Пулю в лоб, или омегу в дом: я использую запрещённый приём

-Не устану тобой восхищаться. -Юнги-и... -И как ты вообще умудрился выучить этот идиотский английский настолько хорошо? -Просто занимался. -Ты самый лучший синхронный переводчик, которого я когда-либо видел в своей жизни, знаешь? -Так уж и прямо. -Именно. Что, не веришь мне? Сложно не верить словам истинного, когда вы вчера справляли пятую годовщину своего союза. Чимин с каждым годом хорошеет всё больше: пухлые щёчки остаются на счастье Юнги, но взгляд омеги становится более уверенным, что не может не радовать. Уверенность омеги скользит практически в каждом его действии: в том, как он настраивает микрофон, притягивая его ближе к своим полным губам, и начинает переводить своего мужа синхронно во время интервью. В том, как он вскидывает игриво бровь, когда фанаты визжат, увидев своего кумира, обнимающего своего истинного. В том, как он строго смотрит на близнецов, цыкая с предупреждением, если они не доели утреннюю кашу. Его уверенность скользит во всём, даже в том, как он обнимает своего мужа, привыкнув к его ласкам за все эти годы. Намджун и Хосок молча наблюдают за их с Юнги счастьем, занимаясь своим уютом: с появлением маленького доминанта с волосами на голове во все стороны, Намджун совершенно растаял: отцовство впервые в жизни далось ему не с трудом, и мужчина в полной мере смог им насладиться без страха о развитии ребёнка. Просто наслаждаться тем, как твоя кровиночка перед тобой топает, и знать, что ты - первый, кто это увидел, а не тот, кто пропустил первый шаг сынишки, вкалывая на работе. Разве много нужно для полного счастья? Хосок в своём родительстве растворился на некоторое время, ничего не желая видеть, кроме малыша, которого назвал страшненьким в день его же рождения. Солнышком крутится то у плиты, то у игровой зоны общего дома, воркуя с малышами, которые втроём играют с какой-то игрушкой, и души в них не чает. Возвращение на работу поначалу давалось с трудом, но Чимин и Хосок научились сменять друг друга, и баланс, вроде как, наладился. Общий блог продержался до сих пор, а Чимин научился благодаря ему готовить, теперь уже уверенней смешивая разное тесто и начиняя его вкусностями. В сети стали ходить шуточки о том, что маленький животик Шуги проявился благодаря его безвременной поддержке, оказанной каналу Чимина. Только они двое знают, что это результат одомашненности и того, что альфа бросил курить окончательно, и теперь шоколадки- его лучшие друзья, когда стресс превышает привычный уровень. Пять лет совместной жизни превратили их из котят в...ещё больших котят. Запал Юнги совершенно не пропал, даже наоборот. Видеть, как твой омега из неуверенной в себе пташки превращается в хищного...Манчкина - бесценный опыт. Юнги готов им любоваться всю бесконечность. Округлившееся после родов тело омеги стало ещё аппетитней, хотя, казалось бы, куда больше? Юнги всё никак не насытится Чимином: целует его, глядя на омегу благоговейным, заплывшим от любви взглядом, зажимает в каждом углу, будто им по пятнадцать лет, и даже не планирует от подобного ритма жизни отказываться. Есть только одно но. Маленькое, но в двойном размере. -Юни-и, тише, сейчас дети проснутся... -Не проснутся, я мышкой тебе отсосу,и всё, котёнок. -Ты когда - нибудь оставишь этих мышек в покое? -Ни за что. Буду уговаривать тебя завести их, пока ты не согласишься, - Юнги подмигивает омеге, улыбнувшись сахарно и просяще, и опускается ниже на постели, облизнувшись голодно. Полные ляжки стали упругими в результате восстановительных тренировок после родов, и Юнги это немного расстраивает, но он не подаст виду. Теперь сминать в руках кожу, некогда бывшую мясистой и, чего уж греха таить, местами жирненькой, стало сложней из-за подкачанных мышц. А так хочется вновь ощутить ту сочную мягкость Чимина, который буквально плавился в его руках...От одного только представления слюнки текут. Чимин наконец переборол свой страх, и решился на то, чтобы избавиться от лишних волос на теле, но Юнги в ответ на это натурально пустил скупую мужскую слезу, обнимая его ноги, прижимая их к себе, и трагично выдавая "за что ты так жестоко со мной?". И Чимин наконец понял, насколько сильно это нравится его мужу. Не так уж он и горел желанием обстригать свои кустики: просто было интересно, что в этом такого. Но, увидев реакцию Мина, который задрожал губами сентиментально, драматично заявляя, что это - удар в мурчашник и ниже, Чимин поджал свои полные губы, чтобы не засмеяться в голос, и согласился не казнить волоски секирой. -Тш, Юнги, Юнги, подожди, я кажется слышал... -Тебе послыша...лось. Послышалось, как же. Вот оно, их маленькое "послышалось". Стоит в дверях, с ножки на ножку переминается, и прижимает к себе игрушку в виде плюшевой мышки: с отцом заодно, хитрюга мелкий. Всё пытаются разжалобить Чимина и завести мышь, зная, что омега боится мышей. -Па? А чё эт вы тут де-елаете? Действительно, Юнги, а что это ты тут делаешь? Укусил за оголённый зад Чимина, и застыл на месте, не смея шевельнуться. Перебегая взглядом от малыша до мужа и обратно, Юнги выпустил румяную кожу с покраснением из захвата зубов, облизнувшись сосредоточенно, и хмыкнул: -Так а мы папины растяжечки считаем, малыш. -Ух ты!А можно с вами? - Чиюн загорелся, как лампочка, и Чимин надул свои губы, глянув на мужа строго и обиженно, вскинув брови: хорошо, мол, ещё не Юнмин. Юнмин - то докопался бы. -Э-э, нет, котёнок, я...я как раз собирался отругать твоего отца за это. - Чимин улыбается мягко, переведя взгляд на сынишку, застрявшего в проёме в обнимку с мышкой,и почувствовал, как внутри задрожало сердце от любви: иногда, ему не верится, что это он создал внутри себя целых двоих людей. Кнопочек, которые так похожи на своих родителей. А знаете, чем ещё они похожи на родителей? Напористостью. -Эт потому что он тебя вчера остановиться просил ночью, да? -Что? -Что? - Юнги прикрыл бедро лежащего на животе омеги одеялом, воровато глянув на него: значит, всё-таки шумели. -Ну, он громко говорил, чтобы ты остановился, потому что не может считать четвёртый раз, да? -А-а...Н-ну....ну, да. -Именно, - Юнги прыснул, тут же прокашлявшись: на Чимина вчера нашёл дикий голод маленького хищника, который оказался неутолимым. А нечего было на фансайне улыбаться фанатам, подумал Чимин, в четвёртый раз седлая своего мужа и доводя его до полуобморочного состояния под утро. Чимин прикрыл глаза, успокаиваясь на раз-два-три. Чиюн слышал. Вот почему у Хосока с Намджуном никогда так не бывает? Почему малыш Намсок спит беспробудным сном, а его близнецы- как птички утренние, влетают ураганчиком в комнату и прыгают на постель к родителям с утра пораньше? Он не против. Его это делает счастливым, правда. Просто не тогда, когда под одеялом он абсолютно обнажён, и Юнги пытается выиграть для него время, щекоча близнецов и подталкивая ему ногой незаметно шёлковые шортики, чтобы омега успел прикрыться. -Папуль, не ругайся сильно, ладно? -Что ты, детка, просто немножко,- Чимин толкает пяткой под одеялом мужа, который незаметно водит круги пальцами по его полной ягодице, и Юнги урчит довольно, - Ты чего не спишь так рано? -Не знаю. Мне мышка снилась, я хотел рассказать. -Мышка. - Везде эти грёбаные мыши. Закатив глаза к потолку, Чимин даже не замечает, как муж подмигивает сынишке, улыбаясь сахарно, - Чиюн, сладенький, сдались тебе эти мышки в пять утра? -Но я хочу-хочу, папуль, хочу-хочу, правда хочу! - Чиюна приглашать не надо. Крошечные ножки уже топают уверенно в сторону постели, и плюшевая мышь приземляется на одеяло впереди хозяина, который взбирается следом, подползая ближе. Чимин тихо паникует, понимая, что спал сегодня без белья, и прикрыться точно нечем. - Папуль? -Д-да? -А ты чего красненький? - Чиюн взбирается на него поверх одеяла, уложив плюшевую мышь на голую ключицу Чимина со свежим засосом, - А почему у тебя синячок? -Это я папулю залюбил, котёнок, иди ко мне, - Юнги не особо спешит на помощь, вбирая в себя полностью счастье раннего утра в семейном гнёздышке. Перетянув на себя ребёнка, он позволяет ему лечь поверх лягушонком, мышь оставив на Чимине, и шепча, - Сильно мышку хочешь, детка? -Очень-очень... -Я всё-ё слышу-у, - Старший омега вскидывает бровь, поглаживая плюшевую игрушку, и лениво поворачивается на бочок, всё ещё укрытый одеялом. Любуясь своей семьёй, точно знает: Намджун и Хосок снова взяли к себе в постель Юнмина , Чону и Намсока. Юнмин от дедушки без ума: маленький доминантный альфочка не отлипает от мужчины, а Намджуну-только в радость. Это Чиюн, сладкий, нежный, хрупкий, но по случайности- доминантный омега- зависим от тёплых родительских объятий и нежностей от Чимина и Юнги лично. -Ну папу-уль? -Строишь мне глазки? -Теперь понимаешь меня? - Юнги хмыкает, поглаживая по пухлой попке ребёнка, и усмехается: Чиюн родился с Чиминовыми шоколадными глазками- пуговками, и пользуется этим на ура. По крайней мере, с родителями это действует всегда. И сейчас, Чимин, знающий, что с него с живого без мышки никто не собирается слезать, вздыхает повержено: -Ла-адно, но только в клетке! Чтобы я не видел, как всякие хвостики бегают по углам! -Папу-уль, ты самый-самый лучший! А этого и говорить нет смысла. Чимин действительно оказался превосходным родителем. С поддержкой мужа, который помогает ему абсолютно во всём, начиная с первых дней после родов, заканчивая сегодняшним, невозможно стать плохим родителем. С поддержкой Хосока, который вытеснил ужасы прошлого из головы Чимина, залечив все его детские раны- невозможно не быть таковым. С поддержкой самой важной опоры в своей жизни- Намджуна...как вообще можно сомневаться?! -Давайте спать? - Омега улыбается сладко, потянувшись, и взгляд Чиюна падает на его пухлую руку со свежим укусом истинного. -Па? -М? - Юнги урчит, прижав к себе ребёнка: точно отследил его взгляд. -А ты зачем папулю кусаешь, а нам с Юнмином не разрешаешь так? -Во сне с пирожком спутал. Спи, котёнок. Это самая идиотская причина, которую мог придумать Юнги, и они оба это знают, когда переглядываются одновременно, сдерживая смех. Чимин отпустил страх по поводу своей полноты: его альфе нравится, что он в теле. Его альфе крышу сносит от его мягких изгибов и сочных форм. С растяжками, которые за время беременности удвоились, с невинными золотистыми волосками на ногах, всё нравится. Юнги смотрит на него каждый день, каждую секунду, чтобы влюбиться вновь. Смотрит, и не может налюбоваться. И он точно знает, что ни о чём бы не пожалел, и снова украл бы его, если бы пришлось вернуться в прошлое. Только сначала опустился бы на колени перед доминантом, благодаря его за то, что подарил ему такое счастье. -Спят? -Уснули. -Иди ко мне... Намджун ложится на постель рядом с истинным, шумно вдыхая его феромон с волнистых волос, и улыбается клыкасто, слыша нежный голос омеги: -Опять главу про митохондрии читал им? -Ну...они сами попросили. -Ну и ладно, - Хосок закидывает тощую ножку на его живот, оплетая рукой его шею, и фырчит разнеженно, - Будут у нас учёные-доминанты. -Спасибо тебе, солнышко. -Это ещё за что? -За то, что ты есть. Разве этого не достаточно, чтобы я благодарил тебя каждый день? Намджун млеет от своего омеги. Тает от его взаимодействия с детьми, наблюдая внимательно за тем, с какой нежностью и с каким трепетом его омега поднимает на руки детишек. Любуется тем, как его сладкий омега урчит довольно, усадив себе на коленки детей по очереди,и кормит их кашей осторожно: когда Намджун кормил Чимина в детстве, весь стол был обычно в каше, потому что ребёнок тянулся к папе, а тому было плевать. А тут- полная идиллия. Полное взаимодействие. Все счастливы. Просыпаясь по утрам в тёплой постели, в цепких объятиях загадочного Манга, который оказался самым безупречным на свете омегой, Намджун зачастую думает о том, что в жизни, похоже, бывает и по щелчку тоже. Изначально, ничего не выходит по щелчку. Ни воспитание Чимина, ни тяжёлый труд. Как, в принципе, и у сынишки, который смотрит влюблёнными глазками на своего супруга каждую свободную секунду до сих пор. Глядя на Чимина в объятиях Хосока в обычный субботний вечер, за общим просмотром какого-нибудь семейного фильма, Намджун усмехается добродушно, прижав к груди потесней Намсока с одной стороны, и Чону - с другой. Он счастливо вздыхает, оборачиваясь в сторону Юнги, который, даже после тяжёлого концерта, находит каким-то невообразимым образом время на то, чтобы провести хотя бы час с энергичными детьми. Облепленный Чиюном и Юнмином, Юнги практически утопает в любви, отложив все дела на потом, и Намджун гордится, гордится, гордится им. Юнги стал прекрасным отцом. Намджуну иногда кажется, что намного лучшим отцом, чем он сам. Он никогда не даёт себе никаких оправданий по типу "у нас разные ситуации, у меня не было омеги". Намджун видит только то, что Юнги находит верный баланс между карьерой и семьёй, и вкладывается максимально и в одно, и в другое, боготворя его сына ежедневно. Намджун гордится им, проводя совместно всё больше и больше времени. Порой, прошлое берёт верх, и туманит его разум, но на помощь тут же приходит лечебный феромон Хосока, который обволакивает его, напоминая: Юнги- это просто Юнги. А прошлое- просто прошлое, которое не изменить. Искреннее счастье Ким Намджуна состоит в этом: в семье, и в сердечном покое. Наблюдая за своим старшим сыном, он гордится каждым его самостоятельным шагом: былого Чимина словно и не было никогда. Того неуверенного в себе омеги, который заикался от малейшего дуновения ветра, больше нет. Метка истинного восстановила внутренний баланс, а феромон Хосока этот баланс словно запечатал собой, вылечив его окончательно. Чимин похож на большинство подростков, хоть и не подросток уже. Первая влюблённость, ставшая большой и настоящей любовью, страх поделиться с родителем, тайные отношения, потому что "пока рано, пока нельзя". Любой подросток проходит через подобное. Первые неуверенные шаги, стремление заняться собой и обустроить свою жизнь, чтобы не зависеть материально от своего альфы полностью- гордость для Намджуна. Он понимает, что воспитал сына правильно. Чимин обещал, что ни за что не подведёт его, и сдержал своё обещание. Каждый подросток теряется в этой жизни в решающий момент, как по закону подлости. Этот момент для каждого может быть разным: для кого-то - первая любовь, для кого-то - переезд, для кого-то - первый шаг во взрослую жизнь посредством поступления в университет. Намджун понимает, что не смог бы, даже если бы работал на десяти должностях в наркологическом центре, оплатить Сеульский университет. Он знает, и благодарен Юнги за то, что альфа сделал всё возможное для образования его сына, перехватывая уверенно эстафету. Это сейчас Намджун зарабатывает в Хайбе медиком на постоянной основе, а раньше подобная зарплата ему и не снилась. Однако, доминант не чувствует, чтобы его гордость была задета. Его гордость- вот она, его семья. Хосок, льнущий к сынишке, и целующий его в макушку, словно Чимину снова семнадцать лет. Юнги, шепчущийся с Чиюном и Юнмином на полу около просторной клетки с двумя белыми мышатами, выбитыми общими усилиями. Намсок и Чону, спящие у него в крепких объятиях, пуская слюнки на рубашку. И Чимин. Чимин. Центр его вселенной. Начало его безграничной отцовской любви и счастья. Чимин, который попытался найти себя в этой жизни, реализовать себя, ни разу не захныкав капризно: хотел заняться учёбой во время беременности-занялся, без лишних слов, чтобы не отставать. Выучил латынь, итальянский, английский и французский языки за пять лет. Ведёт блог с миллионами подписчиков, и тонет в любви своих близнецов. Окончил университет с поддержкой Юнги, который по ночам запирался с ним в спальне, помогая выучить тексты и решить какие-то непонятные задания факультета искусств. Активно помогает с хореографией своему мужу, приобщая детей к спорту и гимнастике. Нашёл своё наслаждение в том, чтобы быть неотъемлемой частью семьи, под крылом у взбалмошного ранее альфы, который всё сделает по своему, и снова его выкрадет, если понадобится. В итоге, попробовав себя во всём, в чём успел за пять лет, Чимин решил однозначно, что быть переводчиком своего мужа - лучшее занятие в жизни. Потому что никто не переведёт душу любимого человека лучше, чем он. А Ким Намджун, вбирающий в себя все краски жизни, которые раскрыла для него новая семья, поглядывает украдкой на Юнги, оглядываясь на пять лет назад, и понимает, что и сам бы поступил так же, как и он тогда. Понимает, что и в случае с Хосоком он бы получил пулю в лоб, или омегу в дом, используя запрещённый приём. Ким Намджун теперь понимает, что в этой жизни всё же бывает иногда по щелчку. В особенности- самая большая в жизни любовь.