***
— Выглядишь очень несчастной, — не сдержал смешка Юнхо, когда Кёнхи подошла на расстояние, с которого можно было различить выражение её лица. Вообще-то, спонтанно решив пригласить девочек поиграть после отработки в стритбол, Чон ни на что особо не рассчитывал. Он не раз гнался проводить Хёгай до дома, приглашал в ресторан и даже театр, но всегда получал безапелляционный отказ. Но в этот раз, как не удивительно, на помощь пришла Ким Аёнг, которая была в восторге от возможности, цитата: «наконец поиграть в баскетбол не под надзором грёбанной Карри Надин». И возможно, ещё чуточку встрепенулась, услышав, что там будет Сан, но в этом Юнхо был не уверен. Конечно, Кёнхи отнекивалась, предлагая Аёнг пойти без неё. Но Юнхо сказал, что тогда никакой игры не получится, ведь для стритбола необходимо шесть человек. Сам Чон, Сан, Аёнг и Ёсан с девушкой — пять, и разумеется, кроме Хёгай ну вообще больше некого было позвать. И вроде под натиском подруги блондинка начала сдаваться, как вспомнила, что игрок то из неё некудышный, мол, только мешаться будет. Но и тут Юнхо её успокоил, сказав о том, что Мэй, девушка Ёсана, вообще мяча боится и убегает от него, если он летит в её сторону, так что на её фоне Кёнхи точно будет выглядеть полупрофи. В конце концов Хёгай согласилась только благодаря Аёнг, которая пригрозила, что расскажет её старшему брату, что на самом деле это она спалила родителям, что он участвует в незаконных гонках на мотоцикле. Закончив с отработкой, ребята условились сбегать домой переодеться, и встретиться через час на школьной площадке. Юнхо и Сан жили близко, поэтому пришли раньше, Кёнхи и Аёнг немного опоздали, а Ёсан и Мэй вообще редко отличались пункутальностью. Точнее Кан то был более чем ответсвенен в плане времени, да и вообще, как мэнеджер баскетбольной команды, но вот его девушка, кажется, принципиально опаздывала не меньше чем на пол часа. Поэтому сначала Ёсану приходилось ждать её, а потом остальным их парочку. И почему-то если Мэй специально говорили время встречи раньше назначенного, она опаздывала даже больше. Поэтому все их знакомые уже просто приняли это и смирились. — Конечно, вы же шантажировали меня, — цокнула Кёнхи, останавливаясь напротив Юнхо, и показательно недовольно сложила на груди руки. Парень же, скользнув взглядом по внешнему виду блондинки, расплылся в совершенно по-идиотски довольной улыбке. Она всегда выглядела солидно, как и подобает президенту, в своих строгих костюмах, на каблуках. Её волосы всегда были шикарно уложены, но Кёнхи от чего-то оставляла их только распущенными, наверняка даже не задумываясь, как это бесило Юнхо, потому что мешало рассматривать её лицо. Поэтому убранные золотистые локоны в хвост и заправленная за уши слегка отросшая чёлка вызвали в парне больше эмоций, чем, по идее, должна была какая-то обычная прическа. Даже в оверсайз футболке и свободных спортивках Кёнхи держала спину и стояла, будто на показе, но уже выглядела не так серьёзно и деловито, как обычно. Особенно из-за того, что привычные каблуки пришлось сменить на кеды на плоской подошве, и Юнхо непроизвольно отметил, что, оказывается, президент по росту совсем малышка. Ну, разумеется, по сравнению с ним. — Она, — без зазрения совести Чон ткнул пальцем в сторону Аёнг, которая уже о чём-то спорила с Саном, вообще не обращая ни на что вокруг внимания. — Я тут не при чём. — Ты был на её стороне. Этого достаточно, чтобы пойти соучастником, — Кёнхи лишь поморщила нос на оправдание парня. — Хорошо, что ты хочешь стать актрисой, а не прокурором, — по-доброму отшутился Юнхо, стараясь не обращать внимания на абсолютно постное выражение лица девушки. Между ними повисло неловкой молчание, но, к счастью, ненадолго. — Предлагаю, пока мы ждём Ёсана с Мэй, сыграть в тридцать одно. Разогреемся хотя бы. Ты знаешь правила, президент? К Чону с Хёгай подошёл Сан, держа над головой на вытянутой руке баскетбольный мяч, а за ним прыгала Аёнг, старательно пытаясь его выбить. — Нет. Я обычно предпочитаю более интеллектуальные игры, — высокомерно фыркнула блондинка, переводя взгляд из-под приопущенных век на Чхве. — Ну конечно, ты же у нас королева школы. Наверняка в плейлисте у тебя лунная соната, а из развлечений чайная церемония и чья-нибудь казнь, — съязвил в ответ Сан, который, судя по взгляду, вообще был недоволен тем, что Юнхо привёл-таки эту блондинку. — Президент, Чхве. Мы живём в демократической республике, — не сбавляя спеси, вскинула подбородок Кёнхи. Чон тяжело вздохнул, краем глаза заметив, что Сан уже был готов выкинуть что-то в ответ, и тогда этот комплиментарный батл бы уже не закончился, и вряд ли дело бы вообще дошло до игры. Будто невзначай, с легкостью, обусловленной высоким ростом, Юнхо выбил мяч из руки друга, тем самым сбивая с мысли, и улыбнулся Кёнхи очаровательной улыбкой. — В любом случае, в спортивной одежде ты выглядишь очень секси, президент. Вообще, по мнению Чона, Хёгай была очень милой девушкой, просто иногда вела себя слишком претензионно. Но за эти кукольные ресницы и ямочки на щечках, проявляющие, когда она улыбалась, такой маленький недостаток можно было даже не то, что простить, а вовсе не замечать. Объяснив незамысловатые правила игры всё ещё скептически настроенной и максимально показывающей это Кёнхи, Юнхо предложил ей начать первой, как новичку. Следующей на очереди была Аёнг, после неё Сан и наконец сам Чон. Первые броски Хёгай были сделаны будто из-под палки, нехотя и на отвали. Но, как говориться, аппетит приходит во время обеда. Всем играм, в особенности спортивным, присуща такая особенность, что в процессе, даже если ты не настроен серьёзно, не хочется становиться последним. И Кёнхи, наблюдая за тем, как ребята раз за разом попадают в кольцо, хвалят друг друга и радуются, тоже начала немного стараться. Но от этого её броски точнее не стали. Она ведь последний раз играла в баскетбол на уроке физкультуры в средней школе. Разумеется, в отличии от собравшихся тут, двое из которых вообще были в основном составе сборных, Кёнхи не знала ни как целиться, ни как вообще делать этот чёртов бросок. И как бы Юнхо уже не изворачивался, чтобы после него мяч отскочил в наиболее удобное место, у блондинки ничего не выходило. — Боже, я больше не могу на это смотреть. Ну ей же уже должно было просто повезти хотя бы раз, — закатил глаза Сан с громким вздохом, когда мяч в очередной раз пролетел под кольцом. — Лучше бы научил, умник, — с лёгкой ноткой обиды, но всё же больше с раздражением фыркнула Кёнхи, сверкнув взглядом в сторону Чхве. — Пф, пусть тот, кто тебя сюда позвал, и учит, — вскинул руки парень, косясь на Юнхо. И не то чтобы он принципиально не хотел помогать блондиночке, хотя откровенно говоря, желанием не горел, Сан был хорошим другом, предоставив Чону возможность покрутиться вокруг его возлюбленной. Вот только Чхве не учёл, что такой намёк затрагивает сразу двух людей, находящихся на этой площадке, и еле успел остановить Аёнг. Притянув девушку к себе за руку, он что-то шепнул ей на ухо, от чего у Ким в глазах загорелись злорадные огоньки. Ух, теперь то она сможет отомстить подружке за все её приколы на счёт влюбленности в Хонджуна. Но это потом, а пока, как хорошая подружка, отрекшаяся на этот вечер от злопамятности, она будет с довольным видом наблюдать за тем, как Кёнхи уже мастерски вербуют. Аёнг даже удивилась от такой прыти Юнхо, который уже прижимался к блондинке сзади, двигая своей ногой её правую вперёд. И Кёнхи даже не возмущалась этому, видимо, действительно настолько расстроенная неудачами и загоревшаяся идеей научиться бросать чёртов мяч, что не видела в прикосновениях парня никакого корыстного помысла. — Не клади мяч на ладонь, ты должна держать его пальцами, — говорит практически на ухо Юнхо. Одной рукой он удерживает в правильном положении правую ладонь девушки, второй прикасается к левой, чтобы подвести её к мячу. Тело Кёнхи удивительно расслабленно, послушно поддается малейшим невербальным приказам парня. От её волос слышится аромат жасмина, а кожа бархатная на ощупь. Чону нравится находится к ней так близко. Наверное, это первый раз, когда он законно может прикоснуться к Хёгай и не получить в ответ тонну возмущений. И Юнхо не может сдержаться, не может не злоупотребить ситуацией. Невесомо проводит подушечками пальцев от запястий по предплечью женский рук до локтя и отстраняется на шаг назад. — С этой позиции целься в угол белого квадрата, когда стоишь напротив — в середину верхней линии. В броске участвуют не только руки, попробуй сработать всем телом, — наставляет брюнет, отходя ещё немного дальше, что бы не мешать. На момент обучения игра была приостановлена. Кёнхи бросала мяч несколько раз подряд из разных позиций, и вроде он летел лучше, но даже попадая в кольцо, кружил по ободку, вылетая обратно. Для Хёгай это, казалось, уже было дело чести. Она была более чем серьёзно настроена, и её лицо, казавшееся хмурым, на деле было максимально сосредоточенно. Юнхо уже сбился со счёта неудачных попыток президента. Ну реально, хоть раз то должно было просто повезти. Но с каждым последующим броском лицо брюнета выглядело всё более затруднённым. И вот, наконец, Кёнхи разочарованно зарычала, со всей силы бросая грёбанный мяч, пренебрегая всеми тонкостями, которым её учил Юнхо. Просто задрала руки над головой, швыряя мяч, и попала. На секунду на площадке повисает молчание, и Хёгай, не веря, хлопает своими длинными ресницами, а потом взрывается на крик. — Аёнг! Аёнг! Я попала! Ты видела? Ты же видела! Кёнхи радуется, будто это самая большая победа в её жизни, подбегая к подруге и чуть ли не запрыгивая на неё, душит в объятьях. Юнхо лишь оставалось глупо усмехнуться, разочарованно раскинув руки. Тренер он, а все обнимашки достаются Аёнг. — Да, президент, молодец! — будто ребёнку поддакивает Ким. И, наконец, на этой прекрасной ноте в калитку входят Мэй и Ёсан с сумкой своей барышни в руке. — Что за шум, а драки нет? — заинтересованно спрашивает девушка и, поздоровавшись со всеми, удивлённо смотрит на блондинку. — Кёнхи? Не ожидала тебя тут увидеть? Ты тоже играешь? — Да пока мы вас ждали, я тут уже получила чёрный пояс по баскетболу! — всё ещё преисполненная радости, засмеялась Хёгай, приветственно обнимая приятельницу, а затем Ёсана. Мэй была главным редактором стенгазеты и входила в школьный совет, после одного из заседаний которого они с Кёнхи и разговорились, и обе пришли к выводу, что им нравится общество друг друга. Ёсан же учился с президентом в одном классе, и в целом они всегда хорошо друг к другу относились, поддерживая вежливо-дружелюбное отношение. Но не одного из них другом Хёгай называть бы не стала, скорее хорошими приятелями. Вообще, парочка была удивительной. Кёнхи невольно улыбалась каждый раз, когда они появлялись на горизонте. По мнению блондинки, Мэй и Ёсан идеально подходили друг другу. Их невозможно было воспринимать по отдельности, они практически всё свободное время проводили вместе. У них была одинаковая походка и когда они шли по улице, то будто сливались в одно целое. У них была похожая манера речи, шутки, привычки и даже мимика. С другими же они держали дистанцию. Будучи друг для друга лучшими друзьями, они могли обсудить новоиспеченную школьную парочку, и баскетбольный матч, и косметику, и, казалось, не нуждались в том, чтобы иметь ещё каких-то близких друзей. Для Кёнхи это, конечно, было слишком, но со стороны они выглядели такими счастливыми, что нельзя было не восхищаться их высокими отношениями. — Чёрный пояс по баскетболу? Ей уже прилетело в голову? — усмехнулся Ёсан, закидывая на плечо Мэй руку, в которой держал её сумочку. — Это действительно было невероятно! — с некой иронией воскликнула Аёнг. — Ага, невероятно, что у неё вообще получилось попасть в кольцо, — фыркнул Сан, чем обратил на себя прищуренные взгляды всех остальных. И Хёгай испытала какое-то тёплое чувство, когда Юнхо ткнул Чхве локтём в бок, а Ёсан хитро улыбнулся, говоря: — Ой, Кёнхи, не обращай внимания. Сан сегодня повздорил с Уёном, вот он и ворчит на всех, — и, как ни в чём не бывало, менеджер вернулся к тому, ради чего они тут все, собственно, и собрались. — Как поделимся на команды? Я так полагаю, этих двоих точно нужно рассредоточить. Ёсан насмешливо повёл бровью, указывая пальцем сначала на свою девушку, а затем на Кёнхи. — Да что ты, Ёсан! Уверена, мы с Кёнхи разъебём, — голос Мэй был наполнен сарказмом, но вид был таким нарочито самоуверенным, что на секунду показалось, что она не шутит. — Да, президент? — уже не сдерживая смеха, она подмигнула блондинке. — У тебя вон чёрный пояс, а я будущая звезда NBA. — Боже, умоляю, девочки, не шутите так, а то мне становится страшно, — изобразив театральный испуг на лице, воскликнула Аёнг. — А я согласен с Мэй, — неожиданно говорит Юнхо со слегка задумчивым видом. — В чём, боюсь поинтересоваться? — немного неуверенно растягивая слова и уже не пытаясь кого-то задеть, спросил Сан, не понимая, что сейчас происходит в голове Чона, как, в принципе, и никто из присутствующих. — Я хочу быть с Мэй и Кёнхи в команде против вас троих и готов поспорить, что мы разъебём. Ну, точнее, девочки, я так, на подхвате, — Юнхо загадочно улыбается, уже начиная разминать руки, и встречается с недоверчивым прищуром Кёнхи. В голове блондинки было два варианта, либо он совершенно по-идиотски придуривается, либо совершенно по-идиотски самоуверен, думая, что сможет один обыграть Сана с Аёнг. — А ты неплохо придумал, хитрый Юнхо, — заговорщицки протянула Мэй, чуть ли не тыкая пальчиком в грудь парня. — Ты то, как ни покрути, в плюсе. Проиграем, и ты всё скинешь на нас, мол, было очевидно. А выиграем, так ты этим двоим из сборной до конца жизни будешь это припоминать. — О да, Мэй! — наигранно воскликнул Чон, вскидывая руки. — Ты меня раскусила! На кону в этой игре ведь стоит моя честь. Вся моя жизнь до этого вела меня к тому, чтобы сейчас я не ударил в грязь лицом. Все дружно засмеялись и решили-таки позволить Юнхо быть в команде с двумя прекрасными чемпионками. Именно им и отдали право начать первыми без лишних споров. Взяв в руки мяч и встав на двухочковую линию, Чон пару раз ударил им по покрытию площадки, сначала посмотрев на Мэй, толкающуюся с Ёсаном, который пытался её закрыть, а затем на Кёнхи. К блондинке ещё никто не успел подбежать, и Чон легким движением руки передал мяч девушке. Игра началась. К удивлению президента, они сначала даже вырвались вперёд. Хотя, наверное, этого можно было ожидать с учётом того, что Юнхо действительно превосходно играл, ловко обходя и Аёнг, и Сана. Каждый мяч, который он кидал в кольцо, точно попадал в цель. К тому же его противникам сложно было поставить блок, потому что Чон превосходил их в росте. Хёгай слышала, что Хонджун не раз лично приглашал Юнхо стать членом их команды, что уже само по себе было чем-то из ряда вон выходящим. И сейчас, наблюдая за его игрой, девушка искренне не понимала, почему Чон отказывался от предложения капитана Кима. Пусть Кёнхи совершенно не разбиралась в баскетболе, но даже для неё было очевидно, что этого парня может ждать большое будущее, займись он этим профессионально и серьёзно. Но о какой серьёзности может идти речь, когда дело касается Юнхо? Набрав пару очков для форы, Чон начал передавать мяч и девочкам. На самом деле он просто немного покрасовался, но цели победить любой ценой не преследовал и искренне хотел, чтоб Мэй с Кёнхи тоже влились в игру. Он даже в какой-то степени верил, что они не так плохи, как кажется на первый взгляд. Юнхо старался подгадывать удачные моменты для передач и закрывать девушек от противников во время броска, да и вообще вёл себя по-джентельменски. Он был спокоен к неудачам, наоборот, подбадривая. — Давай сама ещё раз! — наставлял Юнхо блондинку, которая успела подобрать мяч после неудачного броска. Но Хёгай стушевалась и, бросив испуганный взгляд на парня, кинула мяч ему. — Кёнхи… В общем, да. Юнхо старался как мог, но девушки упорно сопротивлялись. И счёт команд сравнялся. Но Кёнхи это определённо не устраивало, и пусть баскетболистка из неё никудышная, актёрские данные помогали ей в любых ситуациях. — Ай-яй-яй, ноготь, — завопила Кёнхи, когда Кан отобрал у неё мяч, и тот тут же остановился, взволнованно оборачиваясь к девушке, прежде чем Аёнг, знающая натуру подруги, успела крикнуть: — Нет, Ёсан! А Хёгай, не теряя времени, воспользовалась ступором парня, выбивая мяч из его рук в сторону Юнхо, за что получила одобрительное подмигивание. Ёсан же оказался задет такой наглой манипуляцией до глубины души и начал мстить Кёнхи, постоянно крутясь перед ней и не давай Юнхо сделать передачу. Тогда Чон бросил мяч Мэй, но та, не ожидавшая такого, испугалась и с визгом побежала в противоположную сторону. — Чего ты убегаешь? Всё это время спокойно реагировавший на промахи девушек Юнхо наконец не выдержал, прикрикнув на Мэй с возмущением. — Он летел прямо в меня! — воскликнула девушка в своё оправдание, но, кажется, Чона это возмутило только больше. — Конечно, Мэй, это же передача! — Ну не в голову же, Юнхо! И не ори на меня! Ёсан, скажи ему, чтоб он на меня не орал!***
Когда ребята закончили играть, уже стемнело. Кёнхи на удивление для себя разыгралась, и ей даже понравилось, так, что она в шутку спросила у Аёнг, не попробовать ли ей вступить в школьную сборную. На что та, разумеется, ответила нервной усмешкой. Юнхо же удалось напроситься проводить девушек, мол, темно, и они живут не в самом благоприятном районе Сеула. И хоть, по мнению Кёнхи, самый агрессивный человек в их районе — Аёнг, сама Ким сразу приняла предложение Чона. Так что Юнхо просто сказал отнекивающейся Хёгай, что провожает не её, а Аёнг, и это сработало. Тем не менее, дом баскетболистки был ближе, и, попрощавшись с подругой, Кёнхи не возмущалась тому, что Юнхо пошёл с ней дальше. Они шли прогулочным шагом по аллее, освещённой фонарями и устланной опавшими жёлтыми листьям. После ухода Аёнг Кёнхи с Юнхо не проронили не слова, как девушка неожиданно спросила, наверно чисто из поверхностного интереса или просто чтоб развеять неловкую тишину: — Почему ты отказал Хонджуну? — Он не в моём вкусе. В отличие от тебя, — усмехнулся Юнхо в привычной манере, поворачивая голову в сторону девушки и засматриваясь на то, как её золотые локоны переливались в тёплом свете фонарей. — Юмору ты учился по тем же древним рукописям, что и подкатам? Короче, мне правда интересно. Почему ты не хочешь играть за сборную? Я, конечно, не разбираюсь в баскетболе, но мне показалось, что ты с легкостью обыграл бы Сана. — Не хочу брать на себя такую ответственность, — пожал плечами парень, продолжая рассматривать профиль блондинки. Услышав ответ Юнхо, Кёнхи подняла глаза к небу, слегка ежась от прохладного вечернего воздуха, и грустно усмехнулась. «Не хочу брать ответственность». В этом и был весь Юнхо. В этом и был ответ на вопрос «Почему?». Почему при всей очаровательности этого парня и внутреннего ощущения, что он на самом деле хороший, Кёнхи не могла верить ему. Это и бесило. А ещё бесило так присущее их поколению абсолютное нежелание что-либо делать, работать, куда-то стремиться. Юнхо ко всему относиться несерьёзно, а Хёгай приходилось каждый раз себя одергивать, чтобы помнить об этом, потому что иногда… иногда она засматривается во время уборки на его красивое лицо, длинные пальцы на ручке швабры и… ну да, куда без задницы-то, прости господи. Иногда ей хочется, чтоб он проводил её домой, как сегодня. Чтоб провожал каждый день. Хочется ходить с ним и в рестораны, и в театр, и просто на прогулку. И Кёнхи определённо нравилось то, как Юнхо на неё смотрел, нравилось когда он улыбался и у него так мило очерчивались яблочки щёк. Нравилось, что он такой высокий, и хотелось узнать, какого это находиться в объятьях его длинных рук. И его губы, не особо пухлые, всегда потрескавшийся, казались порой слишком привлекательными. Но, разумеется, это всё несерьёзно. Юнхо и Кёнхи были абсолютными противоположностями из разных миров. Мажористый парень, пытающийся косить под уличного пацана, и девчонка с неблагополучного района, учащаяся на стипендии, которая мечтала стать дивой высшего света. Чон буквально пытался жить той жизнью, от которой Хёгай так упорно бежала. От своей слишком неидеальной жизни, которая отчего-то всем кажется идеальной только потому, что она родилась красивой. Родители Кёнхи держали небольшой ресторанчик жареной курочки и вроде неплохо зарабатывали с этого. Вот только на четверых детей этого всё равно не хватало. Они не голодали и хорошо одевались. Хотя в основном их одежда была сшита матерью Кёнхи, но на это девушка не жаловалась, потому что руки у омони были золотые и Хёгай всегда получала то, что хотела. Но ни о каких вечеринках на дни Рождения, совместных поездках и даже оплате университета речи не шло. Кёнхи не хотела жаловаться, ведь люди живут и хуже, но видя, что родители сидят в долгах и во всем себе отказывают, она понимала, что не хочет так. Не хочет постоянно трястись над каждой копейкой, покупая продукты исключительно по акции, всеми доступными способами выбивая субсидии на оплату коммуналки и всё в этом духе. Возможно, она немного и обнаглела, видя, как живут её одноклассники из обеспеченных семей, но для Кёнхи собственная жизнь — это откровенная бедность. Ей каждый раз было больно видеть, как младшие дети смотрят на красивые большие игрушки на витринах магазинов и уже в своём возрасте понимают, что они слишком дорогие и им никогда их не получить. Хёгай любила своих родителей, и они были хорошими людьми, но она не могла подсознательно не осуждать их за то, что они так беспечно нарожали детей, не в состоянии обеспечить их в должной мере. Опять-таки, сестру и братьев она любила, но… Кёнхи считала, что родители должны давать ребёнку максимум, а не минимум. Она считала, что дети не должны так рано взрослеть, так рано понимать цену денег и вообще задумываться об этом. Сама Хёгай рано выросла, хоть и не была старшим ребёнком в семье. Но её старший брат был буквально хуже Юнхо. Он ужасно учился, и родителей постоянно вызвали в школу. Он постоянно крутился в каких-то сомнительных компаниях и, достигнув совершеннолетнего возраста, до сих пор живет с ними, не работает и участвует в нелегальных гонках. Кёнхи каждый раз смотрела на него и не понимала, как можно так жить, как такая жизнь может вообще устраивать. Она же с детства всегда помогла родителям в ресторанчике, помогала маме с домашними делами, сидела с детьми, делала с ними домашнее задание. Она сидела ночами за учебниками, чтобы участвовать в конкурсе на стипендию в TCIS, и, поступив туда, должна была закрывать все предметы на пятёрки, чтобы не вылететь. И хоть самом деле она стала президентом, просто потому, что большинство голосов получила благодаря милой морадшке, это не отменяло того факта, что она была ответственная, работоспособная и целеустремлённая. Кёнхи приходилось выполнять каждое поручение директрисы, чтобы оставаться на своём месте и получить рекомендацию, которая добавит ей баллов при поступлении в универ. Она не редко могла прогнуться под одноклассников, в которых видела потенциал. Понимала, что с такими родителями они точно будут занимать высокопоставленные должности и лучше с ними не ссориться. И это было несколько унизительно, но терпимо. Потому что у Кёнхи была цель — вытащить свою семью из этой чёртовой бедности, продлить брату с сестрой детство. И она ебашила ради этого. А Юнхо не хотел вступать в баскетбольную сборную, потому что боялся ответственности. Собственно, разговор у них так и не завязался, и оставшийся путь они прошли молча. Кёнхи в своих мыслях, а Юнхо не отрывая от неё взгляда. Президент действительно была невероятно красивой. Но кроме непосредственно объективных данных, для Чона её красота была особенной. По правде говоря, в их школе было много красивых девушек, чуть ли не моделей, но только в Кёнхи было то, что отличало её от них всех. То, что выделяло бы её на их фоне, даже если одеть её в брендовые дорогие вещи. То, что всегда будет говорить о том, что она не из этого круга. То, от чего она никогда не сможет избавиться, и то, что почему-то так тянуло Юнхо. Этот застывший на лице семнадцатилетней девочки след усталости. Этот взрослый не по годам взгляд. Грубоватая женственность. И как бы Кёнхи не хотела быть принцессой, она не могла скрыть золушку. Когда они доходят до дома Хёгай, она останавливается перед ним, поднимая глаза, улыбается. И Юнхо не может оторвать взгляд от этой вымученной красоты. Она молчит, не знает, что сказать, как попрощаться. Ей не хотелось говорить что-то в обычном их стиле общения: «Че встал? Спасибо, свободен». А ничего другого сказать она ему не могла, поэтому и молчала. Чон же воспринял это по-своему. Обольстительно улыбаясь, делая смелый размашистый шаг, вставая вплотную к девушке и, смотря в её кукольные глаза, наклоняет голову. — Юнхо, ну какого? Ты просто меня проводил! — возмущается Кёнхи, уворачиваясь от поцелуя, но губы парня всё же мажут по щеке. Чон лишь тихо смеётся, довольный своей выходкой. — Иди отсюда, Господи, — фыркает блондинка, закатывая глаза и пихая парня в плечо. Но всё же Хёгай смущается, отчего хмурится и резко отворачивается, быстрой, но гордой походкой направляясь в дом. И даже когда входная дверь хлопает за её спиной, Юнхо всё так же стоит на месте, глупо улыбаясь. Не смотря на то, что Кёнхи ни разу не дала ему повода так думать, он был уверен, что она от него без ума. Юнхо стоит, окутанный запахом жасмина, засунув руки в карманы и оперевшись плечом о фонарный столб, пока на втором этаже не зажигается свет. Брюнет видит, как Кёнхи отодвигает шторку и явно пугается, не рассчитывая встретиться с его взглядом. Чон самодовольно улыбается и, прикладывая к губам пальцы, отправляет девушке воздушный поцелуй, не забывая поиграть бровями. Блондинка же многозначительно показывает фак в окно и резко задёргивает шторы обратно. Чёрт, Юнхо был уверен, что она скоро сдастся.***
— Боже, когда-то я считала стабильность положительным человеческим качеством, — нарочито драматично вздыхает Кёнхи, заходя в актовый зал и натыкаясь взглядом на вальяжно-скучающе раскинувшегося на одном из кресел брюнета. — Стабильность — залог успеха, — улыбается Юнхо, слегка склоняя голову и проходясь взглядом по девушке. Она была шикарна сегодня, как и всегда. В сереньком костюме с классическим пиджаком и кокетливой юбкой, напоминающей по крою теннисную, подчёркивающую её длинные стройные ноги. В бежевых туфлях лодочках на каблуке и с распущенными объемными кудрями, ниспадающими до линии локтей. Взгляд прищуренный и губы, сжатые в тонкую полоску, накрашены помадой кофейного оттенка. — Стабильно попадать на отработки, Юнхо? К какому успеху ты стремишься? — усмехается девушка, проходя между рядами. — Стабильно оставаться с тобой наедине, Кёнхи. Юнхо закусывает губу, слегка высовывая голову в проход, опираясь на подлокотник кресла, наблюдая, как короткая юбка подскакивает на бёдрах Хёгай. Кёнхи же как будто чувствовала и знала наверняка. Не останавливаясь, открепила от планшета с бумагой, который несла в руках, ручку и неровным почерком написала: «глаза не выколи». Перевернув листок лицевой стороной к парню, завела его за спину, прикрывая подол юбки. С игры в стритбол прошла ровно неделя, и вот они снова встретились в пятницу после уроков. Только в этот раз отработка Юнхо заключалась не в выполнении работы уборщицы, за которую та получала зарплату. В этом году его мать наконец разрешила академистам устроить в школе Хэллоуин. И Кёнхи должна была подготовить актовый зал к празднику. Так что сегодня Юнхо помогал ей делать необходимые замеры для декораций и проверить световое и музыкальное оборудование. Хёгай обожала этот безбожный праздник, разрекламированный корейским школьникам американскими ситкомами, и потому пребывала в приподнятом настроении, которое не портило даже компания Юнхо. Дойдя до сцены, Кёнхи развернулась и облокотилась на её край, вздрогнув от того, что Чон возвышался прямо перед ней. Юнхо действительно такой бесшумный, или Хёгай была слишком погружена в свои мысли о предстоящем празднике, что не заметила, как он шёл за ней? Блондинка подняла взгляд на его лицо, скользнув по этой вечно беззаботной улыбкой и встречаясь с его блестящими глазами, в которые забавно лезла уже отросшая чёлка. Было в Юнхо какое-то необъяснимо-удивительное врождённое очарование, о котором он прекрасно знал и бесстыдно пользовался. И это его очарование не было связано ни с милой мордашкой, ни с высоки ростом, ни с широкими плечами. Это было что-то внутреннее, что не было видно, но отчётливо чувствовалось. И как бы Кёнхи ни старалась думать исключительно головой, находясь рядом с Юнхо, на неё тоже это действовало. Брюнет совершенно нагло и без стеснения сделал шаг вперёд, становясь ещё ближе к девушке, и, наконец, к ней вернулось сознание. Раздражённо фыркнув то ли Юнхо, то ли себе самой, Кёнхи ткнула пальчиком в грудь парня, отодвигая его, и выскользнула из ловушки. — Так, у нас сегодня много дел, — немного прочистив горло, сказала Хёгай и вытащила из кармана измерительную ленту, которая тут же начала разматываться, пока не достигла пола. Парень лишь улыбнулся, мол, ну давай, займёмся твоими делами. Найдя в пачке листов, прикреплённых к планшету, план актового зала, на котором она примерно нарисовала расположение декораций, Кёнхи поставила Юнхо у края сцены, дав в руки один конец ленты, а второй дотянула до необходимого места, записывая получившуюся длину. Провозившись подобным образом на сцене где-то пол часа, они принялись за сам зал, где объём работы был гораздо больше. Чон всё время не сводил с блондинки глаз, когда она в очередной раз передавала ему конец ленты, ненароком прикасался к её пальцам, а Кёнхи каждый раз одергивала их как от огня. Всё это не давало девушке сосредоточиться, из-за этого затягивалось и бесило. А из-за того, что бесило, затягивалось ещё больше. Так что, заканчивая с обмерами, президент уже просто хотела побыстрее лишиться общества Юнхо. В какой-то момент Хёгай уже не выдержала и, сверкнув глазами в сторону брюнета, чуть ли не прорычала: — Хватит на меня так смотреть! — Перестану за поцелуй. — Господи, Юнхо, тебе ещё не надоело? — Мне никогда не надоест. Кёнхи раздраженно фыркнула, закатив глаза. Что либо говорить этому герою любовных дорам было бесполезно. Наконец, нужно было проверить лишь освещение. Отправив Юнхо за пульт управления, девушка поднялась на сцену. По очереди проверив каждый световой прибор, блондинка отметила, что крайние софиты не работают. Остался лишь контрсофит, и, дав парню команду его включить, Кёнхи замерла, подняв глаза на пустой зал. Всё вокруг было темно, и только яркий круг освещал её, стоящую по середине сцены. Испытав странные трепет и волнение, Кёнхи не заметила, как Юнхо поднялся по боковой лестнице за кулисами, встав за ней. Лишь почувствовав большие тёплые ладони, опустившиеся на плечи, она вздрогнула, но головы не повернула. Сердце Юнхо бешено билось. Сколько раз он порывался поцеловать эту девушку в самые странные и неподходящие моменты, но сейчас ему казалось, что это было идеально. Только увидев её, такую прекрасную и сосредоточенную, облитую ярким светом, он не смог удержаться. Перекинув тяжелые локоны на одно плечо, Юнхо мягко развернул девушку, которая на удивление послушно поддалась. Все его движения были медленными, тягучими, чтобы не спугнуть. Как завороженный Чон всматривался в широко распахнутые глаза, пытаясь, наконец, понять, правда ли Кёнхи просто ломается, или он действительно ей не нравится и его спектакль будет иметь драматичный конец. Длинные изящные пальцы поднимаются к розоватой щечке, невесомо поглаживая, а Кёнхи молчит. Смотрит на Юнхо снизу вверх взглядом оленёнка. И ему кажется, что вот он, тот момент, когда у него наконец получится. Чон тянется к блондинке, но та снова уводит голову, и он утыкается носом куда-то ей в висок, непроизвольно усмехаясь. Но Кёнхи не отталкивает, просто молчит и смотрит в сторону. Ей так нравится ощущать этого парня рядом собой, нравится чувствовать его руки на себе. Юнхо ей просто нравится, не смотря на все «но», которыми она подписала в своей голове каждый кирпичик выстроенной между ними стены. И Хёгай хочется попробовать, не смотря на эту стену, но предостерегающее чувство того, что этот брюнет разобьёт ей сердце, слишком правдоподобное. — Кёнхи, — шепчет Юнхо, нежно выводя своим носом незамысловатые узоры в зоне виска. Он глубже зарывается в густые светлые волосы своими пальцами, обжигая лицо девушки тяжелым дыханием. Бегать за Кёнхи было весело, и, наверное, её недоступность в некоторой степени только усилила чувства Юнхо. Но он уже устал. Чон влюбился в эту блондинку чуть ли не с первого взгляда и тогда сразу сказал Минги, что она станет его женой, на что тот лишь покрутил пальцем у виска. В их возрасте это довольно неожиданные и смелые слова. Парни, наоборот, зачастую пытаются притупить свои чувства, скрыть их от друзей, но Юнхо был уверен в безысходности своего положения и бесповоротности чувств. — Сдайся мне, — шепчет Чон, как самый настоящий искуситель. — А ты? — спрашивает в ответ девушка, наконец поворачивая голову и встречаясь с карими глазами Юнхо. — Я уже твой. Он говорил искренне и честно, но Кёнхи не верила. Снова отвела голову, шумно вздыхая, пока её руки непроизвольно сжимают твёрдые жилистые предплечья парня, то ли пытаясь его остановить, то ли наоборот. — Ты мне не веришь? — А как я могу поверить, что для тебя это всё не очередное мимолётное развлечение? Ты ведь сам сказал, что не любишь брать на себя ответственность, — пожимает плечами девушка, неотрывно смотря на лицо, находящееся на расстоянии пары сантиметров. — Мне что, ради тебя нужно вступить в эту несчастную сборную? Боже, как же Кёнхи бесила эта тупая усмешка. Но Чон усмехался не потому, что относился несерьёзно к ней, а потому, что, когда говорил это имел ввиду совсем другое. Он действительно любил баскетбол, это было его страстью. И он не хотел связывать себя выматывающими тренировками, превращать это дело в рутину и лишаться удовольствия. Он был человеком настроения и не хотел никого подводить лишь потому, что в какой-то определённый день рука не потянулась к баскетбольному мячу. В его жизни было слишком много обязанностей, на него было возложено слишком много ожиданий, вся его жизнь была распланирована отцом, и если в чём-то он мог сохранить свободу, то не хотел лишать себя её. Но Кёнхи это не касалось. Кёнхи не могла стать рутиной или нежелательной ответственностью. Кёнхи тоже была его личным выбором, не продиктованным кем-либо. — Ради меня этого точно не надо делать, это твоя жизнь, Юнхо, — морщит нос Кёнхи. — И я хочу чтоб в моей жизни была ты, — он пытается передать этими словами все свои чувства, которые испытывает к этой девушке, но не может удержаться от глупой шутки. — Если я когда-нибудь обижу тебя, у тебя есть номер моей мамы. — Очень смешно, — скептически фыркает Хёгай и снова отводит взгляд, задумываясь. Кёнхи ненавидела рисковать. Она всегда жила по чёткому плану. Любила уверенность и стабильность. Юнхо же был другим, по её мнению, он любил свободу, делал то, что взбредёт в голову не думая о последствиях, просто потому, что захотелось. И Хёгай не верила ему. Но, не смотря на это, она вдруг взглянула в его глаза по-другому. Будь, что будет. И не важно, что потом она будет страдать и жалеть об этом. Кёнхи хоть раз хотелось сделать что-то безумное. Сделать не ради высшей цели или выгоды, а просто исходя из чистого желания. Немного побыть такой, как Юнхо. Здесь и сейчас. И не хотелось больше думать ни о чём. Чон совсем не ожидал, что Кёнхи вдруг смело сомнет его футболку в своём кулачке и дёрнет вниз, ближе к себе, касаясь его губ своими, отчего опешил и застыл, не отвечая и вообще не проявляя никаких признаков жизни. Блондинка усмехнулась в мужские губы и отстранилась, находя взглядом глаза Юнхо. И как только они встретились, к нему пришло осознание произошедшего, и он уж точно не собирался ограничиваться мимолетным прикосновением. Не после того, сколько нервов ему вымотала эта девчонка. Одна рука Юнхо тут же оказалась на женской талии, резко прижимая её к себе, от чего девушка забавно ойкнула, пальцы второй задрали подбородок Кёнхи как можно выше. И окончательно растворившись в её смеющихся искрящихся глазах, Чон уже сам поцеловал её. И этот поцелуй казался какой-то аномалией. Юнхо целует сразу жёстко и напористо, посасывая то верхнюю, то нижнюю губу и проникая языком в приоткрывшийся рот. И с каждой секундной для него это превращается во всё большее помешательство. С каждой секундой осознания реальности ему хочется всё больше и больше. Прижать девушку ещё ближе и крепче, проникнуть ещё глубже. А Кёнхи улыбается сквозь поцелуй. Потому что ей сейчас хорошо. Потому что голова идёт кругом от жарких объятий и мокрых губ Юнхо, и уже совсем не важно, что будет потом. У неё есть только сейчас, и она намерена им насладиться. Чон пылкий и страстный, и ему чертовски сложно сдерживать себя, да он и не пытается. Кёнхи из тех, кто не постесняется двинуть ему, если он перейдёт черту. Руки парня опускаются на ягодицы блондинки, на пробу сжимая их. Президент одобрительно стонет, прикусывая нижнюю губу Юнхо, и его пальцы сжимаются ощутимее, дерзко и порывисто прижимая её бёдра к своим. Кёнхи даже не думает возмущаться, ощущая пронзительное возбуждение от одного этого действия, становится всё более податливой в руках парня. Чон отстраняется от губ девушки, тяня за собой тоненькую нить слюны, но лишь для того, что бы выцеловать линию скулы, щеки, виски, лоб, всё её лицо. Юнхо хотелось прикоснуться к каждому миллиметру её тела. Хёгай поддается, млея от этой нежности поцелуев и собственнических ненасытных касаний рук. Она подставляет лицо, ладошками оглаживая широкую грудь брюнета. Когда губы Юнхо оказываются на чувствительной шее, президенту уже становится невыносимо жарко, и отрывая руки от тела парня, она стягивает с себя пиджак, скидывая его на пол. Чон удивлённо присвистывает сквозь поцелуи, проходясь одной рукой по изгибу талии, поглаживает спину сквозь тонкую ткань рубашки. Кёнхи ластиться к нему, как настоящая кошечка, что-то мурлычет и пробирается цепкими лапками под футболку, изучая разгорячённый твёрдый пресс. Но на этом она, разумеется, не останавливается, скользя ладошками по груди, нарочно задевая чувствительные соски и доходя до самой ключицы, игриво очерчивая подушечками пальцев выпирающие косточки. И у Юнхо начинает сводить дыхание, всё это становится слишком возбуждающим и стремительно развивающимся. Руки девушки выскальзывают из-под футболки, поднимаясь к не особо накаченным, но крепким бицепсам, сжимая их, исследуя каждый сантиметр. Чего уж скрывать, ей нравилось тело Чона. Даже слишком. И наконец, шаловливые ручонки спускаются к ягодицам парня, проверяя, так же хороши ли они на ощупь, как на вид. И да, Кёнхи определённо не разочаровывается, даже слишком сильно увлекаясь. Юнхо же понимающе смеётся, мягко отстраняя руки девушки, и под звонкий вскрик, подхватывает её под коленками, с лёгкостью поднимая на руки. Теперь её очередь смеяться, так по-девчачьи болтая ножками. Кёнхи не знала, куда парень её несёт, спускаясь со сцены, лишь улыбалась, обнажая ямочки на щёчках, и смотрела на его лицо, заботливо стирая с уголка рта свою же помаду. Юнхо был таким сильным и мужественным. Хёгай чувствовала себя как настоящая принцесса рядом с ним, и это чувство было пленительным. Дойдя до первого ряда кресел, Юнхо аккуратно опустил девушку, усаживаясь на колени между её ног. И он настолько шикарно выглядел в таком положении, что Кёнхи пришлось закусить губу, лишь бы не простонать. Возбуждение новой волной разлилось по телу от невесомого прикосновения мужских пальцев к щиколоткам. Сначала, взяв одну ногу, Юнхо поставил её туфелькой на своё бедро. Со всем трепетом и чувственностью придерживая мысок бежевой лодочки, он вытянул из неё ступню, отставляя обувь, ножку опуская обратно на свои штаны. Пока он делал со второй те же манипуляции, Кёнхи жадно рассматривала эти упругие спортивные бёдра, на которых натянулась джинсовая ткань, и длинные аристократичные пальцы, так ловко справляющиеся с любой задачей, будь то дриблинг или ласки. Проведя ладонями по гладким стройным ногам до середины бёдер, которые тут же сжал, Юнхо поцеловал девушку в острую коленку, затем, поднимая глаза, встречаясь с её взглядом, и верно потёрся щекой о ту же коленку. Сейчас Кёнхи чувствовала себя не просто принцессой, а настоящей королевой. Да-да, и плевать на демократию. Королевой, чей подол быстренько задрали и, не давая опомниться, тут же припали жаркими поцелуями, всё ближе и ближе поднимаясь к трусикам. Хёгай ахнула от такой прыти, чувствуя, что уже совсем мокрая, но, на грани сознания ещё испытывая некоторую неловкость, попыталась остановить парня, уперевшись ему рукой в макушку. Но Юнхо быстро перехватил её, прижимая запястье к подлокотнику кресла, и ткнулся носом во влажную хлопковую ткань, вдыхая её запах. Чон действительно хотел её всю, абсолютно. Кёнхи аж покраснела и попыталась сдвинуть ноги от того, как всё это выглядело и чувствовалось одновременно горячо и странно. Но и тут парень не дал ей закрыться, второй рукой удерживая фарфоровое бедро на месте. Сам Юнхо уже начинал страдать от того, насколько твёрдым был его член. Пусть до конца не веря в происходящее, Чон возбуждался от одной мысли о том, что президент Хёгай Кёнхи, ради которой он уговорил свою мать каждую неделю отправлять его на «отработки», старшеклассница, которая упорно отшивала его практически пол года, да и просто самая красивая и невероятная девушка, которую он видел в своей жизни, позволяет всё это делать с собой. И то, что ей нравится, то, что она насквозь мокрая, неровно дышит, впивается ногтями в обивку кресла, с растрёпанными волосами, раскрасневшаяся и с потемневшим от желания глазами. Господи, она выглядела как настоящий ангел, но навевала лишь самые грязные, порочные и бессовестные мысли и желания. Лишала самоконтроля. Сводила с ума. Перестав удерживать уже не сопротивляющуюся девушку, Чон слегка отклонился назад, стягивая трусики и, притянув блондинку ближе к краю кресло, закидывая одну ножку себе на плечо, припал обратно, сразу же попадая языком на клитор. И только после первого стона на мгновение в голове Кёнхи пролетела мысль, что сюда может войти кто угодно, но она тут же поблекла благодаря ласкам Юнхо. Президент же, в конце концов, хотела чего-то безумного. Пока всё в точности удовлетворяло её желаниям. Хотя нет, не в точности. Как бы не был прекрасен и ловок язык Юнхо, этого было мало, и Кёнхи, соскользнув ногой с плеча, начала пытаться поднять его голову, но парень настойчиво сопротивлялся, вновь перехватывая её руки. — Юнхо, пожалуйста, — скулит девушка, и парень отстраняется, поднимая на неё взгляд и облизывая с губ смазку. Кёнхи даже умиляется такой картине и тянет парня за подбородок наверх, чувствуя требовательное желание поцеловать его блестящий губы. — Юнхо, у тебя же есть презервативы? — шепчет девушка сквозь поцелуй, и член парня тут же отзывчиво дергается в штанах. — Ты серьёзно? Хёгай сузила глаза. Он серьёзно спрашивает после того, как уже отлизал ей? — Малыш, соображай быстрее, а то я передумаю. Конечно, передумывать блондинка не собиралась, но для ускорения мыслительного процесса решила припугнуть. Слишком довольно улыбнувшись, от чего Кёнхи закатила глаза, Юнхо звонко чмокнул её в губы и чуть ли не подорвался на месте, немного неуклюже побежав к последнему ряду, где оставил свою поясную сумку. По пути он спотыкнулся об одно из кресел, мимолётно поправляя доставляющий неудобства твердый член. Провожая парня взглядом, Кёнхи нетерпеливо постукивала пальчиками по подлокотнику. И почему она не сомневалась, что Чон всегда к сексу готов? Это, конечно, было в данную минуту очень кстати, но укольчик ревности всё же проскользнул в её душу. Когда Юнхо вернулся, девушка не дала ему обратно сесть в ту же позу, неожиданно повалив спиной на пол, а сама залезла сверху, чуть выше бёдер парня. Обычно Чон привык быть сверху, но класть девушку на не самый чистый пол не хотелось, поэтому он по-джентельменски смирился со своей позицией. Пальцы брюнета тут же сжались на ягодицах, придавливая таз девушки к своему животу, из-за чего на футболка начала пропитываться её смазкой. Но кого это волновало? Кёнхи же выгнулась, подставляя аппетитную задницу для рук парня, и сама склонилась к его лицу. Обхватив скулы своими небольшими ладошками, она несколько секунд рассматривала его, что неожиданно показалось Юнхо очень интимным. Намного более интимным, чем всё остальное ,что они сейчас делали. И пухлые раскрасневшиеся губы Хёгай впились в его. Медленно сползая вместе с поцелуями ниже, Кёнхи, оторвавшись от шеи парня, слегка задирая футболку, открыла себе вид на резинку чёрных трусов и тонкую дорожку волос, спускающуюся от пупка под одежду. Не удержавшись, она очертила пальчиками линию боксеров, чуть проникая под них, и затем провела ладонями по рельефному прессу, поднимая футболку всё выше. Ей безумно нравилось тело Юнхо. Как аскетично-спортивно он выглядел и каким был на ощупь, тёплым и твёрдым. Чона же сводило с ума, с каким жадным взглядом на него смотрела девушка. Положив свои ладони поверх её, он просто следовал за её прикосновениями, позволяя делать всё, что она хочет. Как будто бы когда он мог запретить ей делать всё, что она хочет. Наконец, вдоволь нагладив тело Юнхо, Кёнхи спустилась к джинсам, расстёгивая пуговку и мучительно медленно тяня язычок молнии вниз. Разобравшись с этим, Хёгай похлопала по бокам парня, призывая приподнять таз и резко стянула штаны вместе с нижним бельем, наконец освобождая налившийся член на свободу, услышав глухой благодарный стон. Уже не в силах сдерживаться, Кёнхи выудила из кармана джинс парня тот самый презерватив, за которым он бегал. Но как бы она не дергала упаковку своими трясущимися руками, та не поддавалась. Недовольно рыкнув и нахмурив нос, Хёгай нервно сунула пакетик в смеющемуся Юнхо, который тут же с лёгкостью справился с тяжёлой задачей и самостоятельно раскатал латекс по своему члену. Заткнув подол мешающей юбки за пояс, Кёнхи, помогая себе рукой, медленно опустилась на парня. Сев до самого основания, девушка прикрыла глаза и замерла, привыкая к ощущениям. Да уж, Юнхо был и там большим мальчиком. Чон терпеливо поглаживал бёдра девушки, ожидая, когда она начнёт двигаться. И вот привстав и опустившись обратно на пол длины на пробу, Кёнхи наконец начала насаживаться на его член. А парень в свою очередь стал подмахивать снизу бёдрами, жёстче сжимая её бледную кожу. Внутри Хёгай было прекрасно, лучше, чем он мог себе представить. Постепенно наращивая темп, девушка начала слышать пошлые хлюпающие звуки и чувствовать скользкую смазку между их телами. Упираясь руками в широкие плечи, она тяжело дышала, и распущенный волосы растрепались и неприятно липли ко лбу и шее. Но для Юнхо, над которым нависло это чудо, казалось, это была самая прекрасная картина, которую он видел в своей жизни. Почувствовав как левую ногу начало сводить, Кёнхи болезненно простонала, падая на грудь Юнхо. — Я устала, — драматично проскулила блондинка. — Ну тогда поворачивайся, — умиленно усмехнулась Чон, призывно шлёпая девушку по ягодицам. Помогая девушке встать и развернуться, Юнхо быстро скинул с себя кроссовки, которые никогда не завязывал но конца, и стянул джинсы. Теперь, когда его ничего не стесняло, он поставил одно колено Кёнхи на кресло и сплёл пальцы их рук, упираясь ими в мягкую спинку. Задрав выше вновь упавшую на бёдра юбку, Чон, придерживая блондинку за талию, вошёл сзади, наконец, чувствуя себя в более естественном и удобном положении. И всё вдруг встало на свои места. Всё было так правильно и хорошо. Юнхо вбивался резко, чувственно, подводя обоих к высшей точке возбуждения. Сгребая влажную копну светлых волос, Чон заставляет девушку выпрямиться, прогибаясь в пояснице и, поворачивая её голову в бок, целует. Нет, скорее кусает, тут же слизывая выступившую капельку солёного бордо. Кёнхи уже безотчётно растворяется в объятьях парня, самозабвенно мыча в его губы, когда умелые пальцы опускаются на клитор. Двигаться внутри девушки становится всё сложнее, из-за того что Юнхо потряхивает от приближения к концу. Но даже кончив первым, он лишь на секунду замер, глухо простонав в волосы Кёнхи, не вынимая член, продолжил работать пальцами, подводя Кёнхи к закатанным глазам и финальному стону. Ей было невероятно хорошо. Не хотелось разбрасываться громкими словами, но Хёгай казалось, что это был лучший секс в её жизни. Кто бы мог подумать. И поняв, что выполнил свою миссию, Юнхо вымотано поцеловал девушку в плечо, сваливаясь на кресло рядом и утягивая блондинку за собой, усаживая на колени. Обхватив обмякшее тело под грудью и прижимая сильнее к себе, он уткнулся лбом в угол между шеей и плечом. Кёнхи из последних сил хотела было отстраниться, но Юнхо, разумеется, этого не позволил. — Успокойся, не надо начинать эти догонялки заново, — вяло, но искренне просит парень. — Я уже решил, что ты будешь моей. Смирись. Кёнхи лишь фыркает, глубоко дыша, но больше не пытаясь вырваться. Её полуприкрытый взгляд падает на аккуратно стоящие элегантные лодочки и небрежно валяющиеся рядом джорданы Юнхо. И ей удивительно нравится, как несовместимо гармонично они смотрятся вместе.