Травница

Маомао проснулась от ярких летних солнечных лучей, что освещали мягкую постель Джинши. Она помнила, что он принёс её к себе вчера, после того, как она не смогла сдержать глупые слезы. Она была уверена, что проснётся сегодня утром в его объятиях, но рядом с ней никого не было. Комната была пуста. Девушка спросонья не сразу услышала, что кто-то ведёт диалог на повышенных тонах во дворе. Прислушавшись, она так и не смогла разработать слов и понять кто спорил, но было ясно, что разговор вёлся между двумя мужчинами. Лёгким движением она выскользнула из постели юноши и поняла, что она так и спала той же одежде, в которой лазила по горам. Кожа начала неприятно зудеть от осознания того, насколько она пропотела на вчерашней жаре. Спорившие голоса начали приближаться. Девушка смогла распознать неприятный тон своего папы. – ГОСПОДИН РАКАН, ВАМ СЮДА НЕЛЬЗЯ! – Вторым человеком, ведущим спор, был всегда спокойный Гаошунь. – ТЫ НЕ МОЖЕШЬ НЕ ПУСТИТЬ МЕНЯ К ДОЧЕРИ!!! Маомао тут же вспомнила, как она, будучи совсем малюткой, пряталась за юбки сестриц, когда этот странный мужчина приходил на порог борделя и так же орал, требуя его впустить, пока старуха не прогоняла его ударами метлы. Вчерашний страх не отпустил её после ночи, проведённой в мягкой постели, и она вновь ощутила, как всё внутри сжимается, в груди свербит, ноги наливаются свинцом, хочется бежать, бежать, бежать так далеко, как только возможно. Хочется застыть и слиться с пылинками, витавшими в воздухе. Хочется, чтобы трава во дворе укрыла тёплым пологом и спрятала от судьбы. Девушка начала судорожно искать место, куда можно было забиться, но у Джинши в спальне не было шкафа, в котором можно спрятаться – только стол и богато украшенная кровать. Маомао подняла нижний слой матраса и увидела тонюсенькую щель между основанием кровати и полом. Она сама не поняла, как, протиснувшись в неё, оказалась в крошечном подкроватном пространстве, где едва хватало места, чтобы она свернулась калачиком, упёршись спиной в кровать. Маомао закрыла лицо руками и попыталась успокоить дыхание и сердце. Оно так громко колотилось, что казалось, его могут услышать даже под толстым пологом одеял. Кажется, ещё миг, и папаша найдет её. Окончательно рехнувшийся от горя из-за смерти возлюбленной, он перестанет пытаться добиться её расположения и просто украдет её. Просто заберет её у Джинши. Неприятный голос её отца разносился всё ближе и ближе, но она не могла разобрать слова от того, что сердце, кажется, билось уже не в груди, а в голове. От мысли, что их разлучат, ей стало только страшнее. От мысли, что она не сможет больше защищать своего возлюбленного. От мысли, что больше не сможет им любоваться. От мысли, что больше не сможет делиться и приумножать любовь, что витает между ними. – ТЫ ЧТО УСТРОИЛ! – Голос юноши звучит как гром среди ясного неба. – Зачем ты ворвался в мой дом? – Уже тише, но в голосе сама сталь. Власть, которую она никогда прежде в нем не слышала, рядом с ней он всегда влюблённый мальчишка, а не человек, который знает, что его волей что-то решается. – Я хочу увидеть дочь. – Ракан тоже стал говорить тише. – И с чего бы я должен тебя к ней пускать? Осмелюсь напомнить, что ты ей не особо приятен. – Прошу тебя, позволь мне увидеть её и убедиться, что она в порядке. Один только взгляд, – в голосе Ракана появилась мольба. – Нет. Сейчас ты уйдешь, а когда она проснётся, я спрошу у неё, не против ли она с тобой повидаться. – Неужели я так ненавистен ей! Неужели один её взгляд на меня стоит нашей ссоры! Не забывай, с кем говоришь, мальчишка. – Сам не забывай, с кем говоришь. – И с кем же? С мальчишкой, который только и годен, что следить за садом императора! То, что ты с ним одной крови не делает тебя хоть сколько-нибудь достойным! – Проваливай, Ракан, пока я не выпустил тебе кишки. – Я должен сообщить ей важную новость, юнец. – Дверь в комнату грохнула от того, как грубо её распахнули. Маомао только пискнула в своем укрытии. – Ну и дерзость. Да и что ей делать в моей спальне? – После того как ты чуть не вскрыл мне горло из-за нашего невинного разговора, можешь даже не скрывать, что ты охмурил её своим милым личиком, но не обольщайся, она умна и расчётлива не меньше, чем я. Как только она получит от тебя что нужно, перейдет под моё покровительство. Думаешь, ей нужен покровитель, голова которого едва держится на плечах? – Ракан не сдерживался. Он был не в себе из-за смерти матери Маомао и позволял себе говорить лишнее. – Если я вскрою тебя здесь, моим служанкам придётся очень долго оттирать пол от желчи, что течёт в твоих венах, поэтому ещё раз прошу тебя уйти по-хорошему. – Да ты хоть понимаешь, какой опасности её подвергаешь! А если она от тебя понесет! Ты своей пустой башкой понимаешь, что ей не жить! Одна оплошность, и даже я не смогу её защитить! Ты должен отпустить её, если она действительно дорога тебе. – Как ты много лет назад? Бросить возлюбленную, чтобы та пошла торговать своим телом? Отдаваться любому за миску похлёбки? Послышался грохот развязавшейся драки, чьё-то тело повалилось на пол, миг – и по комнате разнеслись горестные рыдания мужчины. – Ты убьешь её, убьешь мою дочурку. – Гаошунь! Вызови его подчинённых, пускай забирают его куда хотят. – Господин, я не могу найти Сяомао. Её нет у себя. – Голос Гаошуня был очень взволнованным. – Ты устроил этот скандал, чтобы выкрасть её! – Джинши орал на папашу, а ей от этих криков становилось только страшнее. Только невыносимо больнее в груди. Слёзы снова покатились ручьём из глаз, и как бы она не пыталась поймать в свои хрупкие ладони всхлипы, у неё ничего не выходило. – Выведи его! – Юноша, судя по звукам, чуть ли не пинками выкинул мужчину из комнаты. Полог кровати приподнялся, впуская в её укрытие свет. – Ты что, за мышью погналась? Вылезай давай, я его прогнал. – Вместо ответа девушка только громко всхлипнула. – Вылезай, я уже слишком большой вымахал, уже лет десять, как не пролажу в эту щель, – рука с хрупкими пальцами нырнула к неё и коснулась плеча. – Давай руку. Не бойся. Она бы и хотела двинуться, но страх никак не отпускал её. – Маомао, возьми мою руку, пожалуйста. Мне страшно до ужаса, что ты плачешь, а я не могу обнять тебя. Она смогла найти в себе силы взять его за руку, и почувствовала, как страх вмиг отступил. – Подвинься. – Пока Маомао просачивалась сквозь шёлку, она только подумала, насколько же она была испугана, что заползла сюда одним движением, а сейчас едва может выбраться. – Иди ко мне, – тёплые объятия раскрылись перед ней, и она, вся в паутине и пыли, нырнула в них. В его тёплых руках всё вмиг стало нестрашным. – Прекрати плакать пожалуйста, – голос юноши дрожал, и Маомао подняла на него глаза. Лицо Джинши сморщилось от боли, из глаз катились чистые, как хрусталь слёзы, а губы дрожали, как лепесток розы на ветру. – А ты то чего разревелся? – Девушка коснулась его щеки и тут же оставила на ней пыльный след. – Если я буду утирать тебе слезы, ты станешь только грязнее. – Мне так стыдно, что я не мог тебя защитить от этого идиота. – А мне стыдно, что я такая чумазая. – Девушка хохотнула, думая, что неплохо пошутила, а Джинши только горестно всхлипнул и закрыл глаза рукой. – Неужели ты думаешь, что мне есть до этого хоть какое-то дело? Неужели думаешь, что ты для меня просто интересная игрушка? Тра… – Он проглотил слово. – Любимая, – он убрал руку и посмотрел в её широко распахнутые от удивления глаза. – Я люблю твои ласковые глаза цвета синей розы. Люблю твои веснушки за то, что по моей просьбе ты носишь их. Я люблю твои губы, потому что только они так любяще могут звать меня. Он взял её руку и прижал к своим губам. – Я хочу касаться тебя пока смерть не разлучит нас, – Джинши отпустил её руку и коснулся живота девушки. – Если ты беременна, я хочу этого ребенка. Я обещаю защитить его. Я стану хоть демоном, хоть божеством, хоть самим императором, чтобы защитить его. Я люблю тебя, Маомао. Юноша отвернулся, боясь её реакции. Боясь, что она отвергнет его, побоявшись такого развития событий. Испугается, проявит отцовскую расчётливость и просто сбежит от не то сына, не то брата императора, не веря в то, что он сможет вытащить её из пучины, в которой с каждым днем тонет всё глубже. – Знаешь, о чём я жалею сейчас? – Голос девушки был мягким и спокойным. – О чём? – Что когда Пайрин учила меня обращать любовь в слова, я думала о том, как лучше засушить ромашку. – Он поднял на неё глаза, и она мягко заулыбалась ему, притянула к себе и невесомо поцеловала. Их поцелуй был не привычно сладким, а солёным от слез. – Я не должна была говорить тебе о задержке цикла. Должна была подождать и убедиться, но мне стало так страшно остаться с этой мыслью одной на несколько месяцев, что я тебе рассказала. – Спасибо, любимая. – Не зови меня так! – Она картинно хлопнула его рукой по плечу. – Почему это я не должен звать тебя «любимой» если я тебя люблю. – Джинши запротестовал, как маленький ребёнок. Девушка обиженно скрестила руки на груди и надула губки. – Я столько лет слушала папашу про травы, что заслужила свой титул «травница». В ответ Джинши обвил её талию руками и притянул поближе к себе. Носом откинул выбившуюся из хвоста прядь и поцеловал чуть выше ключицы. – А сама говорила, что неважно, как я зову тебя, лишь бы это были мои губы, – он отпустил её, и девушка, как недовольная кошка, отстранилась от него и отползла на метр. – Ну и куда ты? – От твоих объятий из-за благовоний мне хочется чихать. Юноша скривил недовольную гримасу, снимая паутину, что прилипла к нему с наряда Маомао. – После таких объятий придётся мыться, травница. Пойдешь со мной в мою личную баню? – Нет, конечно. Не хочу, чтобы ты видел, как с меня грязь сползает. – Тогда иди первая, не погоню же я свою невесту в публичную баню. – Джинши, словно лис, улыбнулся, а Маомао одарила его взглядом, будто он не её возлюбленный, а червь, что вылез из только что надкусанного яблока. – Я согласия не давала. – Ты и целоваться не сразу согласилась, я подожду. – Ждать придётся очень долго. – Она всё ещё картинно дулась на него. – Я молод и никуда не спешу, – он встал с пола, на котором они всё это время вальяжно беседовали. – Ну и тяжёлая же рука у твоего папы, – юноша начал болезненно разминать плечо. – Дай посмотрю. – Девушка вскочила на ноги и уже начала стягивать с него верхнее платье, когда он лукаво улыбнулся. – Я, кажется, нашёл к тебе ключик, травница. Когда ты в следующий раз будешь на меня дуться, я просто скажу, что подвернул ногу, и ты тут же простишь меня. Девушка закатила глаза. – Иди, куда шёл. – А ты иди мыться, травница.