Травница

Маомао опять уснула на циновке в своей мастерской. Пробудило её яркое утреннее солнце, которое светило прямо в глаза и раскаляло маленькую комнату. Она села и немного потянулась. Всё тело затекло от неудобной позы для сна, и она принялась разминать мышцу за мышцей, приводя тело в мало-мальски рабочее состояние. Мозг спросонья ещё плохо соображал, но какая-то навязчивая мысль скреблась по черепной коробке. — Ах! — Девушка вскочила на ноги и стремглав понеслась в приёмную Джинши. Сегодня Джинши выделил ей Ли Бо в качестве сопровождающего, чтобы он отвёл её в горы за целебными травами. — Господин! — Она ворвалась в его приемную без стука, вся растрепанная после сна. — Я проспала. — Мы заметили. — Ли Бо, как всегда, был немного недовольным происходящим. Он всё ещё копил деньги для выкупа Пейрин, но его жалование для этого катастрофически не хватало, но и принимать деньги из рук Джинши просто так он считал оскорбительным. Поэтому они пришли к компромиссу: вот за такие вылазки с Маомао в горы он будет получать по месячному жалованию за выход. — Ничего. — Джинши сидел за своим рабочим столом. — Это я приказал тебя не будить. — Юноша чуть недовольно свел брови, — правда, я думал, ты спала в своей комнате, а не в каморке. Маомао только стыдливо уткнула взгляд в пол. — Иди приведи себя в порядок. Ли Бо подождет ещё немного. — Вообще-то у меня много другой работы. Джинши тут же, по лисьи улыбаясь, парировал его возражения: — Но она не так хорошо оплачивается. Ли Бо только закатил глаза. Ему нравилась Маомао, а вот её покровитель — нет. Стоит ей выйти из его покоев, у них начнётся милый диалог ни о чём. А пока он будет сидеть, как хмурая скала. — Я быстро. — Маомао направилась в свою комнату и по дороге встретилась со старушкой-служанкой Щуйлянь. — Деточка, а ты долго ещё будешь пропадать в своей каморке. Мне нужна помощь по хозяйству. У девушки в этой каморке была куча дел, но пару дней назад она просто там весь день валялась, любуясь облачками, чтобы не драить полы во дворце. Было ли ей стыдно, что она, можно сказать пользуется своим положением любовницы господина: больше нет, чем да. Ведь случись что, этот статут быстро сведёт её в могилу. — Сегодня мы с Ли Бо идём в горы, завтра я разбираюсь с тем, что мы принесем, а послезавтра я вся ваша. — Хорошо. — Женщина внимательно посмотрела на девушку. — Тогда на послезавтра у нас куча дел, Сяомао. Старушка-служанка дальше пошла по своим делам, а Маомао только горестно вздохнула, уже чувствуя, как после работы будут болеть руки. Даже грешным делом подумала поплакаться Джинши, что ей тяжело работать и травницей, и служанкой, и попросить найти ещё помощницу, но вспомнив о необходимой конспирации, откинула эту идею. Придя в свою комнату, Маомао принялась снимать с себя всю одежду, что за несколько дней на жаре пропиталась потом. Когда девушка снимала нижнее белье, она задела свою грудь, и ту неожиданно пронзило резкой болью. Девушка принялась осматривать и ощупывать себя: грудь невыносимо болела и немного опухла. У неё раньше такого не было, но она знала, что это может значить. С ужасом она коснулась своего живота и попыталась ощутить, что у неё там внутри изменилось. Почувствовать, нет ли чего-то нового в её чреве. Маомао начала судорожно считать в голове дни и поняла, что не заметила, как у неё сбился цикл уже на десять дней. Кровь должна была пойти ещё десять дней назад. Она опустилась на колени, не в силах стоять на ногах от охватившего её ужаса. Они же делали всё правильно, как учили её сестрицы и старая карга. Уж не им ли знать, как избежать этой глупой беременности. Неужели она подвела его. Она беременна от евнуха в гареме. Да ладно, если бы просто от евнуха, от наследника престола. Пока единственного претендента на трон после нынешнего императора. А если это будет мальчик? Ему же не жить. Как бы они его не стерегли, враги доберутся до него и убьют. Кому нужен наследник от какой-то безродной служанки, дочери проститутки и пускай важного стратега, но тоже почти безродного. Она почувствовала, как задыхается от страха, что накатил на неё. Она не может причинить ему такую боль. Смерть ребенка от любимой девушки. В этот миг она и не думала о себе. — Если я действительно беременна, я должна просто убить его, и не говорить Джинши. Оставить его в неведении. — Она сказала это вслух, надеясь, что так станет легче, но на душе заскребли кошки, и вспомнился всегда такой радостный рядом с ней юноша. Его улыбка, его ресницы, его фарфоровая кожа. Маомао попыталась представить, как бы выглядел их ребенок, и не смогла. Не смогла смешать в голове его и свой образ. И почему-то от этой невозможности представить этого малыша на душе стало спокойней. Значит может его и нет. У неё и раньше пропадали красные дни, когда она много работала, или задерживались на несколько дней. Вот и сейчас это просто сбой организма из-за усталости. Девушка ещё раз глубоко вздохнула, окончательно успокаиваясь, вспомнила, где у неё лежит пажитник. В конверте с подписью «мать-и-мачеха». Страх отступил окончательно. Она встала и принялась одеваться. *** — И тебя вот не бесит этот павлин? — Они с Ли Бо уже шли по предгорью. Она несла маленькую наплечную корзину, а он таких размеров, что она сама сможет там спокойно спрятаться. — А как там продвигается выкуп Пейрин? — Девушка решила перевести тему. Ли Бо мог говорить часами о своей возлюбленной, а сегодня Маомао хотелось больше слушать, чем говорить самой. — Твой разукрашенный петух, — девушка невольно хохотнула от такого описания Джинши, — опять предлагал её полностью выкупить для меня. И откуда такое рвение ради простой проститутки. — Не оскорбляй Пейрин. Она не простая проститутка. — Это я понимаю. — Он немного насупился собственному неаккуратному подбору слов. — Да и ты разве не в курсе, Джинши сам проститутку выкупил. — Что? — Маомао оставалось только подивиться его неосведомленности в дворцовых делах. — Ага. Небесно красивую юную пташку. — Такое свое описание в макияже она один раз слышала в общественной бане, и оно ей очень приглянулось. — Ну вот, про девицу я слышал, но честно решил, что это просто байки, я столько раз был у него во дворце и ни одной юной красивой девицы не встретил. — Сейчас на Маомао были её уже сросшиеся с ней веснушки. — Ну, не видел, так не видел. — Заговорческим тоном сказала девушка. Они ещё минут пять молча топали, и девушка наблюдала за тяжело ворочающимися мыслями в голове мужчины. Потом он прервал молчание и неуверенно заговорил: — Ты хочешь сказать, что ты та самая проститутка? — Макияж может очень сильно менять людей. — Но не настолько же. — У девушки только бровь дернулась, вот же глупый нахал. После того как они стали с Джинши любовниками, она относилась к мысли о своей красоте, как к данности, а тут ей даже шанса не дают оказаться той самой красивой проституткой. — Переубеждать я тебя, конечно, не буду. Ну так как там Пейрин? — Прекрасно. Два кандидата на её руку куда-то пропали. Они живы и здоровы, но в борделе больше не появляются. Девушка почему-то была свято уверена, что это дело рук одного разукрашенного петуха, хотя её «дорогого» папашу тоже не стоит скидывать со счетов. Мало ли, может он прознал что Пейрин была её кормилицей, и решил, чтобы подмазаться, выдать сестрицу за человека, которого Маомао считает достойным. — Если кандидат остался только один, то цена должна упасть. Так что… — Не пори чушь. Цена на такую, как Пейрин, не может упасть. — Девушка на его ответ только подумала: все мужчины тупеют при мыслях о любимых женщинах, или это чисто ей так повезло знать только таких. Что Ли Бо, который свято верил, что претенденты на выкуп Пейрин просто так исчезли с горизонта, что её отец, который выкупил проститутку, больную сифилисом, что Джинши, который терял голову от мыслей, что с ней что-то не так. — Ах, да, про дела в Медяном доме: Пейрин просила тебе передать, что проститутка, о которой ты должна переживать, умерла: просто не проснулась. Тут девушка будто вросла в землю. Сколько лет она ждала этого дня? Сколько раз представляла, что сама найдет её мертвой? Сколько раз твердила, что эта женщина для неё никто. Так почему в душе сейчас так скорбно, почему глаза горят, почему изуродованный палец горит огнем? — Маомао, ты чего? На тебе лица нет. Я думал, ты знала, в каком состоянии она находится. Надо было как-то помягче сказать? Прости. Давай присядем на привал, поедим немного. Девушка ничего не ответила, сейчас она не могла ответить. Пару вздохов, и она будет в порядке. — Нет. Идём. Ли Бо ещё несколько раз пытался её разговорить, но все тщетно, она только отвечала односложно: «да», «нет», «принеси», «подсади». Работала как заводная кукла. Обычно в горах она радовалась каждой травинке, а сегодня просто методично срывала одну за одной. В его немаленькую наплечную корзину набралось столько трав, что он едва мог её нести, обычно они собирали раза в два меньше. На протяжении всей дороги домой они молчали. Когда они вошли во двор дома юноши, хозяин вышел встречать их, но девушка будто не увидела его и пошла сразу в свою каморку. — Что случилось, Ли Бо? — Мужчина попытался проследовать за вверенной ему подопечной, но Джинши остановил его одним взглядом. — Ты обидел её? — Нет, сообщил плохую новость. Проститутка, что выкупил Ракан, скончалась. Пейрин просила передать эту новость, я как сказал — она поникла и всю дорогу молчала. — Хорошо. — У Ли Бо мурашки по телу пошли от тона юноши. — Оставь сумку здесь и иди по своим делам. Оплату я передам тебе позже. — Она очень тяжёлая, давайте я занесу её в каморку. — Не переживай, я разберусь. Иди. — Ли Бо и раньше слышал этот непроницаемый тон у правившего Императора. Сейчас этот мальчишка был не хрупким прекрасный цветком, а наследником правящей династии, который одним взглядом может заставить пасть перед ним на колени. Мужчина никогда не думал, что этот павлин похож на императора. Из общего у них был только одинаковый оттенок волос. Ни одной общей черты, но этот взгляд вмиг породнил их в его голове. — Хорошо, господин. — Мужчина никогда раньше не звал его «господином» да и не был он его хозяином, но годами вбитый в голову этикет не позволил бы сейчас обратиться к нему по-другому. Ли Бо склонил голову и только и увидел удалявшийся от него подол платья. Джинши отправился к Маомао в каморку и застыл в коридоре, немного не доходя до двери комнатки. — Мамочка. — Было слышно, как девушка заливается рыданиями. Он как будто не на своих ногах подошёл к ней. Маленькая Маомао свернулась калачиком в центре своей коморки и рыдала, давясь слезами. Он никогда её такой не видел. Его всегда сильная, поддерживающая, всезнающая Маомао не могла сейчас бессильно рыдать в комнатушке, увешанной травами. — Травница. — Джинши не решался подойти. Боялся расстроить ещё сильнее. — У меня мама умерла. — Она так и рыдала на полу. Он, наконец, осмелился подойти к ней, протянул руку, чтобы коснуться её спины, но девушка схватила его руку, распрямилась и прижала к своему животу. Пронзила его взглядом синих глаз. И прошептала прямо ему в лицо: — Ты чувствуешь что-нибудь? Чувствуешь?! — Маомао сильнее прижимала руку юноши к своему животу, а он только остолбенел от ужаса. Неужели она беременна от него? Неужели от этого она сейчас плачет? Неужели смерть матери — это просто последняя капля свергнувшая её в пучину отчаяния. — Нет. — Как испуганный щенок промямлил он. — Нет там ничего. — Всё, что он сейчас чувствовал под своей ладонью — это только страх, который переполнял девушку. Другой рукой он мягко коснулся её щеки. — Успокойся и иди ко мне. — Маомао, как кошка, ввернулась в его объятия и вновь позволила себе зарыдать. Вновь позволила сердцу рассыпаться на тысячи осколков, но руки любимого будто не позволяли и ей самой рассыпаться. Она проплакала на его руках ещё какое-то время. Человек со стороны сказал бы, что минут пять, но для Джинши это была целая вечность. Вечность, в которой он не может ничем помочь своей любимой. Потом она просто затихла и уснула. Юноша так и остался сидеть на полу в крохотной каморке, держа на руках хрупкую девушку и думая о ней. Понимая, что она просто устала быть сильной, устала всё тянуть на себе. Устала переживать за его жизнь каждый день, а плохие новости просто стали последней каплей. Он знал, что мать для неё ничего не значила. Она больше ненавидела её, чем была к неё безразлична. Ненавидела за то, что заставила расти в борделе. Ненавидела за то, что влюбилась в ненавистного ей отца. Ненавидела за то, что она родилась никем, простой служанкой. Но если Джинши, как и многие другие, ненавидел громко, страстно и ярко. Маомао ненавидела где-то в глубине души. Тихо. Без этой страстной ненависти, дарующей силу, а просто помня и зная. Маомао давно научилась загонять всё, что чувствует, вглубь, ещё когда была младенцем, и никто не бежал к ней на её горестные крики. Может, тогда она разучилась открыто чувствовать? Он сидел с ней на руках до самого заката. Тогда к ним, наконец, решилась подойти Щуйлянь. — Господин, вы простынете, если и дальше будете так сидеть. Пойдемте в спальню. Он только кивнул, аккуратно вставая и поднимая девушку. От движения она проснулась. — Господин, простите. — Она вспомнила что произошло, и только стыдливо спрятала лицо у него в плече. — Ничего. Пойдем поедим. — Ага. — Она попыталась слезть с его рук, но он не позволил. Наклонился к самому её уху и шепнул: — Позволь ещё немного погреться об твое тепло. — Она только согласно кивнула и вновь опустила отяжелевшую голову ему на плечо.