Metamorphosis

У них нет плана. У них нет байка. Они бегут вслепую посреди пустоши, пробираясь через лес в общем направлении на запад, и Дэрил не был никогда счастливее чем сейчас. Покинуть Джудит было трудно. На самом деле, покинуть Александрию оказалось сложнее, чем он ожидал, но теперь, когда он здесь с Кэрол, все что он может делать — это смотреть вперед. Это то, о чем он мечтал с тех пор, как впервые произнес слова "Нью-Мексико", казалось, целую вечность назад. Возможно, они держат путь не совсем туда, но для него не имеет значения где они окажутся. Важно лишь то, что они вместе. Дэрил пытается подавить свое волнение, потому что она пока не чувствует того же. Он надеется, что это произойдет, когда они войдут в привычное русло, но в данный момент женщина отстранена. В ней все еще живет неуместное чувство вины, и ему трудно пробиться сквозь эту твердую оболочку. Не то чтобы он осуждал её. Когда дело доходит до игры с чувством вины, Дэрил и сам всегда стремится занять первое место. Но это не значит, что он знает что сказать или как помочь ей побороть это чувство. Все, в чем он хочет признаться, кажется слишком смелым и вопиющим для двух людей, которые танцуют вокруг правды. Он не может сразу же обнажить свое сердце, и уже исчерпал квоту, признавшись ей в любви. Дэрил говорит себе что может быть терпелив, но все остальные мысли — о том, как сильно он хочет прикоснуться к ней. Обхватить руками в столь необходимом объятии или прижаться к родным губам в первом поцелуе. Его желание разгорелось до предела в самый неподходящий момент, и чем дольше Кэрол боится контакта, тем сильнее он переживает, что это расстояние станет их новой нормой. — Хочешь остановиться и немного отдохнуть? — спрашивает Дэрил, когда они прошли уже полдня. — Слишком рано. Они могут нас преследовать. У них есть лошади, а у нас нет ничего. — Мы не пытаемся сбежать от Нигана или Шепчущих. Они нас не выслеживают. Наверное, они даже рады, что мы ушли. — Ты этого не знаешь, — Кэрол отвечает, едва оглянувшись, — Я забрала важного человека у Габриэля. Горе — сильная штука, как и месть. Я знаю это лучше, чем кто-либо другой. — Эй. Это не одно и то же. Кэрол останавливается и бросает на него взгляд, как будто мужчина оскорбил ее.  — Я знаю, Дэрил. Думаешь, я настолько глупая? Это сказано раздраженным тоном, которого он не заслужил, но Дэрил пропускает его мимо ушей. В тот момент, когда он отказывается вступать в разговор, женщина сдувается.  — Может, нам и правда стоит остановиться. Ты прав, нам нужно отдохнуть и дать собаке передышку. Пёс — подходящая причина, даже если Дэрил не уверен, зачем он им нужен. За день ее настроение изменилось до неузнаваемости, и он надеется, что Кэрол не пожалеет о том, что застряла с ним во всех смыслах, которые только могут быть у человека. Если предположить, что он тоже заражен, то они созданы друг для друга. Теперь почти нет возможности что она прикоснется к кому то кроме него, и хотя ему можно сказать, плевать на это, мужчина не может не вспоминать все те случаи, когда Кэрол выбирала не его. Может она предпочла бы застрять в изгнании с Иезекиилем? Тобином? С кем-то еще? Когда они натыкаются на квартал, полный домов среднего класса, ожидающих усталых путников, Дэрил благодарен за то, что отвлекся от собственных мыслей. Они стараются держаться в тени, но собака замечает белку и с задорным лаем гонится за ней к дереву, оповещая всех, кто находится поблизости. К счастью, улица остается тихой... пока вдалеке не начинает плакать ребенок. — Ты слышишь это? — шепчет Кэрол. — Да, но лучше бы я этого не делал. — Это доносится из одного из домов, — она уже направляется в ту сторону в поисках призрачного звука. — Притормози. Это может быть ловушка. — Ребенок — это не ловушка. Они же не плачут по команде. Он может быть ранен или одинок. Мы не можем уйти. — Я не говорю, чтобы мы уходили. Давай просто пойдем медленнее. Кэрол практична и умна, в хорошие дни даже больше чем он, но когда дело доходит до детей, все ее слабые стороны обнажаются. Что, если они действительно найдут ребенка? Они не смогут оставить его себе, но и отвергнуть не смогут. Она не способна справиться с подобными эмоциональными нагрузками. То, как Кэрол переходит от обеспокоенной паники к сдержанному замешательству, когда крик становится все ближе, говорит о том, что она думает не головой, а разбитым сердцем. Они подкрадываются к маленькому голубому домику, где плач проникает через отсутствующее окно. Если ребенок один, значит, родители мертвы. Он пытается представить, как они будут ухаживать за младенцем, не имея ни малейшего контакта с кожей. Как долго они смогут обходиться без роковой ошибки? Когда Кэрол толкает незапертую дверь, они оба выжидают момент, прижавшись к наружной стене. Если бы внутри были ходячие, ребенок бы уже давно умер, но другие люди — это все еще риск. Они ждут засады, но она не происходит, и они осторожно пробираются через гостиную и кухню к спальням. Здесь только по одному ножу, найденные в сумке, предложенную Ниганом. Когда они добираются до источника звука, Дэрил понимает, что они принесли ножи на перестрелку. Щелчок пистолета, приставленного к виску когда он переступает порог, вызывает холодок по позвоночнику. Ребенок продолжает плакать, лежа на кровати, зажатый в записи на старом проигрывателе. — Сумка. Брось ее, — приказывает один из троих мужчин. Оставшись в меньшинстве без подходящего оружия, Дэрил подчиняется. Они попали в ловушку, не ожидая, что ребенок окажется не более чем зовом сирены. — Услышали там твою собаку, — комментирует другой, роясь в их вещах, — Жаль, что он не очень-то защищает. Пес не обучен нападать. Он слишком дружелюбен для своего собственного блага, и, хотя он может понять, что что-то не так, банда мужчин пока не тронула ни одного из них, поэтому он просто ждет рядом с Дэрилом. — Держи, мальчик. Угощение от друзей, — враг улыбается, бросая собаке немного своей еды в качестве мирного предложения на всякий случай. Этот засранец тут же съедает всё. — Ты не выглядишь таким уж и дружелюбным, — рычит Дэрил. — Может быть гораздо хуже. — Конечно может, — другой соглашается, — На самом деле, я давно не видел женщин. Нацелился на твою еду, но теперь, когда мы видим, что у тебя есть подруга... Кэрол напрягается, и волосы на его затылке встают дыбом. Инстинкт подсказывает ему броситься на них и рискнуть, но с пистолетом, все еще направленным ему в лицо, он далеко не зайдет. Мужчина не может оставить ее одну. Не может рисковать тем, что его убьют, когда он — это все, что у нее осталось. — Перестань пялиться на мою жену, — Дэрил отвечает, зная, что она может за себя постоять, но не желая отступать. Такие мужчины говорят только на одном языке, и после того, как он прожил с Мерлом половину своей жизни и провел некоторое время с группой Джо после тюрьмы, Дэрил хорошо в них разбирается. — Что-то не вижу кольца. — Не было возможности пройтись по магазинам из-за конца света, знаешь, — говорит Дэрил. — В том-то и дело, что мы не спрашивали. Они движутся к Кэрол, и не имея выбора, он думает, что проверить свою теорию про заражение сейчас было бы неплохой идеей. — Эй, знаешь что? Ты прав. Мы не женаты. Я просто нашел ее на улице и теперь не могу отделаться. Ты окажешь мне услугу, забрав ее себе, — он говорит, и слова застревают в горле. Глаза Кэрол расширились от предательства. Реакция настолько мгновенная, что, наверное, это больше похоже на рефлекс. Все, что она услышала — это то, что Дэрил бросает её, и это усиливает худшие опасения. Она знает, что это ловушка, но логике здесь нет места, когда эмоции берут верх. Он снимает перчатку и протягивает руку ублюдку, стоящему напротив, пока они оценивают его искренность. Поначалу Дэрил опасается, что они не пойдут на приманку, но тут одна ничего не подозревающая рука порывисто сжимает его. Изменения начинаются еще до того, как жертва сделает пятый вдох. Противная улыбка исчезает, ее место занимает кашель, а сам Дэрил отступает назад, чтобы мужчину вырвало на пол. Остальные разбегаются, наводя на него пистолет, и пытаются оказать помощь упавшему другу. Менее чем за шестьдесят секунд их враг превращается из живого в мертвого. Шок от этого застает остальных врасплох, и тот, кто уже присел на корточки чтобы помочь, получает первый укус. Крики эхом разносятся по коридорам, а Кэрол и Дэрил, воспользовавшись хаосом, выходят на свободу через заднюю дверь. Адреналин толкает вперед, пока они не выходят на поляну в двух милях от дороги и не проскальзывают в другой заброшенный дом. Здесь пусто и тихо, вдали от улицы, где нет никаких соседей. Он заражен. Он обратил человека, прикоснувшись к нему, меньше чем за минуту. Ничто в жизни не вызывало такого ужаса и восторга, если не считать той ночи, когда Кэрол почти умерла, а потом чудом осталась жива. Он не знает, как выразить словами то, что чувствует, а женщина уже занята тем, что двадцать раз проверяет замки, поэтому Дэрил бросает сумку на кофейный столик и распаковывает их ужин. — Я не хотел тебя бросать. Просто хотел получить рукопожатие, вот и все, — тихо говорит он. — Я знаю. — Я не пытался от тебя избавиться. Я бы никогда не позволил, чтобы с тобой что-то случилось... — Если бы они попытались меня изнасиловать, то все равно умерли, — Кэрол говорит прямо, — Я почти уверена, что могу обратить кого-то при любом контакте с кожей. Вопрос только в том, как далеко они зашли бы сначала, но все же, это бы закончилось быстро. Он это знает. Конечно, знает, но позволить, чтобы все закончилось именно так, он бы не смог.  — Быстро или нет, но рисковать не стоит. Никогда. Ты поняла? — Я бы предпочла, чтобы ты... позволил мне самой обратить кого-то, если это потребуется, хорошо? Я не хочу, чтобы из-за меня ты пополнил свой список убийств. — Я не веду список, и я чертовски уверен, что не пролью ни одной слезинки из-за этих ублюдков, — Дэрил вздыхает и опускается на диван, — Если мы наткнемся на каких-нибудь кусков дерьма из леса, которые захотят воспользоваться мной, разве ты позволишь им зайти так далеко, что они покончат с собой пытаясь... — Нет! Боже, Дэрил, конечно, нет. Да что с тобой такое, черт возьми… Она осекается, когда он приподнимает бровь, и понимает, что разница невелика. Она не будет стоять в стороне, пока ему причиняют боль, даже если это быстро закончится, и нет никаких шансов, что он позволит этому случиться и с ней. Если это означает, что он убьет еще больше людей, значит, так тому и быть. Когда Кэрол присоединяется к нему на диване, то сидит на расстоянии, ковыряясь в разложенной им еде и поглаживает собаку другой рукой.  — Похоже, мы точно знаем, что ты заражен. — До сих пор не понимаю, как, если я не был укушен, но знаешь что? — Что? — Я рад. — Как ты можешь так говорить? — Потому что я не воспринимаю это как какое-то проклятие. То, что мы можем делать — это дар. Прежде чем ты что-то скажешь, мне плевать на то, что я не могу прикоснуться к кому-то еще. Так что не вини себя за это, потому что я тебя не виню. Тебе не придется нести это в одиночку. Мы можем научиться жить с этим вместе. Он не может придумать лучшей суперсилы, если только кто-нибудь не подарит ему крылья. Он может убивать их врагов одним прикосновением руки. В их прошлом было множество ситуаций, когда это было бы более чем полезно. Она замолкает, гладя собаку так интенсивно, что с нее начинает сыпаться шерсть. — Ты все еще думаешь, что нам нельзя прикасаться друг к другу? — осторожно спрашивает он. — Я думаю мы не до конца знаем, как все это работает, и должны быть осторожны. Это не то, что он хотел бы услышать, но, в конце концов, он может ещё потерпеть.  — Хорошо. Они молча доедают еду и устраиваются на ночь в спальне одной из комнат. Вопрос о том кто где спит не обсуждается. Безопаснее держаться вместе. Собака наваливается между ними, как идеальный барьер, не позволяющий им соприкасаться ночью. Они не говорят о ребенке. Ни о том, что бы это значило, если бы он был настоящим, ни о том, как они относятся к тому, что его на самом деле не существовало. Ему трудно заснуть, а Кэрол измучена, и вскоре она начинает ворочаться, и ворочается так сильно, что даже Пес беспокоится. Он пытается подтолкнуть ее мокрым носом, но она не просыпается, слишком запутавшись в кошмаре, из которого Дэрил хотел бы ее вытащить. — Генри! — зовет женщина, сокрушаясь о своей беспомощности. Слезы по ее лицу текут тяжелее, чем в тот день, когда колы стояли на поле. Тогда она сдерживалась, но сейчас не было никаких сдерживающих причин, и Дэрил удивляется, как он не заметил насколько она разбита. Это то, что ему нужно было увидеть, чтобы понять, как близка она была к тому, чтобы покончить с собой. Чтобы понять почему она позволила ходячему укусить себя, не сопротивляясь. Он пытается разбудить ее, постукивая носком ноги, но сон неумолим, пока Дэрил не подзывает собаку приказывая лизнуть ее лицо. Она замирает, вытирает глаза и медленно открывает их. Первое, что делает Кэрол — это смотрит налево, словно ожидая, что место, которое он занимает, окажется пустым. Когда она видит мужчину, на лице промелькивает краткий миг нескрываемой привязанности. Он не уверен в том, что выражает его собственная мимика, но, должно быть, это что-то хорошее, раз она так быстро начинает улыбаться только для него. А потом её защитные барьеры снова поднимаются, и Кэрол ложится на спину, обнимая собаку. — Это был ночной кошмар, — говорит он мягко, — Поговорим об этом? — Я была в том месте и не могла остановить её. Я смотрела, как это происходит... не могла пошевелиться, мои ноги не работали. Когда я добралась до него, было уже слишком поздно… — Генри? Она кивает, вытирая полузасохшие следы слез на щеках.  — Хорошо, что тот младенец был не настоящим. Каждый ребенок, о котором я забочусь, умирает. Он не знает, что на это ответить. Должно быть, пауза длилась дольше, чем он думал, потому что она снова заговорила почти смущенным тоном. — Я хотела, чтобы он там был… В какой-то момент я так сильно этого хотела. Насколько это безумно? Что со мной не так? Последнее, что нам нужно — это ребенок… — С тобой все в порядке. Я тоже думал об этом. Только на минутку. —Правда? — Мгм, но ты права, к лучшему то, что его не было. Не по той причине, по которой ты думаешь. Мы должны думать о цели. — И это... Он смотрит, как она поворачивается к нему лицом, обхватывая собаку рукой и прижимается к его шерсти.  — Найти таких же, как мы, по пути на запад. Ты ведь именно этого хотела, верно? — Да, — она еще глубже подпихивает подушку и ложится на бок, — Но ты... хотел, чтобы это был младенец? — Честно? Не знаю, что, черт возьми, я чувствовал. Думал, что если мы найдем этого ребенка, то сможем растить его вместе, я и ты. Хотел увидеть, как ты снова улыбаешься, как тогда, когда тебе есть о ком заботиться. А потом я забеспокоился о нас, — он поднимает руку в перчатке, — Потому что дети не следуют правилам. Но я подумал и решил, что мы как-нибудь справимся. А потом оказалось, что это и вовсе не ребенок, а плеер, и я почувствовал облегчение. Знаешь, перед засадой. Она смотрит на него так, будто никогда раньше не встречала. Впитывает все его эмоции, которые Дэрил выкладывает ей шаг за шагом, потому что, видит Бог, ему следовало быть более открытым задолго до всего этого. Если Кэрол хочет знать, что он чувствует, он напишет гребаную диссертацию. — Я тоже об этом думала, — Кэрол признает, — Обо всем этом, в основном в том же порядке. Хотя в моем случае можно заменить твои части, где я была счастлива, моими мыслями о том, что ты был бы отличным отцом. — Пфф, я так не думаю. — Ты уже был, с Лидией. — Это другое, она взрослая. Теперь я ей больше не нужен, так как у нее есть и другие близкие люди. Не могу поверить, что говорю это, но Ниган. — Я думала об этом еще на ферме, когда ты был единственным, кто продолжал искать Софию, — она говорит тихо, — Может быть, часть меня хотела создать то, что я упустила сначала. То, что я слишком боялась, чтобы попытаться воссоздать. Иногда я думаю, что могло бы случиться, если бы она никогда не исчезла. Если бы мы были втроем... Кэрол живет прошлым, это он заметил в последнее время. Оно впивается в нее своими когтями и не отпускает. Может быть она оглядывается назад потому, что успокаивается, вспоминая былые времена, несмотря на все свои прошлые травмы, ибо будущее неизвестно. — Мне хочется думать, что у нас бы все получилось. В итоге. Даже если я был слишком одичавшим и ничего не знал о женщинах. Один уголок ее рта приподнялся.  — Ты все еще немного одичавший. — И я все еще ни черта не знаю о женщинах. Она хмыкает, добродушно закатывая глаза.  — Не знаю, мне кажется, у тебя есть опыт в этом. — Ты смеешься надо мной? — Нет! — Кэрол фыркает, впервые с тех пор, как они уехали, легкомысленно. Ее глаза опускаются к его губам, а ее собственные расходятся в приглашении. Румянец на коже подчеркивает все те веснушки, которые он так любит, и прежде чем Дэрил понимает что произошло, он чувствует как напрягается, просто глядя на нее. В том, что его тянет к Кэрол нет ничего нового. Он жил с этим чувством годами. Он научился справляться с постоянным желанием и, черт возьми, знает, как сдерживать свой член. Так что тот факт, что сегодня он потерял контроль, казалось бы ни с того ни с сего, выбивает его из колеи. Хотя, возможно, все было не так внезапно, как он думает. Он почувствовал это, когда им было тесно в тюремной камере. Он не обратил внимание и списал на то, что стрессу некуда деваться, кроме как в его штаны, но теперь мужчина уже не так уверен. Сегодня что-то изменилось. Стало сильнее. Между ними возникает притяжение, которое заставляет Кэрол дышать тяжелее, пока вся реальность их положения не настигает ее мозг, и она не возвращает свое внимание к собаке. — Думаю, он будет нашим ребенком, да? — поддразнивает она, наклоняя голову к собаке, которая уже перевернулась на спину, чтобы дать ей почесать своё брюхо. — Ты его избалуешь. — Немного баловства никогда не навредит ни одной собаке. Дэрил ловит ее взгляд каждый раз, когда она смотрит в его сторону, и замечает, что оттенок светлой кожи не потускнел ни на тон меньше, так же как и не снялось напряжение в его штанах. — Мне нравится просыпаться, когда ты рядом со мной, — она вдруг говорит так тихо и мягко, что это выходит чуть громче шепота. Он собирается поддразнить ее, предполагая, что она говорила это собаке, но искренность в ее тоне останавливает глупую попытку.  — Мне тоже нравится. Что-то меняется между ними, и не все это связано с вирусом, который течет по их венам.