Будни первой спальни

Дилан не любит светские мероприятия. Особенно, если в них участвует много людей. И тем более, если эти мероприятия включают в себя много звуков и громкую музыку. Не подумайте, он не то, что бы совсем против вечеринок. Когда людей не несколько сотен, а всего пара-тройка десятков, когда музыка имеет хоть какой-то вкус, и вопли не бьют по ушам, а самое главное, когда они абсолютно добровольны и ты в любой момент можешь уйти или не явиться вовсе. Без причины. К его сожалению, "вечеринки университета, предназначенные для налаживания коммуникации между учащимися" не попадают ни под один из пунктов. Да, первый час, когда их хоть немного контролируют педагоги, всё более-менее спокойно. Все танцуют, говорят спокойно, и музыка даже не выедает мозг. Но позже? Позже, стоит взрослым дать чуть больше свободы, это с каждой минутой превращается в вакханалию. Алкоголь запрещён на территории здания, но никого это не волнует. Многие проносят в термосах и пакетах из-под сока вино или пиво, а кто-то уже приходит не совсем трезвым. Дилан даже как-то видел, как кто-то (он не знает имен, но, вроде как, кто-то из художников) ловил приход с таблеток прямо в туалете. Их отчислили, конечно, но осадочек остался. И всё, что остаётся – искать толику покоя в уборных, кафетерии и коридорах. Либо играть больного, чтобы отпустили пораньше. Работает в половине случаев, Дилан так себе актёр. И вот он тут. Прячется за наушниками, которые почти не спасают, у стены от социальных взаимодействий и шума и пытается хотя бы не задохнуться. Это проблемно, с таким-то количеством людей в помещении, которое едва проветривают. Горланящие сомнительного качества песни девушки и парни лучше не делают совершенно. Он может подойти к пульту диджея, может попросить что-то более вменяемое, но так может сделать кто угодно. Одна песня погоды не сделает. Приходится терпеть. Терпеть и надеяться, что он не свалится в обморок. Тут в самом деле очень душно, жарко, липко. И меняющийся каждую секунду свет выжигает глаза. И людей, их голосов, их силуэтов слишком, слишком... Дилан чувствует что у него подкашиваются ноги. Он хочет уйти. В коридор, в туалет, на улицу, господи, да куда угодно, лишь бы не быть тут. Но он не может. Потому что если сделает шаг, мир совсем поплывёт. Он сжимает стаканчик с водой крепче, и жидкость выплёскивается наружу. Теперь у него нет хоть чего-то освежающего. Блядство. Кто-то кладёт руку на плечо, и Дилан мысленно матерится, и просит вселенную, чтобы его просто не трогали, не говорили с ним, и- –Ты в порядке? Ох. Это просто Лололошка. Дилан был уверен, что только что слышал его очередную увеселяющую речь, но вот он уже тут. Рядом. Стоит и, Дилан почти уверен, смотрит обеспокоенно. Лололошку, благодаря его работе на радио, взяли в ряды ведущих, и он, вроде, даже неплохо справляется. –Дилан? Ой. Точно, надо же ответить. Дилан открывает рот и... И не может. Не может, потому что язык не слушается, потому что мысли путаются, да и какой вообще был вопрос? В любом случае он просто кивает. Не важно, без разницы. Дилан рад, что к нему подошёл кто-то знакомый, но не рад, что к нему подошёл кто-то. –Так, нет. Ты едва на ногах держишься, пойдём-ка отсюда. Я тебя провожу. Лошка тянет его за руку, и мир, что удивительно, почти не плывет, но ноги в самом деле ватные, отчего он чуть не падает. Его, разумеется, ловят. –А.. твой пост? Тебе можно вот так оставлять пульт без присмотра? –Не переживай, я попросил подменить. Дальше Дилан особо не отслеживает происходящее. Вот они идут, вот сосед с кем-то говорит, а вот он наконец выпадает в прохладный коридор. Они выбрались. Их в самом деле отпустили! Хотя, наверное, это значит, что он в самом деле выглядит паршиво. –Можем в общежитие поехать, сможешь до остановки дойт- оу, эй, эй! Мир делает какой-то странный кульбит, и пол меняется с потолком. Дилан чувствует под собой руки, которые аккуратно сажают на пол, и видит перед собой чужое уже не просто тревожное, а прямо-таки напуганное лицо. Его закрывают пятна и искорки. –Таак... Видимо, не дойдём. Ладно. Можем пойти в комнату отдыха, пока ты не придёшь в себя. –Да.. да, давай, только дай минутку. Дилан вдыхает и выдыхает, чувствует, как лёгкие понемногу оживают. Уже собирается вставать, но его опережают – Лололошка сажает его себе на спину и поднимает. У парня нет сил протестовать, поэтому он просто цепляется руками за шею, чтобы не упасть. Идти, благо, недолго. Одна из таких, по личному мнению Ло – самая комфортная, есть на этом же этаже. Зайдя, Лошка включает самый слабый свет, осторожно сгружает Дилана на один из пуфиков и отправляется за водой. Возвращается, протягивает стаканчик и садится рядом. –Ну, как ты? –Хреново.–Дилан усмехается грустно.–Но уже лучше, чем было. Благодаря тебе... Спасибо, Ло. –Ой, д-да ладно тебе,–Лололошка неловко отсмеивается,–не мог же я тебя в таком состоянии оставить. Глупо это, если честно, что это прям обязательно-для-каждого-студента. Вроде пекутся о благосостоянии всех и вся, но при этом не учитывают мнения меньшинства... А ведь таких ну точно не один-два человека. Дилан прикрывает глаза, отставляя пустой стаканчик. Он слушает Ло, потому что его слушать приятно. Есть что-то такое в его голосе, приятное и успокаивающее. –Знаешь, думаю, я могу поговорить со студсоветом через Дженну, чтобы с этим что-то сделали. А то, ну, не дело. –Тьх.. будет славно, если что-то с этим сделают, да. Все интроверты тебе памятник поставят. Лошка хихикает. Дилан улыбается. Некоторое время они сидят в тишине. –Ну, как? Поехали в общежитие? –Ага. Думаю, даже сам смогу идти. Они покидают здание университета, покидают его территорию и возвращаются в общежитие. В место, где тихо, спокойно и никто их не потревожит. В место, где ничто не нарушит их комфорт.