***
Буря утихла. Жизнь постепенно возвращалась в Виндхельм. Люди ходили по улицам, лавки открывались, раздавалась музыка. Ульфрик Буревестник вернулся рано утром и обрадовался накрытому столу, горячо благодаря Горация Ричтона. Клеон Тарн, боевой маг и советник, эмиссар драконов стоял на стене и наблюдал как корабль Ричтона уплывает вдаль. Волшебник поражённого Дома Тарн мечтал о том, что будет, когда власть империи попадёт в его руки. Почтение, сила, власть. То о чём грезил его предок Джагар, оказавшись никудышным правителем. Джагар был дураком жадным до власти, как и Гораций Ричтон. Клеон познал слишком много унижений и страданий, чтобы запомнить одну вещь: всё получают только боги. Он же может довольствоваться малым, но и этого достаточно. Тот кто желает получить всё, рискует всё потерять. Клеону достаточно быть тем, кто ходит под крылатыми богами, исполняет их волю и получает свою награду. Предательство Горация не останется безвозмездным, а Тарн станет выше над другими смертными. Ближе к богам, ближе к драконам. Достав из-за пазухи золотую драконью маску с выступающими бивнями. Клеон Тарн. Конарик. Вождь возрождённого культа драконов. Уже совсем скоро.Хватка жреца
19 февраля 2024 г. в 13:30
Буря ревела над Виндхельмом. Яростный вихрь танцевал на улице, подхватывал и поднимал снег с земли, разбрасывал бесчисленное количество острых снежинок, врезающихся в окна, будто пытаясь пробиться через толстые стёкла, к крохотным, но таким важным источникам света. Улицы города практически опустели, пламя в настенных факелах погасло. Стражники города, прижимающие к груди меховую накидку из шкуры мамонта, проклинали месяц Утренней Звезды, самый холодный, самый неистовый и злющий из всех месяцев, как родной подходящий одному из самых суровых и важных городов Скайрима. Когда созвездие Ритуала было отчётливо видно в небе, волшебники углублялись изучению тайных знаний, жрецы неистово молились в храмах и проводили священные ритуалы. Даже самые буйные из солдат предавались собственным мыслям, глубоким и далёким. И лишь несчастные стражники бродили по пустым улицам, держа перед собой фонарь, проклиная неудачливую смену, порой моля Шора, чтобы хотя бы какой-нибудь неудачный воришка попался перед глазами и сделал это хождение под вихрем ненапрасным. Но даже самый злобный хозяин не выкинет свою собаку в такую бурю, а воры давно отсиживаются в своих тайных логовах, распивают хмельное, греются, да по-доброму сочувствуют стражникам.
Воры да огромные чудовища, парящие над головой. Иной раз гигантская тень ложилась на улицы города, когда исполин-зверь летел в сторону ярких огней, к жаровням, что специально выстроили над королевским дворцом. Чудовища приближались к огромному кострищу, выискивали здоровенные каменные щели, построенные под гнёзда, где прятались от бушующей матери Кин, ожидая, когда небо прояснится. Даже детям Акатоша не совладать с такой яростной и колючей метелью, лишь некоторые обладают криком, способным разогнать тучи. Сегодня их не было в Виндхельме, поэтому гордые, бессмертные, смертоносные и величественные создания разделяли судьбу смертных. Они ждали.
Но даже в такую ненастную погоду, несмотря на бушующее море, волны, топящие снег в пене, захлёстывающие доки города, Виндхельм не был безжизненным и суровым местом, брошенным на произвол судьбы. Не только драконы избрали своим перевалочным пунктом град между Скайримом и Морровиндом, но и сама Империя. Гораций Ричтон, представитель Совета, генерал, тактик и важный человек у престола, гостил во дворце. Сейчас генерал ужинал. Длинный деревянный стол был протянут почти во весь зал, уставленный множеством блюд и напитков. Упоминалось, что с военного похода должен вернуться ярл Виндхельма, поэтому Ричтон велел приготовить стол, дабы поздравить и накормить храброго воина за его заслуги. Вьюга несколько расстроила планы генерала, но, с другой стороны, раз уж стол накрыт…
Гораций был невысоким и крупным мужчиной, чей возраст постепенно подбирался к шестому десятку. Как и его далёкий предок, потерпевший бесславное поражение на Строс М’Кае, генерал обладал тонкими свисающими усами, каштановыми волосами, завязанными в хвост, маленькими глазками-бусинками, пухлыми губами, но очень крепким телосложением и здоровьем. Для любого норда, Гораций выглядел как обыкновенный коловианский аристократик, в руке не державший ничего опаснее гусиного пера. Невысокий, практически без шеи, облачённый в лиловый мундир с медалями на не самой широкой груди. Однако меч на поясе и грубые руки говорили об одном — внешний вид человечка всего лишь хитрая уловка; в дряблом и немного вялом лице искрилось лисье коварство, а разум был подобен острому клинку. Гораций Ричтон кровью, потом, верой и умом добился своего положения, не прибегая к помощи со стороны семьи, и теперь считал, что мог позволить себе некоторые вольности.
Например, не дожидаться ярла города. Да и как можно, когда прямо перед глазами большое алебастровое блюдо с варёными яйцами квама, очищенными от толстой скорлупы, большими, ещё влажными, лежащими друг на друге. Большой поднос с солониной по-коринфски, приготовленной поваром-каджитом, который лично утверждал, что в пищу просто необходимо добавить чуток лунного сахара, но пришлось ограничиться перцем и паприкой. Подле лежала синяя тарелка с картофельно-рисовыми блинчиками, покрытыми хрустящей корочкой и маслом, играющим на поверхности. Чуть поодаль стояла большая тыква с аккуратным разрезом сверху, внутри которой плавала крольчатина в соусе. Рыбный суп по-потентаски, с плавающими на молочной поверхности кусками вареного лосося, пробивался через другие запахи, желая завоевать всё внимание. Подносы из грибного дерева, с долмой из гуара с чесноком (впрочем, данмерский повар утверждал, что мяса гуара там нет). Большая миска с круглым дном, доверху наполненная банановым пловом матери клана, а рядом Радость принцессы, торт, чей важный ингредиент ничто иное, как крылья бабочки.
Помимо всего прочего, генерал мог побаловать себя чейдинхольским хересом, который так пришёлся по вкусу во время Гражданской войны. Несколько бутылок стояли подле Горация, и крышка одной уже была открыта. Нарсийсский виквитовый эль в тёмно-синей бутылке радовал глаз, а целый кувшин “Глотка барда”, холодного и освежающего чая, всегда был рядом, если нужно было смочить горло при неудобном вопросе. Маленькая рюмочка пиандонейского мерла была только подле генерала. Слишком сильный напиток, слишком редкий, чтобы делиться с кем-либо ещё. И, конечно же, много мёда, много пива. В плане напитков генерал относился к вопросу чуть проще, хотя велел всё же преподнести нордам чего-то нового, чтобы не пришлось хрустеть пчелиным хитином, а вот еде уделял больше внимания. Отряд личных поваров со всех уголков Тамриэля имел важное значение в армии Одиннадцатого легиона Септимской империи, и как регулярные войска, труженики тыла олицетворяли суть империи. Всего по чуть-чуть. Так же и генерал, имея перед собой гигантский деревянный нордский стол, вкушал лишь немного от Эльсвейра, Орсиниума, Морровинда, запивал капелькой Аргонии, Коловии и Хаммерфелла.
Звук искажения пространства и времени дошёл до слуха генерала. Где-то рядом открылся портал, впустив жаркий ветер Алик’ра, одарив холодный каменный зал сухим привкусом песка и жаром палящего солнца. Гораций отпил стопку мерла и прикрыл глаза, наслаждаясь моментом. Прекрасная пища, редкий алкоголь и приятный сюрприз. Чудесная атмосфера. Даже в таком суровом месте, как Виндхельм можно отыскать свою маленькую гавань удовольствия.
— Отрадно, что столь прекрасный ужин не придётся вкушать в одиночку! Добро пожаловать в королевский дворец Виндхельма! — Гораций раскинул руки, наблюдая за высокой фигурой с золотистыми наплечниками, алой туникой и посохом с набалдашником в форме орла. — Дорогой господин Тарн, боевой маг императора Септима!
Клеон Тарн стряхнул песчинки с наплечников и, опираясь на посох, направился в сторону праздничного стола. Строгий профиль, орлиный нос, голубые глаза, тонкие губы, бормочущие под себя проклятья, копна седеющих волос, достающая до мочек ушей. В лице угадывались строгие имперские черты коловианского нагорья, но кончики ушей были чуть-чуть заострены, плечи тонкие и длинные. Сказывалась кровь эльфов. Миновали дни, когда род Тарнов соблюдал строгие правила брака, изучая родословную и семейное древо знатных сиродильских семей. Предок Клеона, который знатно разрушил репутацию Дома Тарн, уже был отпрыском со столькими примесями в крови, что мог сойти как за эльфа, так и за человека. Тарны заметно потеряли влияние в империи, и теперь Клеону, как прямому наследнику, приходилось делать всё, чтобы вернуть утраченное. То погибать под палящим солнцем в пустыне, то содрогаться от холода среди гор.
— Генерал, — мрачно поздоровался Клеон, схватил первый попавшийся бокал и влил в себя. По аккуратной седой бородке потекли капли. Маг прикрыл рот рукой, тихонько срыгнул и поставил бокал на стол. — Решили не дожидаться виновников?
— Будь неладна эта треклятая буря и мятежники, которые вытащили ярла Буревестника в такой тревожный час. Я понимаю, что Скайрим земля суровых и закалённых, но меня воротит лишь от одной мысли, что столько еды должно пропасть даром. Ну-ну, дорогой друг, оставьте вопросы. Отдохните с дороги, поешьте, попейте, — Гораций хлопнул себя по животу. — Насладитесь нордским гостеприимством.
Волшебник поёжился, вытер бороду и бросил взгляд на обильно обставленный стол. Да уж, в самом деле негоже, чтобы еда пропадала просто так. В некоторых регионах империи бушует страшный голод: мятежники сжигают крестьянские посевы и разоряют амбары, чтобы прокормиться самим, совсем забывая, что только землепашцы способны вырастить пищу надлежащим способом. Хотя бы из уважения к труду Клеон отказываться не стал.
— Здесь есть форель по-вайтрански?
— Запечённая с золотистым сыром, разумеется, — генерал прищурился и защёлкал пальцами в воздухе. — Думаю, что рыбные блюда вы найдёте напротив меня, на синей скатерти. Да-да, я точно уверен! Честно говоря, мне хочется чего-то более двуногого в последнее время.
— В моём случае полная противоположность, — буркнул боевой маг, присаживаясь на широкую лавку. Деревянный поднос в форме морского змея, внутри которого едва ли не сияла форель, покрытая золотистой коркой сыра, вызвала у него обильное слюноотделение. — Я хочу забыть всё, что знал про пустыню на ближайшие часы. Хвала Восьми, в этом суровом краю всё в снегу и полным полно воды.
— Тогда и выпьем за прекрасную и суровую жизнь! — Гораций подхватил ближайший бокал с тёмноватой, пряной жидкостью и отпил. — М-м-м! У меня «Вечер фердаса», а что у вас?
— Не могу сказать, — Клеон поставил деревянную кружку. — Пахнет древесной корой, мокрой землей и… виноградом? Генерал Ричтон, вы разве сами не знаете где и что лежит? Вы же сами отдаёте указания поварам.
— Только на готовку, но я предпочитаю сюрпризы и неожиданности, — Гораций наматывал ус на палец. — В конце концов, настоящий солдат всегда должен быть готов к неожиданностям и принять верное решение. Уверен, что такой опытный магус как вы оценит мои слова по достоинству.
Клеон прожевал кусок форели, приправленный специями, похрустел жареным сыром, с крохотными кусочками зелёного лука, проглотил и запил неизвестным пойлом. В голубых глазах появились нотки утомления и раздражения.
— Если вы бы потребовали, я бы немедленно отрапортовал вам все подробности хаммерфелльской кампании, генерал Ричтон. Пусть я непосредственно подчиняюсь императору, вы старше меня по званию и…
— Ах, оставьте! Оставьте это, Обливион вас подери! — раздосадованно вскрикнул Гораций и ударил рюмкой по столу. — Клеон, заклинаю вас любовью Алессии, не относитесь ко мне, будто бы я надменный и чванливый офицеришка, что живёт ради чинопочитания! Мы с вами уже несколько лет шагаем по просторам империи! Вы — мой друг, и раздави меня Малакат, если я не накормлю своего друга после долгого отсутствия!
— Вы щедры, Гораций, — довольно усмехнулся Клеон, чувствуя маленькое превосходство над генералом. Даже будучи запятнанным позором, быть Тарном — значит проявлять гордость, характер и стойкость, особенно перед другими влиятельными домами. — Что ж, я с удовольствием отужинаю, как вы того желаете. И всё же, я не могу не упомянуть, что Венценосцы добрались до Воленфелла и вынесли оттуда много странных вещей. Мои агенты говорят, что видели дракона в двемерских доспехах. Уверен, что зрелище крайне устрашающее и сулит множеством проблем, учитывая тёплые отношения мятёжных редгардов с Мидами.
— Увольте, — хмыкнул Гораций. — Дракон в двемерских доспехах звучит крайне нелепо. Даже кузнецы Ротгара посчитали, что это крайне затратно, а они выковали шлем для Нафалара, который оказался полностью бесполезен! На что они рассчитывают, дополнительное вооружение? Дротики длиной с лошадь? Ха! Немыслимо!
— Могло бы быть, — заметил Клеон, — если бы ученики Заводного города не показали нам то подземное чудовище, способное бурить землю.
— Пусть оно будет навеки погребено под лавой, — кисло ответил Гораций, вспомнив путешествие по двемерским глубинам. Никакого света, кругом тьма и металл, гигантские механические монстры, пар, лязг. Но гигантский жук с колоссальным копьем-носом, пробуривающий толстенные стены навсегда запомнился командиру. — И всё же в ваших опасениях есть истина. Я уведомлю об этом Совет.
Ричтон протянул руку к пирогу, но остановил на середине. Пальцы замерли над поджаристой корочкой, будто сомневаясь в своём решении.
— Заводной город, м? Всё же, какая большая потеря, что Морровинд настигла такая судьба. Уже свыше двух сотен лет вулкан Дагот Ур извергает дым над тем, что когда-то было Вварденфеллом, — печально произнёс Гораций, убирая руку. — Знаете, мой предок владел там землей. Где-то в районе Аскадианских островов. Должно быть ушёл под воду самым первым.
— Ваш предок сражался с мятежниками уже тогда? — полюбопытствовал Тарн. — Я слышал, что в ту пору бесчинствовала жуткая зараза, изменяющая любого человека или мера.
— Корпрус? Как же его забыть, — генерал откинулся на спинку кресла. — Божественная болезнь, проклятие этого златоликого демона! Моя далёкая родственница состояла в имперском культе и составила заметки. Говорят, что сам Дивайт Фир позволил ей войти в Корпрусариум. Она даже вела беседы с последним из двемеров, — гордо отметил Гораций.
— Неужели?
Удивление Клеона было искренним, но боевой маг попытался сохранить отстранённую вежливость, чтобы не сильно проявлять любопытство.
— Значит, она могла видеть и заражённых драконов?
— О, да. Разумеется. Зрелище столь же печальное, сколько и ужасающее, — вздохнул генерал. — Я частенько читал заметки, когда лежал в лазарете после страшных ранений. Сама мысль, что кому-то может быть хуже, чем мне странно успокаивала. Я тогда отчётливо представлял себе этих крылатых созданий. Выпавшая чешуя, струпья по всему телу, разбухшие участки. Некоторые лишались возможности летать, напоминая своим видом разбухших, уродливых червей. Культ Периайта даже отправлял своих полоумных пилигримов, почтить несчастных созданий.
— Но после победы Нереварина болезнь ведь исчезла, — размышлял Клеон. — Что стало с больными драконами?
— Уничтожены своими здоровыми собратьями. Начало очередной драконьей междоусобицы, — достаточно брезгливо ответил Гораций. — Сколько тогда городов в Морровинде сгорело, — покачал головой генерал. — К счастью, его величество Хелсет и их семья не пострадали.
Клеон опустил глаза и вернулся к еде, восполняя силы. Оба имперца позволили себе небольшую паузу, помолчали немного, продолжая набивать животы. Гораций обглодал две большие кости и посвистел. Из коридора послышался негромкий цокот когтей по каменному полу. В зал вбежало две собаки, радостно виляя хвостами, смотря радостными глазами на крупного мужчину.
— Гестра, — Гораций потрепал за ухом волкомедведя чепрачного окраса, большого зверя с шипастым ошейником. — Реман, — имперец почесал подбородок чёрного друадахского горного кобеля, со свисающими ушами.
Оба пса были крупными, мясистыми, под стать своей родине, но воспитанными и послушными. Гораций бросил кости в угол и собаки, радостно виляя хвостами, побежали за лакомством.
— Порой я думаю, что надо ввести дополнительные виды войск, но как только представлю сколько бравых псов погибнет, то сердце обливается кровью, — вздохнул генерал. — Пусть лучше они будут радовать мой взор грызя ковёр, будучи целыми и здоровыми, а не вгрызаясь в глотку, истекая кровью. Пусть сражение достанется людям, а не зверям.
Клеон улыбнулся уголками рта и коварно усмехнулся.
— Гораций Ричтон жалеет зверей? Тебе не провести меня, старый лис! — боевой маг скрестил руки и прищурился. — Я помню, что ты сотворил в Сенчале, когда один из Мидов оборонял город. Сомневаюсь, что те каджиты желали стать снарядами для осадных орудий. Говорят, что дворец до сих пор отмывают от остатков.
— Необходимая жестокость, мой дорогой Клеон. И я сделал это не потому что я живодёр и смотрю на другие расы сверху вниз, — Гораций приподнял палец, желая внести некоторую ясность в ситуацию. — Давай-ка начнём с того, что я давал жителям время покинуть город. Я всегда против ненужного насилия и до сих пор уверен, что сражение с малым количеством потерь с обеих сторон — лучшее сражение. В конце концов, сей отвратительный акт так деморализовал врагов, что они сложили оружие. Даже некоторые драконы предпочли больше не испытывать моё терпение.
— Воистину, терпение Ричтонов вещь деликатная и опасная, — кивнул Тарн. — Но поймут ли это жители Сенчала, чьих друзей и родственников твои солдаты впечатали в стену дворца?
Гораций приподнял подбородок, холодно взглянул в глаза Клеона и скрестил пальцы. О подвигах генерала Горация можно было говорить многое. Кто-то этим восхищался, кто-то считал их актом вандализма и садизма. Сам генерал относился к этому с практической точки зрения. Он давно научился не слышать проклятия легиона мертвецов, что приходили к нему по милости Вермины.
— Нет, господин Тарн. И я не собираюсь их в этом упрекать. Мне нужно было захватить дворец как можно скорее, не потерять своих солдат и я решился на отчаянный жест. И это сработало, попрошу заметить. Я ни за что не вернусь в Эльсвейр по своей воле, чтобы не устраивать новую волну недовольств. Я сделал то, что должен.
— Тут я вас поддержу, Гораций, — понимающе кивнул Клеон, на минуту отбросив чванливость и наглость. — Миды подло воспользовались тем, что каджиты уверовали в Лжеакатоша, этого златошкурого обманщика! Не понимаю я этих котов: Алдуин веками существует среди смертных, почему же они выбрали молиться обманщику?
— Может они хотели верить во что-то большее, чем в очередную гражданскую войну? — пожал плечами Ричтон. — Запад против востока, юг против севера, брат против брата, дракон против дракона. Появление этого Нахвиинтааса вызвало невероятный ажиотаж среди народа, расколов кошколюдей надвое. Знаете, я почти уверен, что когда-то происходило подобное…
— Вполне, — Клеон потянулся к жареной свинине в яблочном соусе. — Алдуин своей милостью воскрешает давно павших братьев, дабы те могли раскаяться и принять его сторону. И всё же, как можно верить в лжеца, когда истина буквально над головой?
— А как давно вы видели самого Алдуина, Клеон? — спросил Гораций, хмурясь. — Как давно сам Повелитель Небес прилетал в Башню Белого Золота, чтобы внести волю своему народу? Вы ведь единственные, кто приносит его волю народу, с тех пор как Культ Дракона был расформирован ещё тысячелетия назад.
Тарн почувствовал себя уязвимым. Действительно, Алдуин уже достаточно давно не появлялся в Сиродиле, не являлся перед смертными. Даже драконы ничего не знали, продолжая сражаться друг с другом.
— Давно, господин Ричтон. Но народом должны управлять мы, а не драконы. Алдуин лишь следит за возможным существованием двух сторон. Разве это не выгодно нам всем? Мы успешно сражались против даэдрических захватчиков, останавливали целые флотилии врага, побеждали мятежников.
— Которых вербовали сами же драконы, — напомнил Гораций.
— Возможно. Но только посмотрите чего мы смогли добиться вместе! Дагон ни разу не захватил наши земли, Междуцарствие закончилось Третьей Империей, даже мой подлый предок со временем пал. Драконы были неотъемлемой частью нашей истории и мы должны быть им благодарны за это! Даже сейчас эта маленькая война — лишь временная неприятность! Мы скоро вновь станем едины!
В улыбке Клеона было слишком много уверенности, бахвальства и какой-то слепой веры, которую Ричтон видел давно. Да, драконы велели простить малочисленных потомков Джагарна, решив, что одна паршивая овца не должна отвечать за всё стадо. Клеон работал много и усердно, трудился так, что Гораций очень его уважал. Но каждый должен порой сомневаться и обдумывать свои решения.
— Вот как? Едины? — Гораций соприкоснулся кончиками пальцев. — Даже Аргония?
Это напоминание было одинаковым оскорблением для генерала и боевого мага. Оба прекрасно помнили неудачное, — как и всегда — вторжение в Чернотопье. Армия Ричтона умирала от болезней, тонула в болотах и была совершенно деморализована. Клеон отправил дракона вглубь этого болота, чтобы тот сжёг несколько деревень, в качестве демонстрации силы.
— Никогда не забуду, — Клеона передёрнуло. — Эти светящиеся глаза, яркие крылья, сияющую золотую жилу. Раздери Обливион Ан-Зайлиль. Как они смогли подчинить себе дракона?
— С помощью Хист, Клеон. Эта живица вместо крови, которая сияла подобно солнцу в ночном небе, этот рёв сотни голосов. Они поймали его, пропитали соком Хист, сделали своим… Своим личным чудовищем. Мы подарили Аргонии личного дракона. Нам повезло, что они велели нам убираться. Моё самое горькое поражение, — Гораций посмотрел на руки. — Ящеры сами закрыли портал Обливиона, когда мы были заняты. С чего я мог подумать, что мы победим их? Разве можно захватить джунгли? Даже драконам.
— С Валенвудом мы преуспели, — напомнил Клеон. — Несмотря на усиленное сопротивление, мы заставили босмеров подчиниться. Теперь деревья служат империи.
— Потому что талморские советники посчитали так нужным, — раздражённо сказал Гораций. — Я видел как корни опутывали драконов и тянули их в пламя, порождённое ими же. А эти саммерсетские эмиссары лишний раз напоминают об этом. Ах, лучше бы сюда съехались хайрокские корольки! Вот кто почитает всяких драконов! — раскинул руками генерал. — Чуть что, сразу угрожают своим «личным» крылатым зверем. Да уж, вот где раздолье детям Акатоша.
Вновь наступила тишина. Собаки грызли кости, вьюга ревела за окном, а двое имперцев погрузились в свои мрачные мысли. Клеон поспешил развеять тишину.
— А зачем сюда пришли альтмеры? Если память не подводит, они были первыми в истории, кто присоединился к империи. Наличие драконов Тайбера мигом уверило подписать договор, — потомок Дома Тарн потянулся к сладостям. — Они же всё ещё поддерживают Септимов?
— Только единицы поддерживают Мидов. Саммерсетские изгои, что бродят по нашим землям, не в чести Талмора, — вздохнул Гораций. — Их сюда привели слухи, дескать наши скайримские солдаты начинают верить в силу Тайбера, как единственного завоевателя. Кто-то из драконов в последнее время много шепчет о том, что Тайбер якобы погиб и стал божеством.
Клеон хмыкнул и усмехнулся. Ситуация показалась гораздо более нелепой, чем на первый взгляд. Слухи о давно мёртвом императоре, что стал божеством.
— Конечно, альтмеры всегда очень педантичны в деталях, но что вообще пришло им в голову? Тайбер Септим? Бог? Что же это, Восемь и Один? Как такое возможно?
— Ума не приложу, дорогой друг. Особенно учитывая, что сначала нужно умереть, чтобы возвыситься.
Голос Ричтона прозвучал достаточно мрачно и твёрдо, чтобы Клеон больше не смог носить маску спокойствия и сдержанности. Боевой маг был шокирован, удивлён, напуган и не мог промолвить ни слова. Гораций уловил маску неверия и ужаса, равнодушно отпил немного мёда и вздохнул через нос. Клеон почувствовал, как язык сросся с небом, и сделал большое усилие над собой, чтобы заговорить:
— Гораций… Он…
— Да.
— Но… Проклятье, ему ведь должно быть…
— Верно.
Клеон не выдержал и вцепился пальцами в край стола.
— Да как такое вообще возможно?! Ему же больше…
— Зелья, магия, природная сила, молитвы жрецов, — спокойно отвечал Гораций. — Он жив. Он слышит нас, но не может двигаться. Это великая тайна, Клеон. Об этом знают лишь единицы.
— Милостивая Мара, — волшебник приподнял брови. — И… Где он? Как вам удалось его спрятать?
— Высокий Остров на архипелаге Систрес. В маленькой часовенке, где за ним ухаживают монахини. Его Голос возвращается, Клеон. С каждым его кашлем, земля начинает дрожать, местный вулкан просыпается. Его держат в состоянии сна, потому что боятся, что он скажет хотя бы слово.
Мужчины снова замолкли. Клеон смотрел на стол, Ричтон куда-то в пустоту. Собаки лежали, прижавшись друг к дружке.
— Зачем, Гораций? — покачал головой Клеон, вновь нарушив тишину в зале. — С какой целью он вообще существует? Это… Я даже не знаю, что это такое. Измена? Некромантия?
— Помнишь я говорил, что аргониане сами закрыли врата Обливиона, даже без помощи драконов? Я так подумал: самая отвратительная провинция, непригодное для жизни болото, ядовитая, выгребная яма, которая по какой-то шеогоратовой дурости вдруг была нужна императорам? У них нет и половины того, что есть у нас, а они как-то справляются.
Гораций поднял голову и взглянул в глаза Клеона. Имперец смотрел на своего друга и генерала с ужасом.
— А что если и нам не нужны драконы, чтобы быть сильными? Что если эта гражданская война могла бы закончиться давным давно, не участвуй крылатые чудовища в нашей жизни так активно?
Клеон нащупал рядом лежащий посох и сжал со всей силы.
— Если об этом кто-то узнает, мой дорогой генерал, что ваша вера в империю…
— Не в империю, Клеон. А в то, что наши крылатые соседи играют с нами и нашими судьбами. Вопрос лишь в том, зачем им это надо? Хотя я не силен в ответах философских, но в стратегическом плане у меня хорошо получается.
Голос Горация стал совсем тих, появились нотки самодовольства и какого-то грядущего предвкушения. Клеон сглотнул и внимательно посмотрел в маленькие глазки генерала.
— Вы собираетесь свергнуть Алдуина? С помощью Тайбера Септима? Гораций, я… Я поражён, — признался Тарн. — Буду с вами откровенен, я даже не знаю, что и думать. Самым разумным будет вопрос: «Как?»
— Девушка в Риверхолде, — генерал оставался спокоен и невозмутим. — Вы же знаете, кто она такая, верно? Наши мудрецы и астрологи использовали все знания, получили доступ к сиродильскому планетарию, чтобы вычислить, кто она такая и где её искать. И, так же как и вы, я прекрасно знаю почему Алдуин за сотни лет велел следить за её появлением.
— Довакин, — Клеон коснулся холодной щеки. — Да. Алдуин проявил особое рвение к нынешней дате и личности. Но почему к ней? Септимы, Тайбер, да и многие другие были драконорождёнными. Почему девочка?
— Мы даже не знали, что она окажется женщиной, — улыбнулся Гораций. — Лишь последние восемнадцать лет мы следим за ней. О, это славная леди! Очень хорошенькая притом, и я бы сказал, что Алдуин знал кого выбрать, — усмехнулся генерал, но потом тут же стал серьёзен. — Если бы я знал для чего. Одно ясно — он её боится.
— А вы — нет? — спросил Тарн, прижав посох к себе. — Я один из членов Совета, боевой маг Баттлспайра II, эмиссар драконов. Разве вы не боитесь, что я вас сдам?
— Тогда бы вы вели себя иначе. Более холодно, сдержанно, пытались копать под меня, задавали бы вопросы, которые будто бы не имеют ничего общего с тем, что я вам рассказал. Ваш дом всегда отличался коварностью, надменностью и наглостью. Сама мысль, что кто-то будет стоять над вами противна до мозга костей.
Гораций повернулся к Клеону и нахмурился.
— Я почти уверен, что ты заинтересован в свержении драконов не меньше моего.
— Гораций! — Клеон шикнул. — Не так громко! А если нас услышат?
— Вьюга, друг мой. Кин послала её, чтобы укрыть наш разговор, — генерал обошёл стол и посмотрел на Клеона. — Помимо всего прочего, я верю в твою дружбу. Ты мог столько раз избавиться от меня, занять моё место, но ты помогал мне. Если кому-то я могу довериться, то только тебе.
Гораций улыбнулся и положил руку на плечо Клеона. Генерал увидел как смущается собеседник и развернулся.
— Значит, я могу на тебя рассчитывать? Дом Ричтонов и Дом Тарнов избавятся от главной угрозы империи?
Клеон замешкался, посмотрел на хитрое лицо Горация, затем на свой посох. Волшебник медленно поднялся и нахмурился.
— Что же нам надо делать? Надеяться на девчонку и старика?
— Девочка станет новым императором, когда придёт время, а голос Септима сыграет свою роль в важный момент. Но сейчас я ищу тех, кто может противостоять драконам. Пришлось вскрыть архивы и заплатить кругленькую сумму, да ещё сделать всё так, чтобы и скальный наездник клюва не подточил, — генерал повернулся к Клеону спиной. — Ты когда-нибудь бывал в Акавире?
— Никогда, — волшебник покачал головой. — У меня слишком много дел здесь, а что происходит у змеелюдей, мне так и подавно не интересно.
— Солидарен. Но знаешь ли ты, что цаэски были прирождёнными охотниками на драконов? Бытует легенда, что именно они выгнали драконов из Акавира к нам, где чудовища взяли над нами власть? Вот я тут и подумал…
— А не позвать ли сюда мастеров цаэски, чтобы они научили солдат убивать драконов, — Клеон закончил мысль. Гораций улыбнулся, как бы подтверждая. — Поэтому драконы так стремились убить захватчиков во времена Ремана. Они их боялись.
— Поэтому наши потентаты не жили так долго, — имперец кивнул. — И этот дурацкий закон об отсутствии армий у всех, кроме императора… Что ж, теперь я намерен возобновить связи с нашими соседями. Я уже даже позаботился о «манекене», — усмехнулся Гораций. — Несчастный и израненный Партурнакс в ледяном гроте до сих пор скован цепями.
— И в чём же тогда моя роль, Гораций? Что я должен сделать для тебя? — Клеон выглядел совсем опустошённым и потерянным. Казалось, что неожиданное предательство генерала вскружило голову.
— Ты близок к совету, Клеон. Отыщи тех, кто верен идеалам, найди союзников среди магов, среди знати и аристократов. Уверен, что не я единственный, кого раздражает правление этих змей. На Солстхейме существовал некий жрец, который посмел бросить вызов драконам, даже подчинить их. Я слышал, что на этом несчастном снежно-пепельном клочке сейчас что-то происходит и отправлюсь туда. Любые слухи могут оказаться полезными.
— Ты затеял опасную игру, Гораций. Ты твёрдо уверен в своём решении? Конечно, власть и сила чертовски притягательны, но бороться с драконами…
— С твоей поддержкой, мой дорогой друг, я смогу одолеть самого Пожирателя Мира!