♪ I Want It All — Arctic Monkeys ♪
♪ I Wanna Be Yours — Arctic Monkeys ♪
Диджей усердно крутит колёсики, делая вид, что не включил первый попавшийся плейлист с Ютуба. Дилетант. Гэвин знает все наизусть. Это дерьмо точно называется «эстетика вечеринки 2010, но ты заперся в ванной с сигареткой» или типа того. Хочется поддаться незамысловатому ритму. Словно девчонка какая-то. Ему всё-таки двадцать один. Нужно вести себя подобающе. Рид выпрямляется, нарочито дерзко подзывает бармена. Ещё виски. Да, сэр. Лёд бьётся о стенки стакана. Гэвин уже прилично выпил, у него чуть горят шея и уши, так что остудить ладони о холодное стекло приятно. Чэн рядом с ним повторяет текилу. — Эй, эй, не налегай, — Гэвин придерживает за плечо навалившуюся на него подругу, — Напоминаю, завтра пиздецки сложный тест, к которому ты и я готовились пол-осени. Слышишь? — Ой-ой, Полиция нравов! — передразнивает Тина. Она глупенько улыбается. Рид цокает. Он уже с минуту барабанит пальцами тупую песню. За их спинами — Гэвин видит через зеркало, встроенное в стеллаж с дешёвыми бутылками; он не позволяет себе повернуться — волнуется толпа молодых тел, отдаваясь песням устаревшей группы. Группы, которую Рид любит. Спотифай, сука, подкидывает её во все плейлисты.Blind faith, heartache,
Mind games, mistakes
К чёрту, песня классная. Рид поворачивается на барном стуле, закидывает локти на стойку. Нога сама прыгает в такт. Он делает два глотка и ставит стакан рядом с Чэн. Ему кажется, что все на него смотрят.My sweet fireball, My sweet rigmarole
Чэн делает то же самое через минуту. Бурчит что-то под нос. Люди трутся друг об друга, как куски мела, крошатся на танцпол дешёвыми блёстками, кольцами, серьгами. — Я сюда пить пришла, а не думать о завтрашнем тесте, понял? Зубрила. Гэвин фыркает. Не отрицает: он зубрила, самый настоящий дрочер, когда дело касается вещей, которых он хочет. Быть крутым копом, вот чего он жаждет. Раскрывать дела. Носить понтовый значок. Машину с мигалкой.I want it all I want it all
Рид ёрзает на месте; душно, хочется танцевать. Нога ноет от этого сдержанного недо-танца-недо-конвульсии. Глаза иногда режут лучи уебанской светомузыки.Old dogs, new tricks Can you feel it?
Чэн икает и присвистывает. Скорее шипит, думает Рид и поворачивается к ней, насмешливо поднимает брови. Хочется съязвить несостоявшейся собутыльнице. Он облизывает губы и открывает рот. — А, а, а, Рид, ничего не говори. Поверни голову на шесть часов. У высокого столика. Горяченный мужик, — Чэн тычет его в бок пустой рюмкой и хихикает заговорщицки.Space age country girl, Stone cold miracle
— Это женщина. — Да бля! Рид смеётся, пускает пятерню в волосы. Думает: как он здесь оказался? Гэвину едва стукнуло двадцать один. Последние несколько недель он пробует на вкус все прелести полного совершеннолетия, то и дело зависая в барах и клубах. Ему определённо нравится музыка; он кидает презрительные взгляды на долговязого диджея за пультом. Ему стыдно. Он качает головой в такт. Тина пихает его в бок, румяная от выпитого, каждый раз, когда видит своим минусовым зрением хоть кого-то отдалённо подходящего под "его типаж". Смеётся. Завтра у него тест в академии.I want it all I want it all
Они молчат немного. Тина затихает, утыкается в его куртку, чудом удерживаясь от падения с высокого барного стула. Не наливайте ей больше. Да, сэр. Его, если он сдаст этот тест, если поступит в Департамент, будут часто так назвать. Сэр. Офицер. Детектив. Сержант. Лейтенант. Капитан. Приятно.…I want it all I want it all.
Песня кончается. На секунду становится легче. Тело перестаёт зудеть от желания потанцевать, а потом включается другой трек. Его любимый. Сука. Сейчас кого-то точно лапают в этом океане из людей так, как давно хочется ему самому. Он видит, как целуется какая-то парочка у самой двери в уборную. Красная неоновая табличка маячит пятном перед глазами. Издевается. Что-то склизко шевелится, скребётся и тянет внизу живота. Словно девчонка какая-то…I wanna be your vacuum cleaner
Чэн икает и восстаёт из мёртвых. Ей хватает секунды, чтобы найти кого-то ещё. Она не слишком разборчива. В ней семь шотов. Это мужчина.Breathing in your dust
— Ащ-ащ… Красавчик, высокий… Как на каблах! — Чэн почему-то становится очень смешно. Потому что в ней семь шотов, напоминает себе Рид. Она отваливается обратно на барную стойку. Хохочет в сгиб локтя. Гэвину не составляет большого труда найти этого «красавчик, высокий, ащ-ащ». У стоек и столиков остались какие-то совсем лошары. Теперь они все — все, кто не втыкает носом в горизонтальные поверхности, — изучают друг друга. Живот неприятно крутит. Это стыд. Это стрём. На него смотрят с другого конца зала. Ебаная светомузыка подсвечивает силует незнакомого денди «на каблах» как-то особенно выгодно. Говнюк в водолазке. Гэвин отводит взгляд.I wanna be your Ford Cortina,
Выпрямляется, хочет казаться увереннее. Не я тут лошара, а вы все. Чё за стрём танцевать под допотопные треки, думает он. Тебе двадцать один год и у тебя нет яиц, парирует предатель с тем же голосом.I will never rust.
Он тоже пьёт виски, этот незнакомец. Щурит глаза. Голубые. Храни Господь Ридов, видящих предпоследнюю строчку таблицы Снеллена. Окулисты всегда были от него, Гэвина, без ума.If you like your coffee hot,
Красавчик наклоняет голову вперёд. Гэвин, не успевая удержать себя, кивает тоже. На него смотрят так, что кишки зудят изнутри. Хочется снять куртку. Вероятность получить сегодня перепихон стремительно растёт.Let me be your coffee pot
Спрыгивает. Куртка на плечах Чэн. Присмотрите за ней. Двадцатка на столе. Да, сэр. Роща из мерно качающихся сплавленных в пары людей. За ним неотрывно следит пара голубых глаз.I just wanna be yours.
Гэвину едва стукнуло двадцать один. Он липнет к какому-то рандомному мужику в уродской водолазке, не сумев рассмотреть в темноте ничего, кроме острых скул да голубых глаз, недвусмысленно притирается бёдрами, раскачиваясь в такт девчачьей-своей-любимой песне. Завтра у него тест в академии.Secrets I have held in my heart
И не стрёмно. Не стыдно.Are harder to hide than I thought.
Жарко.Maybe I just wanna be yours,
I wanna be yours, I wanna be yours.
Их теснят со всех сторон. В свете треклятой неоновой таблички на коже незнакомца блестят чёрными точками родинки. У Гэвина пересыхает в горле.Wanna be yours,
Они не разговаривают, только трогают друг друга. Гэвин не смотрит на него. У незнакомца чудная мягкая водолазка.Wanna be yours,
Рида ведёт от одной мысли о том, как долго эта голубоглазая длинноногая мечта пилит его взглядом перед тем, как наконец получить ответ.Wanna be yours.
Красавчик оказывается отзывчивым: не чурается подтянуть Рида поближе, больно схватив за бёдра. Падла. С-сука… Гэвин надеется, — он почти молится — что всё, что сейчас происходит — не пьяное забытье, не лицом в плитку ванной, не в позорном одиночестве. Не в позорном…Let me be your leccy meter
Рид начинает загоняться: думает, за какие грехи судьба так над ним смеётся. Не предсмертные ли это видения, не подтрунивание психики, называемое сном? Ему не может так везти.And I'll never run out.
Его целуют за ухом и кусают мочку — возвращают на землю; он сипло стонет, напряжённый, разгорячённый, жаждущий. Рид поднимает замыленный взгляд на незнакомца, жадно слизывает черты его лица. Снова притирается. Прижимается всем телом. Больно кусает чужую шею через ткань водолазки. По ощущениям не Тина, а Рид сейчас вусмерть пьяный.Let me be the portable heater,
Ему улыбаются. Снова поцелуй. Свет прямо в глаза. Долой маски. Не стрёмно. Не страшно. Горячо.That you'll get cold without.
Целуются смазанно. Толкаются языками, сталкиваются зубами. Его горячее лицо накрывают холодные ладони. Гэвин не может раскрыть глаз, боится.I wanna be your setting lotion,
Но он здесь: длинные ноги, розовые щёки, прямые брови, мягкие губы, голубые глаза, зрачки по центу, дурацкая водолазка, вкус виски на языке, запах пены для бритья. Этого достаточно. Гэвиновский типаж.Hold your hair in deep devotion
Кабинка, шпингалет, торопливые пальцы на ремне. Под водолазкой. На шее. Гэвин оттягивает ворот. Оставляет засос.At least as deep as the Pacific Ocean,
Чужие пальцы шарят под глупой серой футболкой с Дэфтонс: так Гэвин пытался обмануть себя. Приглашение танцевать под то, что он любит-но-говорит-что-ненавидит расценивается как полное, оголтелое принятие. Возбуждение завязывается узлом под резинкой боксеров. Шатен целует шрам на носу. Сжимает сосок. Холод кафельной плитки на шее ощущается, как удар ломом по голове.Now I wanna be yours.
Они целуются ещё раз. Рид не борется за первенство. Брюки у незнакомца остаются застёгнутыми. Сегодня он принимает — себя и ласки. Голубоглазое чудо, свалившееся на Рида, прикусывает кожу у лобка. Гэвин чертыхается. Дрожит. Рука ложится на чужую вихрастую макушку. Приятно. Страсть, рождённая из ничего. «Эстетика вечеринки 2010, но тебе делают минет в заблёванной кабинке туалета». Только брось, и он возьмёт. От поцелуев на бёдрах пробивает так, что тяжело стоять на ногах. В чужом рту узко, всё сопровождается липким взглядом, призывно трепыхаются ресницы, и эти сраные родинки на щеках, и эта ебаная водолазка, эти скулы; Риду ничего не стоит спустить незнакомцу в рот за минуту. Он ноет и всхлипывает, закусывая ткань футболки с группой, которую ненавидит. Это больше не стрёмно. Ничего, после взгляда на высокого голубоглазого парня с его спермой на красных губах, не стрёмно. Риду стоило купить тот дешёвый металлический волчок пару лет назад: всё это один большой, влажный, горячий сон. Гэвин смотрит на него ещё раз. «Ох, блядь», — слетает с его губ. Живот подрагивает от прикосновений. Его типаж услужливо застёгивает Гэвину штаны, поправляет ремень. Держит дверь, когда выходит. Пропускает вперёд. Не просит ничего взамен. Гэвин не понимает этого. Сраный джентльмен не оставляет свой номер. Тина мирно спит, когда Рид забирает её и заталкивает в такси. Он дрожит. От возбуждения, от страха, от долга, который висит за ним. Оставляет последнюю десятку таксисту, чтобы бедную Чэн закинули домой.* * *
Рид блестяще проходит тест. Тина на пьяную голову решает не идти — остаётся дома в обнимку с аспирином, но записывается на тестирование в резервные дни. Гэвин похмелья почти не чувствует. Хвалёные гены. Гэвин фоткается с корочкой, отправляет Тине, подходит к доске с результатами. Гэвин Рид сегодня идеально выбритый. В голубой наглаженной рубашке и галстуке. Счастливый. Довольный, словно кот. Мечтательно вздыхает, готовый хоть сейчас запрыгнуть в синюю форму. Хоть сейчас мчать на патруль. Хоть сейчас начать нарезать круги по городу в поиске преступников. Сегодня он всё идеализирует. На доске висят всратые брошюры и тысяча бумажек столетней давности о каких-то там «работниках месяца». Жёлтенький листочек с сегодняшними результатами призывно трепыхается, когда кто-то заходит в холл с улицы. Гэвин второй по списку — хвалить себя приятно. Глаза бегут вверх к незнакомому имени. Тест сдан без единой ошибки. «Семьдесят из семидесяти», — гласит графа с баллами. Кто этот дрочер — Ричард Стёрн? Рид фыркает. Рядом с ним кто-то останавливается, Гэвин спиной чувствует. Оборачивается не слишком скоро — не то чтобы ему есть дело. И видит: сраная рубашка, глупая-просто-ахуительная стрижка, прямые брови, длинные ноги, высокий лоб, мягкие губы, которые ему, блядь, нахально улыбаются, впалые щёки, острые скулы и — сердце на всей скорости въёбывается в рёбра, когда Рид замечает, —I just wanna be yours.
голубые глаза.