***
Сакура сыпала увядающими цветами на узкие каменные дорожки. Люди старательно обходили их, не желая втаптывать красоту в пыль. Мицури шла впереди и то и дело виляла бедрами, маневрируя между опавшими цветами. Каждый божий раз Обанай краснел так, как если бы она не была одета в простую юбку по колено и светло-розовую рубашку. Мицури была прекрасна. Она слишком много смеялась и танцевала в лучах наступающего вечера, ловила лепестки и подбрасывала их, как салюты. Обанай был поражен куда глубже, чем в самое сердце. Он знал ее только с подносом в школьной столовой и в коридоре женского крыла. Там она совсем не сияет, не смеется так громко и не танцует. Там, в другом мире, она на время увядает, как эти цветы сакуры. Прошло немало времени прежде, чем Обанай смог хоть немного расслабиться. Мицури не замечала его скованности и тревоги, а просто наслаждалась прогулкой, так почему бы и ему не поступить также. Но вместе с расслаблением пришли совсем нехорошие мысли: а звал ли Тенген Кёджуро на прогулку? Может, этот гад так же глазеет на его лучшего друга? А если он позовет его к себе домой, и они будут так же лежать на кровати? От этих мыслей Обанаю заплохело, и он остановился, делая вид, что рассматривает очередной камень. Нет, решил он про себя. Сейчас – время Мицури. С Кёджуро он разберется потом.Глава 3
27 февраля 2024 г. в 18:34
В комнате царил привычный полумрак. Косые лучи клонящегося к закату солнца отражались от глянцевого постера с черной змеей. На полу стояли приставленные друг к другу рандосеру, поверх них лежала небрежно брошенная школьная форма Обаная. В напряженной тишине мирно дремала сытая Кабурамару.
Юноши лежали на собранной постели поверх одеяла и сосредоточенно смотрели на смартфон.
— Напиши ей «как дела», — предложил Кёджуро, поднимая голову со скрещенных предплечий.
— Слишком банально, — Обанай головы не поднял, словно был чересчур подавлен отсутствием идей.
— Это нормальный вопрос, — возразил Кёджуро. — Он означает, что тебе не все равно.
— Нет! Понимаешь, это же Мицури! Эй нужно что-то особенное. Что-то изысканное, как она сама, — Обанай мгновенно наполнился воодушевлением и сел на кровати. — Она же такая… такая… красивая. Нет, она больше, чем просто красивая. У нее такие родинки под глазами, я по ним с ума схожу.
— Тогда спроси, как дела у ее родинок.
— Ты совсем дурак?
— Не понимаю, почему ты так заморачиваешься, — Кёджуро перевернулся на бок. — Тенген вот спрашивает, как у меня дела, и ничего такого.
— Че-го?.. — обомлел Обанай. — Тенген?
— Ну да, — друг пожал плечами. — В этом вопросе нет ничего сверхъестественного, и в то же время он выражает обычную заботу о человеке. Просто напиши уже ей.
Обанай почувствовал, как сердце сжимается. Кёджуро переписывается с Тенгеном, а он об этом даже не знал. В один миг пресловутое «как дела» стало для него вопиющей пошлостью в исполнении этих двоих. Того и гляди, этот чертов Тенген переманит его единственного лучшего друга.
— Обанай, ты чего застыл? — Кёджуро удивленно смотрел на него. — Придумал новый вопрос?
— Н-нет. Ладно, знаешь что, ты прав. В вопросе «как дела» нет ничего смертельного. Просто напишу ей, и все.
Обанай разблокировал смартфон, открыл пустой чат с Мицури и снова замер. Надо бы как-то поздороваться. Как-то небанально, но и не слишком фамильярно. Привет? Здравствуй? Добрый вечер? В мысли снова незаметно закрался Тенген. А как он поздоровался с Кёджуро? Новый приступ ревности склизким червем обнял внутренности. Сделав глубокий вдох, Обанай постарался отмести лишние мысли и набрал сообщение:
Привет, как дела?
К его неописуемому ужасу сообщение почти сразу обозначилось прочитанным.
— Она прочитала! Твою мать! — Обанай в панике заблокировал смартфон, отбросил его на кровать и уткнулся лицом в одеяло.
— Здорово же, — обрадовался Кёджуро.
— Не здорово! Она сейчас что-то напишет. Я не готов! События развиваются слишком быстро!
— Успокойся, — Кёджуро сел и погладил его по спине. — Это просто переписка. У нас есть время придумать ответ. Тенген мне тоже быстро отвечает.
— Что мне делать?!
— Посмотри сообщение в строке уведомлений.
Обанай послушно взял смартфон и нажал на кнопку блокировки. Кёджуро низко наклонился, чтобы прочитать мелкий текст:
Отлично, а у тебя как?
— У нее все хорошо, — констатировал Кёджуро.
— Все хорошо и без меня, — простонал друг, снова падая лицом в одеяло.
— Ну не уныва-ай. Может, до твоего сообщения у нее все было просто хорошо, а теперь стало отлично.
— Что ей сказать? Спросить про колготки?
— Нет, про колготки лучше не пиши, — посоветовал Кёджуро, вытягиваясь на боку.
— Точно, она решит, что я извращенец. Ох, я не отвечаю уже три минуты! Она решит, что мне плевать на нее!
— Напиши, что у тебя тоже все хорошо.
— Нет, это заведет диалог в тупик, — Обанай разблокировал смартфон и еще раз перечитал ответ.
— Но она тебя спросила. О! — Кёджуро взбудораженно сел. — Позови ее гулять!
— Вот так сразу нельзя! — в тон ему ответил друг и тут же замер, пораженный ужасом. Не хочет ли Кёджуро сказать, что Тенген его куда-то позвал.
— Время идет, либо зови гулять, либо просто говори, что все хорошо.
Сказал, как отрезал. Обанай всеми силами пытался взять себя в руки. Простая переписка с девушкой была самым настоящим минным полем. Да, они два раза посидели за одним столом, но это еще не значит, что можно просто взять и пойти гулять. А дальше что? За руки подержаться? Обанай зашипел сквозь зубы и встряхнулся.
— Я проявлю… доминирование, — сказал он как можно решительнее. — Я же мужчина.
— Отличный настрой! — немедленно поддержал Кёджуро. — Так держать!
Обанай принялся сосредоточенно набирать сообщение:
Не хотела бы погулять как-нибудь вечером?
Кёджуро наклонился к экрану, прочитал и удовлетворительно кивнул. Обанай нажал на кнопку отправить и весь сжался. Сообщение обозначилось прочитанным. Через несколько секунд пришел ответ:
Звучит неплохо)
А куда пойдем?
Обанай едва не завизжал.
— Она согласилась, ты видел? — крикнул он Кёджуро и упал на спину.
— Да!
— Это лучший день в моей жизни…
— Обанай, — друг дернул его за рукав футболки, — там еще сообщение.
Немедленно сев, тот взял смартфон и прочитал:
Я свободна сегодня. Можем сходить в сад камней недалеко от школы
Обанай был ни жив, ни мертв. Одновременные радость и страх тесно переплелись в нем и тянули каждый на себя. Недавнее желание казаться «мужчиной» незаметно потонуло в них. Он обернулся на друга, но тот только кивнул на диалог. Это могло означать только одно: «отвечай уже».