Самый прекрасный цветок

Майкрофт не чувствует ни ветра, ни брызг солёной морской пены, пока несётся к пришвартованному кораблю. Устремившись к нему всём сердцем, что было скованно все эти годы более, чем призрачной надеждой, он уже не мог остановиться. Сердце стучало в висках, обгоняя галоп копыт, а в ушах все звучали отголоски пропетых строчек. Он не замечает, как оказывается на пляже, как взбирается на палубу корабля не слезая со скакуна, и только ищет взглядом знакомый силуэт. Команда неподвижна, рассматривая Майкрофта, его величество всё ещё "при параде", и как умудрился не потерять венец в этой погоне за своим сердцем. Он оглядывается по сторонам, слушая шепотки на заморском языке и скрежет лат своей стражи, что взбирается за ним следом, пока не замечает фигуру, что спускается к ним. Он не отрываясь следит, как высокий мужчина подходит ближе, взмахом руки веля своим людям оставаться на месте. Он так боится обмануться в своих отчаянных надеждах, что рассматривает чужеземца столь пристально, что, кажется, вот-вот ослепнет, пока их взгляды не встречаются. Шерлок так изменился, но это... всё ещё он его брат, его супруг, его любовь. Пропустив вздох, Майкрофт наконец буквально падает с коня в объятия своей новообретенной любви, оказываясь в его объятиях и желая только одного — никогда больше не покидать их. — Моя любовь, — вся вереница слов застревает в горле, пока он сжимает, раздавшегося в плечах ещё больше, брата в объятиях. — Я верил, что ты ко мне вернёшься. Боги, как я скучал. Хрупкий, по сравнению с нынешним Шерлоком, Король оплетает его шею руками, приподнимаясь на мысках стоп, желая вплавится в него под тёплым весенним солнцем. Брат пахнет напалмом, морской солью и счастьем, неописуемым, поглощающим его как если бы он спрыгнул за борт, привязав к шее камень. — Моя любовь, — повторяет он эхом, не замечая, как по щекам пробегают слезы, что он не позволял себе пролить по утрате, но не сдержал, снова обретя. — Луна моей жизни, — Майкрофт впервые улыбается не в присутствии детей, обнимая в ладонях будто обтесанное годами в скитаниях и солёным ветром лицо супруга, вспоминая куплеты, прозвучавшие в зале для аудиенций после того, как брат называет его Солнцем. — Наконец-то ты со мной. Шерлок долго не отпускает Майкрофта, поглаживая его по спине руками, целуя в мокрые глаза и щеки. Зацеловывая тонкие губы и прижимая к себе тесно-тесно, что бы было слышно биение сердца. Ни команда, ни охрана короля не шевелится, все наблюдают за этой встречей и если охрана короля в курсе, кто это, то команда перешёптываются, пока один из внушительных варваров, облаченный в легкие доспехи из кожи и металла, обвешанный оружием с головы до ног, не спрашивает на лающем, грубом языке. – Кто эта женщина, Хан? – Это моя Кхалиси. И она моя по праву сильного. – Шерлок отвечает раскатистым, бархатным голосом, рычит на варварском, сразу расставляя границы дозволенного. И какого его удивление, когда Майкрофт отвечает на варварском "Я король этой земли" – Чем еще ты меня удивишь, любовь моя? – спрашивает он Майкрофта, не планируя его отпускать в этой жизни никогда – Расскажи мне о детях, Май... – просит лорд Талли и отдает команду бросить якорь и оставаться на кораблях. Он подсаживает супруга на коня, а сам садится сзади, обнимая его за талию, прижимаясь плотно, оплетая собой. Когда Майкрофт пускается в галоп, Шерлок замирает и утыкается лицом в изгиб шеи скрытый воротником, чтобы вдохнуть родной запах. Брат здесь. Рядом. Никогда его не отпустит Шерлок. Никогда не потеряет из виду. Сколько тоски он перенёс, пока становился тем самым Великим Ханом, с огромной армией. Сколько он пережил воспоминаний, когда подминал под себя Браавос. Он лично вырезал "Цветок", а управляющего мучал долго, вспоминая о всем что Майкрофт ему поведал с легкой усмешкой. Брат это пережил и раны затянулись настолько чтобы говорить об этом с улыбкой, но Шерлок все равно отомстил. Хан вел варваров мудро, не тронули храм Безликого, а Железный Банк быстро смекнул кто новый хозяин и не стал ставить препоны. Кровавая баня в городе закончилась переходом Браавоса во владение Шерлока Холмса, который жестоко и показательно казнил Вольных сынов. Их командиров. Предводителей. Не пощадил даже молодняк. Хан – кровавый демон вырезал целые дома и давал разгуляться варварам. Те не отставали от предводителя ни на шаг, устраивая бойню на улицах города, но потом, когда Шерлок сказал мятежным варварам, что они могут заселить этот город, все кто мог, начали спешно сволакивать трупы на погребальный костёр. Мечтающие обрести постоянный дом, гонимые голодом, болезнями и постоянной войной с соседями, скитавшиеся по свету племена, довольно легко очистили от своих зверств завоеванный город. Шерлок отвлекся от своих дум, когда с правого фланга на них с Майкрофтом понеслась конница в сияющих латах, отрезая их лошадь от въезда в крепость. Грегори издалека увидел рыжеволосого короля, но ему показалось что Майкрофта удерживают насильно и его страх взвинтила до предела, армада кораблей на горизонте. Незнакомец сидевший сзади был неуловимо знакомым и только когда черноволосый мужчина спешился, а Грег обнажил сверкающий меч, он признал Шерлока. Долгую минуту он смотрел на лорда, а потом не церемонясь стиснул его в объятиях, да так что казалось все кости захрустели. – Простите меня, лорд Талли – еле слышно попросил Лестрейд, удерживая живого и здорового Шерлока. – Мне не за что прощать вас, сэр Грегори – отвечает Шерлок бархатным голосом, проводя рукой по короткому ежику седых волос. – Спасибо что берегли Майкрофта. – Шерлок, я так виноват... – Грегори отстраняется, но лорд накрывает его медвежью лапу своей. – Ни в коем случае. Я хочу потом побыть с тобой наедине и выслушать все что ты мне сможешь сказать. Драки не произошло, зато теперь двери крепости открылись для целой делегации. Шерлок не отлипал от мужа, пока тот давал указания, пока они обедали, потом говорил с ним и все равно касался, целовал поочередно каждый пальчик на тонких руках, смотрел таким взглядом, каким смотрят любящие, потерявшие и обретшие друг друга люди. Единственное, чего сейчас хочет Майкрофт — это никогда больше не размыкать рук со своим возлюбленным братом. Им ещё столько нужно друг другу сказать... Впервые за долгие годы глаза короля светятся живым огнём, и сам он будто расцвел заново, снова повстречав свою любовь, и вместе с тем его сердце болело, когда в моменты молчания Майкрофт задумывался о том, что пришлось пережить его юному Шерлоку, чтобы они вновь смогли повстречаться. В какой должно быть адской кузнице ковался этот суровый степной Хан, который безоговорочно мог заявить о своём "праве сильнейшего" некогда разрозненным мятежным племенам. Всё в нынешнем Шерлоке дышало силой, пело о стойкости, о том каков суров и жесток был варварский воин, облачённый по прежнему в чёрное. И вместе с тем, его любимый, пылкий супруг становился собой в те редкие мгновения, что им удавалось остаться наедине. Обветренные морскими ветрами губы были так же нежны, а трепетные объятия отогревали своей пылкой теплотой. Они касались друг друга бесчисленное количество раз, признавались в любви не меньше, и казалось, хотели раствориться в словах и объятиях. — Они очень похожи на тебя, — шептал Майкрофт, когда супруг вновь спрашивал о детях, и они снова улыбались, будто не было долгих лет порознь. — Смышлёные, прекрасные, будто Мать послала мне тебя дважды; я так хочу, чтобы вы встретились поскорее. Он рассказывает, как они чуть не отбили ему все внутренности, когда им подступало время появиться на свет, как Сэр Грегори и Лорд Мориарти приносили жертвы, чтобы Король благополучно разродился, мучаясь в схватках. Как они выбирали наследникам имена. — Шерринфорд и Мелисса, — Майкрофт улыбается, когда брат в очередной раз обнимает его и вжимается носом в сгиб шеи. — Наши маленькие рыбки. Как мы мечтали. Королевская гвардия, клявшаяся защищать Его Величество уже переговаривались между собой, и главным образом со своим капитаном. В отряде не было новобранцев, и все из них узнали считавшегося пропавшим Лорда Талли, но почти каждый из них желал убедиться, что глаза не обманывают их наваждением. — Сами взгляните, — отвечал в таких случаях Сэр Грегори. — Разве мог бы самозванец обмануть супруга и брата? И когда стихли первые пересуды, молва развернулась по всей крепости. — Милорд, — кто-то из любопытных не удержался во время вечерней трапезы и решил удовлетворить своё любопытство невзирая на все опасения. – А правду ли несут слухи о том, что по ту сторону залива вы возглавляете огромное войско? – Начал один, а подхватили все. — Верно говорят, что под вашим знамёнами уже оказались часть вольных городов? — Правда, что Браавос был разорён? – Вопросы сыпались на голову вернувшегося Лорда Талли и одновременно Хана Мятежных племён, и когда прозвучал последний, Майкрофт обратил взгляд на брата, весьма многозначительно приподняв медные брови. Шерлок сидящий рядом с братом, на вопросы задаваемые с каким-то детским азартом, усмехается, а потом отвечает, тем самым бархатным хриплым голосом, который формируется от раздачи приказов и команд. – Правда. Все правда. По ту сторону я Хан мятежных городов, а по эту... Супруг Его Величества. – Шерлок мурчит последние слова тише и в губы супруга, но на немой вопрос брата он тихо отвечает. – Я вырезал мечом и выжег огнем всю нечисть. Сравнял с землей "Самый прекрасный цветок", а управляющего распял. – Шерлок не задумываясь отпил из кубка по степному варварскому обычаю, прихватывая пальцами чашу сверху и поднося ее ко рту – Не тронул только банк и храм Безликого. – Говорит он Майкрофту. – По слухам вы там устроили ад на земле. – Говорит один из гвардейцев, и не понять сразу в восторге он иди в ужасе. В трапезном зале все замолкают ожидая ответа, вероятно слухи о кровавых зверствах долетели и до Вестероса. – Не ад, но земля от крови чавкала. – усмехается Шерлок, нет – Хан. Несмотря на правду вояки восторженно взвыли и подняли кубки за здоровье королевской четы и их детей. – Я люблю тебя. – вновь говорит Шерлок брату. Тот как раз аккуратно потрошит овощи на своей тарелке и понемногу отправляет в рот – Не прекращал любить никогда. Я вспоминал о тебе каждый день. Представлял как ты ходишь с тяжелым животом, переваливаешься как красивая королевская уточка, а рядом Грег и Джим. – Шерлок смотрит долгим тягучим взором, не смея просить близости в такой час, ведь они только встретились. Но изящный, манерный, женственный супруг будил чудовищные желания. Майкрофт слушает пересказы подвигов своего супруга и восхищение делит сердце с ужасом, но не от того, что в большинстве своём деяния Шерлока чудовищны и бесчеловечные, нет, Майкрофт вряд ли когда-либо забудет то время, что ему пришлось жить пленником Браавоса, прогнившего "вольного" города, где не ценились ни жизни, ни души. Туда им и дорога, в самое пекло Неведомого. Но вот то, как даже не Лорду Талли, а его трепетному и в чём-то даже нежному Шерлоку пришлось вытаскивать из себя эту жестокость и лепить из себя Хана... это действительно заставляло Майкрофта внутренне содрогаться и тянуться к руке брата, чтобы сжать её — грубую и шероховатую от затвердевший мозолей, в своей. Кажется, с возвращением брата к Майкрофту как будто бы возвращается и вкус к жизни: солёный бриз дарит приятную прохладу, солнце прогревает оттаявшее сердце, а он снова может чувствовать вкус еды и наслаждаться пьянящей лёгкостью вина. — Я не прекращал ждать тебя, верил, что жизнь не отнимет тебя у меня так скоро, — их тихие переговоры теряются в веренице громких разговоров собравшихся в трапезной, так что никто бы не смог услышать этих признаний, если бы только не прислушивался к ним специально. — Что ты снова вернёшься ко мне. К детям. Старший Талли переплетает их пальцы и, поднеся ладони к лицу, прижимается щекой к тыльной стороне ладони брата, вздыхая и прикрывая глаза, а когда его веки снова вздрагивают и взгляд из-под медных ресниц встречается с тягучим и пристальным взглядом Шерлока, внутри как будто медленно, но верно начали тлеть угли давно потухшего костра. — Ко мне никто не прикасался... с тех пор, — говорит Майкрофт совсем уж тихо, почти одними губами. — Если мой Лорд не был бы со мной, то больше никто. – А я не брал никого на ложе с тех пор как покинул тебя. Никого мне не хотелось видеть рядом с собой, после того как я узнал тебя. Все мое существо стремилось к тебе и детям. – Шерлок не отрываясь следит за любимым Майкрофтом, отмечая и худобу, и бледность. Рыжие волосы отросли больше и прядями струились по плечам черного траурного наряда. Корона сидела как влитая и сережки... Которые он ему дарил кажется в прошлой жизни и сейчас совершенно не гармонировали с дорогим королевским нарядом, но вопреки всему висели в его ушах, сверкая при каждом повороте головы. – Любимый, единственный мой, родной... – говорит Шерлок, я невероятно скучал по тебе. Все что я делал за эти годы, все было подчинено тому что бы вернуться к тебе. – Майкрофт блестит глазами, а его щеки слегка рдеют, пока лорд Талли признается в любви ему в который раз. Деликатный, осторожный, тягуче сладкий Майкрофт напротив, вызывает желание уткнуться в ворот его одеяния и вдохнуть глубоко полной грудью, чем Шерлок и пользуется. Бесцеремонный, с налетом степной разнузданности, он притягивает к себе брата и вдыхает его аромат. Роза, с ароматом сочных персиков, пахнет так тонко, что собирается голодная слюна только от мысли что там внизу под строгим траурным одеянием. Шерлок немного груб, но не нарочно. Привыкший к грубым жестам, прямым и резким действиям, он невольно применял это на брате, вот и сейчас, он грубовато обнял за тонкую талию и притиснул к себе чтобы вдохнуть запах Майкрофта, все сидевшие сделали вид что королевская чета ничем не занимается, но то что это было очень интимно, отметили мысленно все. Майкрофт жмётся к брату едва помня о том, что вокруг есть кто-то ещё и что им нужно соблюдать приличия. Всё неважно, кроме горячего, как степной зной, родного и любимого супруга, его бесцеремонных рук и желания прижаться к нему крепче. Старший Талли лишь улыбается на эти грубоватые проявления привязанности и желания, сам жмётся крепче, очерчивая широкий разворот его плеч, скользя холеными пальцами по грубой ткани чёрных одежд. Всё его естество дышит любовью к своему заново обретенному брату, и эта любовь льётся из него, больше не запертая под замком траура и печали. — Моя любовь, — повторяет он снова и снова, не желая ни препятствовать, ни останавливать супруга. — Сердце моё, Луна среди звёзд... Он не замечает, кто из них увёл другого подальше от других глаз. Майкрофт слышал о нраве кочевников, что они не стесняются на виду у всех пробираться под подолы рабынь прямо во время пиров в западе пьяного азарта, но если ложе Шерлока пустовало все эти годы... — Позволь, я согрею твою постель сегодня, — тихо шепчет он, будто кто-то все ещё может их услышать, утягивая супруга за собой в направлении покоев, которые приготовили для визита Его Величества. — Сегодня и до конца дней, что нам отведены. Шерлок идет за братом как тогда в борделе, только вместо поводка теперь прочная нить связывающая их сердца. Майкрофт говорит так сладко, что Шерлок подумывает о его родстве с сиренами, но думает не долго. Они оказываются за закрытыми дверями и Шерлок притягивает к себе брата, за талию, что бы поцеловать его. Глубоко, властно, языком вылизывая чужой рот и придерживая за затылок, невольно контролируя действия Майкрофта. Вообще Шерлок не замечает что ведет себя более властно чем обычно, что даже касаясь мужа со всей любовью и казалось нежностью, он ведет себя как завоеватель. Он расстегивает на муже, его королевский наряд, раздевая его донага, собственноручно снимает корону, а затем раздевается сам рассматривая бледное, слишком стройное тело тело со взглядом голодного хищника. Когда он выступает из штанов, загорелый, сильный, перевитый жгутами мышц и прижатым к животу темным, от прилившей крови, членом, он подхватывает на руки своего мужа. Или скорее добычу, которую собирается хищник терзать долго. Первым делом Шерлок опускает руку между ног, что бы потрогать то, о чем мечтал эти годы. Влажные лепестки, под мозолистыми пальцами, кажутся нежнее шёлка, а Шерлок бесцеремонный, лезет внутрь одновременно прижимаясь подрагивающим членом к руке брата и по звериному вылизывая шею. Аромат роз и персиков становится гуще, насыщеннее, а Хан спрашивает едва не задыхаясь от аромата. – Ты сменил духи, моя любовь? Ты так пахнешь.... – пальцами он проникает глубже, раздвигая скользкие, горячие стенки и сходя с ума от тихих вздохов своего мужа. Майкрофт безропотно покоряется этим сильным рукам, будто бы заново узнавая супруга, его хищные повадки, силу и даже грубость. Тело трепещет, поёт, резонирует в унисон с той бурей, что бушует в груди будто по-варварски дикого Шерлока, и покои Его Величества быстро наполняются вздохами желания. Он хочет больше, хочет ещё ближе. Хочет узнать, какого будет оказаться в эпицентре шторма. Под этим степным Ханом, в которого превратился его маленький брат. Нежные пальцы обвивают твёрдую плоть, большой обводит головку, пачкаясь в смазке, и Майкрофт скользит по стволу, чувствуя рисунок вен, как они пульсируют под ладонью, пока его влажное лоно гостеприимно растворяет вход, впуская в себя кого-то впервые с того времени, как возлюбленный брат пропал. — Дети решили сделать мне подарок, — Майкрофт вздрагивает, когда грубые пальцы брата проникают особенно глубоко, и прежде чем продолжить, кусает тонкие губы, перебирая изящными пальцами яйца в поджавшейся мошонке. — Не смогли решить, какой запах им нравится больше... но они почти всегда ведут себя так: никогда не могут спокойно договориться. Старший Талли усмехается, свободной рукой скользя по телу брата, будто заново узнавая его на ощупь. Изучая новые шрамы на загорелой коже, чувствуя, как литые мышцы перекатываются под ней от каждого движения... Это всё так волнующе, так жарко и чувственно. Майкрофт чувствует себя как в тумане, но вместе с тем, перед глазами всё так ярко и чётко. — Не покидай меня больше, — тихо шепчет он, забираясь пальцами в волосы на короткостриженном затылке, практически в самые губы. — Больше никогда, умоляю. – Никогда. – обещает Шерлок. – Возьму тебя с собой. – Майкрофт своей тонкой ладонью творит нечто невообразимое, а сам выглядит форменным искушением, не мудрено что Шерлок не сдерживается и шепча извинения, пристраивается между стройных белых бедер, что бы утолить жажду по мужу, утолить похоть. Первый толчок аккуратный, как и последующие, член несмотря на осторожность все равно входит туго, подтверждая слова брата о том, что у него никого не было. Тугая горячая влажность облепляет напряженный орган и Шерлок гортанно стонет нависая над братом, его нежные руки, обнимающие за спину, могут быть удивительно цепкими, когда Майкрофт вознамеривается разодрать спину, своему мужу, словно дикий кот. Дальше толчки проходят в одном монотонном ритме, Хану сносит крышу покорность и податливость рыжеволосого искушения. Его родной инкуб выглядит как воплощенный соблазн с растрепавшимися рыжими волосами, порозовевшими щеками и шальным блестящим взглядом. Шерлок мучает его долго, то сгребая под себя и удерживая в сильных руках, то отстраняясь и наблюдая с высоты как розовая мокрая дырка принимает его член, но финал все еще не настает, а Хан долбит не вынимая, в погоне за оргазмом и разрядкой, но ему будто мало того, что он уже загоняет член по самые яйца, будто мало что он трахает брата как отбойный молоток быстро и на всю длину. Выходя до головки и загоняя до основания и шлепка плоти. – Не могу оторваться от тебя... – говорит лорд Талли своему супругу – Я так соскучился, что мне тебя физически мало.... Грегори видит, как королевская чета исчезает из трапезной, продолжая держаться за руки и перешептываться. Все вокруг благосклонно делали вид, что не замечают, как вновь обретенные братья нежатся и открыто проявляют привязанность, в дань уважения или из солидарности. Кажется, чуть ли не единственным, кто не особо понимал, в чем дело, был оставленный еще с утра менестрель, который теперь пил со всеми и развлекал собравшихся лёгкими перезвонами лютни, прикидывая новое сочинение о том как достаточно единственного взгляда на Вестероского Короля-Солнце, чтобы без памяти влюбиться, и Медведь тихо посмеивается в свой бокал, слушая музыканта и думая, что тот, скорее всего даже не понимает, насколько он прав. Грегори готов поклясться чем угодно, что влюбился без памяти, как только кинул мимолётный взгляд на вернувшегося в родовой замок Старшего Талли: нежного, манерного, лёгкого и до безумия красивого в своих летящих одеждах на заморский манер. И чем больше он узнавал его Величество, тем сильнее Медведь сгорал, восхищаясь не только внешним, но и внутренним вернувшего первенца, который оказался не так прост: язвительный, умный, умело играющий страстями людей. Как же он желал прикоснуться к нему, не замечая одержимости... Превращаясь из Грозного Медведя в послушного ручного медвежонка. И как Лорд Талли, натянутый как тетива, коршуном вьющийся вокруг брата, так же овладел его сердцем. Спустя годы, Грегори действительно может сказать, что это не просто страсть или похоть. Это любовь, беззаветная и преданная, посетившая его на четвёртом десятке и оставшаяся там. Она с ним, пока его сердце не перестанет биться. Усмехнувшись снова, он одним махом допивает оставшееся в кубке вино, и, грузно поднявшись с места идёт к покоям Его Величества. Издалека он замечает, как пылают лица стражников, приставленных к дверям и снисходительно отправляет их к остальным — наесться и выпить, а сам подпирает своей грузной фигурой тяжёлые двери, за которыми слышно, как вновь соединившаяся королевская чета предаётся радости встречи, кажется, всерьёз вознамерившись слиться в одно целое. Шлепки, стоны Майкрофта и рык его брата, утолявшего жажду тела заставляют и Грегори задышать тяжелее, чувствуя себя тесно в своих форменных брюках и лёгких латах, которые сменили тяжёлый доспех после возвращения братьев Талли обратно в форт перед вечерней трапезой, но Грегори не смеет постучать и прервать единение супругов. Несмотря на слова Шерлока, он всё ещё чувствует вину за то, что не нашёл брата Его Величества в ворохе тел, что были погребены под обломками корабля. Не спас его, и теперь лишь призрачная надежда, что Майкрофт и Шерлок снова примут его в свою постель, теплилась внутри рыцаря, но сам он едва ли осмелится вновь просить о подобном. Он слышит, как Его Величество стонет, пока брат монотонно долбит его под шлепки плоти, представляя, как сильное тело Шерлока напрягается, загоняя крупный член в узкую мокрую щель своего супруга, который извивается под ним и стонет на одной мучительно сладкой ноте, позволяя творить с собой всё, чтобы ни пришло в голову. Проходит довольно много времени, прежде чем он слышит, как Его Величество кончает под братом, очевидно, выглядя сейчас до поджатых яиц затраханным, разморенным и довольным, до того соблазнительно, что даже если ты кончил в его лоно буквально секунду назад, твой член наверняка затвердеет вновь, и будто в подтверждении этих мыслей, Король за закрытыми дверьми снова застонал, под возобновившиеся шлепки бёдер о ягодицы. Стоны Майкрофта после оргазма, когда член вновь начинается вбиваться в пульсирующие в сладких спазмах стенки влагалища особенно сладкие. Удовольствие мешается в них с почти болезненной мольбой, и старший Талли дрожит под сильным телом брата мелкой дробью, выгибаясь и подаваясь навстречу твёрдому члену, распирающему его тугое лоно, стремясь продлить поглощающее сознание удовольствие и зацепиться за новый его виток, не сбрасывая напряжения в истекающей хлюпающими соками промежности. Брат ведь ещё не кончил, а Майкрофту так хочется почувствовать в себе его горячее семя, чувствовать, как оно стекает по бёдрам. После четырёх лет одиночества, начав, он буквально не сможет остановиться, пока не выдоит яйца мужа досуха. Шерлок гонится за пресловутым оргазмом как осёл за вожделенной морковью, и предел близко, вот он маячит, но все равно недостаточно. Член каменно твердый, текущий смазкой, таранит мокрую щель с хлюпаньем и вот склонившись Шерлок сгребает своего мужа, пропуская руки за его спиной, прижимая к себе и утыкаясь носом в шею. Оргазм накрывает с головой. Будто бушующее море, накрывает волной, а звезды взрываются и поглощают светом все вокруг. Шерлок кончает обильно, вдавливаясь в до основания члена, в гостеприимное лоно и заливает спермой, из пульсирующего члена так что она подтекает из щели. Тяжёлый, пахнущий потом и сексом, Шерлок едва соображая сползает с мужа, что бы не придавить его окончательно. Член с чавканьем выскальзывает из вагины, а Шерлок осознает что это еще не конец. Что Майкрофта он затрахает так, что тот не сможет сидеть на лошади. Проходят минуты или часы, младший Талли не понимает, он держит в объятиях прекрасного короля и не хочет что бы это прекращалась. Но пить хочется с новой силой, поэтому прикрыв тонкой простынью своего мужа, он обнаженный открыл дверь ожидая увидеть гвардейцев, но вместо них подпирая стену напротив стоял Лестрейд. Мощный седовласый мужик, облачённый в легкие даты, смотрелся опасно, а уж взвинченный стонами и вовсе устрашал, подтверждая свое прозвище Королевского Медведя. Глаза чуть ли не сверкали оглядывая обнаженного Шерлока с все еще напряженным членом. – Ваше высочество?! – хрипло спросил Лестрейд, но тот оглядев пустой коридор пошло ухмыльнулся и прильнул всем телом к медведю, рукой стискивая внушительный бугор в штанах. Шерлок целовал Лестрейда разнуздано, пошло, ощущая его ручищу на своей заднице. Но стоило Грегу нешуточно завестись, как хитрый лорд оттолкнул его и приказал. – Принеси нам всем выпить, а потом заходи. Я соскучился по тебе. – Но я... – начал Лестрейд грызшую его тему, но Шерлок его прервал. – Выполнять, сэр Грегори. – На что Лестрейд кивнул, а сам Шерлок скрылся за дверью покоев. – Ты же не против Грега? – спросил он запоздало у Майкрофта, на что тот легко улыбнулся и качнул головой. Не успевает Хан снова влезть на ложе, как дверь открывается и входит Медведь с двумя кувшинами с водой и вином, тогда Шерлок целует брата в молочное бедро и вновь подходит к Грегори, что бы поцеловать его теперь основательно, прижимаясь плотно и позволяя себя щупать, как щупает солдат простую девку промеж ног. Грегори уже заведенный и соскучившийся по обеим братьям Талли, не может разорваться. Хотя в руках и находится лорд Талли, руки лапают его задницу, трогают промеж ягодиц, надрачивают член с яйцами, но взгляд все равно ест тонкокостного, рыжеволосого ангела, с порочной душой, который будто смеясь над ним сгибает ноги в коленях и разводит их так, что в паху у Грегори ломит при виде яркой, алой щели, с темно-розовым входом и вытекающей оттуда спермой. Когда и как проворный Шерлок снимает с него латы и рубаху, не ведает и сам Лестрейд. Голодным, диким взглядом осматривая, доступное теперь тело и невольно постанывая, когда лорд снимает с него штаны освобождая его огромный, тёмный, перевитый вздувшимися венами, сочащийся смазкой член. – Гляди, Майкрофт, какое сокровище. Он похоже сильно соскучился. – говорит Шерлок прижимаемый задницей к этому самому члену. — Думаю, можно простить Сэру Грегори его нетерпение, — Майкрофт преображается, кажется, что за один миг. Из холодного и строгого монарха и почти целомудренного, после потери супруга, родителя, каким знал его последние четыре года даже самый ближний круг, Его величество превращается в самую порочную блядь, какую когда-либо видел Лестрейд. Даже самая бурная фантазия не рисует образ Старшего Талли так ярко, как реальность — разнузданный, распутный, со следами любви своего супруга на теле, что наливались цветом всё ярче, казалось, с каждой минутой, что Медведь буквально пожирал старшего Талли глазами. Мягкие локоны волос рыжими змеями липли на испарину к вискам, ложились на плечи, на которых солнце кокетливо рассыпало бледные веснушки, а выцветшие когда-то в трауре глаза сейчас будто светились изнутри. Светились желанием и похотью, которые ещё не утолили до конца. Майкрофт медленно поднимается с постели, чтобы испить вина, но взгляд с Шерлока и Грегори он отводить не смеет. Два красивых, сильных тела льнут друг к другу, пока Его величество наполняет свой кубок. Шерлок теперь не робеет перед габаритами Сэра Грегори, а намеренно дразнит Медведя сам, заводя этим и Лестрейда, и супруга, на что сам Майкрофт тихо усмехается в медный обод, пригубив немного вина, пока ручной мишка, казалось, звереет на глазах с утробным рычанием куда-то в сгиб загорелой шеи его брата, пачкая смазкой половинки ягодиц, меж которых скользил текущий исполинский член. Его Величество мучается любопытством от вопроса: на что это будет похоже? Будут ли Шерлок и Лестрейд в постели как два диких зверя? Медведь и Жеребец? От таких мыслей Майкрофт снова ухмыляется как-то по-лисьи и отходит к небольшому сундуку, чтобы достать из небольшого отсека бутыль с маслом, которым обычно смазывал руки и ногти после вечернего омовения. Не выпуская бокал с вином из руки, Его величество совершенно нагой подходит ближе, чтобы откупорить и вылить щедрую порцию масла сначала на протянутую ладонь Грегори, а после, поцеловав мужа, чье семя стекало по его бёдрам, так же орошает маслом и свою ладонь, чтобы пройтись ей уже по члену Лестрейда, заставляя дрожать и лосниться его по всей длине. Шерлок ощущает как к нему прижимаются два горячих тела и если Майкрофт ощущается как змей-искуситель, то Грегори со своим нетерпением и жаром действительно напоминает животное в гоне. А любимый супруг с похотью в глазах смотрит как Шерлока бесстыдно трогают, как к Шерлоку пошло прижимаются, как тыкаются членом между ягодиц и сам помогает Лестрейду, смазывая его член и наливая ему на руку масло. Ладонь брата кажется кукольной, на этом гигантском члене, то как орган подрагивает в его руках, столь явно пульсируя, отдает внутри чем-то сладким до ужаса. Когда возбужденный медведь лезет масляными пальцами к нему в зад, то Шерлок не противится и не пугается, а наоборот расслабляется. За годы тоски и вынужденного одиночества, лорд Талли пересмотрел свои приоритеты и теперь отдать задницу фавориту, было скорее возбуждающе, чем страшно. А Грегори не подозревая о мыслях степного Хана, продолжал дразнить сжатое кольцо мышц и поглаживать другой рукой грудь, но Шерлок спускает эту руку и усмехаясь опускает Майкрофту между ног. Лестрейд стонет гортанно, хрипло и в голос от такого манёвра, пальцы сначала замирают, а потом оглаживают всю вульву, скользкую, горячую и приглашающе расходящуюся под пальцами. Каждый раз кажется что сильнее возбудиться нельзя, но Грегори каждый раз ошибается. Шерлок целует брата, пальцами оглаживая его соски, руками ныряя вслед за Медведем и щупая мокрую щель вместе с ним, но хитрый Майкрофт делает шаг назад и ухмыляется оставляя мужа в лапах своего ручного Медведя. Медведь рычит и подхватывает его на руки, так что Шерлок обхватывает его ногами за талию и руками за шею. – Майкрофт. – Шерлок смотрит в глаза Грегу, но при этом обращается к Майкрофту со смешком говоря ему. – Меня сейчас выебут. Дашь пару советов? – он не успевает моргнуть как оказывается распят под мускулистым, огромным, горячим Медведем, с вполне конкретными намерениями. — Разве что; расслабься и получай удовольствие, моя любовь, — отзывается Майкрофт с неприкрытым весельем в голосе и предвкушающим горячее зрелище восторгом в глазах. — Ну и прогнись посильнее в пояснице, если Сэр Грегори предпочтет взять тебя со спины. Братья Талли разговаривают так, будто обсуждают, какую узду лучше подобрать на поводья лошади — совершенно обыденно — и при этом Грегори, подхватив младшего под сочные упругие ягодицы, совершенно обнажённого несёт к разворошенной постели, чтобы разорить её ещё больше, трахнув Лорда Талли на пропахших и без того потом и сексом простынях. Где-то на периферии сознания Рыцарь Его Величества поражается этим фактом, но сознание не способно всерьёз оторваться от центра притяжения в виде обнажённого сильного тела в своих руках и от мыслей, что вот сейчас Грегори наконец-то окажется внутри Шерлока. Без каких-либо игр в имитацию. — Мой Лорд, — голос Грегори хриплый и низкий, почти рычащий, а сам он почти обгладывает Шерлока, раскинувшегося под ним на ложе, откровенно голодным взглядом. Уснувшее было либидо вместе с пропавшим Супругом Короля и угасшим желанием Его Величества, сейчас исходило голодной слюной. Удивительно, как сам Лестрейд не капал ей на загорелую кожу младшего из братьев. Майкрофт располагается в кресле рядом с постелью, заново наполнив кубок вином, чтобы наслаждаться зрелищем, и от вида того, как скользкая головка упирается в тугой вход, но под давлением, лишь задев складки, срывается вверх, пачкая в масле поднимающуюся мошонку, лоно Старшего Талли снова разливается соками. — Аккуратнее, Сэр Грегори, Хан Мятежных Городов должен суметь завтра сесть в седло, — насмешничает Старший Талли, закидывая одну из ног на высокий мягкий подлокотник, и тянется к влажной горячей дырке, когда Лестрейд наконец начинает втискиваться в тугое кольцо мышц, преодолевая их естественное сопротивление. По гортанному длинному стону слышно, как хорошо Грегори оказаться в этом плену плоти, и стремясь облегчить проникновение, он опускает всё еще скользкую от масла ладонь на член Шерлока. Майкрофт наблюдающий за этим, наблюдающий тот момент, когда Сэр Грегори крупной головкой сначала задевает набухшую предстательную железу, а после неумолимо проезжается по ней стволом, безошибочно отмечает, как переменяются эмоции на лице брата, как боль мешается с удовольствием, и улыбается, вновь приникая к вину, после чего опускает изящную ладонь себе между ног, чтобы самому обласкать свои горячие складки. "Аккуратнее, Сэр Грегори, Хан Мятежных Городов должен суметь завтра сесть в седло" – Майкрофт, хитрое насмешливое создание, сидит в кресле и с огнем в глазах наблюдает как его мужа раскладывает их общий любовник. – Желательно я должен ехать так, что бы не было понятно, что меня трахали тараном. – И тут Грегори пытается войти в тугой вход, разработанный масляными пальцами, но головка соскальзывает, а сам Грег чуть ли не рычит. Шерлок под ним ощущает себя едой, особенно когда этой махине удается втиснуть головку в него и начать продвигаться дальше. Нанизывая его на свой член, как бабочку на иглу. Лорд Талли покрывается испариной, но когда член задевает простату, а потом монотонно проезжается по ней, Шерлока чуть ли не подкидывает от противоречий. По нервам, будто когтем по струнам проходится выстраданный стон, такого запредельного удовольствия, что Шерлок даже немного гордится собой, но это недолго, так как Грегори горяч и почти неуправляем. Он старается быть нежным, но звериная натура тщательно скрываемая серебряной сединой и обликом светлого паладина, вынуждает драть этого лорда, сжимать сочное мускулистое тело, метить засосами загорелую шею и языком трахать рот. Грегори с хриплыми стонами, работает бедрами монотонно, с одним ритмом, сжав в своих лапах степного Хана, как сам Хан недавно имел своего супруга. Шерлока от этой жадности, властности, от чувства что его неистово и давно хотели, ведет как от крепкого алкоголя. – Мааай.... – стонет Шерлок и в его голосе отдается вибрация с которой его долбят со всем удовольствием – Иди к нам. – и тут Шерлок похотливо облизнулся, переведя взгляд на мокрую щель. — Ты такой жадный, братец, хочешь всё и сразу, — голос Майкрофта как патока тягуч и сладок, пока он, перекатывает остатки вина в кубке по медным стенкам, наблюдая за тем, как разложенный под Грегори брат наслаждается до неприкрытых стонов тем, как медведь берёт его, жадно, монотонно и будто боится упустить кусочек этого прожаренного степным солнцем тела. Зрелище жгучее взгляд, опаляющее чресла и скручивающее нутро в тугой пружине заведенного томления. — Но ты знаешь, что я никогда не мог тебе отказать, — старший Талли допивает остатки вина одним тягучим длинным глотком и поднимается с кресла, дав мужу и любовнику полюбоваться текущей промежностью, перед тем, как свести ноги. Кубок остаётся забыт на круглом столе у кресла, и Его Величество не спеша преодолевает расстояние до идущего дрожью тел ложа. Он забирается на измятые простыни, рассматривает переплетение двух сильных тел в мельчайших деталях с мерцающей похотью в глазах, и наконец, проведя по влажным налившимся от неистовых поцелуев губам брата подушечками пальцев, переступает через голову Шерлока, зависнув исходящей соками щелью прямо над его лицом. Он опирается на грудь супруга и, прежде чем начать медленно разводить колени, ловит взгляд Грегори — дикий почти до безумия — и не может удержаться от провокации. — Может быть, я когда-нибудь буду не против оказаться между вами двумя, — шепчет он, улыбаясь при этом так, как не смог бы первородный грех, и издаёт тихий стон, когда складок испачканных в смазке и семени касаются сначала пальцы, а после брат, схватив его за ягодицы, тянет на себя, чтобы наконец запустить горячий и скользкий язык в растраханную дырку. Майкрофт чистое искушение. Он двигается как профессиональная танцовщица, грациозный и изящный в каждом движении. А уж когда садится на лицо брату, то Шерлок буквально сходит с ума от противоречивых ощущений. Снизу его долбит Лестрейд, больше похожий на одичавшее животное, а на лице восседает его королевское величество, повергая своим вкусом и ароматом в состояние близкое к экстазу. Шерлок руками придерживает брата, что бы впиться губами в это скользкое, текущее лоно, обвести языком и губами каждую складку, всосать ее, облизывая внутри языком, а потом так же втянуть в рот клитор. Шерлок чувствует руки брата на груди, когда начинает настойчиво лизать набухший и наверняка яркий, бутон плоти. Майкрофт едва ощутимо дрожит, пока Шерлок его мучает слишком ярким и сильным удовольствием, вызванным непрерывной стимуляцией клитора. И только когда дрожь становится сильнее, а Майкрофт пытается инстинктивно приподняться со рта, то выпускает изо рта до боли чувствительный, вылизанный клитор и ныряет языком в горячую щель. Тугие стенки охотно принимают гибкий язык и Шерлок придерживая Майкрофта, начинает его трахать языком в такт тому, как Королевский Медведь трахает его самого. Без устали, без смены позы, единым сильным ритмом. Видели бы подданные степного Хана, как его сейчас берут на ложе подобно рабыне, то наверняка начались бы волнения. Хорошо что никто не может узреть своего Хана, в роли наложницы.