было красиво, теперь же — тошно.
я продолжаю жить.
я возвращаю тебе всё то, что
мне не принадлежит.
все комплименты, слова и фразы,
мысли — набор лексем.
я забываю тебя. не сразу.
медленно. насовсем.
все обещания слишком е́дки.
память о нас сгниёт.
я запираю твой образ в клетке,
выпорхнув из неё.
мне ничего от тебя не нужно —
горы, рассвет, закат.
это была пере-недо-дружба.
маленький личный ад.
я отпускаю тебя. лети же.
я не хочу скорбеть.
голос твой стал на порядок тише.
мой же — звучне́й на треть.
это почти превратилось в бойню.
память темнит да лжёт.
я не хотел тебе делать больно.
просто отда́л должок.
И. Врублевский
Это был первый день, который Брайан целиком и полностью провел в «Киннетике». Его не было три недели, всего лишь три гребаные недели, а сотрудники расслабились и забыли, что на работе нужно работать, а не кофе распивать или трещать, как стая пустоголовых сорок! Именно такую картину он и застал, без предупреждения появившись не как обычно — раньше уборщиков — а в начале одиннадцатого, категорически, под страхом немедленного увольнения, запретив охраннику на входе докладывать о нем кому-либо. Что было мудрым решением, позволившим произвести показательную, но, к сожалению, словесную порку и обнаглевших подчиненных, и Синтии, мать ее, Уэллс! При виде нахмуренного лица владельца всех как ветром сдуло по рабочим местам, и только Синтия, дернув плечом, чмокнула Брайана в щеку и, подмигнув, произнесла: — Не рановато на работу, босс? Джастин знает, что ты здесь? — Он мне не муж и даже не нянька, чтобы я перед ним отчитывался, — отчеканил Брайан, решительно шагая в свой кабинет, по которому искренне скучал, лежа сначала на больничной койке, а потом дома. — Сегодня его здесь не будет — с Элизабет выставку обсуждает. — Надеюсь, я приглашена на грандиозное открытие? — Синтия была непосредственным свидетелем того, как рождаются сюжеты картин Джастина, когда вдруг, бросив дело на полпути, он хватался за альбом, всегда лежавший в рюкзаке, и за пару минут успевал набросать эскиз будущей работы. — Сама спросишь, когда его богемное величество соизволит сюда явиться. — Брайан, когда-нибудь ты отравишься собственным ядом, прикусив язык, — засмеялась Синтия и водрузила перед ним впечатляющую стопку бумаг. — Блядь, откуда столько? — поморщился Брайан, листая первую подшивку документов. — Все, что мог, подписал Тед как финансовый директор, а это тебе, босс, чтобы не скучал и не терроризировал подчиненных! Пришел на работу, так работай, и не отлынивай. Послав воздушный поцелуй, не в меру игривая сегодня помощница покинула кабинет руководителя и проследовала в свой, оставив Брайана один на один с кучей документов, которые до этого момента он и в глаза не видел. А посему придется вникать в каждый, прежде чем поставить свою начальственную закорючку. Честно отработав нелегкий день, благо встречу с заказчиком провел Тед, а он лишь присутствовал, почти незаметно присев в углу конференц-зала, Брайан вернулся в лофт совершенно выжатым, ощущая себя лимоном, пропущенным через соковыжималку. Как бы ни бодрился и не строил из себя стоика, но к вечеру он разваливался на тысячу маленьких Кинни. Организм еще не пришел в ту норму, в которой пребывал до этого малоприятного срыва, и требовал отдыха, сна и, как ни странно, сытного ужина. В лофте стояла звенящая тишина, показавшаяся Брайану зловещей. Он давно отвык от нее и того чувства одиночества, которое раньше приветствовалось и считалось символом независимости. И никогда не давило на мозг, как утверждали псевдосвободолюбивые индивидуумы. А сейчас это казалось вакуумом, всосавшим в себя не только звуки, но и воздух. Мотнув головой, Брайан отогнал гнетущие ощущения. С усилием задвинув за спиной дверное полотно, доплелся до дивана и тяжело рухнул на него всем оставшимся весом похудевшего тела. Странно, что Джастина до сих пор не было дома, уже почти семь. Но открытие выставки требовало немало времени и усилий. Брайан знал это наверняка, поэтому, решив заказать что-нибудь с доставкой, набрал номер тайского ресторанчика. Достаточно с него трех недель диетических супчиков и лосося на пару с безвкусными припущенными овощами! Жареные пельмени и фунчоза с острым перцем и морковью были бы очень кстати. Да и Джастин, вернувшись однозначно не менее уставшим, не станет привередничать и строить из себя мамочку. А если станет, получит в рот леденец и заткнется нахуй! Приняв душ и с аппетитом поужинав, Брайан все чаще поглядывал на часы. Почти девять… Где носит мелкого пизденыша? Странно, что даже не позвонил, обычно трезвонит по поводу и без. Набрав цифру три на быстром наборе, Брайан услышал: «Абонент находится вне зоны действия сети», и, немало удивившись, вдруг осознал, почему странно чувствует себя в собственном жилище. Словно вмиг прозрев, оглядел лофт и не увидел того, что поначалу раздражало, но постепенно стало восприниматься как само собой разумеющееся… Сейчас помещение выглядело как раньше — до появления Джастина. Со столов пропали альбомы, а карандаши и кисти не украшали россыпью все горизонтальные поверхности. Стеллаж, специально купленный для хранения всей этой художественной хрени, опустел. Наборы гуаши, акрила и масляных красок испарились. Даже вымытые на ночь кисточки, любовно разложенные на просушку, исчезли, оставив еле заметные разноцветные разводы на белой полке. Когда он уходил утром, на журнальном столике лежал эскиз, который Джастин допоздна переносил на холст, установленный на мольберте. А теперь ничего нет, пустота и даже некоторая стерильность царили вокруг, как будто стерев хаос, бывший здесь явлением временным и исчезнувшим в одночасье. И только мольберт напоминал о том, что некогда в лофте проживал художник, да задвинутые в угол полотна выглядели совершенно инородно в упорядоченном пространстве. Ничего не понимая, Брайан прошел по лофту и заглянул в шкаф, часть которого несколько месяцев занимали вещи Джастина. Брендовые — висели аккуратным рядком, но то, что Джастин привез с собой, исчезло. И полки, выделенные для футболок, маек и другой повседневной одежды, были пусты! И как он не заметил этого, развешивая свою одежду по вешалкам? Нижний ящик комода тоже оказался ожидаемо свободным. Джастин ушел? Почему? Вдруг, ничего не сказав и не объяснив? Что случилось такого, что он просто исчез? И где его, блядь, искать? Хотелось бы как минимум объяснений! Набрав снова тройку на мобильном, Брайан услышал предупредительный сигнал, и экран погас, повествуя о разрядившейся батарее. Он редко утруждал себя запоминанием длинных номеров сотовых телефонов, но как звонить Тейлору почему-то знал наизусть. Кинувшись к стационарному агрегату, стоявшему рядом с ноутбуком, уже поднял было трубку, но мигающий красный огонек возвестил о имеющемся сообщении, и требовал его прослушать. Брайан нетерпеливо ткнул пальцем в кнопку… — Мистер Кинни, это доктор Барретт. Мы получили результаты исследований — ничего страшного, язва желудка в стадии рубцевания, и внутренние кровотечения больше повторяться не должны, если вы будете следовать всем рекомендациям. Что касается прошлогоднего лечения, здесь тоже не стоит беспокоиться — тесты показали, что в вашем организме раковые клетки отсутствуют. Вам повезло — вы попали в число девяноста девяти процентов счастливчиков, которые полностью выздоровели после операции. Уверен, что наши коллеги из центра Джона Хопкинса подробно рассказали вам об этом. Жду в среду для контрольного осмотра, всего доброго. Медленно опустившись в офисное кресло, Брайан замер, начиная понимать причину отсутствия Тейлора, и, витиевато выругавшись вслух, задумался, неожиданно уронив взгляд на конверт, которого утром здесь определенно не было. Заглянув внутрь, Брайан с досадой поморщился и произнес одно емкое: — Блядь!***
Щелчок, и далекий бодрый голос с еле заметным акцентом исчез, словно и не произносил странных, неожиданных фраз, жестоко разрушивших эйфорию четырех последних месяцев жизни. Если все, что говорил доктор Барретт, правда, то что он делает здесь? И чем занимался все это время? Во что верил? Но если доктор прав, значит, Брайан?.. Здоров… Брайан практически здоров… Именно так сказал голос. Почему же солгал? Зачем? С какой целью? Эти вопросы вертелись в голове, и не находили ответа. Но ощущение собственной глупости подталкивало бежать прочь как можно быстрее и дальше… Только куда? Где скрыться, в первую очередь — от собственных мыслей? Напиться? Точно! Вот безотказный вариант, которым этот лжец пользовался много лет в прошлом. Если ему помогало, почему бы не попробовать? На Либерти? Нет! Там слишком большая вероятность встретить кого-нибудь из новых знакомых, а то и самого Брайана! Он наверняка бросится на поиски… Хотя… С чего бы ему озадачиваться? Разве что неустойку потребовать… В их устном контракте не было пункта о возможности расторжения в одностороннем порядке. Но и про наглую ложь — ни слова! А он тут со своей любовью… Брайану, видимо, она нужна не больше пятой лапы пресловутой собаке. Мысли таранили мозг болезненными вспышками, не давая возможности отвлечься на что-то другое. Сейчас нужно было успокоить собственное сердце, безжалостно колотящееся о ребра, и привести в порядок голову — в первую очередь. Стряхнув оцепенение, Джастин выдернул из шкафа спортивную сумку, с которой пришел в тот роковой весенний день и остался здесь жить, и стремительно пролетел по лофту, запихивая все, что в нее влезало, включая альбомы, краски, карандаши. Мольберт… Черт с ним! Картины… Подумает о них позже, сейчас это казалось ничего не значащей мелочью, по сравнению с чувством потери того, что ему, в общем-то, и не принадлежало. Стоившие двадцать с лишним тысяч долларов вещи остались висеть в шкафу, поскольку теперь Джастину некуда было их надевать. В очередной раз нырнув в сумку, рука наткнулась на жесткий бумажный конверт, куда он аккуратно складывал заработанное… Не только оплату так называемых услуг компаньона, но и то, что Брайан подсовывал между прочим, на текущие расходы. Плюс зарплата из «Киннетика». Но сейчас все эти деньги казались чем-то неправильным, даже грязным и вызывающим омерзение. К ним не хотелось прикасаться, и Джастин двумя пальцами, словно опасаясь замараться, вытянул конверт из сумки и небрежно бросил на стол, за которым Брайан обычно работал. Окинув растерянным взглядом ставшую домом квартиру, Джастин смахнул случайную слезу и решительно захлопнул за спиной дверь. Ключи бросил в почтовый ящик, даже не поинтересовавшись, звякнули они о металлическое основание или зацепились за накопившиеся рекламные проспекты, щедро распихиваемые курьерами по всем доступным щелям изо дня в день. Сейчас был только один вариант — Дафна. Хорошо, что она жила всего в трех остановках, и быстрее было дойти пешком, проветрив по пути голову. Подруги дома не оказалось, но, к счастью, у Джастина был ключ, на всякий случай оставленный ею на хранение. Бросив сумку в прихожей и черкнув на салфетке: «Объясню позже», он вышел из квартиры, понимая, что любые четыре стены попросту задавят. Заскочив в первый попавшийся автобус, Джастин забился в самый дальний уголок салона и, присев на нагретое жарким солнцем сидение, прислонился к давно немытому стеклу лбом, позволив мыслям захлестнуть себя. Чей-то неосторожный толчок, вернул его в реальность и, оглядевшись, Джастин совершенно не узнал местности, по которой двигался автобус. Но понял, что это левый берег Мононгахилы — река еще оставалась в зоне видимости. Выйдя на ближайшей остановке, пробежался взглядом вдоль улицы, приметив указатель. Он и не заметил, как оказался на Восток-Карсон стрит. Сколько же пребывал в прострации, если автобус увез его в такую даль? Уже темнело, и развлекательно-питейные заведения включили яркие вывески, зазывая желающих оставить здесь часть кровного заработка. Джастин оказался в их числе, выбрав «The Urban Tap». Центр размножения, как называл подобные места Брайан, был шумным и, как ни странно, еще более пестрым, чем любой бар на Либерти — ярко накрашенные и несдержанно одетые особы женского пола ужасали громким хохотом и неприкрытым флиртом с любым парнем на расстоянии похотливого взгляда. «И все почему-то считают развратными педиков?! — возмущенно подумал Джастин, усиленно игнорируя направленные на него взгляды. — Какого черта я сел у бара? Да и вообще притащился в этот кошмар?» Но он уже сделал заказ и решил дождаться двойной виски, который продали, мельком взглянув на поддельное удостоверение личности, гласившее, что ему двадцать два и ни секундой меньше. Но когда не совсем трезвая и совсем не девица подсела рядом, по-хозяйски облапав его бедро, Джастин подскочил, как ужаленный, и, на ходу попросив принести сразу бутылку, ретировался в самый дальний угол зала, где оставался свободным единственный столик. Соседний был занят, видимо, таким же случайным здесь человеком, сидевшим спиной к людям и читавшим какие-то документы, время от времени потягивая светлое пиво из огромного фирменного бокала. Джастин, стараясь не смотреть на веселящиеся и тискающиеся гетеро-парочки, опрокидывал виски в желудок, следуя отредактированному по случаю принципу: между первой и второй — перерывчик небольшой. Сегодня перерывчики были малыми между всеми порциями, хотя их количество перевалило за десяток. «Не совсем девица», видимо, поглотив еще пару бокалов пива или чего-то более крепкого, пошатываясь, приблизилась к столику Джастина и, блеснув хищной улыбкой, произнесла слегка заплетающимся языком: — Куда же ты сбежал, красавчик? — она облокотилась ладонями о край столика и нависла излишне декольтированной грудью над Джастином, игнорируя мелькающее на его лице отвращение. — Разве тебе не хочется пообщаться с красивой девушкой? — Особа подняла руку и провела длинным черным ногтем по плечу Джастина, вздрогнувшего, когда ноготь миновал край рукава футболки и коснулся обнаженной кожи. — Ну же, жеребчик, угости даму выпивкой, и сможешь рассчитывать на поцелуй. — Благодарю, — выдавил из себя Джастин, — я не в настроении целоваться… с кем бы то ни было. — Можем обойтись без поцелуев, — настаивала «не девица». — Вынужден отказаться! — повысил голос Джастин. — Я не заинтересован в знакомстве или в чем-то еще! — Жаль, — разочаровано протянула она, не спеша уходить. — Передумаешь — маякни. И я явлюсь в ту же секунду. Еще больше пошатываясь, особа, наконец, оставила Джастина в покое, вернувшись к излишне шумной компании. Налив в стакан двойную порцию, Джастин залпом выпил обжигающую жидкость, ощутив, как огненный шар, прокатившись по пищеводу, разлился в желудке приятным теплом. — Какой ты, однако, популярный, — донесся откуда-то сбоку голос, показавшийся смутно знакомым. — Просто отбоя нет! Джастин медленно повернул голову и замер. — Что ты здесь делаешь? — Джастин невольно поморщился — не думал встретить кого-то знакомого. — Неважно, — фыркнул Майкл, — гораздо интереснее как тебя сюда занесло? Это не гей-бар, клиентов вряд ли найдешь. Глядя на мерзкую ухмылочку на симпатичном, в общем-то, лице, Джастин жутко хотел стереть ее ударом кулака, окрасив в алый цвет крови. И как только Брайан может дружить с таким куском дерьма?! — С чего ты взял, что я кого-то ищу? — сжав кулаки, сквозь зубы прошипел Джастин. — Что тебе от меня надо? — Оставь в покое Брайана, — потребовал Майкл, сложив руки на груди. Его презрительный взгляд сверлил Джастина так пристально, что тот поймал себя на ощущении красной точки прицела посередине лба. — Откуда ты вообще взялся? — Я рассказывал Эммету, как мы познакомились, — Джастин пожал плечами, надеясь избежать назревавшей некрасивой ссоры. — Слышал эту романтичную, но неправдоподобную хуйню, в которую только наивный Эм и поверит! — продолжал нарываться Майкл. — А ты не допускаешь мысли, что у нас взаимные чувства? — Джастин старался звучать безразлично, хотя и плохо получалось. — Нет. Это невозможно по определению! Брайан — бесчувственный мудак. Всегда им был, и никогда не изменится! В этом я уверен так же, как в том, что Земля имеет форму шара. — Ну, так ты ошибаешься, — усмехнулся Джастин. — Земля — геоид, а не шар. Твои убеждения не состоятельны. — Считаешь себя самым умным? — лицо Майкла скривилось, словно он съел что-то мерзкое и отвратительное. — Я знаю его всю сознательную жизнь, в отличие от тебя! — А мне хватило нескольких месяцев, чтобы понять, каков Брайан на самом деле, — зло выплюнул Джастин. — С таким другом враги не нужны! Ты даже не знаешь… — Джастин вовремя поймал себя за язык, чуть не ляпнув про рак, и залпом выпил очередную порцию виски. — Я знаю все! — воскликнул Майкл, все больше раздражаясь. — Я рядом с ним с четырнадцати лет! И могу описать каждую родинку на его теле и каждую травму, которые он перенес за эти годы! — Родинки и я знаю наперечет… — И половина Питтсбурга, да будет тебе известно! Он трахал каждого педика, кто симпатичнее обезьяны, и дохрена натуралов и не определившихся! И никогда не бросит охоту за доступными задницами. Ты — одна из них! — Это в прошлом, Майкл… — Не льсти себе. Ты просто очередная шлюха, которая вцепилась в него бульдожьей хваткой. Что тебе нужно? Деньги? Не верю, что не преследуешь какую-то выгоду. Джастин молчал, понимая, что Майкл прав, и ему нечем было крыть эту карту. Именно сейчас, как никогда ранее, он почувствовал себя именно тем, кем его и считал лучший друг Брайана. И никакие оправдания, что робко всплывали в мыслях, не успокаивали. Но факт, что он оставил так называемый гонорар на столе в пустом лофте, хотя бы немного снижал градус стыда, заставлявший щеки непроизвольно краснеть. — Я люблю его… — прошептал Джастин настолько тихо, что засомневался, услышал ли Майкл. — Такие, как ты, любят каждого, кто заплатил сотню баксов! — скривился Майкл. — А давай я заплачу, чтобы ты исчез из нашей жизни раз и навсегда? Сколько хочешь? Десять тысяч, двадцать? Не стесняйся, я найду, сколько нужно. Мерзкая улыбочка, приклеившаяся к лицу оппонента, вызывала у Джастина тошноту. Хотя, может быть, дело было в почти полностью опустошенной в одиночку бутылке. Да неважно! Ему хотелось, как Дороти, щелкнув каблуками, оказаться в гребаном Канзасе. Хотя и Аляска сошла бы, лишь бы подальше отсюда, от этого отвратительного человека, от Брайана, от Питтсбурга, и от себя самого. — Засунь свои баксы в задницу! — прорычал Джастин, не ожидая от себя такого умения. — Можешь успокоить свою гнилую душонку, я ушел от Брайана. Теперь он весь твой, если у него вообще на тебя встанет… во второй раз! Не дожидаясь реакции ошарашенного Майкла, Джастин выскочил из бара со скоростью пули, выпущенной из автомата Томпсона, и почти бегом зашагал вниз по улице. Тошнило, и голова кружилась, бросая тело из стороны в сторону. Свернув в первый попавшийся дворик, нашел одинокую скамейку и, упав на нее, разрыдался, толком не понимая — это его слезы или виски заставляет жалеть себя больше, чем необходимо? Сколько времени прошло, Джастин не считал, но постепенно слезы иссякли и затуманенный алкоголем мозг медленно приходил в себя. Поймав такси на ближайшем перекрестке, он мысленно решал куда ехать. К Дафне не хочется, в кампус — нельзя. Если Брайан все-таки соизволит его искать, это будет первый пункт назначения. Денег в кармане оставалось немного — хватит на пару дней в недорогой гостинице или на неделю в хостеле. Джастин выбрал последний и назвал водителю адрес…***
Комнатка с тремя неудобными кроватями была тесной и душной. Но, поскольку время перевалило за полночь, выбора особого не было. Поморщившись от запаха пота и дешевых сигарет, Джастин на цыпочках пробрался к кровати, слава богу, стоящей у распахнутого настежь окна. Присев на скрипнувший матрас, включил крохотный ночник, который при всем желании не мог разбудить случайных соседей, поскольку оставлял лишь маленькое пятнышко тусклого света на плоской подушке, заправленной чистой — хотя бы за это спасибо — наволочкой. Сбросив кроссовки и не заморачиваясь степенью помятости одежды, которая ожидает с утра, он вытянулся на жесткой постели, радуясь ветерку, просачивающемуся в окно и обдувающему вспотевшую кожу. Несмотря на усталость и количество выпитого алкоголя, сон не желал накрывать напряженно работающий мозг, и Джастин снова впал в тревожные размышления. С какого хрена он решил, что, обнаружив его отсутствие, Брайан кинется на поиски? Кто он такой, чтобы переживать о его пропаже? Нанятый компаньон для умирающего, который и умирать-то, оказывается, не собирался? Временный помощник по хозяйству и по совместительству удобная дырка, которая всегда под рукой? С клеймом «шлюха», навешенным на него Майклом, Джастин соглашаться не собирался. В любом случае, он никто, а никто не достоин ни внимания, ни беспокойства — исчез и слава тому, во что веришь. И если даже допустить с огромной натяжкой, что Брайан все же захочет его найти и выяснить, что произошло и куда он подевался, то отыскать человека в огромном городе не так-то просто. Особенно не зная ничего, кроме имени. Во-первых, он не говорил Брайану, что они с Дафной сняли новую квартиру и съехали из той, о которой рассказывал. Во-вторых, фамилию Дафны Джастин не озвучивал, о месте учебы вроде бы тоже не упоминал. И как ее искать, даже имея связи в полицейском департаменте, которые у Брайана наверняка были? Естественно, в кампус путь закрыт — это единственное место, где легко оказаться обнаруженным или даже выслеженным. Но он не идиот, и не сунется туда ни под каким предлогом. А скоро начнется учеба… И выставка на носу! Но решать проблемы лучше по мере их поступления. Сейчас, пока есть возможность пропасть с гей-радара Брайана, не прибегая к крайним мерам вроде этого хостела, можно спокойно жить с Даф и избегать мест, куда того обычно заносит. А это, в первую очередь, Либерти-авеню. Дорогие же рестораны теперь не по карману, а, значит, возможность столкнуться с мистером Кинни случайно если и не равна нулю, то определенно к нему стремится. Придя к логически верным выводам, Джастин испытал пускай не всеобъемлющее, но довольно ощутимое облегчение. И даже улыбнулся собственным мыслям. Теперь, когда впереди забрезжил свет, глаза сами собой начали закрываться, веки отяжелели, и Джастин поддался спокойным, как надеялся, сновидениям. А утром будет видно, куда двигаться дальше и что делать.***
Я не уверен в том, что считал дни с того момента, как оказался у Дафны, разбудив ее в несусветную рань — просто понял, что в хостеле не могу оставаться ни секундой дольше. Пришел пешком — хотя мог бы такси вызвать, не говоря уже о том, чтобы дождаться автобуса. Но решил, что стоит прогуляться. Наивно было предполагать, что приятная сентябрьская прохлада выветрит из головы все перепутавшиеся мысли. Мне казалось, что я шел сквозь пространство, преодолевая неведомые миры, и не хотел в них задерживаться. А еще — гнал все мысли о Брайане… Я не чувствовал себя в безопасности, и хотел поскорее добраться до места, где можно будет… Что? Упасть и разрыдаться? Я не знал. Дафна сразу все поняла. Стоило только взглянуть на меня, как ее лицо неуловимо изменилось — как-то машинально, автоматически, я отметил появившиеся удивление, жалость и даже страх. Но подруга слишком хорошо меня знала, поэтому взяла за руку и отвела в спальню, где так же молча откинула одеяло, наблюдая, как я раздеваюсь. Надо было бы пойти в душ, но я зарылся в подушку, чувствуя, что Дафна сидит рядом. Я знал, что придется поговорить, но был благодарен за то, что не сейчас. А когда проснулся, подруги не было — ушла на работу. А я… Не мог поверить, что все это произошло на самом деле. Что Майкл действительно рассказал все эти ужасные вещи о Брайане. И, наверное, самое важное — что Брайан лгал! Почти физически затошнило при мысли о том, как он, наверное, смеялся над моими попытками заботиться о нем. Чертов суп, больница… И до этого… Пока я сходил с ума от одной только мысли о том, что Брайан скоро умрет, он… Зачем? Почему? Что бы я ни делал — вяло ли сообщал Дафне об информации от врача, предназначенной не мне и услышанной случайно, ковырялся ли в еде, курил одну за одной сигарету, хотя, вообще-то, не был зависим от никотина и покуривал от случая к случаю за компанию — постоянно мысленно рассматривал Брайана. Искал в его взглядах, жестах и движениях подсказку, пытался разобраться в мотивах и дать себе ответ на чертово: «зачем Брайану это было надо». Но не находил. Не мог понять, для чего красивому, богатому и здоровому бизнесмену мальчик-игрушка и фантазия о скорой смерти от страшной болезни. Нормальные люди этим не шутят. Но много ли в Брайане Кинни от нормального человека? И… чем тогда были его поцелуи? Просто банальным сексом с тем, кто под рукой? В том, от чего я сходил с ума, не было ни капли настоящего? А теперь поэтому нет настоящего меня? Да, наверное, никакого уже нет. Безжизненная оболочка, которая большую часть времени лежит в кровати, почти не разговаривает и ничего не хочет. И еще чувствует себя последней дешевой проституткой, которую купили, заплатив не только долларами и вещами, но и обманом. Как ни странно, мысли о долларах и вещах были именно теми, что заставили меня начать беспокоиться о практической стороне жизни — скоро платить за квартиру, и я точно знал, что у Дафны этих денег нет. Точнее, возможно, и есть, но тогда не останется даже на еду… Я не стал ничего ей говорить, просто заново подал объявление в слабой надежде на успех. А когда получил предложение выступить на похоронах пожилого мистера Томлинсона, которое мне сделала сестра покойного, уцепился за него, как за последнюю надежду. Два месяца аренды плюс остаток на текущие расходы. Я только на самой церемонии начал предполагать, что Грег Томлинсон геем вовсе не был, а у его сестры, наоборот, были все причины за что-то ему отомстить. И какая-то часть меня злорадствовала вместе с ней, а какая-то — искренне оплакивала собственные беды. Я не помнил, какие слова выкрикивал у гроба, захлебываясь рыданиями, но прекрасно осознавал, что успокоился только когда отдал конверт встревоженной Дафне, которая ждала меня, волнуясь. Она выглядела совсем убитой, но я немного успокоился хотя бы по поводу жилья — места, где можно было зализывать раны, подобно загнанному зверю. Тупик. Брайан оказался моим тупиком. Его ложь. Его игра. То, что он меня использовал, только непонятно, для чего. А я доверчиво развесил уши и втрескался до дрожи в коленях, позволив себя увлечь. В таких, как Брайан, наверное, невозможно не влюбиться. Не только в красоту, хотя в случае со мной — художником, это не могло не сыграть определенной, но не определяющей роли, но и в обаяние, в потрясающую внутреннюю свободу, в уверенность. Которую он не только расточал вокруг, но и давал тебе — своим отношением. А потом забрал, и у меня не осталось ничего. Да, наверное, и не было изначально. Только я, дурак, верил в то, что было… А сейчас хотелось одного — проснуться без этой мерзкой боли в груди, давящей на все внутренности огромным тяжелым прессом. Она придавливала к кровати, лишая сил и энергии. Меня едва хватало на обсуждение с Элизабет организационных моментов выставки — и то по телефону, потому что картины были отправлены, а в вопросах того, как и где они будут развешаны, я ей доверял. В конце концов, это не первая ее выставка, и если Элизабет давно этим занимается, то наверняка знает, как разместить картину для выгодной продажи. И все равно я не хотел, чтобы эта боль проходила. Потому что пока она со мной, Брайан тоже остается моим. Несмотря на то, что никогда моим и не был. И я мог разве что тихо беситься от того, что не готов с ним расстаться. При том, что больше не желаю его видеть… Почему любовь такая сложная штука? Как вообще с ней люди справляются? Знакомятся, встречаются, женятся, живут вместе… Может, потому, что они друг другу не врут? Или просто потому, что они — не мы с Брайаном? Нет уже никаких «нас с Брайаном». И не будет. Я заставлю себя пойти в институт в первый же официальный день занятий и буду искать работу. Потому что больше не могу появиться в «Киннетике». Возможно, что-то получу за картины. И тогда мы с Дафной постараемся потянуть эту квартиру без моих погребальных долларов — на похоронах мистера Томлинсона я отчетливо понял, что больше не хочу этим заниматься. Чем мое вранье лучше лжи Брайана? Тем, что оно не приносит вреда? Покойному, может и нет, а вот его близким? Я — орудие в чужих руках, и, оказывается, это были не только руки Брайана… Встать. Пойти в душ. Налить кофе. Не смотреть на календарь — какая разница, сколько времени я уже не могу прийти в себя? Написать сообщение маме — «все хорошо, готовлюсь к выставке, здоров, занят» — бросить в стирку грязные вещи. Убедиться, что остатков вчерашнего ужина хватит и на сегодня — скоро Дафна придет с работы. Постараться вести себя так, чтобы у нее не возникло желание сдать меня в психлечебницу. Не слишком ли много невыполнимых задач? — Джастин! — Я вздрогнул, погрязнув в своих мыслях. — Пожалуйста, помоги! Мне не понравился голос Дафны, и я бросился в прихожую, ожидая увидеть все, что угодно. Но эта засранка, изображая чудеса эквилибристики, пыталась закрыть неподдающуюся дверь ногой, держа в одной руке объемный пакет из кондитерской, в другой — здоровенную дыню, да еще и прижимая подбородком к груди пачку буклетов, которые зачем-то вытащила из почтового ящика. — Даф, брось эту чертову рекламу, — я забрал у нее дыню. — Я не могу бросить все это на пол, Джастин, под ними кое-что важное, — пробурчала она, подозрительно поблескивая глазами, что мне совсем не понравилось. Эта неуемная фантазерка явно что-то задумала… — Что?.. Я настороженно наблюдал, как Дафна перебирает буклеты, отбрасывая ненужные в мусорную корзину. — Вот он! — крик, снова заставивший меня вздрогнуть. Ощущаю себя пугливым зайцем, честное слово. — У тебя есть час на сборы всего необходимого на пару дней! Мы едем отдыхать!