличное расхватали — а об остальном не беспокойся. Шесть тысяч в месяц плюс очень приличная зарплата в «Киннетике» жгли изнутри, заставляя все кипеть и переворачиваться… — Как поживает Брайан? — после короткого молчания спросила Дафна, все еще избегая смотреть на него. — Не особенно хорошо, — вздохнул Джастин, не уверенный, что вообще хочет говорить на эту тему. Дафна тоже промолчала, вставая со стула и беря в руки сумочку. Джастин последовал за ней по тропинке вглубь парка, чувствуя себя виноватым. Он всегда и всем делился с подругой. Но сейчас даже представить себе не мог, как будет озвучивать, насколько плохо в последнее время становится Брайану. И как тяжело ему это скрывать. Джастин, прощаясь с подругой — ему нужно было ехать на автобусе, ей — пешком пять минут неспешным шагом — в очередной раз старался не думать о плохом. Это уже превращалось в привычку… Но лучше уж так, чем позволять превращать свою жизнь в кошмар. Только не ночи — ты не спишь, и все осознаешь, но все равно ничего не можешь сделать. На днях Джастин застал Брайана спящим за столом в кабинете «Киннетика» — и уже не в первый раз. Прикрыл дверь и сказал Синтии, что босс просил пару часов его не трогать и не отвлекать от важного дела. Вроде бы она поверила… Засыпающий дома за ноутбуком Брайан… Это стало уже привычным зрелищем, практически элементом интерьера. Джастин перестал пугаться, и уже просто будил его, предлагая лечь в кровать. Брайан в такие моменты все реже возражал и спорил, а он сам просто делал вид, что так и надо. И ложился рядом, уже не вспоминая то время, когда спал на диване… Брайан худел на глазах. Потому что почти ничего не ел — если Джастин возвращался позже него, что случалось часто, когда Брайан исчезал из «Киннетика» днем, на кухне ждала заказанная еда. И Брайан сообщал, что уже поужинал. Джастин ему не верил. И как-то, заметив особенную бледность Брайана и влажные от пота волосы, не выдержал и почти заорал: — Может быть, уже сходишь к врачу?! — Считаешь, что они скажут что-то новое? Кроме того, что я… — Не сейчас же! И не так! — Джастин почти выплюнул это, чувствуя, как слезы подступают к глазам. Только бы не… — А как ты себе это представляешь? Как в кино показывают? Я буду лежать на шелковых простынях и отойду в мир иной под тихую печальную музыку после сопливой речи о вечной любви и всепрощении? Да нихуя!!! Джастин хотел было… возразить? Но не успел — Брайан вцепился в спинку дивана и согнулся почти пополам, схватившись за живот. Джастин уже был готов набрать девять-один-один, но Брайан, выпрямившись, молча направился в душ. Оставалось только прислушиваться, как он там, чтобы броситься на помощь. Сейчас Джастин понимал, что, случись что-то подобное, в следующий раз он просто вызовет врачей, чтобы Брайана забрали в больницу. И пусть он лучше потом не будет с ним разговаривать, чем… некому будет с ним не разговаривать! Открывая дверь лофта, он был преисполнен решимости, так или иначе, обсудить с Брайаном все происходящее. И добиться хотя бы обещания сходить в больницу… Но, едва войдя, Джастин услышал подозрительные хрипящие звуки, и стремглав помчался в ванную, чувствуя, как все внутри холодеет от ужаса. Брайан… Он стоял на коленях на полу, согнувшись над унитазом и вцепившись в него одной рукой, вторую же прижал к животу, мелко содрогаясь, в то время как изо рта в каком-то хаотичном ритме извергалась густо-коричневая жидкость. Джастин схватил его за плечи, лишь после сообразив, что надо было сделать это осторожнее — потому что Брайан в ответ прохрипел: — Уйди отсюда… К черту… Джастин послушался — но только для того, чтобы выбежать из ванной, открыть холодильник и выплеснуть в стакан минеральную воду, схватить половинку лимона и выдавить немного сока. Это средство часто использовала мама, когда его тошнило после большого количества съеденных сладостей. Хотя здесь и не в сладостях дело… Брайан попытался попить, но не получилось — руки дрожали. Поэтому Джастин поднес стакан к его рту, и Брайан сделал несколько крупных глотков. Но только для того, чтобы извергнуть все обратно. Причем Джастин заметил сгустки крови, отчего стало еще страшнее… — Брайан, я вызову «скорую»! Джастин осторожно присел рядом, потянув Брайана на себя так, что тот оказался почти у него на руках — потому что сил, кажется, не осталось совсем. Но даже сейчас Брайан Кинни оставался собой, прошептав сквозь зубы: — Только попробуй! Джастин не стал спорить, положив руку на мокрый, холодный лоб Брайана, и наклоняя голову, чтобы поцеловать его в висок. Дыхание Брайана, закрывшего глаза, было едва слышным и прерывистым. Джастин осторожно потряс его за плечо и понял, что тот без сознания. Схватить телефон, вспомнить, что служба спасения на быстром наборе — мама настояла на этом, когда вручила его первый мобильный телефон. И потом, меняя их, Джастин автоматически устанавливал выученный наизусть номер. Но никогда не думал, что когда-нибудь таковой пригодится! А дальше все было как в тумане — сбивчивые почти крики в трубку — неужели у него такой тихий и одновременно писклявый голос? Быстро приехали два парамедика — молодые парни, которым он нервно рассказывал, что у Брайана был рак, и ему делали операцию, и что все вроде бы не очень хорошо из-за этого. Только почему они так странно переглянулись, словно услышали что-то невообразимое? Никогда не видели людей, которым врачи подписали приговор? Джастин даже не спросил, в какую больницу они едут, когда держал лежащего на носилках Брайана за руку. И так и не понял, сколько времени занял путь — пять минут или пятьдесят… Все было неважно, кроме бледного лица под разлетом темных волос. Чуть позже, когда каталку быстро увезли, захлопнув перед ним дверь, Джастин сделал то, чего меньше всего от себя ожидал — разрыдался на неудобной скамейке в приемном отделении. Брайан не умрет. Этого просто не может быть.