Иное важнее нашей любви..

И вновь возвращение. В знакомое место, что тяготит тоскливостью. После содеянного тоскливости стало ещё больше. Теперь и Люмин и Итер винят себя в том, что сделали. Назойливые мысли, как мухи, жужжат в голове каждую секунду, не позволяя свободно думать. Теперь на их душу упала тяжёлая глыба, неподъемный камень, чувство вины и раскаяния. Но ведь это не их инициатива, ведь они просто выполнили приказ, чтобы спасти свои жизни? Итер и Люмин понимают, что им нужно найти в себе силы принять свою вину, простить себя и начать новую главу. Ведь только принимая свои ошибки и учась на них, можно стать сильнее и мудрее. Пусть это было так, Люмин точно знала, что зря на это согласилась. Хотелось вернуться в то место, отмотать время назад и избежать этой глупой "операции", лишь бы не совершить эту ошибку. Хоть блондин и говорил ей, что их вины в этом нет, и Люмин совершенно точно ему верила, но сдавливающее чувство своей ошибки не давало ей покоя. Всю мрачную и холодную ночь она вертелась, постоянно пряча под одеялом руки и ноги, а бывало даже голову. Девушка старательно отгоняла плохие мысли, но сон к ней так и не пришел. С комом в горле привычная ночь стала ещё темнее и длиннее, даже сладкий сон не смог бы перекрыть поток душевных терзаний. Итер тоже не спал, не мог спать, когда сестра чувствовала себя плохо. Хотел помочь, но чем? Он и так говорил ей, что все в порядке, теперь же эти беспокойства только в её голове, и он ничего не сможет исправить. Пусть ему было ужасно обидно, пусть он не хотел участвовать в этом, пусть ему было не менее мерзко от этого, он знал, что это необходимо. Без этой паршивой необходимости они не могут быть безмерно счастливы в будущем. Поэтому блондин покорно подчинялся судьбе, следуя за сестрой по тонкому лезвию блестящего ножа. Им нельзя совершить ошибку, нельзя оступиться, они должны дойти до конца. И, конечно, эта боль с левой стороны. Итеру искренне не хотелось верить, что он сломал ребро, но спать на боку было невыносимо больно. Когда первые лучи рассвета неожиданно заблестели в закрытых веках девушки, она недовольно вздохнула и открыла глаза. Ночь была длинной, даже чудесный рассвет, который разбрасывал по заснеженной долине за окном свой утренний блеск, не мог её радовать. Вставать с кровати не хотелось. На полу по-прежнему лежала их темная одежда, а Итер, кажется, мирно спал, хотя лицо его и было немного нездоровым. Блондинка слегка улыбнулась, когда поняла, что брат всё-таки уснул, хотя бы к утру. С полным отсутствием желания куда-либо идти, она заставила себя встать с места, и вяло пошатываясь удалилась из комнаты, что бы не разбудить Итера. Проходясь по коридорам она раз за разом вспоминала события прошлого дня, которые и без этого ни на секунду не покинули её голову. — Поздравляю с успешным выполнением задания, леди! Да откуда ж ты с самого утра взялся? Люмин со всем возможным недовольством обвела взглядом темноволосого мужчину, чей голос раздавался эхом по утреннему, ещё более пустому коридору. Этот молодой человек точно змея, или ворона, что хватает все, что умеет блестеть. Пусть он и руководящий самым главным банком Северного королевства, ему не помешало бы быть менее ехидным. Скривившись в порыве наигранного счастья, она неразборчиво ответила: — Спасибо. После бессонной ночи язык отказывался выплетать словесные кружева из букв и просто неподатливо спутывал их как нитки. Неуклюже сдвинувшись с места, она старательно продолжала свой путь. Со стороны ей казалось, что она выглядит уверенно и идёт очень быстро. Однако, так казалось только ей, ведь у Панталоне на лице отразилась только сочувственная гримаса, а в глазах промелькнуло желание помочь ей куда-то дойти. Хотя, она не знала куда идёт, но она просто шла, чтобы наконец вернуть себя в обычное состояние. Когда Люмин в сотый раз зевнула, её путь, наконец, был окончен, и она прибыла в пункт назначения. Остановившись у панорамного окна, девушка пристала к стеклу и окинула уставшим взглядом весь город. Каждый человек, каждая жизнь, каждая душа в этом городе, буквально лежала у ног Царицы. Женщина, у которой была огромная власть, могла одним лишь взмахом руки заставить всех плясать под её дудочку. Отсюда даже их с Итером дом видно, далеко, в снегу, но его небольшая крыша виднеется в утренней дымке. Девушка приложила ладонь к стеклу и та быстро растопила фигурные узоры. Это все очаровывало, было каким-то.. неестественным? Настолько красивым, что казалось, будто это сказка. Это был обворожительный пейзаж, мечта для каждого художника. Здесь в воздухе витает неисчерпаемое вдохновение, грустно лишь то, что здесь нет того, кто это вдохновение почувствует, распробует, ощутит. Девушка вдруг почувствовала печальное одиночество, окутавшее её как глубокая тень. Она желала, чтобы кто-то был рядом, чтобы разделить эту красоту и восторг, который она испытывала, глядя на застывший заснеженный пейзаж за окном. Ей было бы так приятно поделиться своими чувствами, своим восторгом и умиротворением, которые пробуждали в её сердце этот магический вид. Но, увы, она была одна. Тяжело вздохнув, блондинка спустилась по стене на пол и устало прикрыла веки. Неужели сон догонит её прямо сейчас? В этом месте? В этой позе? Ужасно, но Люмин не могла ничего поделать. Молчаливое спокойствие и обволакивающая усталость овладели ею и утянули за собой в царствования Морфея. Ломящая кости слабость медленно отпускала её тело, а мрачные мысли переменились на сладкие мечтания. Блаженнейшие ощущения она испытала, когда наконец смогла уснуть, но это умиротворение долго продлиться не могло. До ушей донёсся знакомый звук каблуков, веки как назло не открывались, а тело нельзя было контролировать, да впрочем, было уже поздно. Через несколько мгновений звук прекратился и фигура остановилась прямо перед ней. — Моя девочка, ты так измоталась от вчерашнего поручения? Знакомый тон, знакомая манера речи, знакомый голос. Янтарные глаза через силу осмотрели персону рядом. Голоса не было, так что Люмин утвердительно качнула головой. Царица не получила ответа на свой вопрос, но, кажется, не была этим возмущена, наоборот, она присела рядом с девушкой и посмотрела ей в лицо. — Плату за услугу заберёт Панталоне, вы отлично потрудились. Холодная ладонь опустилась на светлые волосы и Царица осторожно потрепала блондинку по голове. Недопонимание и удивление вдруг взыграло внутри девушки, но она вновь поддалась действиям женщины и прикрыв веки претерпела этот жест похвалы. Странно, что Её Величество вдруг так тепло отнеслась к ней, но, наверное, это потому, что заказ и заказчик были для неё очень важны, а успех в миссии означал успех для Царицы. Пусть это и очевидно, недоумение будет преследовать Люмин весь предстоящий день. Она ещё не раз коснется макушки, когда в памяти всплывёт прохладное прикосновение бледной ладони. — Не расслабляйтесь, скоро я дам вам ещё одно поручение. Женщина встала и гордо подняв подбородок удалилась из комнаты, оставив Люмин наедине. Голос вновь стал холодным, а тон безразличным. На душе даже спокойнее стало, что Царица не изменяет своим принципам. После такого прощания спать перехотелось, и, похрамывая, девушка вернулась в свою любимую постель. Какой бы она не была этой ночью, сейчас постель стала мягкой и уютной. В мыслях блондинка вычла из двух миллионов "честно" заработанные триста тысяч и по груди поползло тепло. Скоро, совсем скоро, Итер, мы будем свободны. Совсем скоро ты будешь счастлив, — сказала она, слова эхом пронеслись по быстро опустевшей черепной коробке, и она заснула. *** Открыть свои глаза спящая красавица изволила только к обеду, когда блондин осторожно похлопал её по плечу. Увидев знакомую фигуру перед собой, девушка сонно улыбнулась и немного привстала. Вид у неё был не самый свежий. Короткие светлые волосы спутались в клубок, образуя гнездо, утренние круги под глазами никуда не делись, только немного побледнели, а румянец с щек пропал. Вся эта картина напоминала восстание мертвецов, отличалась только улыбка. Теперь Люмин улыбалась не наигранно. Завидев брата, уголки губ сами по себе поднимались вверх, заставляя лицо расслабленно плыть в умилении. Юноша успел убрать вещи и переодеться, теперь их комната не выглядит как свалка старых тряпок. Опустив ноги на прохладный пол, девушка поплелась вслед за братом, который целеустремлённо шел отбирать порции в столовой. Кажется, они немного проспали, и теперь, им может не хватить обеда. Воины идут отвоёвывать то, что им принадлежит. Столовая — это святое. Хоть еда здесь была довольно пресной, она также стала не менее привычной. Обеды и вовсе стали очень желанными и наиболее ожидаемыми. Каждый раз близнецы гадали, какое блюдо им подадут в этот обед и ни разу не смогли угадать. Аппетитно уминая гороховый суп, девушка снова осматривает присутствующих и замечает вдали знакомый силуэт. Рыжие волосы слишком выделяются из этой мрачной обстановки. Щеки вдруг непроизвольно заливаются румянцем, когда в голову приходят воспоминания, и Люмин старательно прячется за своим братом, стараясь привлечь как можно меньше внимания. Почему то после сотрудничества с таинственным «11» ей было ужасно стыдно с ним заговорить. Казалось, что он чрезвычайно зол на них за некомпетентность и допущенные ошибки. Впрочем, так и было, ведь забрав с прилавка тарелочку борща юноша ускоренно пошагал прямо к их столику, вызвав очень бурную реакцию у девушки, которая буквально металась по лавочке, лишь бы оказаться подальше от Чайльда. Предвестник громко поставил посудину на стол и без спроса уселся напротив горе-воров, не спуская с них глаз. Он смотрел так жутко и презрительно, что близнецы чувствовали себя пылинками на одежде, которых вот-вот сдует порывом ветра. Взлохмаченная Люмин громко сглотнула суп, который теперь вообще не лез в горло и округлила глаза, пытаясь сделать наиболее нелепое лицо, словно не она этой ночью чуть не была подстрелена на заборе. Итер выжидающе шмыгнул носом и потёр левый бок, чуть сведя брови. Рыжеволосый гость ещё немного помолчал, а затем буквально шипя выдавил: — Я прекрасно мог справиться с этим заданием в одиночку, но из-за ваших долгов мне пришлось вам помогать. Фраза звучала очень незаконченной, к тому же.. неужели он так постарался выждать их в столовой, взять тарелку борща, найти их столик, лишь бы сказать им как он не доволен их работой? «Я бежал за Вами три дня и три ночи, что бы сказать, как Вы мне безразличны» Мысленно пошутила блондинка глядя на пылающего Тарталью, что вот-вот сорвётся с места и разорвет их на части. Но через мгновение весь пыл в его глазах угас, и отведя от них взгляд, поняв, что ответа не будет, он продолжил: — Вы неплохо справились, хоть и делаете это впервые. Теперь внутри взыграла даже какая-то гордость за себя, что предвестник их хвалит. И хотя кража — это не повод для гордости, на душе резко потеплело. — Люмин, чтобы тебя не подстрелили, нужно делать все быстро и не думать. Если ты застынешь в мыслях или будешь колебаться — ты труп. Он ткнул ложкой в воздух прямо перед её носом и она несколько раз быстро кивнула. Ей повторять не нужно, Люмин учится очень быстро, но все же, как для первого раза, она была довольна собой. Показательно доев последнюю ложку борща, Чайльд ещё раз с подозрением взглянул на близнецов и молча удалился, оставив их наедине. Теперь Люмин могла спокойно выдохнуть. Итер же вопросительно обвёл её румяные щёки глазами, задавая молчаливый и вполне предсказуемый вопрос. — Я просто испугалась... И хотя это был совершенно нечестный ответ, Итер, кажется, в него поверил. Впрочем и сама Люмин не знала, что с ней такое. Чтобы у неё когда-нибудь краснели щёки от испуга? Ерунда. Глядя лишь на то, как на неё смотрели пылающие глаза приближавшегося человека, она таяла, лишь на публику избегая этого контакта. Ей хотелось, чтобы Тарталья дольше смотрел на неё, изучил взглядом каждый миллиметр её лица, заставил сходить с ума от напряжения и тягучего молчания. А затем, он опустил бы свои изумрудные зрачки, прикрыв их рыжими ресницами и недовольно свёл брови. Люмин растаяла бы от одного лишь его прикосновения, которое было бы настолько мгновенным, словно сон. Она потёрла запястье, за которое ухватился юноша стягивая её с ограды и непроизвольно улыбнулась. Улыбка сама по себе овладела её губами и заставила их растянуться в стыдливом удовольствии. И почему это совершенно незнакомый, к тому же очень опасный человек, вдруг вызывает такую бурю эмоций и полное доверие? Доверие настолько крепкое, что кажется, девушка без разговоров доверила бы ему свою жизнь, отдать в его крепкие руки всю власть над собой и своей жизнью... — Люмин, ты в порядке? Девушка перевела мечтательный взгляд на встревоженного брата, что сидел напротив и Люмин встряхнула головой. Мысли, словно пластмассовые, посыпались из головы и блондинка пришла в себя. Странно было настолько утонуть в мечтаниях о предвестнике, что не заметила, как оказалась в своей комнате. Да и вправду, что на неё нашло? Ведь кроме раздражения Тарталья ничего у неё не вызывает. Теперь им снова придется отсиживаться в комнате и не показывать нос, пока им не поручат что-то новое. Может, это и к лучшему, ведь их не трогают по мелочам, да и ограничений у них нет. Они ни в чём не нуждаются, а душу ничего не гложет, кроме желания поскорее вернуться домой. Да, определённо у них не самая отвратительная участь из всех возможных. Всё, чего им хотелось бы — это не пачкать руки кровью. Кражи, обманы, похищения, всё.. всё, но только не убийства. Один лишь вид крови на собственных руках, заставляет близнецов дрожать как крольчат, загнанных в клетку. Всё, но только не воровство чужой жизни. И пусть эти мысли неустанно крутились на их устах во время разговора и в голове, во время отдыха, но избежать они этого тоже, вряд-ли смогут. Если Её Величество пожелает, им и геноцид придется устроить, лишь бы она осталась довольна. Странно, но время быстро приближалось к вечеру, возможно потому что они спали почти до обеда. Итер снова болтал с брюнетом, рассказывал, как все прошло и жаловался на то, что сильно упал. Люмин, не изменяя своим увлечениям, с интересом читала новую книгу, взятую в библиотеке Фатуи. Какими бы мерзавцами не были эти треклятые мафиозники, за книги девушка продаст им свою душу. Высокая библиотека, настолько, что потолок едва различим. Скрупулёзно расставленные в ряд книги по цвету обложки, порядку томов, тематике и количеству страниц. Роскошные окна, что обеспечивали помещение шикарным освещением, высеченные из лучших деревьев столы, резные стулья, мягкие обивки лавочек и глухая тишина. Это ли не рай? А ещё этот едва уловимый аромат. Аромат книг, старых страниц, деревянной мебели и прохлады. Люмин словно бы погружалась во что-то запредельно прекрасное, находясь в этом месте. Рай на земле. Здесь было всё, от детских энциклопедий, до книг знаменитых философов, таких как Фридрих Ницше, или Сократ. Особое внимание Фатуи уделяли литературе 18-19 века, ей был отведен излюбленный Царицей стеллаж в самом центре зала. Произведения Фёдора Достоевского, Николая Гоголя, Ломоносова и Державина занимали почетное место на полках дубового сооружения. Люмин проводила здесь много времени, иногда даже забывая о том, что уже наступила глубокая ночь. Итер не злился на сестру за это, скорее наоборот, ему нравилось видеть, что девушка увлечена чем-то. Он лишь приходил в библиотеку и отводил её спать, зная, что рано утром она вновь будет на том же месте. Удивительно, но после наблюдений за сестрой, блондину и самому стало интересно, что же такого в этих книгах? Именно поэтому последние пару раз он тоже посещает библиотеку с сестрой, подолгу отыскивая произведения из всего разнообразия выбора. Вот и сейчас. Девушка увлеченно бегает зрачками по строкам сборника душещипательных стихов, а парень упорно разбирает задачи по физике, в сборнике заданий высшей математики. Изумительный контраст интересов. Пока в голове происходит неустанный поток вычислений, а извилины пытаются поднять в памяти забытые формулы, юноша ощущает на своих плечах осторожное прикосновение. Будто и не прикосновение вовсе, а лишь мимолётное дуновение ветерка, но ощутимое. Парень недоумевающе смотрит на сестру, что монолитно сидела напротив него, и по груди ползёт холодок. Неужели Её Величество? Кто-то склонился к самому уху Итера и вполголоса, почти шепотом молвил: — Хочешь увидеть уникальную сценку? Теперь оглянулась уже и Люмин. На плечо парня скатился тяжёлый локон темных волос, а руки прошлись по его кадыку, что судорожно дернулся. — Эксклюзивная, неповторимая, единственная в своем роде... Прямо на сцене большого театра. Голос, словно соловьиный лился по помещению. Нежный и запоминающийся. Так пела бы смерть, если бы умела петь. Так говорила бы тьма, если бы была человеком, так звенела бы пустота, если бы ее можно было слушать. Тихий и одновременно невыносимо громкий, от него хотелось закрыть уши, но в то же время, хотелось слушать, пока здравый смысл не покинет голову, и слушатель превратится в безнравственную оболочку. Голос безвозвратно очаровывал, и так же безвозвратно лишил ума. Таинственная незнакомка, о чьей личности можно было лишь догадываться, ещё раз провела прохладной рукой вдоль шеи юноши и продолжила свой монолог. — Голос всея Снежной — Коломбина, будет стоять во главе оркестра на большой сцене театра и исполнять "приветственную арию"... Девушка помолчала, а затем продолжила: — Для кого-то "прощальную арию", ведь пара неизвестных наёмников трагически лишат жизни одного из сидящих в зале. А затем, прозвучит финальный аккорд и занавес опустится. Таинственная гостья теперь во всей красе показалась перед своими слушателями. Вскружившись в танце и исполнив реверанс, она ехидно ухмыльнулась и посмотрела прямо на удивлённых близнецов. — Через неделю вы станете главными гостями великой оперной постановки, в доброй истории о справедливости, которую я буду вещать со сцены, вы — как раз те самые всадники справедливости. Свершив правосудие над одним из непрошеных гостей, вы покажете всему миру, что значит честь. Ведь человек, которого вы убьете сделал очень много плохих дел. А за плохие дела... Она распахнула свои аметистовые глаза наблюдая за реакцией слушателей. — Нужно понести достойное наказание. И заразительно захихикав, девушка вновь покружилась на месте, поднимая своим пышным белым платьем всю пыль с пола. Коломбина... До чего же она любит внимание, публику, овации, всеобщее обожание и, главное, восхищение её ангельским голосом. Пусть она и пела как настоящее божество, внутри она была истинным дьяволом. Миловидная, по-детски наивная оболочка и смущённый румянец на щеках, были лишь её личностью, что она с удовольствием показывала публике. За это её и любили. Но стоило ей распахнуть свои аметистовые глаза, стоило обвести узкими зрачками свою жертву, как смерть наступила мгновенно. Быстрая и эффектная, она настигала всех, кто не угодил обожаемой звезде. И хотя, если отбросить весь ужас и слухи, что вращались вокруг излюбленной всеми певицы, ей действительно можно восхищаться. Она своенравная, прямолинейная и уверенная в себе. Пусть и дьявол, но она умеет и любит постоять за себя, грамотно пользуясь своим статусом и привилегиями. Несмотря на свою популярность, даже предвестники мало чего о ней знали. Никому не было известно её происхождение, никто не знает её семью, и ни одна душа не слышала о том, где она проводит своё свободное от репетиций время. Некоторые говорят, что её комната похожа на огромный зал с роялем в центре. За этим роялем сидит аккомпаниатор, что не знает, что такое сон или отдых. Он неустанно играет менуэты, вокализы и мелодии к песням Коломбины. А она, в свою очередь, неустанно поет. Песня за песней, мелодия за мелодией. То задорную Баркаролу, то трагическую мелодию Баха, то простенькую песню современного автора, или знакомую всем "Хабанера" Арию Кармен. Она была полностью предана музыке, эта девушка состояла из музыки, без музыки не было бы Коломбины, а без Коломбины— музыки. И пусть её умениям в вокале можно было только позавидовать, этого было недостаточно для того, чтобы стать предвестником. Но и этого, к сожалению, никто не знал. За какие заслуги она так пригляделась Её Величеству? Впрочем, думать об этом сейчас не хотелось. Люмин в последнюю очередь волновал вопрос о том, как Коломбина стала предвестником. В голове плыли размытые фразы, не составленные до конца вопросы и еле уловимые сомнения. Сначала даже показалось, что Люмин готова ухватиться жадной хваткой за возможность заработать деньги, но осознание пришло так же быстро, как и мимолётные мечты, вместе с этим подключились ужас и отвращение к себе. Она не должна опускаться до уровня меркантильных бизнесменов, что без разбора хватаются за любую возможность, где наградой станут деньги. Девушка быстро отвела взгляд от аметистовых глаз, что были словно глаза дьявола-искусителя заставляли пойти на сделку. — Сколько нам за это заплатят? — 200 тысяч. Люмин и договорить не успела. — Неужели нет кандидатов лучше нас? — Ваш долг слишком сильно давит на нашу банковскую систему, мы предоставляем вам любые возможности его выплатить, даже если знаем, что вы недостаточно в чем-то хороши. В ваших же интересах воспользоваться этой возможностью. В глазах непроизвольно набирались слезы. Теперь близнецы вновь превращались в запуганных щенков, что не по своей воле оказались выброшенными на улицу. Итер молча перебирает край кофты, а Люмин прикусывает губу до крови. Пока на языке расползается металлический привкус, девушка решается ответить: — Хорошо... Это была ошибка, определено ошибка, но выхода нет. Любая возможность не будет утеряна, нет времени засиживаться в штабе Фатуи, у близнецов большие планы на жизнь. Пусть потом им придется отмаливать грехи стоя на коленях в храме, пусть их души заберёт дьявол, но в этой жизни они будут счастливы. Они уже достаточно погрязли в болоте, назад пути нет. И пока мрак безвозвратно поглощает их души, пятная руки в кровь, они будут бороться бок о бок, какой бы не была цена за эту борьбу. Ехидно ухмыльнувшись, Коломбина прикрыла аметистовые зрачки и взмахнув плащом, точно крыльями черного ворона, бросила папку с информацией на стол. Также поспешно она удалилась, оставив после себя промозглый холод и звенящую тишину. Блондин боязно взглянул на сестру. Она бледнела, с каждым днём огонек в её вечно цветущих глазах угасал и мерк. Она смотрела на папку с долей вожделения, сладостного предвкушения. Она смотрела на эти ничтожные бумажки с большим восхищением, словно они были единственным её спасением. Она менялась, Люмин хотела спасти их обоих, но так же тянула ко дну. К тому самому дну, которого они так сильно опасались в детстве. К тому дну, что они презирали. А теперь, она лишь податливо идёт на дьявольские сделки, подписанные чужой кровью, получая за это зелёные бумажки. Естественно, Итер не винил её, винить её не в чем. Он знал, что она борется за него, за его счастье, и борется не по своему желанию. Во всем виноват лишь один человек в их жизни. Тот, из-за кого они не сидели бы сейчас как секта над папкой и обдумывали убийство. Их отец лишь скользкий неудачник, что сам не смог со всем справиться и свалил неподъемную ношу на истощенные плечи близнецов. А теперь, им приходится лишь вариться в вязкой каше грязи. Глубоко вздохнув, блондинка забрала со стола папку и мгновенно потеряв интерес к книге поплелась в комнату, оставляя брата наедине с собой. Наверное, ей нужно было время и одиночество, даже если это не так, Итер не пойдет за ней, ему страшно. По худым плечам бежит дрожь, тело охватывает холод и юноша обнимает себя, пытаясь хоть как-то согреться. Светлая челка падает на бледные щеки, а из глаз катятся большие слезинки, что со стуком разбиваются о кафельный пол. Ему страшно, ему больно. Вся левая сторона тела его не слушается, к горлу подпирает першение и парень непроизвольно глухо откашливается. В большом пустом помещении ему одиноко. Итер подгибает колени, стараясь воссоздать чье-то присутствие и вновь срывается на тихий плач. Он не хочет никого убивать, он не хочет навсегда потерять огонек в любимых глазах сестры, он боится, что Сяо прекратит с ним общение, если он кого-то убьёт. Блондин запутался, потерялся. Он хочет в объятия любимой мамы. В те теплые и теперь, к сожалению, недоступные объятия, которые спасали и защищали его от всего ужаса. Единственный, кто остался у юноши, это сестра, но и она, кажется, отдаляется от него. От того в сердце постоянная тоска и боль. В груди снова разрастается боль, парень кашляет, ещё сильнее. Горло начинает болеть, а силы покидают его. Хочется прямо здесь лечь на лавочку и уснуть. Уснуть навсегда. А проснуться где-то в теплом, никому неизвестном месте с зелёной травой и цветами. Побежать по этому полю, по-детски засмеяться и встретить маму. Услышать её голос, услышать то, как она успокаивает его и утирает с лица крохотные капельки. И в душе будет тепло, и сердце запоёт как раньше. Там будет спокойно и тихо, там будет уютно. Юноша прикрывает светлыми ресницами серые зрачки и утыкается носиком в коленки. Так ему уютнее, так холод не бежит хотя бы по ногам. *** Времени было так мало, что не было возможности даже успокоиться. Итер беспрерывно кашлял, а Люмин постоянно смотрела в одну точку. В ее глаза была лишь одна картина: Глядя на свои ладони, она непроизвольно скривилась, сжимала кулаки, растирала кровь по рукам, безрезультатно стараясь вытереть её окончательно. Но та лишь противно засыхала, покрываясь корками, раздражала бледную кожу и ни в какую не уходила с рук полностью. Люмин была поглощена мыслями о предстоящем деле, утопая в ненависти к себе и ситуации. Верно, её ничего не могло успокоить, точно так же как и отвлечь. В глазах мерцал образ Коломбины, стоящей в свету софитов, а рядом был Итер, что помогал с делом, прямо на глазах превращаясь в лживого, злого убийцу. Больше всего Люмин боялась изменить своего искреннего, открытого, жизнерадостного и доброго брата, на холодного, отстраненного, скрытного и раздражительного незнакомца. Для нее он всегда будет маленьким неуклюжим комком смеха, её единственным счастьем и отрадой, пусть он и безвозвратно изменится. Она будет любить его любым, но допустить этого она тоже не может. Рано или поздно, но её рука всё-таки прикоснулась к злосчастной папке с инструкциями, где был подробно описан план и стратегия действий. Ну, конечно, если не Сандроне, то кто ещё лучше сможет так хорошо составить план? Без изъянов, с точностью до мельчайших деталей. Может, у неё и талант, но Люмин абсолютно точно уверена, что его лучше использовать в другом направлении, а не составлять идеи и проекты ликвидации живых организмов. Девушка бегает зрачками по строкам, устало потирая уголки век. "В спектакле будет разыграна пьеса, где брата главной героини убьет её возлюбленный, а она, в свою очередь, совершит самоубийство..." Не дочитав, девушка встряхнула головой, случайно поставив себя на место героини. Холодный пот побежал по плечам. В мозгу что-то зазвенело. Руки сами по себе отвели ненавистную бумажку от глаз. Страшно, или нет, но ей нужно быть в курсе процесса, потому, это чтение неизбежно. "Пьесу трагически завершает голос всея Снежной — Коломбина, исполняя приветственную Арию, словно бы приглашая душу мертвой в объятия ангела. После, звезда укажет на место в зале, где будет убит один из присутствующих, свет погаснет и наемники тихо совершат свое дело." Точка... и больше ничего. Ни номера места в зале, где сидит жертва, ни дополнительной информации, по которой близнецы узнают свою цель, ничего... «Играем в кошки-мышки» Фыркнув, блондинка небрежно бросила папку в другой конец стола. Взгляд её упал на небольшие настенные часы. — Чтобы ни было, время идёт без остановки... Шепнула девушка удаляясь из комнаты. Стрелки двигались, раз за разом. Разнося по комнате приглушённый равномерный звук. Тик-так.. тик-так... Время шло. Быстротечно, безвозвратно и неумолимо. Люмин уверена, что со временем уйдут и все совершенные ими преступления, время унесет воспоминания о Фатуи, время поможет им быть счастливыми. Оно лечит. Люмин верит ему, и зря.