Думать о тебе

Отложив перо и потерев кулаками глаза, уже медленно закрывающиеся от усталости, Гарри подпёр голову кулаком и задумался. За окном было темно. Луны не было видно, лишь маленькие звёзды еле заметно мерцали в глубине небесного океана. Гарри вдруг вспомнил ночь Битвы за Хогвартс. Небо ведь точь-в-точь было такое же, только в ту страшную ночь его то и дело прорывали непростительные заклинания. И над Визжащей хижиной, той самой, в которой случилось убийство профессора Снейпа. Гарри выглянул в окно. Над хижиной выделялась яркая звезда, загоревшаяся в ту ночь, когда Поттер обеими руками зажимал разорванную рану на горле у ранее ненавистного профессора. Он подумал, что уж точно никому не скажет, что после Битвы, крадучись, пробрался в Визжащую хижину и не нашёл там тела. Не нашёл. Тела. Это могло означать только одно. Снейп жив. Время далеко за полночь. Часы на стене гулко пробили три удара. Толстая Дама недовольно заворчала, тут же опять засыпая. А Гарри вздрогнул, очнувшись от размышлений, и опять взял в руки перо. Сметя все пергаменты на пол, не заметив, что баночка с чернилами опрокинулась на только что нарисованную карту созвездий, Гарри отыскал чистый пергамент и начал быстро строчить на нём что-то. Лишь через час, подозвав свою сову к окну, он ласково погладил её по спинке, привязал к лапке внушительный свёрток пергамента и, наклонившись ближе, прошептал: «На этот раз попытайся найти Северуса Снейпа…» Где-то далеко на севере, там, где большую часть года царит холод и мрак, в окно заснеженного небольшого домика осторожно постучалась сова. В доме ярко пылал камин, согревая одиноко сидящего в кресле человека. Северус Снейп собственной персоной вскочил с кресла, отставив бокал с виски, и впустил замёрзшую птицу. Посадив ту в клетку и покормив её, профессор сел опять в кресло и развернул свёрток пергамента, надеясь, что незнакомая сова принесла свежую газету, выпущенную «Пророком». Но после прочтения пары строк глаза его медленно начали расширяться, а сердце забилось с ужасной скоростью. Письмо гласило: «Дорогой профессор Снейп. Вот уже больше десятка писем я послал для вас с разными совами, но каждая возвращалась обратно, так и не найдя ни намёка на ваше присутствие. Однако я точно знаю, что ты жив, Северус, хотя бы потому, что я не нашёл твоего тела в треклятой Визжащей Хижине. Уверен, что ты залечиваешь раны где-то, не хочешь показываться. Но… с самой первой минуты после того, как я увидел твои чёрные, глубокие, как омут, глаза, способные уничтожать, убивать, защищать- ради любви, они не выходят из моей памяти. Постоянно я вижу твой облик, слышу невообразимо сладкий, очаровывающий бархатный голос, словно обволакивающий сознание, способный усмирить и подчинить себе любого… Северус… В ту ночь я понял, что люблю тебя. Люблю, как ты произносишь мою фамилию, язвительно и с усмешкой, люблю твои руки, так восхитительно выглядевшие над котлом. Люблю твой взгляд. все твои взгляды. Я так хочу оказаться рядом, Северус. Больше всего на свете. Обнять и больше никогда не отпускать. Но сейчас я могу делать только одно. Я никогда не устану думать о тебе…» Руки Снейпа задрожали, когда он неверяще вглядывался в подпись, стоящую в уголке пергамента. «Гарри Поттер.» Гарри Поттер… Поттер. Помотав головой, Северус поднял палочку, намереваясь сжечь злополучное письмо, но что-то заставило его бессильно опустить руку. Это же «что-то» заставило профессора сесть за письменный стол и взять в руки перо. Привязать записку к лапке совы и выпустить её в окно, напоследок шепнув: «К Гарри Поттеру.» Поздно вечером того же дня Гарри Поттер стоял у окна, вглядываясь слезящимися глазами куда-то вдаль и прижимая к груди кусочек пергамента, на котором было лишь несколько слов: «Мальчишка. Не смейте обращаться ко мне на «ты». Северус Снейп.»