Забытые клятвы

Аромат свежезаваренного чая наполняет комнату, создавая атмосферу спокойствия, пока молодая женщина, сосредоточив взгляд, твёрдой рукой наливает напиток в каждую из четырёх чашек. Янтарная жидкость медленно течёт, заполняя пустое пространство внутри посуды, в то время как девушка, сидящая в сэйдза напротив, завороженно наблюдает за мастерством старшей сестры. — Вот, — леди ставит чайник в сторону, закончив. — Ничего сложного, видишь? Взор её ярких голубых глаз прикован к девочке, когда женщина указывает ладонью на поднос. Её белоснежные волосы струятся по длине многослойного дзюни-хитоэ, пока она ровно сидит на коленях перед низким столиком. Сэйери скучающе вздыхает. Очередная демонстрация манер от Каэде кажется невыносимой для юной красавицы: — Я давно умею заваривать чай, — произносит она, слегка раздражённо. Сэйери считает, что её просто недооценивают, на что Каэде неодобрительно качает головой: — Ты проливаешь его мимо каждый раз, Сэйери. Кроме того, твой чай всегда горький. Сэйери сощуривает глаза, пока Каэде продолжает строго поучать её: — Твои навыки танца и пения безупречны, но твои манеры все ещё оставляют желать лучшего. Тебе никогда не стать достойной Госпожой из Северных покоев, если ты сейчас же не возьмешься за ум. Каэде вдруг заметила, что сестра её не слушает. Сэйери смотрела в сторону, подперев ладонью подбородок, и разглядывала расписные ширмы в комнате. В последнее время она всё чаще посещала особняк Годжо, а господин Шинобу продолжал тестировать свою вторую невестку из семьи Асано, раздосадовано наблюдая за её неудачами. Будущая жена Митсуо не соответствовала ожиданиям его строгого отца, в отличие от безупречного поведения Каэде, готовившейся подарить старшему сыну Шинобу уже второго ребенка. Женщина потянулась через стол, слегка ущипнув девочку за щёку. — За что?! — Сэйери ойкнула, обиженно смотря на сестру. — За твое поведение, — Каэде слегка улыбнулась ей и убрала руку. Она смотрела на девочку снисходительно, вполне понимая причину её незаинтересованности. Госпожа Годжо, как старшая и более опытная леди, должна была подавать Сэйери пример. — От чего ты упрямишься? Разве я или папа желаем тебе плохого? Спокойный голос Каэде заставил Сэйери почувствовать себя виноватой, и она отрицательно покачала головой. — Нет, — Сэйери потерла щеку, за которую её ущипнула сестра, пытаясь объяснить своё поведение. — Дело не в этом. Она хотела в очередной раз поднять вопрос о том, почему она вообще выходит замуж по договоренности, как это уже сделали три её старшие сестры, но остановилась. Девушка решила оставить препирания хотя бы на сегодня, пока они с отцом находились в гостях, и резко замолчала, глядя на поднос с чаем и сладостями. — Прости, — тихо произнесла Сэйери, вызывая легкую улыбку у Каэде. Младшая сестра была самой очаровательной девочкой на свете, при всем её непослушании. Женщина снова протянула ладонь, на этот раз, чтобы нежно провести по волосам девушки. — Всё в порядке. Ты даже не представляешь, как нам с тобой повезло. Сэйери понимающе кивнула, ведь другим её сестрам повезло меньше. Сумирэ отправилась в клан Дзэнъин третьей женой одного из его членов, хотя жизнь в качестве даже не второй, а третьей из женщин своего мужа не радовала девушку. Сумирэ покорно принимала недостаток внимания, поскольку у неё изначально не было никакого выбора. Аямэ, несмотря на то, что была старше Сэйери всего на одиннадцать месяцев, досталась главе клана Камо еще три года назад. Муж вынудил её перекрасить белые волосы в черный, чтобы она не выделялась внутри семьи. Клан Годжо, в отличие от Дзэнъин и Камо, отнесся к дочерям Рэна Асано самым снисходительным образом. Старик Шинобу не мог нарадоваться двухлетнему внуку, похожему на Каэде. Подарив старшему сыну главы семейства мальчика невероятной красоты, она стала уважаемой женщиной внутри клана, хотя её муж не являлся наследником. Годжо ждал того же и от Сэйери: полного послушания и уважения в свою сторону, а также соответствующей внешности. Девочка не только ещё не прошла обряд бинсоги, но и предпочитала простое кимоно дзюни-хитоэ и упорно отказывалась от охагуро. Рэн и Каэде убеждали лидера клана в том, что это однажды пройдет, и Сэйери обязательно станет покорной, пока она снова и снова ошибалась, проливая горькую маттю мимо чашки. Девушка прекрасно осознавала, чего от неё ожидают отец, сестра, а также весь клан Годжо. Именно она должна родить от Митсуо детей, которые, как предполагалось, унаследуют его технику. И тем не менее, вес груза ответственности, который вот-вот свалится на её хрупкие плечики, пугал. Быть вторым по важности человеком после Митсуо в самом могущественном среди Трех великих кланов — отнюдь не легкая роль для девушки, которой едва исполнилось восемнадцать. Благо, старик Годжо не спешил покидать место лидера, поэтому её свадьба переносилась уже несколько лет. Размышления Сэйери прервал голос Каэде, попросившей отнести поднос с чаем и сладостями в главные покои, где лорд Годжо с его сыновьями принимали Рэна Асано. Девочка недовольно поджала губы, она совсем не желала лишний раз попадаться на глаза мужчинам, критиковавшим каждое ее движение: — Каэде, пойдем со мной. — Упрашивает Сэйери, прекрасно зная, что сестра не сможет ей отказать: — О, так ты пользуешься моим положением? — Каэде положила ладонь на живот, скрытый под несколькими слоями кимоно, а Сэйери не смогла сдержать улыбку. Её строгая старшая сестра изменилась после свадьбы с Масаши Годжо, действительно полюбив его, а рождение сына и ожидание второго малыша смягчили суровый характер Каэде окончательно: — Ни в коем случае, но кто-то ведь должен защитить меня от дедушки Шинобу. Сестры вместе засмеялись, хотя Каэде не одобряла такое обозначение главы клана. Тем не менее она решила помочь девочке и заодно проведать сына, проводившего время с мужской частью семейства в главных покоях. Женщина медленно встала из сэйдза с совершенно ровной спиной, впечатлив Сэйери, тоже поднявшуюся с места с подносом в руках, чуть менее грациозно. — Если тебе тяжело, я справлюсь сама, — девушка замечает усталость на бледном лице сестры, на что та качает головой. Сэйери это не устраивает, и она обеспокоенно интересуется: — Разве тебе сейчас можно так много двигаться? — Это не так плохо, как ты думаешь, — отвечает Каэде, всё ещё держа ладонь на животе. — Беременность — это долго, но Сэтоши родился быстро, и ожидание того стоило. Сэйери не может согласиться с сестрой, потому что всё ещё помнит её сложные роды, крики боли и многочасовые мучения, но решает не спорить. «Похоже, люди говорят правду, что женщина забывает о собственных страданиях сразу после рождения ребенка», — проносится в голове у девушки. Сестры медленно спускаются на первый этаж особняка, пока младшая идет позади старшей, держа в руках поднос, когда вспоминает, что так и не рассказала Каэде о недавнем визите Сукуны. Ночной инцидент совершенно испарился из памяти Сэйери, и плохое предчувствие охватило ее, вынуждая замереть на месте. Каэде тоже остановилась, вопросительно глядя на побледневшую сестру. Посуда на подносе затарахтела из-за дрожи в руках Сэйери, но женщина списала всё на сильное волнение, даже не подозревая о реальной причине тревожности девочки. Девушка так и не решилась рассказать никому о случившемся, не желая навредить беременной сестре и получить наказание от отца или, того хуже, осуждение старика Годжо. Она проглотила свои переживания вместе с комом в горле, решив, что ситуация рано или поздно разрешится. Каэде присела перед сёдзи на колени и мягко раздвинула ширму, ведущую в центральные покои особняка. Она осталась наблюдать снаружи, пока Сэйери тихо проскользнула внутрь, стараясь не мешать мужским разговорам. Девушка чувствует запах сандаловых благовоний, перемешивающийся с ароматом чая на подносе в её руках. Комната наполнена теплым сиянием солнца, лучи которого пропускают бумажные ширмы. Сэйери приближается к части комнаты, где расположились её отец, будущий свекор, муж её сестры и её собственный жених. Старшие члены семьи ведут беседу, их голоса приглушены, пока Митсуо и его старший брат вдумчиво слушают или, по крайней мере, делают заинтересованный вид. Масаши Годжо, мужчина старше Митсуо более чем на пятнадцать лет, слегка оборачивается, чтобы встретиться взглядом с женой. Его серые глаза, такие же, как у брата, смотрят на Каэде с глубокой привязанностью, отчего она краснеет и слегка улыбается мужу в ответ. Они, однако, отворачиваются, чтобы отцы не заметили открытое проявление их чувств. Сэйери не переставала удивляться тому, насколько крепкой оказалась любовь между суровым магом и её старшей сестрой. Возможно, их сблизило рождение общего ребенка или же они с самого начала были неравнодушны друг к другу. Девушка понимала, что у нее никогда не будет ничего подобного с Митсуо. Юноша смотрел на нее расстроенно, уже не ожидая взаимности. Он давно понял, что не нравится своей невесте как мужчина, ведь они были друзьями детства. Их взгляды на секунду пересеклись, и Митсуо мягко улыбнулся ей, но Сэйери в очередной раз его проигнорировала. Она аккуратно поставила поднос на низкий столик, желая как можно быстрее закончить и больше не пересекаться с женихом в ближайшие несколько часов. Сэйери чувствовала, как пристально наблюдает за ней отец, хотя Шинобу Годжо, на удивление, был в хорошем расположении духа. Он держал на руках их общего с Рэном внука, унаследовавшего все черты внешности семьи Асано, в том числе яркие голубые глаза и белые волосы. Старик даже не хотел отдавать ребенка слугам, прижимая маленького Сэтоши к себе, пока мальчик с любопытством дергал его за светлую ткань ноши. Сэйери выкладывала с подноса на стол блюдца со сладостями и чашки, наполненные ароматным чаем, невольно вслушиваясь в разговор отца и Лорда Годжо. — Старший сын Фудзивара-но-Иошино недавно был убит проклятьем, — старик Шинобу произносит это так, будто бы ничего не случилось. Хотя смерть колдуна в столь неспокойное время не является чем-то необычным. — Повезло, что мальчик не был наследником клана. Сэйери становится неуютно из-за того, насколько спокойно Годжо выражается о смерти чьего-то ребенка в присутствии Рэна Асано, потерявшего единственного сына таким же образом. Девушка даже не помнила лица своего старшего брата, но нетрудно было догадаться, что Сион Асано был таким же беловолосым и голубоглазым, как и все в её семье. — Я слышал об этом, — Лорд Асано, как ни в чем не бывало, делает глоток чая. Ему хорошо удается сохранять спокойствие, пряча боль от давней утраты. — Должно быть, проклятье было сильным. Мужчины продолжают беседу, когда Сэйери замечает задумчивое выражение лица Митсуо. Он, сузив глаза, напряженно смотрит куда-то в сторону. Парень прислушивается к чему-то, и девушке становится не по себе, когда он в несвойственной ему манере перебивает главу клана: — Отец, мы кого-то ждем? Внезапный вопрос застает врасплох всех присутствующих, особенно лорда Годжо. Старик смотрит на сына, понимая, что мальчик чувствует присутствие кого-то могущественного неподалеку от особняка: — Нет. Лорд Асано и старший брат Митсуо напрягаются вслед за хозяином дома, шесть глаз не могут врать, а значит, сюда направляется незваный гость. Митсуо встает с места и несколько секунд молчит, прислушиваясь к своим ощущениям, пока выражение его лица меняется с озадаченного на встревоженное: — Масаши, останься здесь, я хочу кое в чем убедиться, — он обратился к брату и собирался покинуть покои, но строгий голос отца заставил его остановиться: — Подожди, — старик передал внука служанке и поднялся, опираясь на деревянную трость. — Сначала объясни: кто сюда идет? Молодой наследник не знал, как лучше всего преподнести свои ощущения. Он посмотрел на обеспокоенную Сэйери, нервно прижимающую к своей груди поднос. У Митсуо словно начал складываться в голове пазл, но прежде он собирался удостовериться во всем лично. — Сукуна. Митсуо исчез за ширмой, едва услышав грохот посуды, упавшей из рук его невесты на татами.

***

Синдэн Лорда Годжо — красивое и просторное поместье, расположенное вдали от центра столицы. Красные створчатые ворота, чем-то напоминающие тории, сразу привлекли внимание Сукуны, когда он в сопровождении Урауме приблизился ко входу в особняк. Мужчина был в отличном настроении и не мог сдержать ухмылки, думая о том, какой занимательный разговор ему предстоит с представителями двух семей. Его со слугой присутствие привлекло внимание всего персонала и других членов клана Годжо, особенно когда тяжелые ворота вдруг распахнулись. Сукуне было достаточно ударить по ним один раз, чтобы весь особняк содрогнулся. Ждать приветствия долго не пришлось: во дворе стоял Митсуо, серые глаза которого внимательно смотрели прямо на Сукуну и Урауме. Разгневанный голос старика Шинобу, опирающегося на трость, привлек внимание колдуна: — Что ты, черт возьми, о себе возомнил?! — разъяренный тон старшего Годжо только рассмешил его. Гордость не покинула главу самого могущественного из Трех великих семей, и даже к семидесяти с лишним годам он умудрялся представляться грозным человеком, хотя едва стоял на ногах. Урауме не понравилось неуважительное обращение к его хозяину, но он промолчал, лишь слегка нахмурившись. Господин не одобрил бы вмешательство в их с Годжо разговор, поэтому он ожидал, что ответит Сукуна: — Я тоже рад тебя видеть, Годжо. Надеюсь, твое здоровье в порядке. — Что тебя сюда привело? Главу семьи явно не впечатлила дерзость явившегося без приглашения человека, и он требовал ответа незамедлительно, беспокоясь в первую очередь за благополучие членов своего клана, пока его младший сын и Рэн Асано, поспешивший выйти на улицу вслед за Шинобу, стояли рядом, напряженно наблюдая за начавшейся перепалкой. — Не бойся, старик, сегодня я не по твою душу, — Рёмен продолжал насмехаться над ним, пока его алые глаза не переключились на Рэна. Они держались на расстоянии друг от друга, но Сукуна увидел, как дворянин слегка вздрогнул. — Мне нужен другой человек. Всё наконец-то встало на свои места в голове Митсуо, когда он услышал требование Короля Проклятий: Сукуна наблюдал за ним и Сэйери и разговаривал с парой тогда на мосту далеко не из вежливости. Мотивом мужчины всё это время была невеста юноши, и мрачное озарение вместе с чувством вины из-за собственной невнимательности переполняли его. — Твоя дочь прекрасна. Я хотел бы жениться на ней. Асано потерял дар речи, а сердце Митсуо упало от слов колдуна, пока его пожилой отец закипал от гнева всё сильнее. Отец Сэйери сглотнул ком в горле и слегка кивнул Рёмену, будто в знак уважения, и попытался вежливо отказать. — Ваше желание — большая честь для меня и моей дочери, но... — Молчать, — резкий голос Сукуны прервал лорда на полуслове. — Мне твоё дозволение не требуется. Повисла тишина, нарушенная стуком трости старшего Годжо о сэкитей. — Асано Сэйери — невеста моего преемника, и ты не имеешь никакого права врываться сюда без приглашения, требуя чего-то. — На твоем месте я бы не встревал, старик, — Сукуна усмехнулся, и его глаза гневно сверкнули в сторону главы клана. — Это угроза? — Нет, это предупреждение, — он, склонив голову набок, переключился на Асано. — Тебе не кажется, что из твоей дочери получилась бы идеальная Королева Проклятий? Митсуо сжал ладони в кулаки, а Рёмен сделал несколько шагов вперед, всё ещё обращаясь к отцу Сэйери. — Так ты отдашь мне свою дочь? Или мне забрать её силой? Лицо дворянина побледнело от жестокого ультиматума, выдвинутого колдуном. Асано не хотел портить отношения с кланом Годжо, но мысль о том, что Король Проклятий возьмет Сэйери силой, приводила мужчину в ужас. Лорд Шинобу, тем временем, опять вмешался, проигнорировав предупреждение сильнейшего и разразившись тирадой о неприемлемости действий Сукуны. Высокомерие и гордость старика своим положением раздражали, и, вдобавок ко всему, он уже считал девушку собственностью клана, что не могло не выводить мага из себя: — Я ненавижу, когда люди принимают решения настолько долго, — Сукуна продолжал давить на Рэна, смотря на него сверху вниз. — Ты и так знаешь, что я не оставлю твою дочь в покое. — Сэйери — моя невеста, — Митсуо вдруг сделал шаг вперед и встал рядом с Асано, слегка загородив дворянина собой. — Нельзя просто забрать ее, как какую-то вещь. На лице Сукуны появилось выражение презрения. Слова молодого колдуна почти вывели его из себя: — Я открою тебе маленький секрет: я могу делать всё, что мне, чёрт возьми, заблагорассудится, — маг теперь смотрел исподлобья, а его голос зазвучал более угрожающе. — Кроме того, сейчас я разговаривал не с тобой. Во дворе снова стало тихо, пугающая атмосфера распространилась по всему особняку, и только Сукуна наслаждался происходящим. Он смотрел на своего молодого соперника, заметив в серых глазах перед собой... Ревность? Маг наконец-то решил предложить именно то, чего он так нетерпеливо ждал: — Предлагаю решить наш спор силой. Что скажешь, молодой человек? Глаза Митсуо расширились от удивления, ведь бой с Королем Проклятий — то ещё испытание для него. Мальчик покосился на мужчин рядом с собой, словно спрашивая немного совета. Лорд Асано отрицательно замотал головой, тогда как отец юноши был иного мнения: — Я согласен с Сукуной, — он положил ладонь на плечо сына и едва слышно прошептал: — Вспомни, чему тебя учила госпожа Абэ. «Старик либо слишком глуп, либо слишком самоуверен, если думает, что сопляк одолеет меня», — подумал колдун, не скрывающий свою насмешку над всеми присутствующими, поскольку он искренне считал, что проявил милосердие, попытавшись договориться без боя. Рёмен поднял глаза наверх, и его улыбка стала еще шире, когда он увидел, как, опершись на перила балкона, за ним наблюдает девушка. Её длинные волосы ласкал ветер, а на прелестном лице отражалось изумление и переживание. Сэйери и её сестра наблюдали за происходящим во дворе, и Королю Проклятий стало любопытно, слышала ли девочка, что он практически объявил её своей женой. Их взгляды встретились, но Сэйери не спешила убегать или отворачиваться, прямо как в прошлые их встречи. Девушка снова перетянула на себя всё внимание сильнейшего мага, и он не сразу заметил, что Митсуо уже принял боевую стойку, втянув в легкие побольше воздуха. Сукуна мысленно похвалил мальчика, принявшего вызов с достоинством. Он снова посмотрел на Сэйери, прежде чем обратиться к слуге: — Урауме, — колдун позвал его, привлекая внимание парня. Он взглядом указал на балкон, где стояли девушки, и Урауме сразу всё понял. — Проследи, чтобы девчонка не сбежала. — Понял, мой господин, — немедленно отозвался слуга и поклонился хозяину. — Можешь не сдерживаться, если кто-то вмешается. Это были именно те слова, которые Урауме ожидал услышать. Возможно, для него это тоже будет немного весело: — Я Вас понял, — он слегка улыбнулся и кивнул. Король Проклятий окончательно переключил всё своё внимание на Годжо, с радостью готовясь к противостоянию и совершенно не планируя сдерживаться: — Отлично, — Сукуна скинул с себя хаори, открывая вид на свой мускулистый торс и свою вторую пару рук. — Твоя храбрость похвальна, но я не дам тебе поблажек. Митсуо не успел ничего ответить, когда чуть не получил удар в челюсть, но ему удалось увернуться. Благодаря шести глазам, он увидел, как проклятая энергия сконцентрировалась на кулаке одной из правых рук колдуна, а затем и на всех остальных. Сукуна начал наносить удары один за другим, пока Митсуо уворачивался или пытался контратаковать, но оппонент не давал ему приблизиться. Молодой маг уже несколько раз получил в лицо и куда-то под рёбра, пока пытался ударить противника, но в какой-то момент, юноша ощутил, что Сукуна вот-вот применит одну из своих режущих атак. Митсуо быстро переместился за спину мужчины, ударяя его ногой. Король Проклятий, к собственному удивлению, ощутил силу удара. Более того, что-то словно изменилось в его теле, но он пока не мог понять, что именно. Рёмен завел одну из рук за спину и, схватив Митсуо за лодыжку, отшвырнул его в сторону, следом направляя «разрез». Митсуо не успел уклониться, но моментально залечил рану обратной проклятой техникой, подогрев интерес соперника: — А ты лучше, чем я предполагал, — Сукуна произносит это с ухмылкой, снова атакуя врукопашную и на этот раз применяя «разделку», дотронувшись до туловища парня. Митсуо лечится очень быстро и снова бьет его, а Сукуна опять ощущает тот же самый эффект техники мальчика, словно ослабляющий его. Молодого колдуна переполняет желание защитить невесту, и похвала Короля Проклятий добавляет приятного волнения в их поединок, отчего его удары становятся быстрее, и он снова несколько раз попадает по Рёмену. «Я будто устаю быстрее», — глаза Сукуны сужаются, пока он анализирует эффект проклятой техники Митсуо. — «Нет, это моя проклятая энергия улетучивается слишком быстро! Поэтому устаю и я сам... Всё из-за ударов сопляка? Каждый раз, когда он попадает по мне, он словно отхватывает часть моей проклятой энергии. И мало того — при ударах он также блокирует и потоки оставшейся энергии. Из-за этого моя техника стремительно приходит в негодность». Сукуна ухмыляется. Наконец-то он разгадал суть способностей Годжо: «Ну конечно. В сочетании с шестыми глазами и его навыками рукопашного боя такая техника делает его опасным противником. Неудивительно, почему сопляк еще ни разу не проигрывал». Впрочем, Сукуна уже придумал, как можно быстро это исправить и спустить мальчика с небес на землю. Король Проклятий продолжает направлять в Митсуо режущие и рубящие атаки, отчего одежда юноши пропитывается его собственной кровью, неприятно прилипая к телу. Сукуна ударяет его всеми четырьмя руками, не давая передохнуть и не подпуская к себе достаточно близко, чтобы избежать эффекта техники оппонента. Молодой маг чувствует, что проигрывает, ведь каким бы сильным он ни был, проигрыш неизбежен. Но желание защитить Сэйери и спасти ее от жестокого Короля Проклятий заставляет Митсуо взбодриться. Собственная решимость выводит тело парня на другой уровень, пространство словно искажается перед ним, а проклятая энергия ярко вспыхивает по-новому, когда Митсуо с силой бьет Сукуну в грудь, активируя Черную вспышку! Удар оказался настолько мощным, что заставил самого могущественного колдуна отступить на несколько шагов. Лорды Годжо и Асано, все это время наблюдавшие за боем, впечатлены мастерством Митсуо. Старика переполняет гордость за своего сына, но отец Сэйери, кажется, не уверен, что мальчик победит. Митсуо почувствовал: Сукуна готовит новую мощную атаку — и на этот раз она будет действительно опасной. Король Проклятий намерен покончить с этим боем. Юноша замер, наблюдая, как Сукуна всеми четырьмя руками сложил печать и произнёс: — Расширение пространства. «Демоническое святилище», — при его создании Сукуна может увеличить область действия гарантированного эффекта до двухсот метров благодаря сковывающей клятве «не запирать врагов внутри барьера». Однако в этот раз Король Проклятий предусмотрительно ограничил область действия своего пространства, чтобы не задеть ничего лишнего, и граница его пространства не дошла буквально пары шагов до того места, где сейчас стояли главы двух семей. За спиной Сукуны возвышалось устрашающее Святилище, собранное из бесчисленных голодных пастей. Рубящие атаки мгновенно обрушились на Митсуо, окрашивая его одежды его собственной кровью. — У пространства Сукуны что, нет барьера?! — вскричал Рэн. Он никогда прежде не видел, чтобы пространство появлялось открыто, прямо на земле. Ему казалось, что достичь таких навыков в колдовстве просто невозможно. — Не совсем. Просто у него нет оболочки, — пояснил Шинобу. Он едва сдерживал тревогу за сына, который так и стоял на месте без малейшего движения. Митсуо из-за всех сил пытался сдержать мощь Сукуны, исцеляясь обратной техникой. — Сукуна материализует свою внутреннюю реальность во внешнем мире. Поразительное мастерство... — добавил он. Глава клана Годжо не мог не признать высочайший уровень техники Короля Проклятий, даже несмотря на то, что эта техника прямо сейчас разрубала в щепки красоту поместья Шинобу и его собственную гордость — родного сына. Наконец, Митсуо встал в спасительную стойку, подобную тому, как если бы он пытался вынуть катану из сая — активировав простое пространство — технику, благодаря которой возможно защититься даже от самого разрушительного Расширения пространства. Годжо пытался создать себе хотя бы несколько секунд передышки и сконцентрировался на полном излечении ран. Однако Сукуна не собирался давать юноше никакой передышки. Он наносил удары, резал и рубил Митсуо, чтобы скорее закончить бой и отобрать у мальчишки ту, что так дорога им обоим.

***

— Сэйери, почему ты не сказала раньше? — Каэде держала сестру за руку, быстрым шагом минуя коридоры особняка, пока Сэйери на дрожащих ногах следовала за ней. Девушке было стыдно. Она чувствовала, что своим враньем подвергла опасности всех, особенно своего нареченного. Мысль о том, что сейчас Митсуо сражается с Сукуной и может погибнуть в любой момент, защищая её, вызывала чувство вины и глубокого сожаления. Сэйери даже не могла объясниться перед перепуганной сестрой, пока та снова и снова спрашивала о причинах молчания. Дом содрогнулся от интенсивного боя снаружи, и девушки были вынуждены остановиться. Сэйери, опустив взгляд и закусив губу, хотела извиниться перед сестрой, но заметила силуэт, приближающийся к ним. Она схватила Каэде за руку, а женщина приобняла её за плечи, прижимая к себе. Урауме стоял напротив них с абсолютно нейтральным выражением лица, хотя вид перепуганных девушек позабавил его. Он смотрел на Сэйери, в очередной раз задаваясь вопросом: "Что Сукуна нашел в ней?". Эта девочка — очередной инструмент для удовлетворения его господина, поэтому Урауме готов выполнить то, зачем хозяин послал его сюда. Слуга медленно приближался к ним, когда вдруг дорогу ему преградил грозный на вид мужчина. Его серые глаза смотрели в малиновые глаза Урауме, пока он медленно вынимал из ножен меч. Парень вопросительно приподнял бровь, предположив, что перед ним находится Масаши Годжо — старший сын главы клана. Муж Каэде собирался защитить свою жену и её младшую сестру, на что Урауме только усмехнулся, мысленно поблагодарив Милорда за предоставленное ему развлечение.

***

Митсуо неизбежно уставал, и держать простое пространство становилось всё труднее, потому что атаки Сукуны, слишком сильно наслаждавшегося поединком, наносили юноше всё больше урона. Сильнейший маг, насмехаясь над переутомившимся от постоянного использования сразу нескольких способностей парнем, продолжал бить и резать, пока не выбил его из стойки окончательно. Годжо оказался на коленях, когда Сукуна наконец-то закрыл пространство. Молодой колдун пытался отдышаться, истекая кровью на земле. Его обратная техника замедлилась, и грудная клетка, куда пришелся финальный удар, ныла от боли. Митсуо не хватало воздуха, из-за чего он жадно хватал его ртом, пытаясь хотя бы немного насытиться кислородом. Сукуна стоял прямо над ним, довольно ухмыляясь. Видеть побежденного им юнца было приятно, но приятнее было осознавать, что Сэйери теперь полностью и безоговорочно принадлежит ему. Однако Митсуо не собирался сдаваться. Дрожащими руками он сложил печать, уложив правую ладонь поверх левой и соединив кончики больших пальцев, прокричал: — Расширение простра...! Годжо не успел договорить и медленно перевел взгляд туда, где должны были быть его предплечья, обнаружив, что обе его руки, от кончиков пальцев до локтей, отрублены режущей атакой Сукуны. Он стиснул зубы от боли, пока Король Проклятий насмехался: — Хватит с тебя, — он смотрел на проигравшего сверху вниз, после взглянув на стоящих в стороне мужчин. Рэн молчал, неестественно побледнев, пока старик, опираясь на трость, приближался к раненому сыну. Мгновенно восстановить утраченные руки не вышло, Митсуо придется потратить некоторое время на лечение, которого, впрочем, у юноши будет полно. Рёмен уже получил то, что хотел, и больше не собирался возиться с ним. Урауме грубо вытолкал Сэйери во двор, и Сукуна не смог оторвать взгляд от нее, ему показалось, что девушка выглядела ещё красивее, чем в их последнюю встречу. Судя по её слегка растрепанному виду и раздраженному выражению лица Урауме, слуга едва справился с Сэйери, что мужчина нашел весьма забавным. Он беспрепятственно подошел к ней ближе и наклонился вперед, отчего девушка дернулась, предпринимая попытку отодвинуться, но Урауме не позволил этого, держа ее руки за спиной. Рёмен решил пока не трогать её, но с удовольствием, с легкой угрозой в голосе, тихо прошептал ей на ухо: «Через три дня ты станешь моей». За воротами, тем временем, незаметно для всех скрывался наблюдатель. Митсуо в нынешнем состоянии едва мог почувствовать его, но удачно проходивший мимо незнакомец внимательно следил за происходящим. Улыбка играла на его лице, и он с удовольствием понаблюдал бы подольше, но загадочный человек спешил. Маг плотнее накинул капюшон на лоб, растворяясь среди заснеженных деревьев.