Иное важнее нашей любви..

« Я вижу сон, прекрасный сон, который не позволяет мне открыть глаза. Я не хочу знать, что происходит сейчас там, в настоящем мире. Мне страшно открывать глаза, зная, что я стала убийцей. Я хочу спать, уснуть навсегда, и единственное, что заставляет меня вновь просыпаться - это Итер. » Девушка зашевелилась и вынырнула из-под пышного одеяла, неохотно моргая сонными глазами. Она спала так много, но все равно хочет обратно, в объятия тепла и забвения. Хочет туда, где ей не будет страшно и от чего-то очень холодно. Напротив сидел встревоженный блондин, что молчаливо проходился глазами по только что очнувшейся фигуре. Люмин стыдливо отвела взгляд, не желая начинать разговор первой. — Как ты себя чувствуешь? — юноша поднимается с места и усаживается рядом с блондинкой, не разрывая зрительный контакт. Почему-то Люмин сейчас стыдно, очень стыдно. Появляется неутолимое желание провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть светлых глаз брата, что, казалось, осуждали ее за то, что она сделала. Но на самом деле блондин выглядел очень встревоженным и уставшим, пытался лишь помочь вымотавшейся сестре. Его очень взволновало то, что вчера она ни с того ни с сего отключилась, ещё и поехала вместе с этим "скользким" Тартальей в одной машине, без присмотра. Наверное, Итера волновало это даже больше чем то, что Люмин была без сознания. Мало ли этот рыжий руки начал распускать, пользуясь моментом. Продолжая слушать тишину, юноша тоже опустил взгляд, не сумев подобрать больше слов. Он прекрасно понимал, что ощущала девушка сейчас, как себя чувствовала и о чем думала. И ему очень хотелось бы забрать ее душевные терзания себе, лишь бы не видеть этой отвратительной усталости в ее глазах, что так нагоняла и без того витающую в воздухе тоску. Люмин задумчиво покачала головой и неумело вылезла из-под одеяла полностью, рассматривая руки. Образ больших пятен крови на пальцах отпечатался в памяти слишком четко, от того она лишь дернулась, поскорее пряча ладони в простынях. Пережитые чувства как волны в неспокойном море, раз за разом ударялись в черепную коробку, отдавая противным эхом. Ей казалось, что сделав лишь один шаг, она начнет качаться как на лодке, не в силах нормально балансировать на ногах. И несмотря на все, что она сейчас чувствовала, в голову лезла такая несвоевременная пустота, что словно бы выталкивала все остальные ощущения. Перевев взгляд на Итера, девушка попробовала улыбнуться, лишь коряво скривив губы. Получалось очень плохо, настолько, что это вызвало лёгкий мимолётный страх в зрачках напротив. Что ж, сегодня думать о произошедшем уже слишком поздно, нужно стараться жить настоящим, или хотя бы вновь привычно утонуть в мечтах о будущем. Эти светлые мысли заставляют отвлечься от мрачной действительности, и хотя бы на время позабыть о содеянном. Встряхнув светлыми волосами, которые за ночь образовали своеобразную кучу, девушка свесила ноги с постели, касаясь ими прохладного пола. Дрожь побежала по всему телу и сожмурившись до бензиновых кругов она попыталась привыкнуть к новым ощущениям. Раньше, кажется, даже этот пол был куда теплее. Итер снова с опаской разглядывал сестру, не смея проронить ни единого словечка, боясь потревожить внутренний баланс и равномерную тишину. В дверь вдруг послышался неожиданный стук и блондинка дернулась, округляя глаза. Ей казалось, что после убийства, дух человека будет ходить за ней по пятам, пока не совершит с ней то же, что и она. Теперь, каждый неожиданный звук, наверное, будет пугать, заставляя вспоминать все самое отвратительное. Чуть взволнованно она приводит себя в порядок, но голос падает ощутимым комком куда-то далеко внутрь, не позволяя ответить стучавшему. Таинственный гость вновь нерешительно замялся у входа и не получив одобрения с опаской отворил дверь. Рыжие волосы тут же засверкали в слабом свету мрачного солнца, а голубые, чуть глуповатые глаза вопросительно осмотрели близнецов. Не то, что бы Тарталью напрягало то, что он вошёл без разрешения, но для приличия он все же задал тихий вопрос — Не помешаю? Итер пригласительно кивнул удаляясь из комнаты. Он не доверял Чайльду, совсем, но ему казалось, что Люмин будет гораздо легче поговорить с кем-то другим, с кем-то, кто убивает постоянно и может дать хорошие советы. Предвестник снова бросил вкрадчивый взгляд на девушку, что потупилась в пол. — Как твое самочувствие? С долей волнения поинтересовался он, нарушая звенящий покой в воздухе. Блондинка вышла из своих раздумий пытаясь сказать хоть слово. Но язык снова сворачивается в противную трубочку, а голос комом скатывается вниз по горолу, не издав ни звука. Люмин казалось, что кто-то изнутри затягивал ее слова обратно, лишь бы она молчала. Ее очень удивляло, что Чайльд по своему желанию пришел к ней, пришел не для того, что бы бросить колкую шутку или дать очередное поручение, а для того, что бы вот так просто спросить о самочувствии. Опуская взгляд к туго застегнутой пуговице на груди юноши, девушка снова сжимается, резко отворачиваясь к окну. Виды там куда приятнее этого смазливого веснушчатого лица напротив. Чайльда действительно интересовало самочувствие своей подопечной. Не он ли наблюдал за тем, как она изворачивалась на сидении, умываясь холодным потом? Не он ли вытирал ее руки от прилипшей крови? Не он ли нес ее миниатюрное сонное тело, старательно укрывая шубой, что бы та не простудилась? И нет же, он делал это только потому, что это его работа, но предвестник в какой-то момент потерял осознание того, что это не просто ответственность, а искреннее желание помочь девушке, защитить и облегчить жизнь. И в какое-то мгновение, когда она старательно прятала размякшие руки в его алую рубашку, ему понравилось чувствовать ее прохладные пальцы на своей коже. Ему понравилось даже то, как отчаянно она мямлила его имя, то просыпаясь, то снова впадая в забытьё. И даже сейчас, когда ему доводится вот так рассматривать ее, каждый участок ее внешности, в такой обычной и уютной обстановке, ему тоже нравится. Тарталья готов хоть вечность просидеть в тишине рядом с этой удивительной личностью, многогранной, сильной, решительной и остроумной. От чего-то даже сама Люмин перестала попусту задевать предвестника, бросая в его адрес язвительные фразочки. Отвернутая в другую сторону, блондинка выглядит очаровательно красивой. Пушистые волосы подсвечивают лучи бледного солнца, а весь изгиб ее тела освещен резкой светлой линией, выделяя каждый участок. Она, верно сошла с картины старого художника, что сотворил ее как олицетворение тоски и самокопания. Почему-то ее образ теперь ассоциируется только с грустью, хотя при первом ее появлении в штабе Фатуи, можно было сказать, что та прообраз всего цветущего и сияющего. Да и черты ее внешности очень изменились спустя столько времени. Лицо стало утонченным, кожа аристократически бледной, а глаза похожи на кошачьи, мечатся в полумраке в поисках добычи. От прежней Люмин остался лишь ее звонкий голос и каменный характер не поддающийся никакому влиянию. Девушка громко вздыхает, намекая на то, что пора бы уже перестать так сверлить ее взглядом и сказать что-то, что бы разбавить накалившуюся обстановку. Странно, но Тарталья только сейчас почувствовал, что воздух вдруг стал напряжённым. — Ты хотел узнать как мое самочувствие... Начала она, пересиливая странную сдавленность в связках. — У меня все в порядке. Люмин обернулась, и взглянув прямо в глаза напротив раскраснелась, не смея увести глаз. Её, почему-то тоже стал успокаивать мягкий цвет зрачков юноши, их тягучая голубизна, и гладкий градиент, что казался штилем в неспокойном море. И ей тоже нравилась эта причудливая красная рубашка, в которой Чайльд был похож на клоуна. И даже эти глупые и на вид непослушные рыжие волосы. Все в нем было каким-то смешным и странным, он сам был странным, но от чего-то жутко интересным. Его можно рассматривать часами, словно где-то внутри скрывается самая важная в мире загадка. И эти, казалось бы чистые круглые глаза, совсем не свойственны такому статному и высокопоставленному человеку. В привычной для себя манере, Люмин снова кривит лицо в удивительной гримасе, заставляя собеседника подумать о том, что действительно она хотела этим сказать. Чуть замешкавшись, юноша хватает ее за руку и как-то слегка встревоженно рассматривает ладонь. — Я хорошо смыл кровь вчера. Заключает этот наполненный смыслом разговор и как-то искусственно усмехнувшись поднимается в места. — Раз все хорошо, мне пора. Она ждёт тебя, приходи в главный зал. И нервозно развернувшись, Тарталья выскочил из комнаты как ошпаренный в сопровождении испепеляющего взгляда девушки. Пусть их разговор и был каким-то... непонятным, Люмин теперь чувствовала странную теплоту внутри и покалывание в ладонях, словно парень заполнил те бреши своим присутствием, избавив от душевных ран. С одной стороны это было хорошо и приятно, но с другой непонятно и неожиданно. С чего бы совершенно чужому человеку, да ещё и предвестнику, так просто входить в сердце девушки? Да ни за что. Отряхнувшись, блондинка снова свела светлые брови и направилась к брату, который как ни в чем не бывало расхаживал по коридору из стороны в сторону нервозно стреляя глазами в сторону ее двери. Когда Чальд вылетел, а Люмин осталась внутри, Итер был готов догнать лиса и застрелить на месте, лишь бы с его драгоценной сестрицей ничего не произошло. Но та показалась следом, живая, здоровая, взволнованная и от чего-то красная как помидор. Итер знает, что из всех здесь, девушка в полной мере может довериться только Чайльду, если не брать в счёт своего брата. Он единственный, кто кажется здесь не таким лицемерным и готов помочь в любую минуту, по крайней мере ей. И блондин точно уверен, что если бы не вся эта чертова заварушка с долгами и Фатуи, Тарталья мог бы быть замечательным другом, но, увы, не в этой жизни. Сейчас он такой же вышестоящий как и все остальные и ни о каких дружеских или товарищеских отношениях не может быть и речи. Развевая поток неугомонных мыслей, Итер наконец замечает, что шагает в такт Люмин в направлении главного зала. Наверное, она ведёт его туда для того, что бы Царица как и прежде напомнила им об остатке долга и похвалила за хорошую работу. Впрочем, с горяча сама девушка не поняла зачем сделала это. По сравнению с грабежом, за убийство им заплатили даже меньше, такова цена человеческой жизни? Как бы не хотелось идти туда, выбора не было. Не было ни у кого, ни у Люмин, ни у Итера. Да даже если поразмышлять, то у предвестников его тоже не было. Хотя, может, и был.. но решать это точно не Люмин. Девушка отвела взгляд, смотря в пол уставшими медовыми глазами. Такими сонными, что посмотри в них, каждый спать захочет. Но нет, нельзя. Нельзя до того момента, пока не вернутся с собрания. А "вернутся ли они вообще? " странные, конечно, вопросы скрипели в голове у блондинке, но ведь она же не специально!? После всего, что успело произойти, эти мысли кажутся чуть ли не самыми лучшими. Быть убитыми на месте не такая уж и плохая перспектива. А вот, собрание, пока что лишь вход в него, огромные двери, которые в теории должны открываться с душераздирающим скрипом. В горле у девушки был словно комок, дышать стало труднее, чем обычно, сердце отбивало бешеный ритм, а по плечам бегали мурашки, но это совсем не удивительно. Кажется, эти ощущения никогда не оставят их, пока они под надзором Фатуи. Набравшись сил и смелости, близнецы октрыли двери и затаив дыхание зашли в помещение. Комната красивая и вычурная, огромные и уже такие знакомые окна, с которых не сходили серебряные узоры мороза, тусклый свет, блестящий пол, в котором можно было видеть свое отражение и стол, посреди зала, рядом с которым уже стояли предвестники. Страх - это единственное чувство, которое ощущала Люмин. Ничего больше. Для близнецов изволили выделить отдельные стулья, которые наполняли их чувством превосходства. Интересно, Царица дала их им для того, что бы колени не подкашивались? Все может быть. В момент, когда долгожданные гости наконец осчастливили всех своим визитом, в зале повисла гробовая тишина, напоминало похороны в буквальном смысле. Ехидные глаза каждого из присутствующих были устремлены на близнецов, мерцая то тут то там тусклыми огоньками. Медленные речи, тихие шорохи и холод. Некоторые из предвестников отсутствовали, но, кажется, у них достаточно поручений, что бы тратить время на бессмысленную похвалу двух неудачников. Громко сглотнув, девушка неуклюже уселась на бархатный стул. От его обивки по ладоням прошлась еле заметная щекотка. Не спуская глаз с укрытой мраком фигуры у окна, девушка выжидающе нахмурилась, не смея тревожить звенящий в воздухе покой. Но даже несмотря на кладбищенское умиротворение, Царица выглядела достаточно довольной, кажется, даже немного ухмылялась, то ли от нелепости близнецов, то ли от успешного завершения их задания. Глубоко внутри вырывался тот животный интерес к деталям. Кем был тот человек? Почему его нужно было убить? Кто все это придумал? Но задавать вопросы в такой ситуации было крайне не тактично. К тому же вряд-ли женщина посвятит их в подробности. Их работа заключается в таком банальнои - убить, об остальном позаботятся важные шишки. Цокнув каблуком, Царица стремительно направилась к притаившийся Люмин, которая безнадежно вжималась в яркую и такую внезапно привлекательную обивку стула. Глаза ее сияли, она выглядела воистину величественно и внушала огромный страх. Почти во мгновение Ока оказавшись в нескольких сантиметрах от блондинки, Царица замахнулась... Сердце ушло в пятки, глаза непроизвольно зажмурились, а на лице появилась напряжённая гримасса. Отчётливый звук удара эхом разнёсся по пустому помещению. Щека вмиг раскраснелась, а глаз заслезился. Так больно... Сорвавшийся с места Итер был быстро усажен назад, от чего начал огрызаться и выкрикивать. — Почему Вы бьёте ее не объяснив причину? — рычит юноша, скалясь на ледяную фигуру перед ним. — Тебе нужна причина? — женщина сжимает подол блестящего платья прохладными пальцами, и ее длинные, острые когти впиваются в собственную кожу. — Она чуть не испортила нам задание своими истериками. — голос ее звучал совсем по-новому. Глубоко и так прохладно. — Это огромный стресс... — пусть это и звучит как глупейшая отмазка, другой причины и вправду не было. Все, что тогда произошло, могло только вызвать панику, это была нормальная реакция. Но даже если Царица права и Люмин могла испортить все тем, что впала в ступор, контролировать это у нее вряд-ли получилось бы. — Ты будешь защищать ее? — женщина обхватила ледяными пальцами мягкие щеки Итера и тот непроизвольно вскрикнул. Надменно повертев его лицом, она брезгливо отпустила блондина, возвращаясь в спокойную позу. Ледяная фигура не теряла того напряжения в воздухе, но бить, кажется, больше не собиралась. Только свысока рассматривала покарсневшую Люмин и дрожащего блондина. Несправедливо. Крутилось в голове обиженной блондинки, но перечить не было смысла. Ее Величество стремительно ушла на свое прежнее место, и в знакомой манере засмотрелась на серые виды города. Тарталья молча стоял в углу, не смея обратиться к женщине. Когда в воздухе вновь повисло ожидание, тишину перебил чей-то кашель. Итер прикрыл рот рукой и задыхаясь откашливался в ладонь. Одышка со свистом вмиг охватила его лёгкие и изогнувшись блондин прикрыл лицо обеими ладонями. От той боли, преследовавшей его в последнее время, стало ещё страшнее и хуже. Чуть не плача, Итер отчаянно выгибался, пока приступ полностью не покинул его легкие. Люмин только обеспокоенно смотрела на брата, который в свою очередь смотрел на ладонь как в пустоту. На бледной коже красовалась алая кровь, ее неприятный сгусток. И как хотел бы сейчас Итер вернуть время вспять, что бы сестра не заметила этого безобразия, что бы не волновать её. Он просто дурак, не успел что-нибудь придумать. Сжимая кулак, юноша безнадежно прячет руку за спину, не смея поднять глаз на девушку. У Люмин встал комок в горле, она смотела на блондина сочувственно, с болью и жалостью. Ей хотелось помочь ему, облегчить боль, но ведь она даже не знает причину. И как же больно ей стало, когда она поняла, что Итер в последнее время выглядит очень плохо и постоянно откашливается, а она этого не заметила. Глупая убийца совсем позабывшая о здоровье родного брата. От ползущего по телу стыда глаза вдруг тоже намокли. От собственного бессилия, от собственной глупости. Прости, Итер, прости, что я такая глупая.. Люмин будто опустошили изнутри, будто она за одно лишь мгновение стала одинокой, будто у нее теперь нет никого. По щекам побежали соленые дорожки, и затаив дыхание, она рискует нарушить тишину. — Это... Что такое? — Надрывисто произнесла девушка. Вряд-ли она ждала конкретного ответа, судя по напуганному выражению лица Итера, он и сам не знает, чем болен. Ее глаза метались, она отчаянно искала поддержку хотя бы в глазах предвестников, но те так и продолжали стоять в тени укрываясь широкими плащами. А что дальше? А что, если она останется одна?! А что будет потом?.. Холод заставлял ее руки прятаться в изгибы ткани собственной одежды, а капающие слезы пачкали подол. — Слуга, проводи их к Доктору, пожалуйста. — Пренебрежительно заявила Синьора, переводя взгляд на Арлекино. Отец, цокая шпильками по блестящему полу, оторвала от стульев застывших близнецов и швырнула к выходу, не прекращая сопровождать их мрачными глазами. Те казались очень крошечными и напоминали заблудившихся овечек, которых вот вот разделают на аппетитные стейки. Люмин осторожно взяла брата за руку и повела за Арлекино. Она не могла ничего понять, она не воспринимала все это всерьез, где-то в глубине души надеялась, что это глупая шутка или розыгрыш. С самого утра. Просто всем стало скучно и они решили подшутить. Как бы девушка не пыталась заглушить раздражающий стук каблуков Арлекино, все было тщетно. Острые шпильки отбивали монотонный ритм, уводя путников вглубь сырого коридора. Поворот за поворотом, шаг за шагом, черная плесень становилась все более едкой, а в воздухе пролетал пронизывающий холод. Плечи сводила судорога, колени предательски подкашивались — Дальше сами. — Бросила владелица дома очага разворачиваясь и покидая двух крошечных, напуганных близнецов. Громко выдыхая неприятный запах плесени из лёгких, девушка переводит взгляд на блондина. Пленочка на его глазах тоже дрожала, щеки горели, а дрожащие руки отчаянно приятались в карманы. Он напуган не меньше, но совсем не своей болезнью, а только лишь тем, что заставил свою сестру волноваться впустую, заставил ее избитое сердце трепетать как слепого мотылька, ищущего свет. Дрожь пробирала каждый уголок, каждую косточку. Не сумев выжать ни слова, он мог лишь стыдливо прятать прикрытые веки под густыми ресницами. — Тебе больно? — тихо шепчет девушка, боясь потревожить шумящую тишину, повисшую в воздухе. Итер только сильнее натягивает край одежонки, переминясь с ноги на ногу. Не дожидаясь ответа, Люмин отстукивает ритм в железную дверь и та неохотно распахивается. Запах таблеток и антисептика теперь казался более приятным, чем запах плесени в коридоре. Мерцающая мрачная лампа заметно гудит потрескивая, а в руках блестит острое лезвие скальпеля. Клыкастая улыбка вдруг показывается из-под плотной маски, длинные пальцы с силой оттягивают жёсткие ремни на шее, позволяя воздуху пробежаться под синей рубашкой. Доктор издал короткий и холодный смешок, ехидно улыбаясь, смотря на внезапных гостей. Увидеть Люмин он совсем не ожидал, та избегала любого контакта, но в этот раз пришла лично. — Кто это у нас.. — протягивает Дотторе —Что случилось? Равнодушно интересуется он, утыкаясь в лично написанные им бумаги, которые, почему-то, оказались скомканы в его кармане. — Знаете.. а.. — Заикнулась девушка, пытаясь собраться и правильно выразиться — Мы были на собрании.. — Давай ближе к делу. — Шипит тот в ответ отходя от двери к небольшому столу. — Итер кашлял кровью.. нам нужно узнать что с ним — выдавила через силу и боль девушка, опустив глаза в пол. Оказывается, сказать об этом в два раза больнее. Ей был нужен только брат, как минимум сейчас, живой и здоровый, без болезненного румянца, без крови в руке, без боли. Ей нужен ее вечно сияющий Итер, её маленький огонек, лучик, звёздочка, глоток свежего воздуха, ее мир, ее вселенная. Любой ценой, ценой этого треклятого долга, ценой ее лёгких если потребуется, ценой ее жизни, ценой всего мира. Дотторе, вздохнув, произнес: — Хорошо, я осмотрю его, но... — Алые зрачки сузились и на лице вновь расплылась неприятная улыбка, отчётливо вбитая в память девушки раз и навсегда. — Не обещаю, что смогу помочь. — Прошу, хотя бы скажите, что с ним. — навзрыд умоляла Люмин из последних сил сдерживая слезы. Доктор лишь усадил юношу на кресло и захлопнул массивную дверь, отрезая близнецов друг от друга. Оставшись в тихом полумраке, мысли с большим гулом понеслись по уставшей голове, окончательно выбивая почву из-под ног. Сползая вниз по шершавой стене, Люмин прикрыла рот рукой, почувствовав, что больше не может контролировать поток собственных слез. Тихий крик вырвался наружу и сжавшись, девушка впилась в щеки когтями, расцарапывая их до крови. Когда по пути соленые капли начали смешиваться с кровью, на губах почувствовался металлический привкус, а по плечам побежали толпы мурашек. Если результаты окажутся плачевными и она потеряет Итера, то потеряет смысл собственной жизни. Раз и навсегда распрощается со своим счастьем. Ей больше не будет для кого стараться, работать, зарабатывать. Больше некому будет ее поддерживать, радовать маленькими успехами и смешить глупыми шутками. Единственный источник света, что подобно великой звезде ведущей ее в будущее, угаснет, ей не за что будет ухватиться, думая о том, как она будет жить дальше. И все планы, каждая мимолётная мечта, маленькое раздумье, продуманные до мелочей обрушатся. Итера не будет, не будет больше ничего. Холод захлопнулся как капкан, заставляя мышцы дрожать в судорогах. Люмин было плохо, тоска свела живот и тот как на зло заболел. Хотя, это не удивительно, болело все. Суставы рук выламывало, глаза неприятно жгли, а ладони укрывались холодным потом. Хотелось покинуть свое тело, стать невидимой оболочкой, которая с насмешкой посмотрит на все, что происходит и беззаботно убежит разгуливать по устланым цветами полянам и лужайкам. Громко всхлипнув, она ощутила как сквозняк задел ее волосы и резко подорвалась, когда дверь со скрипом отворилась. Дотторе не изменился в лице, может быть, не все так плохо? — Абсцесс лёгкого, проще говоря - дыра в легком. — абсолютно равнодушно проговорил доктор, наблюдая за реакцией Люмин. Подбегая к брату, она тяжёлым пластом скатывается на его прохладные колени, умывая слезами одежду. Больно... Настолько, словно диагноз поставили ей. Но ещё больнее от того, что она не смогла заметить этого раньше, увидеть изменений, позволила глупой болезни взять верх. Бледные ладони блондина проходятся по гладким волосам девушки и он знакомо робко улыбается. Ему стыдно, но поделать он в этой ситуации ничего не может. Показательно громко вздыхая, доктор оттягивает блондинку от юноши. — Я могу сделать операцию. Прервал рыдания Дотторе. Он хитро улыбнулся, когда в медовых глазах напротив проскочила слабая надежда, мимолётный блеск. Никто не оказывал бы такую услугу бесплатно, тем более предвестник Фатуи, но даже это сейчас мало волновало Люмин. Если потребуется сто тысяч, она достанет их, нужен будет миллион - она сделает все, что бы найти эти грязные бумажки. Ведь это всего лишь деньги, самая малость того, что можно сделать. А доктор знает, что эта вертихвостка на все готова ради своего драгоценного братца, от того и сумму завысить не против. — Сколько? — сквозь всхлипы спрашивает девушка — А ты смышлёная — Хихикает доктор и воодушевленно подкрадывается к ее бледным щекам — 500 тысяч. От стоимости в голове прозвучал громкий гул и ноги вмиг стали ватными. Уверенность в своем всесилии быстро пошатнулась. Проклятые 500 тысяч только недавно были отработаны, но теперь это даже не часть долга, а ещё одна кругленькая сумма, за которую придётся хорошенько поработать. Утирая непрекращающиеся слезы, блондинка устало опустила прохладные руки. — У меня нет столько денег сейчас... — Плевать, что будет в будущем, если доктор позволит выплатить сумму позже, она готова. — Тогда проваливайте отсюда и не занимайте время, за все стоит платить, пора взрослеть — мужчина равнодушно вернулся к потрепаным бумагам на столе, не обращая внимания на мольбы за его спиной. — Я умоляю... Я отдам все деньги постепенно, ведь я и так выполняю все, что мне сказано, прошу! — но предвестник лишь брезгливо отбросил Люмин от своего плеча, проявляя полное отсутствие интереса. Он принципиально хочет деньги сейчас, покупка материалов для экспериментов ему куда важнее, чем бессмысленное нытье совершенно чужих людишек. И хотя как бы старательно он не отталкивал девушку, та словно пиявка все цеплялась к его рубашке. Итер отчаянно дёргал ее за руку, боясь, что та, нарвется на неприятности, вот так неприкрыто выпрашивая помощи у предвестника. Где-то там, где у людей находится сердце, у Люмин горело неугасаемое пламя, что готово было вырваться в любое мгновение. Она изо всех сил защищала того единственного человека, что делал ее счастливой и отдавала всю себя, без страха понести за это наказание. Дотторе, верно лис, не поддавался никаким просьбам, абсолютно игнорируя поток горячих слез на алых лицах близнецов, но расстраиваться было ещё совсем рано. — Я отдам тебе деньги в течении этой недели. — Вскрикнула она и наконец заставила доктора обратить на себя внимание. — И где же ты возьмёшь эту заоблачную сумму? — Вновь скалится он в ответ. Но глядя в горящие глаза человека напротив, все сомнения вдруг развеиваются на сквозняке. Медовые зрачки сияли, в случае отказа, она добьется своего, Дотторе это знает. К тому же, её глаза вызывали странное чувство дежавю. Где-то раньше он встречался взглядом с такими же. Уверенными, пылающими и хладнокровными. Зрачки Царицы сияли так же, но это сходство было необоснованным. От чего нищей проходимке вдруг становиться похожей на Её Величество? Нервно сглотнув, он постарался сосредоточиться на том, что только что рассматривал. — Я продам квартиру и все, что у меня сейчас есть — она вновь звучит уверено, но отказывать доктор уже не собирался. Даже если сроки затянутся, операция не такая уж и сложная. Появится любимая возможность разобраться в чужих внутренностях, это был важный бонус. Ничего не ответив, Дотторе утаскивает Итера за плотную ширму, попутно вытолкнув блондинку в коридор. И хотя это было его обоюдное согласие, он чувствовал, что тело попросту подчиняется отданому приказу. Словно Люмин по щелчку пальца заставила его сделать то, чего ей хочется. Пусть и такой ценой, но она, почему-то, не сдалась, трусливо вжимаясь в угол, а предложила все, что у нее было не дрогнув. От странных чувств доктор ощутил как ком перекрыл доступ к словам, язык онемел и он не в силах выжать ответ. Теперь ему казалось, что это он, словно трусливый кролик, поддался чужим просьбам и закрылся от страха в лаборатории, покорно исполняя чужие хотелки. Люмин только молча рассматривала ржавчину на старой двери, не издавая ни звука. Абсолютно все, что сейчас происходит - глупаейшая ошибка, плохой сон, общая шутка, галлюцинация, но только не настоящая правда. Нет, она не готова принять то, что ее брат умирает, она остаётся без крыши над головой и следующие задания ей придется выполнять в одиночку. Слишком сложно. Слишком сложно для неё. От чего-то именно сейчас ей захотелось вернуться в беззаботное детство, когда малыш Итер весело рисовал на больших альбомных листах, а мама напевала лёгкую песенку. Аромат какао заполнял комнату, запах старых книг со сказками и их хрустящие корешки наполняли комнату волшебством и беззаботностью. Возвращалось забытое чувство защищённости и умиротворения. Ей так этого сейчас не хватало. Не хватало кого-то, кто будет так же бережно гладить ее по голове перед сном, или утешать, когда становилось тоскливо. Не хватало того, кто будет готов помочь в любой момент, не смотря ни на что. Не хватало того, кто отдаст жизнь за Люмин. Сейчас жизнь отдает только она. Рассевшись на сыром полу, она прикрыла намокшие веки, утирая с щек остатки слез. Больше плакать не хотелось... А может... Больше просто не было сил. Тяжёлые ладони со звуком опустились на пол, а по позвоночнику побежала усталость. Закрыв глаза, она увидела неизменную картину их с братом счастливого будущего, и в груди вновь разгорелся спокойный огонек. — Идти до конца, Люмин... Ты сможешь...— повторяя эту фразу, она не заметила как сон укутал ее в тяжёлое пуховое одеяло, и от усталости перед глазами промелькнули сны. Стало вдруг неожиданно хорошо и приятно. Свернувшись в бублик и прильнув к стене, девушка тихо засопела, не обращая внимания на сырость и сквозняк. Из сладких грез ее вытащил неприятный холод и прикосновение к плечу. Не успев открыть глаза, она сорвалась с места, прильнув к доктору. Тот, разодетый в медицинский атрибут словно попугай, выглядел ещё более устрашающим. Только лишь его лисьи алые глаза просматривались между маской и шапочкой. — « И смех и грех » — мысленно отшутилась девушка, находя такой образ чудаковатым. Но осуждать его права не было. Главное, что бы вести об Итере были утешительными и это сбивало с толку. Чуть помедлив Дотторе ответил на немой вопрос — Операция прошла успешно, — Начинает говорить он. — Так что, хочу попросить тебя, чтобы ты отдала побыстрее деньги, а иначе.... — Он нависает над растерянной девушкой и злобно улыбается, — мне придётся вернуть Итера в изначальное состояние, а может, ещё хуже, — заканчивает говорить он и наблюдает как Люмин в ужасе рассматривает его с ног до головы. Разве уместно напоминать об этом сейчас? Она обозначила сроки, к чему спешка? Дотторе умело делал вид, что не замечает ее страха, и продолжал угрожать, напористо занижая голос: — Так что, выбор за тобой, Люмин. Ты можешь либо отдать мне деньги без лишних вопросов, либо я начну действовать по-своему. И я уверен, что тебе не понравится то, что я могу сделать с твоим драгоценным братом. Блондинка чувствует, как у неё перехватывает дыхание, как одышка быстро сдавливает ее лёгкие и в помещении вдруг становится очень душно. Она понимает, что Дотторе не шутит, и что ему действительно не страшно использовать любые методы, чтобы достичь своей цели. От безысходности слёзы горечи и несправедливости снова начинают литься по её щекам, прижимая к груди прохладные ладони, она опускает взгляд в пол, не желая больше рассматривать глаза человека напротив. Слишком много опасности вдруг обвалилось на ее плечи, нет ни времени ни сил с этим разбираться. Тихие шаги внезапно стают громче и ледяная ладонь проводит по открытому участку бледной руки. Люмин вздрагивает, округляя веки и замечает приятный теплый цвет волос человека рядом. С каких пор едкий рыжий стал ее успокаивать? Голубые глаза тускло сверкают и высокий юноша появляется в свете гудящих ламп. — Дотторе, я сам за неё заплачу столько, сколько нужно. Приподняв голубую бровь, мужчина звонко рассмеялся, свысока рассматривая нового гостя. — Как благородно, — отвечает доктор, не стесняясь в открытую хохотать с такой невиданной щедрости. — Прохвост Царицы возомнил себя принцем на белом коне и появился в нужный момент, как банально... Впрочем, предвестник не против принять эти деньги, главное, чтобы поскорее. — Тебе стоило бы засунуть язык куда подальше, доктор, у меня все же больше полномочий перед Её Величеством. — Прорычал юноша, дожидаясь ответа на свое предложение. — Можешь заплатить за неё. — Бросил предвестник и вышел из лаборатории под пристальным присмотром Чайльда. Хотелось бы Люмин отказаться от такой непосильной помощи, хотелось бы отблагодарить, но эти слова ничего не стоят в сравнении с тем, что сделал для нее Тарталья. — Я знал, что отпускать вас к нему было плохой идеей. — Прошептал парень и быстро скрылся за поворотом, не желая выслушивать слезы благодарности или мольбы о том, что бы он передумал. Стоя в звенящей тишине, девушка почувствовала, как большой и тяжёлый камень вмиг упал с ее плеч. Пусть даже ценой чужих денег, ей все равно. Там, за ширмой ее родной брат, который теперь не будет чувствовать невыносимую боль и страдать, боясь рассказать ей об этом. И совсем скоро, через несколько дней он сможет так же привычно смеяться, рассказывая очередную шутку Сяо по телефону.