The formula of love.

      Кларк снимает с себя перчатки, направляясь в моторхоум. Её раздражение заметно в каждом движении: то, как она дергает собачку, расстёгивая молнию на комбинезоне, потому что невыносимо жарко; то, как она вытаскивает руки из рукавов, позволяя костюму свисать наполовину. Камеры преследуют её до самых боксов, Кларк увеличивает темп ходьбы, отставая от большей части толпы, но один назойливый оператор, протискиваясь между инженерами и механиками, так же ускоряется. Несколько журналистов пытаются перехватить её по пути, протягивая свои микрофоны.       «Скажите, Кларк, Александрия Коулманнн действительно угрожала вам? Что она вам сказала?»       «Хонда в самом деле собирается судиться с Феррари?»       «Пожалуйста, прокомментируйте: многие утверждают, что, для победы, Хонда использует нечестные тактики. Связано ли это со вчерашним столкновением?»       «Как вы считаете, вы получили справедливое отношение со стороны судей?»       «Неудачи Хонды связаны с личным мастерством пилотов или же всё-таки неэффективностью команды?»       Кларк резко останавливается, разворачиваясь к журналистам. Её лицо горело. Она чувствует, как волосы пропитываются влагой в тесном пространстве шлема. Внутри скапливается жгучее тепло, ощущение духоты давит, заставляя часто и глубоко дышать. Кларк даже не удосуживается поднять защитное стекло для какого-либо ответа. Она несдержанно отталкивает от себя камеру и заходит внутрь здания.       Она игнорирует дружелюбную улыбку девушки за стойкой так же, как и вежливые приветствия тех, кого ещё не видела. Подходя к лифту, Кларк нажимает на кнопку вызова, поднимая защитное стекло. Прохладный воздух кондиционеров просачивается внутрь шлема, но этого до сих пор недостаточно. Кларк заходит в лифт, щёлкает застёжкой, снимая с себя шлем. Балаклава летит в пол, кулаки ударяются о стену.       Зеркало, что висело напротив, позволяет Кларк разглядеть себя в отражении. Спутанные влажные волосы, бордовые щёки, розовеющая шея, тяжёлое дыхание выдает всё то, что творилось на душе.       Адреналин в крови вызывает вихрь эмоций.       Лифт останавливается на третьем этаже, выпуская Кларк в коридор.       Быстрыми, размашистыми шагами, она направляется в кабинет руководителя команды. Кларк заходит внутрь без какого-либо предупреждения, хлопая за собой дверьми. Джим Нортон как раз собирался уходить, схватив со стола ключи. Он заметно вздрагивает при резком и неожиданном хлопке, оборачиваясь ко второму пилоту.       Злость, как удар, пронзает все внутренности, она становится настолько ощутимой, что Кларк чувствует острую нехватку сил. Плохо становится не только из-за духоты, не только из-за того, что она только что узнала от репортёров, а из-за того, под руководство какого человека она попала.       Кларк судорожно дышит, горло пересыхает, жжёт, колется.       — О каком судебном иске говорят журналисты? — шлем с грохотом падает на стол, перекатываясь к самому краю. — О каких угрозах со стороны Феррари идёт речь?       Нортон склоняет голову, медленно опуская ключи обратно на стол. Кларк следовало бы подумать дважды, прежде чем выражаться таким образом перед своим руководителем. Стоило бы подумать о своём месте в команде, которое она занимала, но она просто не могла промолчать в данной ситуации, когда это напрямую касалось её.       Не описать словами, какое разочарование испытывала Кларк, находясь в этом кабинете, обиду от поступка человека, которого считала ответственным и заботившимся о своей команде. Кларк лишь вскользь упомянула о враждебности со стороны Коулманн после столкновения. Возможно, могла приукрасить то, как это выглядело на самом деле, под воздействием сильного впечатления, но ни о каких угрозах и речи не было.       Кларк дала лишь честную реакцию на произошедшее, но Нортон, кажется, увидел в этом свою выгоду, распространяя среди масс ложную информацию. Он не просто пустил выдумку, он нагло солгал СМИ, заставляя поверить в свою ложь.       Кларк стала жертвой всего этого. Нортон хотел грязного пиара, хотел привлечь внимание к их команде любыми способами, даже если это стоило им хорошей репутации. Даже если репутация Кларк после этого будет испорчена.       — Присядь, — спокойствие в голосе Нортона только обостряло чувства Кларк.       Он подходит к занавескам, и, с присущей ему невозмутимостью, опускает их.       Кларк остаётся стоять на своём месте, сжимая руки в кулак. Казалось, его не волновала её репутация от слова совсем. Для него куда важнее было достичь собственных целей и получить отличный пиар.       Нортон оборачивается к Кларк вполоборота, замечая, что та продолжала стоять на месте. Он хмыкает. Озорной блеск продолжает следить за ней, когда он опускается в своё кресло.       — Так ты у нас боевая девочка, да? — в усмешке спрашивает Нортон. Он поправляет свой пиджак, прямо смотря в глаза Кларк, словно пытаясь ещё больше вывести её из себя.       Лицо Кларк ещё больше краснеет. Щеки и уши горят, всё её тело будто бы полыхает. Ей становится душно в собственном костюме, она оттягивает воротник, дыша с надрывом.       Не дожидаясь ответа, Нортон продолжает:       — Кларк, это была всего лишь маленькая ложь, — пожимая плечами, он отводит взгляд к окну, будто бы ничего сверхъестественного не произошло. — И она сработала. Видела бы ты лицо наставницы Коулманн, — его насмешливый взгляд возвращается обратно к Кларк. — Не успел я даже договорить, как она убежала докладывать всё Гарринсону.       Кларк не могла поверить, что перед ней сидел тот же самый человек, что и принимал её на место нового пилота. Ей не хочется верить в то, что её руководитель мог быть настолько бесчестным и безжалостным. О причинах ухода предыдущего пилота Кларк мало что знала, знала только то, что он был непослушным и проблемным — со слов самого Нортона, но что-то ей подсказывало, что и тут он мог ей солгать.       — Да о чём вы вообще говорите? Вы себя слышите? — Кларк старается говорить как можно сдержаннее, но её голос всё равно звучит громче и резче, чем она хотела бы. — Вы понимаете, что обманывая всех вокруг, вы можете испортить репутацию не только команды, но и мою тоже?!       Кларк уже не могла просто стоять на месте, она приближается к столу Нортона.       — Вы приняли меня на место второго пилота! — голос дрожит от злости. — И теперь вы же решили уничтожить меня?       Чем громче продолжала говорить Кларк, тем больше лицо Нортона приобретало острые черты.       — Думаешь, это я виноват в том, как реагирует общественность? Вчерашняя авария произошла ведь именно из-за твоих действий. Это ведь ты пошла на риск, учитывая, что высока вероятность столкнуться с соперником. Не я давал тебе эти указания. Ты сама приняла это решение, и знаешь, по правде говоря, ты меня даже этим впечатлила. Нет, правда. Мне изначально стоило приглядеться к тебе, знаешь, твои результаты на трассе действительно хороши. Конечно, ты вряд ли претендент на чемпиона мира, но всё же ты способна привлечь к себе внимание. Бесстрашный подход к гонкам, жажда адреналина, риск ради победы. Твоя эгоцентричность может как улучшить результаты нашей команды, так и ухудшить, — его ехидная улыбка растягивается всё больше. — И пока мне это на руку, я закрою глаза на твоё вопиющее поведение.       Кларк отступает назад, но её взгляд остаётся упрямым. В глазах мерцают противоречивые эмоции.       — Вы думаете, что знаете меня, – низкий голос окутан холодом. — Но вы видите только то, что хотите видеть. Я не стану помогать вам, чтобы вы ни задумали.       — Ты слишком уверенна для той, кто только что попал в Формулу, но, впрочем, неважно, — с лёгкостью отмахивается от слов Кларк Нортон, продолжая: — Ничего личного, Кларк. Это бизнес. Здесь недостаточно быть хорошим пилотом, нужно и уметь привлекать к себе внимание. Такие скандалы, как в твоём случае, привлекут к нашей команде большое внимание. Мы можем получить новых спонсоров, а следовательно больше денег, — Нортон встаёт с кресла. Он смотрит на Кларк, словно она ему не больше, чем пыль под ногами. — Иногда приходится чем-то жертвовать. И поверь, — он наклоняется к её лицу и голос его звучит на пол тона тише. — Твоя репутация — это самое последнее, что меня волнует. Ты либо будешь играть по моим правилам, либо вылетишь отсюда с таким скандалом, что ни одна команда не захочет взять тебя к себе в команду.       Дыхание сбивается от гнева. Глаза наполняются обидой и злостью, слова Нортона впиваются как нож в спину. Он, как руководитель, не видел в ней больше, чем средство для привлечения внимания.       Всё, через что пришлось пройти Кларк, чтобы попасть сюда — значило пожертвовать своим достоинством и карьерой?       Кларк протягивает руку к ранее брошенному шлему, сохраняя зрительный контакт с Нортоном. Она больше не намерена оставаться здесь ни на секунду.       — Я не стану участвовать в этом скандале, — бескомпромиссно озвучивает Кларк. — Я прямо сейчас же спущусь к журналистам и расскажу им всю правду.       Нортон лишь пожимает плечами, будто бы её слова не имели никакого значения. Он опускает голову к разбросанным бумагам на столе, безразлично перебирая их.       — Ты права, им действительно нужно что-то сказать. Только подумай хорошо над тем, что именно ты хочешь им рассказать. У тебя ведь подписан контракт до следующего сезона, — напоминает он. — И это вовсе не угрозы об увольнении, поверь мне. Было бы слишком просто, не так ли? Я к тому, что если ты решишь сбросить меня с обрыва, то и тебя я захвачу вместе с собой.

***

      Кларк возвращается в гараж, проклиная Нортона. Она заходит в комнату, наспех собирая свои вещи. Она переодевается, на скорую руку приводит себя в порядок, застёгивает часы на запястье и покидает боксы. Кларк желала побыстрее убраться отсюда и забыть об этом ужасном дне.       Черта с два она даст хоть какой-нибудь комментарий по этому поводу. Нортон сам заварил всё это дерьмо, пусть сам его и расхлёбывает.       Кларк идёт быстрыми, короткими шагами, уткнувшись в телефон, надеясь, что её никто не заметит.       Она обходит столпотворения людей, несколько членов из противоположных команд; проходит мимо ограждения с толпами фанатов, что выкрикивают и протягивают свои телефоны для фото с кумиром.       Нет, ну надо же какой ублюдок! — не успокаивается Кларк.       Недавно кинутая фраза кувалдой врезается в память:       «Иди, скажи что-нибудь журналистам».       «Да пошёл ты!» — получает в ответ её мыслям Нортон.       Если Кларк опровергнет своё же, якобы, заявление, то она станет для всех не больше, чем посмешищем. Это пиздец как било по самооценке. Кларк непосильным трудом пробивала себе дорогу в Формулу-1, чтобы в конечном итоге стать объектом насмешек среди остальных пилотов?       Нет.       Она определенно не за этим сюда пришла.       Кларк продолжала идти по направлению к выходу с территории, размышляя о том, как действовать дальше. Она понимала, что пока всё не вышло из под контроля, ей нужно разрулить эту ситуацию как можно скорее, но она не имела четкого представления о том, как и каким образом ей это сделать. Даже если у неё это получится, то как она потом будет смотреть в глаза общественности?       Кларк была уверена, что после этого все будут смотреть на неё с презрением, насмехаться над ней. Она бы ни за что не смогла справиться с этим.       Единственное, чего хотелось Кларк — это гонять на сверхскоростных машинах и показывать лучшие результаты. Это всё, что она хотела, вступив в команду Хонды.       Но всё, что она пока получила — разочарование и нервный срыв.       Кларк почти что доходит до выхода, чуть дальше, сбоку, уже виднелась отведённая зона для журналистов, куда приглашаются, или сами того желая, приходят гонщики из разных команд. Шаги Кларк заметно замедляются, она рассматривает единственную фигуру, вокруг которой плетутся почти все журналисты. Некоторые отбиваются от толпы в сторонке, беря интервью у других, менее известных пилотов.       Громкий гул голосов и нескончаемые потоки вопросов льются рекой.       Кларк догадывалась, что та могла делать там, вероятно, до Лексы дошли новости также быстро, как до неё самой. Обида заставляет сжаться её сердце до маленьких размеров. Кларк чувствовала себя беспомощной. Она стояла в сторонке, наблюдая за толпой журналистов, которые обступали Лексу со всех сторон. Вероятно они задавали ей кучу вопросов, выискивая какие-то подробности о недавнем слухе. Кларк понимала, что её имя было на устах всех присутствующих.       Кларк было стыдно за происходящее, ей было жаль, что Лекса была втянута во всё это.       Кларк, можно сказать, всё своё детство равнялась на Лексу. Занимая последние места в юношеских соревнованиях, все как один говорили ей сдаться. Кларк всё время вбивали в голову, что с такими результатами, как у неё, она может забыть о карьере профессионального пилота. Никто не верил в успех маленькой девочки, чьё сердце было наполнено усилиями и стараниями. Всё детство Кларк впитывала в себя слова окружающих, которые считали её амбиции слишком высокими для её возраста, говорили, что она должна быть реалистичнее. Но Кларк никого не слушала. Не смотря на все сомнения и негатив, она продолжала мечтать о своём бедущем и стремиться к своей цели.       Возвращаясь домой, Кларк включала телевизор, вновь наблюдая за новой гонкой, в том числе, в исполнении Александрии Коулманн.       Ей же удалось пробиться в Формулу-1 и заполучить авторитет среди соперников, — проговаривала про себя маленькая Кларк. — Ей же удалось стать чемпионом мира — значит и у неё получится.       Кларк была безумно горда за кумира своего детства и рада, что Лексе удалось добиться таких высот. Однако, в то же время, Кларк было жаль, что Лекса была втянута в весь этот скандал благодаря её усилиям.       Кларк чувствовала себя ответственной за происходящее, но всё, что она могла сделать — это стоять в стороне и наблюдать, как Лекса оправдывается за то, чего она не делала.       Самое тяжёлое было то, что Кларк не могла объяснить Лексе всё лично, чтобы та поняла, что она никогда бы не пала до подобной низости. Кларк была готова отдать всё, чтобы изменить сложившуюся ситуацию, но её руки были крепко связаны.       Кларк продолжала стоять в тени, наблюдая, как журналисты, один за другим, подводили к лицу Лексы свои микрофоны, задавая новые вопросы.       Силы Кларк были на исходе, она не могла больше продолжать наблюдать за всем этим.       Она была готова уйти, смирившись с мыслью: ждать и надеяться, что правда вскоре вскроется наружу.       Но разумный ли для неё этот поступок? Безопасно ли это будет для неё в дальнейшем?       Кларк замирает, внезапный голос, звучащий за её спиной, заставляет остановиться.       — Ты уверена в этом?       Словно чувствуя её сомнения по этому поводу, он останавливает её и отрезвляет быстрее, чем ожидалось.       Кларк оборачивается, сталкиваясь с Коллинзом.       Финн Коллинз — ведущий пилот Хонды, по совместительству её напарник по гонкам, стоял к ней в пол оборота, прислонившись спиной к ограждению.       Коллинз был моложе Кларк всего на пару лет, но его внешний вид заставлял всех думать иначе. Он был высокого роста, со стройным телосложением и пропорциональными чертами лица. Его волосы всегда были аккуратно уложены назад, а борода, казалось бы, не подходящая к его молодому возрасту, была тщательно подстрижена. Одежда его, почти всегда, соответствовала современным трендам. Несмотря на идеальную физическую форму, главное, что делало Коллинза смазливым – его улыбка, на первый взгляд искренняя и приветливая, но такая фальшивая и наигранная. Безчувственная — как сказала бы Кларк.       Коллинз полностью разворачивается ко второму пилоту. Теперь, опираясь о локоть, у него появляется возможность получше рассмотреть Кларк вблизи. К его удивлению, она выглядела потерянной.       Всегда безучастный и безразличный Коллинз нашёл в этом что-то интересное. Проходя мимо Кларк, что-то в её позе или том, как она стояла, заставило его остановиться. В его голове не складывались две вещи: то, какой смелой и отважной он видел Кларк на трассе и то, как она выглядела сейчас.       Конллинз ощутил некую заинтересованность в происходящем.       Незадолго до этого, Финн аккуратно подошёл к Кларк сзади, выглядывая из-за её плеча. Он заметил, как та смотрела в сторону Коулманн, вокруг которой, как рой, плелись журналисты. И тут пазл в его голове начал складываться.       Слова Нортона разлетелись ещё до начала гонки, а к её концу, казалось бы, выпирали из всех щелей. Финн нисколько не сомневался, что этот скандал разросся благодаря их руководителю. Он был знаком с Лексой довольно-таки долгое время, и знал, что такое поведение не присуще чемпионке мира. Более того, Кларк не выглядела той, кто бы не смог постоять за себя.       Такие скандалы в их команде не редкость и мотив, как правило, всегда один и тот же — поднять себе рейтинг. Коллинз уже не раз сталкивался с ситуацией, когда его напарники без особой причины покидали команду, чтобы попробовать свои силы в другой. Сам же Финн оставался на своём месте лишь благодаря отцу, что спонсировал эту команду.       Всё было довольно-таки скучно.       До того момента, пока в их команду не пришла Кларк. Финн не мог не обратить на неё своего внимания. Кларк была красива и действительно талантлива, она была настолько разносторонним человеком, что он сразу обратил на неё внимание. Финн был довольно наблюдательным человеком, зачастую он замечал, что та была всегда окружена людьми, она конечно не всегда была многословна, но даже это не могло заставить Финна оторвать от неё глаз. До этого момента им ещё не доводилось нормально поговорить, кроме как поприветствовать друг друга, потому как Финн столкнулся с такой проблемой, что он не знал как себя вести и с чего начать их диалог.       Сложно притворяться, когда в твою команду приходит обворожительная девушка, а не очередной парень, который провозглашает себя чемпионом в этом сезоне. Кларк вовсе была не из этой серии. Она доказывала свое место делом. Она довольно смело и умело управляла гоночной машиной, показывая хорошие результаты на трассе. Многим могло вчера показаться не правильным и даже эгоистичным, что Кларк не уступила Лексе дорогу, но в чём-то Финн её понимал. Не всегда просто поддаваться и уступать сопернику, когда в твоих интересах добраться до финиша первым.       Весь этот скандал казался таким нелепым и несправедливым по отношению к Кларк. Коллинз, конечно, не обладал таким же влиянием, как его отец, но чем-то, возможно, он сумел бы помочь второму пилоту.       — Прости, что? — с пренебрежением спрашивает Кларк.       Кларк чувствует, что её личные границы были нарушены. Злость накатывает на неё с новой силой. Кларк не привыкла показывать свою слабость, и уж тем более чтобы кто-то увидел её истинные чувства. Она уверена, что Коллинз не спроста задал ей именно этот вопрос, скорее всего замечая, как она пялилась в сторону Лексы ранее.       — Я говорю, уверена ли ты, что уйти это правильное решение?       Брови Кларк сходятся вместе, под настойчивым взглядом Коллинза. Финн вовсе не улыбался в своей обычной манере, к удивлению, он выглядел довольно-таки серьёзным и настроенным на диалог.       Кларк быстро оглядывается по сторонам, будто бы за ними могли наблюдать или снимать исподтишка. Кларк, с полной враждебностью и недоверием в глазах, приближается поближе к Финну, говоря на полтона тише:       — Можешь передать Нортону, чтобы он катился к чертям собачьим. Мне глубоко насрать, что он собирается делать со всем этим дерьмом, я не стану его марионеткой.       Кларк разворачивается и быстро уходит. Но тут же останавливается, и добавляет в пол-оборота:       — Иди нахуй – можешь ему так и передать.       Финн, пораженный реакцией Кларк, тут же отталкивается от ограждения, попадая под палящее солнце. Его губы непроизвольно растягиваются во всю ширь. Эмоции на лице Коллинза сменяются одна за другой. Он следит за движением зрачков голубых глаз, не стараясь скрыть своих настоящих эмоций.       — Я не от него. А вообще, — он прикусывает губу, сдерживая улыбку, — ты права.       Растерянный в смятении взгляд останавливается на карих глазах. Брови Кларк опускаются ниже, её глаза сужаются.       — Слушай, вообще я проходил мимо, но, чёрт. Я так давно не слышал чего-то подобного в сторону Нортона. Бывали разные ситуации конечно, но все всё-таки как-то молча уходили, а ты, ну знаешь… — бессвязно, от переполняющих эмоций, тараторит Финн.       Нет, Кларк не знала. Она просто хотела послать всех нахер и уехать в отель. Кажется, на сегодня с неё достаточно. Кларк уходит, даже не удосуживаясь дослушать Коллинза. Она не собиралась тратить время на разговоры с человеком, что занимал место в команде благодаря богатенькому папаше.       Коллинз сразу улавливает настрой Кларк. Он не впервые сталкивался с презрением и пренебрежением в чужих глазах.       Финн ещё пока не до конца осознаёт, почему догоняет и останавливает Кларк. На самом деле он должен ощутить привычное ему безразличие к происходящему, ему, скорее всего, следовало бы даже оскорбиться от выражения лица Кларк, но вместо этого он чувствует противоречие внутри себя.       Он останавливает Кларк за руку. Она оборачивается и смотрит на него с недоумением. Финн замечает по ее выражение лица, что та рассержена, что она не понимает, почему её остановили. Он и сам не понимал, почему решил обратить на неё внимание и как теперь объяснить свои действия.       — Прости, тебе могло показаться, что я насмехаюсь над тобой, но, уверяю тебя, это не так. Понимаю, что ситуация не из приятных, но не думаю, что игнорирование проблемы тебе чем-то поможет.       Кларк полностью разворачивается к Финну, вырывая свою ладонь из чужих рук.       — Не из приятных?! — взрывается Кларк. — Да что ты вообще знаешь о проблемах? Будь ты на моём месте, тебе бы не пришлось испытывать страх за потерю места в команде. Ты бы никогда не испытал на себе шквал негатива благодаря связям отца. Тебе не пришлось бы столкнуться с тем, с чем приходится мне! Моя карьера может разрушиться, так и не начавшись, моя жизнь может потерять смысл, как только эти репортажи распространятся повсюду.       Финн стойко держит своё лицо нейтральным. Разговоры о его отце всегда были неприятны. Он знал своё место, знал благодаря кому попал в гонки, и почему ему сходило всё с рук. Финн мог вытерпеть презрение в глазах других, перешептывания за спиной, хейтеров, но ему ещё никто и никогда так грубо не высказывался в лицо.       Кларк шумно выдыхает, голова ужасно разрывалась от боли.       — Так что, не тебе говорить, что правильно, а что нет. Я ухожу, — Кларк задерживается, не прерывая зрительного контакта, вероятно, ожидая ещё один порыв со стороны Коллинза остановить её.       Гриффин была тверда в своих намерениях, что, по её мнению, было самым безопасным в данной ситуации. Она не станет ещё больше разжигать скандал с Лексой из собственных убеждений. Это было её окончательным решением.       — Не смей больше меня преследовать.       Финн наблюдает за тем, как Кларк отдаляется от него. Его лицо претерпевает множество эмоций. Напряжение чувствуется во всем теле. Его кулаки сжимаются, он отворачивается, крепко зажмурившись.       Правда всегда резала глаза.       Но Кларк и понятия не имела, что за его правдой всегда скрывалась боль. Финн никогда не позволял своим чувствам вырваться наружу, он был выше всего этого. Выше своих чувств и эмоций, способный полностью и всецело управлять ими.       Судьбоносно, Кларк стала его катализатором, незамедлительной высокоскоростной реакцией.       Финн отпускает все запреты, высвобождая из себя всё забытое старое.       — Хочешь, я устрою так, что Нортона уволят сегодня же? Я могу уничтожить его за секунду, стоит мне сделать звонок отцу. Кто остановит меня? Я же богатенький сыночек, отец которого имеет большие связи. Любая моя прихоть исполнится как по щелчку. Я лично подберу руководителя в команду, и кто мне хоть слово скажет. Так ведь?       Кларк останавливается. Она оборачивается, наблюдая за переполненными до нельзя эмоциями в лице Финна. Его щеки заметно краснеют, голос звучит грубее и громче.       — Просто осуждать за то, что я уродился в богатой семье. Просто рассуждать о том, что я не проходил сложный путь, как, вероятно, большая часть населения, и мне просто не понять многих вещей. Просто завидовать деньгам, что у меня есть. Но почему-то никто никогда не говорит о том, что, быть может, я заложник в жизнях своих родителей. Всё, что у меня есть – не моё. Все готовы судить меня лишь потому, кто мои родители, но никто не готов судить меня по поступкам. Знаешь о чём я мечтаю? Найти хоть одного человека, которому я буду ценен не за то, кто мой отец, а за то, кто я есть. Я хочу достичь чего-то своими силами, а не за счёт денег и влиятельных связей. Я никогда не хотел участвовать в гонках, никогда не хотел быть пилотом Формулы-1. Но я не могу просто уйти от всего этого, я несу ответственность перед отцом и его бизнесом. Я чувствую себя пленником в его жизни. Я чувствую, что делают то, чего я не хочу. Нет никого, кто бы мог переубедить моего отца, кто бы мог защитить меня от него.       Финну было больно от осознания того, что не мог выбрать свою судьбу. Да, его отец был несказанно богат и мог предоставить ему все, но при этом ожидал от него только одного — продолжить семейное дело, либо стать успешным. Финн не нашёл своё предназначение в семейном бизнесе, как и не нашёл своей страсти к гонкам. Он участвовал в Формуле-1, потому что отец того хотел. Но это не его мечта. Финн не нашел своего счастья в победах и славе.       Могла ли Кларк понять это? Могла ли она видеть перед собой настоящего Финна, а не только богатого сына влиятельного отца?       Кларк чувствовала смешанные чувства от признания Коллинза. С одной стороны, она узнала, что Финн не мог получить то, чего действительно хотел от этой жизни. Что он вообще хотел? С другой же стороны, ей было трудно представить каково это — иметь всё, но при этом чувствовать себя несчастным и несвободным. Кларк и Финн знакомы отроду две недели, при всём желании она не могла прочувствовать Финна, также как и поддержать его.       Тем не менее, Кларк узнала о Финне что-то новое. За этой фасадной улыбкой скрывался сложный мир. У них даже было что-то общее — выбор без выбора. Кларк и Финн были откровенны с друг другом, хоть и в грубой форме, но это хотя бы было правдой.       Кларк наблюдает за Финном. Его глаза бессмысленно бродят по мимо проходящей толпе механиков и инженеров, он слегка качает головой, качается, явно, жалея о своих словах. Солнце потихоньку заходило за горизонт, оставшиеся члены команд покидали территорию. Кларк оборачивается назад, замечая, что Лекса прощалась с журналистами.       — Знаешь, забудь, — Финн нервно постукивает своим телефоном по ладони. — Это всё так глупо, — он сухо усмехается. — Не буду тебя задерживать.       Кларк возвращает свой взгляд к Финну. Кларк колеблется, но всё же протягивает руку, касаясь его кожи, останавливая. Кларк не знала правильных слов, она не могла поддержать его, но она могла посочувствовать ему. Независимо от того, кем являлся Коллинз, в первую очередь он был человеком. Кларк могла не понимать многих вещей богатой жизни, но его чувства, отчасти, она могла понять. Финн поднимает на неё свои глаза.       — Не забуду, — её рука слегка сжимает предплечье Финна. — Не стыдись своих чувств.       Финн разглядывает лицо Кларк вблизи, его губы медленно растягиваются в маленькую улыбку. Кларк наблюдает, как его лицо озаряется, его глаза улыбаются.       — И это ты мне говоришь?       Кларк вздыхает, пораженно кивнув головой. Она отходит от Финна.       — Просто хотела что-то сказать.       Коллинз никак не комментирует странное поведение Кларк. Между ними до сих пор была огромная пропасть, но, тем не менее, каждый из них чувствовал маленькое сближение после того, как они выговорились друг другу. Кларк определенно стало легче от осознания того, что в её команде был хоть кто-то, кто не поддерживал действия их руководителя.       Финн заглядывает поверх головы Кларк, замечая, как Лекса со своей командой покидает площадку журналистов. Они останавливаются недалеко от выхода. Анья слишком официально разговаривает с кем-то по телефону, Лекса же что-то быстро пролистывает на своём смартфоне, слушая вполуха Дэвиса, что также пытается что-то разглядеть на её экране.       — Ты готова идти? — Финн возвращает свой взгляд на Кларк.       Она проверяет свой телефон и кивает.       Кларк пытается оглянуться назад, но Финн быстро возвращает её взгляд назад. Он снимает с футболки солнцезащитные очки, надевая их на глаза Кларк.       — Что ты?..       Ухмыляясь, Финн закидывает на Кларк руку, приближая их тела. Он разворачивается и уверенно ведёт их к выходу, в то время как у Кларк подпрыгивает сердце, когда она смотрит вперёд. Кларк пытается не спутаться в ногах, когда Коллинз крепче прижимает её к себе, говоря о чем-то бессмысленном и улыбаясь в своей обычной манере.       — Сделай вид, что тебе тоже весело, — сквозь улыбку говорит Финн. — Доверься мне.       У Кларк подрагивали колени, но она могла улыбнуться.       Рука Коллинза неожиданно скатывается по её спине, останавливаясь чуть ниже талии. Он пропускает Кларк сквозь небольшую толпу, подталкивая вперёд, когда они проходят мимо команды Лексы.       — Я убью тебя, — улыбаясь, шепчет в его щетину Кларк.       Финн громко смеется, усиливая нажим пальцев на её бедре.       Лекса отвлекается на слова Дэвиса, поднимая глаза.       — Смотри, ни стыда ни совести.       Лекса в ступоре провожает двух пилотов взглядом до самого выхода. Она опускает глаза на руки Коллинза, после чего смотрит, как Кларк прижимается к его щеке.       Рука Аньи опускается вниз, она с открытым ртом следит за взаимодействием двух пилотов, охреневая.