Metamorphosis

Безразличное отношение к собственной смерти не так уж и привлекательно, когда пути назад уже нет. Она пришла сюда не для того, чтобы умереть. В данный момент этого не было в ее списке дел, но, опять же, это всегда таилось на заднем плане, если представится возможность. Рука Кэрол болит в том месте, где гнилые зубы ходячего содрали кожу, словно она не более чем куриная голень. Вместо облегчения, которое женщина ожидала найти когда придет время, она может только кричать. Альфа повторяет ее реакцию, а затем крик в ее собственной голове повторяет ее голос, пока Кэрол борется с нападавшим. Она только лежала, пока он приближался, думая обо всех преимуществах, которые может дать смерть. Всем будет лучше, если ее не станет. Если повезет, она сможет снова увидеть Софию. Даже если ее не ждет ничего, кроме огромного небытия, это будет блаженством по сравнению с мучениями в собственном сознании. Нет, она пришла сюда не для того, чтобы умереть сегодня, но когда смерть нависла над ней, она не сопротивлялась. И только когда эти оборванные руки схватили ее, смогла одуматься. Она не хочет бросать Дэрила, даже если он теперь ненавидит ее. Она будет скучать по нему, пришла нелепая в голову мысль, но потом вспомнила, что скоро ее уже не будет в живых, чтобы скучать хоть по кому-то. — Перестань бороться. Это то, чего ты хотела, — отчитывает назойливый голос Альфы. — Нет, это не так. — Как будто бы ты можешь меня обмануть. Ты ничего не сделала, только смотрела, как он спотыкается об свой же ужин. Теперь не сможешь передумать. Ущерб нанесен, но самосохранение сохранилось. Жаль, что она не смогла найти в себе ни капли этого чувства до того, как ввязалась в это дело. Хижина уже была похожа на место преступления, прежде чем ей удалось вывернуть нож и вонзить его в мягкий череп. Ее кровь покрывает обломки, удерживающие ее в заложниках, в стене, в которую она попала, и ощущает ее тепло на своем лице. — Похоже, довольно глубоко. Задета артерия. Но так даже лучше. Так будет быстрее, не то чтобы ты этого заслуживала. — Заткнись, — Кэрол зарычала, освобождая себя, но кость сместилась, выворачивая плечо. Ей не впервой испытывать такую боль. Раньше она часто обращалась в скорую, чтобы ей вправили кость, пока не начала делать это сама. Но привычная боль не стала меньше. Женщина лежала на земле с плечом под странным углом, и кровь стекала багровыми каплями в грязь, пока Альфа поздравляла ее. — Ты сделала это! Не думала, что у тебя получится. Теперь они все от тебя избавятся. Что ж, даже Дэрил будет рад, что тебя больше нет. Может быть, тебе стоит оказать ему последнюю услугу и свести счеты с жизнью, а не возвращаться? Давай! Она не всхлипывает, хотя ей очень хочется. Она не может доставить удовольствие своей галлюцинации, поэтому сдерживает слезы и упрямо поднимается на ноги. Не обращая внимания на возгласы во время долгой прогулки домой, она заматывает рану курткой. Теперь у нее нет другого выхода. Превращение будет для него непосильной ношей, как и дать ему надежду попытаться найти её тело. Он уже потерял близких ему людей без знания что с ними случилось, и она не хочет снова оставлять эту тяжесть на раненой душе. Дэрил может злиться, но она знает его сердце, и он найдет способ обвинить себя в её смерти. Он будет носить вину в себе до тех пор, пока она не зарубцуется на его спине вместе с другими шрамами. Он добавит Кэрол в очередь и начнет искать двух женщин вместо одной, а у нее не будет ни единого шанса прекратить это. Она должна вернуться и убедиться, что он знает, что она сделала это сама и никто не виноват, кроме нее самой. Она не раз флиртовала со смертью, всегда отступая в последний момент или не желая быть спасенной. Теперь смерть неизбежна, и все, чего она хочет — это обернуть время вспять. — Что, черт возьми, с тобой случилось? — Я же просила тебя подождать, — она с усмешкой смотрит на Нигана, который явно не собирался следовать инструкциям. — Я так и сделал... сначала. Он пытается помочь ей пройти к воротам, но Кэрол отталкивает назойливую руку, когда двери открываются, показывая единственного человека, которого она одновременно желает и боится. Может, ей стоило уйти в лес, как умирающему животному, а не ползти обратно к Дэрилу? Она уже почти повернулась, но тут ее остановил его взгляд. Ноги замирают на месте, дыхание задерживается в легких в ожидании приговора, который так и не наступает. Его взгляд перемещается с ее лица на плечо, затем на руку с красным пятном. Равнодушие сменяется растерянностью, когда он собирает воедино все кусочки и приходит к неверному выводу. — Это он сделал? Ты трогал ее, кусок дерьма?! — кричит он на Нигана, бросаясь вперед без подтверждения, чтобы нанести удар. Тот вздрагивает и поднимает руки вверх, чтобы избежать нового ранения. — Господи, нет! Зачем мне это делать? Я не трогал твою подружку. Скажи ему! — Не говори с ней. Даже не смотри на нее. Клянусь богом… — Дэрил, он ничего не делал. Ничего, — женщина вмешивается в разговор. Она позволила этому продолжаться на мгновение дольше, чем следовало, только потому что Ниган заслуживает удара только из принципа. Дэрил сдувается от ее признания, и другой мужчина быстро отходит на второй план. Он осторожно поднимает ее раненую руку и задирает рукав, чтобы убедиться в отсутствии серьезных ран, обнаруживая укус над запястьем. — Это была собака? Какое-то животное? Момент, когда земля уходит у него из-под ног, написан на его обычно стоическом лице. Дрожание его нижней губы, заметное даже через отрицание, вызывает у нее ответную реакцию. По большей части она держала себя в руках, но, покачав головой, лишила его надежды, а собственное зрение затуманили слезы. — Пожалуйста, прости меня, — она шепчет, так отчаянно нуждаясь в прощении, что не может удержаться от мольбы. Изнеможение и потеря крови заставляют ее покачнуться на ногах, прежде чем он успевает ответить. Как только мир закружился, Дэрил подхватил ее на руки и прижал к своей груди, где она впервые за все время почувствовала себя в безопасности. — Не отключайся. Твою мать, что случилось? Не смей умирать. Чёрт возьми, не смей умирать! — он рычит, прижимая ее к себе, и бежит в сторону лазарета. От толчков в плечо она почти теряет сознание, но ей все равно. Не сейчас, когда она снова рядом с ним, после того как боялась, что он этого не допустит. Она наклоняет голову и жадно вдыхает воздух в изгибе его шеи. Это может быть последний миг, проведенный с ним. Последний раз, когда она прикасается к нему. Последний шанс сказать то, что у нее на душе. — Я люблю тебя, — Кэрол выдыхает, когда глаза закрываются. — Дэрил, уже слишком поздно. Мне так жаль. — Все равно сделай это. — Это ничего не изменит. Она потеряла столько крови... — Сделай это либо это сделаю я... она еще не умерла... говорит так, будто... что-нибудь от боли... Голоса то появляются, то исчезают, дразня ее сознанием, которое трудно ухватить, пока ее не затянуло обратно под воду. Когда Кэрол открывает глаза, то считает себя мертвой, потому что больше ничего не болит. Плечо вернулось на свое место, а на руке повязка, ведущая вниз к руке, которую обхватывает большая рука Дэрила. — Ты все еще здесь, — она грустно улыбается, испытывая такое облегчение от встречи с ним, что лихорадка поначалу не дает о себе знать. — Конечно я здесь. И тут жар, ползущий по ее шее и скопившийся в черепе, начинает брать верх. Ей еще предстоит страдать, и, возможно, это справедливо. Может быть, это и есть ее наказание. — Тебе не следовало. Не хочу, чтобы ты видел меня такой. Не хочу, чтобы ты запомнил меня такой... — она намерена попросить его оставить пистолет на тумбочке и подождать снаружи, пока покончит с этим сама. Кэрол не может позволить ему убить ее, когда она превратится. Нельзя допустить, чтобы он нес это на душе, но лихорадка затуманивает разум, и женщина не может подобрать слов. Вместо того чтобы сказать ему "уходи", она крепче прижимает мужчину к себе, забирая назад все, что сказала минуту назад. — Не уходи. Пожалуйста. Пожалуйста... Мне так жаль. — Я не уйду, и ты тоже не умрёшь, ясно? Ты должна бороться с этим. Она вздохнула, поворачивая голову, чтобы посмотреть на его красивое лицо сквозь слезы. — Ты переоцениваешь мои способности. — Если кто и может бороться с этим, так это ты. — Мы оба знаем, что так не бывает, — Кэрол опускает взгляд на раны, бессмысленно обработанные, когда уже не было причины пытаться, — Тебе не нужно было делать все это. — Прекрати. Просто прекрати. Не говори так, будто тебя здесь больше не будет, потому что это все не должно так закончиться. В последнее время у нее много запоздалых реакций, и то, как он расстроен, относится к этой категории. У него красные глаза и волосы в беспорядке, даже большем, чем обычно. Одна нога дрожит в бесконечном постукивании, а рука, не держащая ее, ерзает по простыням. Он готов вылезти прямо из кожи, так решительно настроен жить в отрицании, что это разбивает ей сердце, когда она думает, что уже разбила все свои осколки. Как она могла не заметить, что это может с ним сделать? Как она могла предположить, что ему будет лучше без нее? Она высвобождает руку, чтобы прижать к его щетинистой щеке, и он прильнул к ней, как изголодавшийся по любви кот. — Я не сдамся, я не отойду от тебя. — Ты должен, — отвечает она. Дэрил встает и быстро куда то отходит, пока замыленный разум Кэрол охватывает паника. — Я же говорила. Он оставит тебя умирать в одиночестве, как ты того и заслуживаешь. Все это время ты думала, что у него будет кто-то на случай того когда тебя не станет, но ты и это провалила. Теперь у него никого нет. Это твоя вина! Кэрол зажмуривает глаза от слов Альфы и вздрагивает, когда к ее лбу прикладывают прохладную тряпку. — Я же говорил, что никуда не пойду. Нужно сбить жар. Может, холодная ванна? Это из-за жара, если его сбить... Она так сильно потеет, что почти не замечает, как ей жарко, пока на кожу не попадает ледяная вода. Голос Дэрила начинает затихать по мере того, как ее трясет, сменяясь голосами всех ее ближайших демонов. — Это то, чего ты хотела, — Альфа говорит рядом с ней, — Ну, вот и все. Просто отлежись и дай вирусу сделать свою работу. Скоро все закончится. — Нет, — она задыхается. — Конечно, закончится. А Дэрил, он поплачет немного, но потом, когда тебя не станет, поймет, что все было к лучшему. Они все поймут. Он наконец-то освободится от тебя. — Хватит! — Что хватит? Говорить правду? Испортить твой идеальный момент? Когда ты умрешь и будешь похоронена, он снова отправится на поиски Конни и может быть, если ему повезет, найдет ее. Только тогда он будет по-настоящему счастлив. Не надо было возвращаться. Теперь ты заставляешь его страдать вместе с тобой. Все, что ты можешь сделать, это быть эгоистом, не так ли? Это все на что ты способна, как говорил Эд. Эгоистка, никогда не думающая ни о ком, кроме себя! Эд быстро вступил в перепалку, появляясь рядом с Альфой. — Эта сумасшедшая сучка не знает, когда ей заткнуться, верно? Но она не ошибается. Ты никогда ни на что не годилась. И подумать только, ты влюбилась в этого придурка? Думала, что он может полюбить тебя в ответ, да? Разве я тебя ничему не научил? Никто и никогда тебя не полюбит. Уж точно не после того, что ты сделала! — Кэрол? Кэрол. Посмотри на меня, — Дэрил отнимает ее руки от лица, которое она поцарапала достаточно сильно, чтобы пустить кровь. — Я вижу их, — испуганно шепчет она, — Я вижу их, пожалуйста останови это! Пусть это прекратится! Он не может помочь ей. Никто не может, и в приступе иррационального бреда, вызванного лихорадкой, она пытается вырваться из рук. Кэрол откатывается от него и едва не опрокидывается на край кровати, прежде чем сильные ладони обхватывают ее за талию. Она не может понять, кто ее держит. Знает только, что Альфа смеется, а Эд все еще перечисляет ее неудачи одну за другой, и снова пытается вырваться, но ее снова тянут в постель крепкие руки. Нога на ногу, ладонь на ребра и чья-то грудь за спиной. На мгновение женщина испугалась, что сердце может остановиться и она так и останется лежать, закутанная в одеяло страха без надежды на спасение. — Это лихорадка, у тебя галлюцинации. Это я. Только я. Здесь нет никого, кроме нас. Дыши со мной, хорошо? Вдох и выдох. Я держу тебя. Низкий гравийный голос Дэрила успокаивает, как и прикосновение его кожи к ее коже и давление его рук. То, от чего еще мгновение назад она хотела убежать, теперь стало единственным, чем она не может насытиться. Ее тело обмякло, а рама кровати заскрипела от вздрагиваний. — Ты будешь в порядке, когда все закончится, — она улыбается, — Будешь. Ты должен быть. Я уже так сильно скучаю по тебе. Он фыркает позади, его собственные слезы покрывают её горячую шею. — Без тебя нет меня. Я думал, что все это время очевидно показывал тебе свои чувства. Думал, что кричу об этом всему миру, но это было не так, правда? Она поворачивается в его объятиях, так сильно желая поцеловать его, пока не потеряла способность к перемещению. Какая жестокая шутка — иметь доступ ко всему, чего хочешь, и все равно наблюдать за тем как это ускользает сквозь пальцы, словно дым. У лихорадки другие планы, она рвется наружу, пока вся надежда на последний, первый поцелуй не становится лишь далеким воспоминанием, и все, что она может сделать — это уткнуться лицом в его грудь, пока ее отчаянно трясет. — Когда мы оставили Джима у того дерева, он чувствовал себя так же? Сам по себе? Я иногда думаю об этом, — она говорит рассеянно, — Он заслуживал большего. Он должен был быть с нами. Это я должна быть одна. — Тогда мы не знали как лучше, — отвечает Дэрил, — И твое место здесь, со мной. — Поговоришь со мной, пожалуйста? Расскажи мне о Нью-Мексико. — Это то, что ты хочешь услышать? Она кивает. — Или расскажи мне, что ты ел на завтрак, мне все равно, что ты скажешь, я просто хочу услышать твой голос. Она хочет слушать, как он говорит, и наблюдать за его лицом до последнего вздоха. Когда он начинает свой монолог, это словно успокаивающий бальзам на ее самые страшные раны. Он рассказывает ей о Зачарованной стране, о месте, которое они никогда не увидят. Шепчет ей на ухо, что любит ее, и скрепляет это поцелуем в лоб, который вспыхивает от прикосновения его губ. Она почти не замечает, что плывет по течению, пока оно не исчезает. Самое забавное в смерти то, что иногда она проходит не так, как планировалось. Она не видит ничего, кроме темноты, пока в нос не ударяет знакомый запах. Он успокаивающий и правильный... прямо как у Дэрила. Ее лицо прижимается к его груди, где она сворачивается калачиком, обнимая его. Первая мысль это не замешательство, а лишь осознание того, что она жива. Кэрол прижимается к его шее, ресницы трепещут по чужой коже, когда он наклоняет голову ближе. — Все в порядке, — тихо шепчет мужчина, — Я хочу этого. —Чего ты хочешь? — она отвечает, не ожидая, что он вздрогнет от звука ее голоса, как будто не ожидал, что она заговорит. Дэрил смотрит на нее так, словно она восстала из мертвых. Хотя возможно, так и есть. Почему ты жива? Почему ты не обратилась? Как это возможно? Все это и многое другое — невысказанные вопросы, на которые у нее нет ни одного ответа. Дверь открывается, и заглянувшая в нее Розита спасает ее от попыток понять. — Дэрил, ты... — Розита делает паузу, ее улыбка быстро расплывается в удивлении, когда она придвигается ближе, чтобы взять Кэрол за руку, — Как? — Я не знаю, — она отвечает, с трудом пытаясь оторвать взгляд от Дэрила, даже когда разговаривает с подругой. Он наблюдает за ней так, словно она в одиночку вернула его мир в прежнее состояние. Она еще больше не готова к тому, как справиться с этим чувством, чем к тому, как справиться с выживанием. — Тебе все еще жарко? Больно? — спрашивает Дэрил. — Нет. Розита с шипением отпускает руку Кэрол, чтобы пожаловаться на жжение. — Может, ей и нет, но мне да… Здесь жарко, верно? И не только мне? Я открою ок... Она замирает на полушаге, и ее рвет всем, что она съела за день. — Я не знаю, что... что случилось... может, отравление... Я не ела ничего странного... — Розита задыхается и падает на деревянный пол, а Дэрил бежит звать на помощь. Цвет исчезает с ее лица, сильные вдохи превращаются в гипервентиляцию, а затем все просто прекращается. Кэрол с ужасом наблюдает с кровати, как Розита начинает дергаться и стонать, поднимается на ноги, пытаясь укусить Дэрила. Он застигнут врасплох. На превращение уходит всегда не менее нескольких часов, а то и дней. У нового ходячего есть преимущество в том, что он шоке. Прежде чем Дэрил осознает, что делает, он убивает ее, чтобы мёртвое тело подруги не вонзило в него зубы. — Что, чёрт возьми, только что произошло? Кэрол в ужасе смотрит вверх, вся ее радость от того, что она выжила, отодвинута на задний план в пользу неверия. — Она прикоснулась ко мне. — И что? Я прикасался к тебе, и все в порядке. Он тянется к ней, чтобы доказать это, но Кэрол отдергивает руку, почти ползет по изголовью кровати, чтобы избежать прикосновений. Он мысленно перебирает все моменты их соприкосновений с прошлой ночи, пытаясь вспомнить, действительно ли ее кожа касалась его, или мужчину спасла их одежда. Все, что она знает наверняка — это то, что она жива, когда не должна быть... а Розита мертва, когда должна быть жива. Единственная связь — это ее касание, и она не будет рисковать жизнью Дэрила, чтобы развенчать эту теорию. Кэрол дается второй шанс, но за все приходится платить свою цену.