Змеиная девочка

Твой домик раздавил Гингему, и теперь осталась только одна злая волшебница в нашей стране. Александр Волков — Волшебник Изумрудного города

      Сначала не было ничего. Точнее, мне так казалось.       Испугавшись внезапно наступившей слепоты, я несколько секунд напряжённо вглядывалась в темноту перед собой, пытаясь разглядеть хоть что-то. Постепенно перед глазами проявились кружащиеся серые мушки, и абсолютный мрак понемногу отступил. Проморгавшись, я поняла, что нахожусь в знакомой пещерной мгле. Помнился момент резкого, крутого падения вниз, а потом меня словно отрубило. Но с какой стати? Закружилась голова?       Воздух кругом ощущался спертым и влажным, и отчего-то под самым носом удушающе пахло фрезиями. По крайней мере, я была готова биться об заклад, что фрезии пахнут действительно так. Не понимая, откуда в горной пещере такие экзотические ароматы, я приподняла голову и напоролась взглядом на откровенное декольте.       Да, именно так. По краям угла моего обзора стояла темень, казавшаяся вечной, непроницаемой и древней, словно далёкие космические глубины, а в середине его — прямо перед глазами — таинственно и заманчиво мерцал чей-то глубокий вырез, будто я была излишне любопытным мотыльком, а грудь — электрической лампочкой в загородном доме.       Нельзя сказать, что я была настроена категорически против данного обстоятельства, но я точно знала, что в той крохотной пещере кроме меня никаких других женщин не лежало. Чувствуя лень и сонливость, ещё одолевавшие меня после солнцепёка, я не спешила вставать и недоуменно хмурилась, пялясь на чужие телеса и пытаясь хоть что-то сообразить. Если вдруг мне предстоит оправдываться, сделать я это успею и позже. Как же я оказалась в такой неловкой ситуации? Мы что, устроили внезапную вписку на природе, напились вхлам, и теперь я совсем не помню событий последних часов? Но ведь я не употребляю алкоголь, и мои друзья об этом прекрасно знают. И вообще у нас с утра должна была быть ходка, а никто в здравом уме не пойдёт пилить десятки километров с рюкзаком на плечах с похмелья. По крайней мере, из моего ближайшего окружения — никто. Последним, что я помнила, был каменный пол пещеры, а потом… что — потом? Кто мне объяснит, что происходит?       Я ощущала себя героиней дрянного анекдота, хоть и лежалось мне весьма комфортно, и подниматься с чужого тёплого тела вовсе не хотелось. Рука моя упиралась в мягкое и живое, а на спине ощущалась сильнейшая тяжесть. Вероятно, на мне лежал кто-то из ребят. Но это как надо было нажраться, чтобы свалиться в кучу малу и пролежать так в пещере несколько часов? И почему тогда бы не прилечь в машине, если не додумались сперва поставить палатку? И зачем вообще…       Меня прошила внезапная догадка, отозвавшаяся холодком от основания шеи до самого копчика. А вдруг это был не чабрец? Вдруг я ошиблась? Травница-то из меня откровенно паршивая! А если мы наткнулись на нечто запрещённое?       Рядом раздался невнятный полузадушенный стон. Взгляд мой метнулся выше, и сквозь полутьму я приметила странный, смутно знакомый вытатуированный круг на смуглой коже, чуть ниже выпирающих ключиц. Ни у кого из моих друзей такой татуировки не было.       Стоп, кажется…       Кто-то вдруг бесцеремонно схватил меня за ноги и потянул прочь с мягкого тела — я даже вскрикнуть не успела. Перед глазами в темноте мелькнули очертания нежданно далёкого гранитного потолка, усеянного сталагмитами (или сталактитами, хер их разберёт), и вразнобой засверкали не то разноцветные блики, не то огненные вспышки.       Салют? У кого-то день рождения? Но…       Слева от меня громовым раскатом бахнул чей-то короткий рык. Звук был таким, будто кто-то уронил себе на ногу булыжник: неприятный и в чём-то даже противоестественный. Какой-то не живой. Сонливость как рукой сняло. С какого-то ляда вдруг решив, что это пьяный Антон, сидя за рулём джипа, несётся прямо на меня, я панически откатилась в противоположную сторону. Чья-то нога в высоком кожаном сапоге грубо отпихнула меня обратно, я взвизгнула от неожиданности и суматошно попыталась вскочить. Попытка провалилась: рядом со мной что-то со всей дури ударило о землю, и я рухнула обратно. Что? Что это? Землетрясение? Маньяки? Да какого хера здесь вообще происходит?       Человек, оттолкнувший меня в сторону, казалось, был не в себе, так как в собственном ритме выплясывал какую-то нелепую лезгинку: я слышала быстрые шаги рядом с собой, и прохладные потоки воздуха, вызванные его стремительными движениями, долетали до моих распалённых щёк. Обдолбыш крутился, как бешеная юла. Весело, ничего не скажешь. Нам что-то подмешали или мы сами напились некой неведомой дряни? И откуда, чёрт побери, в этой крохотной пещере столько места для прыжков?       Мужик грубо сматернулся, выполняя очередной пируэт, и, видимо, понял, что единственной вменяемой зрительнице не хватает света, чтобы оценить его впечатляющие телодвижения: вспышка от камеры ударила меня прямо по глазам, и я снова вскрикнула, пытаясь прикрыться от ослепляющего свечения. Но этого мгновенного проблеска мне хватило с головой.       В непредсказуемо широком гротовом пространстве надо мною неспешно кружило огромное каменное туловище, словно вылезшее из старого хоррор-фильма. Чуть ниже его маленькой башки, наполовину упрятанной в безобразных бесформенных плечах, неимоверно быстро вертелся сумасшедший танцор, одетый во всё чёрное. Ошарашенная, я успела углядеть, как дэнсер-кавказец, бешено вращая шашкой, скачет из сторону в сторону. Раздался противный скрежет металла по камню, что-то треснуло, лопнуло, и чудище снова заревело, оседая на пол: это стало понятно по грохоту и поднявшейся пыли, из-за которой стало невозможно дышать.       Воцарилась тишина. Несколько секунд я, оглушённая безмолвием, пыталась понять, что это только что, блять, было, и оценить вероятность сблевануть от последствий употребления… чего-то. Вероятно, от воздействия веществ каждую клеточку тела начинал переполнять адреналин, и в голове было странно пусто и даже как-то неуместно весело. Я попала в какой-то крайне нелепый движ. Главное, чтоб меня не изнасиловали и не расчленили. Возможно, эти тусовщики даже вполне безобидные. Но я больше никогда…       Совсем рядом из темноты раздался женский крик: протяжный, мучительный. Он вознёсся под своды пещеры и жутким эхом отдался по всей поверхности каменных стен. Вопль сменился жутким утробным хрипом, а затем замолк вовсе. Ситуация перестала казаться сюрреалистически забавной. Это тоже галлюцинация, или нет? Боже, да что это? Кто… девчонки?!       — Карина! — завопила я изо всех сил, но горло свело сухим спазмом, и я сумела издать только хриплый крик. — Ёбаные наркоманы, блядь! Оставьте её! Кар…       — Не ори.       Прервавший меня мужской голос, просочившись сквозь сковывающую панику, показался вдруг смутно знакомым. Где-то я уже слышала эту безжизненную, пугающую монотонность в интонации. На ум отчего-то пришла нелепая ассоциация с бандитом из «Лапенко». Я что, попала к каким-то местным ОПГшникам? Что у них тут за туса, блять, с плясками и наркотой? Это какая-то диаспора? И кто это кричал? Чёрт, кто кричал? Если они что-то сделали Каринке или Сашке, я… а что я смогу? Где я вообще?!       Тело сковал страх, но я всё равно не могла оставаться в неведении, неуклюже крутясь на месте и вглядываясь в окружающую меня темноту. Говорящего не было видно, лишь выше моей головы улавливалось смутное свечение, но я никак не могла разглядеть, что именно излучало этот свет. Слава богам, через пару секунд даркнесс-пати решили сворачивать. Невдалеке что-то кратко застрекотало, словно камень о камень ударил, и я увидела крохотную искру. В пещере стало чуть светлее.       В нескольких шагах от меня трагически замерла каменная образина, припав на колени, словно поверженный рыцарь в постановке какой-то старинной пьесы. Находясь в прострации, я пялилась на чудище снизу вверх, будто на чучело неандертальца в музее.       — Что это за херь?..       С уродины посыпались кусочки гравия, и я, испугавшись, отшатнулась. Далеко, впрочем, отскочить не вышло: один из бандитов грубо сцапал меня за локоть и притянул к себе. На автомате мне захотелось шарахнуться прочь, но кожу на горле царапнуло острое лезвие, и я замерла, холодея.       — Не дёргайся, девка, — тот же заупокойный голос, едва уловимо знакомые нотки.       Мне страх как хотелось оглянуться, чтобы оправдать свою нелепую мысль, но я не могла вывернуться из крепкой хватки, не оставшись при этом без половины шеи. Конечности нервно зудели, от зашкаливающего адреналина тряслись поджилки, а остриё, касавшееся кожи, было реалистичным до ужаса.       Во всех антитеррористических памятках всегда писали, что с психами-захватчиками заложникам категорически рекомендуется вести себя очень мягко. Видят боги, я надеялась, что меня подобный опыт обойдёт стороной. Меня дезориентировала темнота, от ужаса вспотели ладони, каменная хреновина сбивала с толку, навевая нелепые ассоциации, но я отгоняла их, до ужаса опасаясь за ребят. Я ведь была тут не одна, и та женщина так жутко кричала… Мне следовало действовать аккуратно, быть послушной и смиренной, и молчать, пока не спросят. Следовало бы…       — Па… послушайте, пожалуйста… извините, — сдавленно пробормотала я. Даже стараться не пришлось, чтобы прибавить кротости в голос — от ужаса у меня тряслись коленки. — Вы кто? И что это был за крик? Г-где мои друзья?       Лезвие придвинулось ещё ближе. Я подумала, что он вот-вот меня порежет, но струйки крови, бегущей по коже, не ощутила. Странно. Может, всё же глюк?..       — А с кем ещё ты должна была сюда явиться? — судя по тону, держащий оружие наркоман вполне мог претендовать на призовое место в конкурсе «Самые пугающие маргиналы Сибири», если бы такие проводились. Так как я молчала в ответ, он легонько меня тряхнул. — Ну?       Я прикусила язык. Таня, блядь! Знала ведь, что в плакатах на окнах маршруток херни не напишут.       — Нет, я одна… Здесь просто женщина так кричала, а я…       Я не могла шевелить головой, но краем глаза видела, что второй из маргиналов, сгорбившись, сидел невдалеке от нас над какой-то кучей тряпок. Его частично скрывал полумрак, однако я заметила, что он не то искал что-то, не то перекладывал вещи с места на место. А затем бандит поднялся на ноги, освобождая обзор, и я увидела простирающуюся в мою сторону бледную руку женщины. Женщины с декольте.       Меня замутило.       Убийца направился в нашу с «конкурсантом» сторону. Он шёл медленно, плавно, и я, обмирая от жути, краешком сознания едва улавливала мысль, что не слышу, совсем не слышу его шагов. Я пыталась держаться спокойно, но с каждым его движением мне становилось всё больше не по себе. Приблизившись, бандит чуть склонился к моему лицу, и меня прошибло холодным потом. Взгляд его был столь пристальным и жутким, что, казалось, он прекрасно видел сквозь полутьму все мои черты, улавливал сбившееся дыхание.       — Ты кто такая? Ты была в сговоре с Шеалой?       Во мраке ущелий на меня в упор глядели жёлтые змеиные глаза.       Да невозможно, блять. Нахуй, нет. Нет-нет-нет.       Я чуть не задохнулась:       — С Шеа… это она… это вы её…       Сюр какой-то. Полный бред. И тело это, лежащее на камнях позади него — наркоманский бред. И крики эти. И лица… тоже…       — Ты тоже чародейка? Телепортировалась сюда прямо в разгар битвы. Хотела помочь де Тансервилль и не рассчитала место для портала, так?       — Я… — лезвие на горле ощутимо холодило кожу, и я чувствовала, как сильно пересохло во рту. — Я не телепортировалась, нет… не сама. Я вообще не отсюда! Я ничего не делала!       Несостоявшийся джигит, устало вздохнув, небрежно качнул своей шашкой. Я уловила тёмные пятна на лезвии, мерцавшем в отсверках факельного огня. Пиздец…       — Не пытайся строить из себя тупую ослицу: мы и сами умеем играть в эту игру. Трусливый ублюдок Хенсельт что, окружил себя целым выводком ведьм? Мы и не думали, что кроме паршивого Детмольда на него сейчас будет работать кто-то ещё. Они с де Тансервилль грызлись за тёплое место подле короля и не потерпели бы возле себя ещё кого-то третьего.       — Возможно, девчонка — её ученица, — буркнул тот, кто держал лезвие у моей шеи. — Или ассистентка. В лагере я её не видел.       — В любом случае, уроки телепортации она усвоила плохо. И очень нам помогла, ха. Я б её даже как-нибудь отблагодарил, но сегодня уже слегка утомился, — «танцор» ещё раз оглядел меня и отвернулся. — Эту, брат, ты убей сам, пока брыкаться не начала. Тебе сподручнее.       Я издала невнятный звук. Меня сильно тошнило. Умирать даже в состоянии наркотического бреда особо не хотелось. Обладатель жуткого голоса, впрочем, не спешил выполнять поручение подельника.       — Погоди: вдруг она может знать что-то полезное? Что-то, что может пригодиться Лето.       — Ты всегда был оптимистом, — лениво произнёс убийца. — Шеала в любом случае знала больше, и пользы, как видишь, почти не принесла. Мы говорили Лето, что надо как можно быстрее убрать её, пока она не стала мешаться под ногами, а результат ты видишь сам. Не хватало нам ещё тут её приспешниц. Ну давай, не тяни: надо скорее убираться отсюда.       Человек за моей спиной шевельнулся. Меня жутко колотило в его руках. Какая отборная, мать её, трава. Какие правдоподобные у меня, блять, догадки.       — Нет! Подождите!       У меня была доля секунды на то, чтобы принять, осознать и выбрать верные слова, и ещё меньше времени на то, чтобы успеть их произнести. Я шумно вдохнула затхлый пещерный воздух, сглотнула остатки слюны в попытках смочить горло, и словно со стороны услышала свой надломленный, охрипший от тихой паники голос:       — Эмгыр будет вас преследовать, пока не убьёт. Вам надо скорее связаться с Лето, чтобы…       Удар пришёлся мне по затылку. Тяжёлый, тупой. Зеррит что-то сказал, но в моих ушах уже глухо шумело, словно кто-то пустил воду из крана, а темнота кругом вновь стремительно загустела, но в этот раз пришлось обойтись без сияющих картинок. Впервые в жизни я по-настоящему потеряла сознание.       Клянусь: никогда больше не буду собирать чабрец…