***
Сад камней был великолепен. Мицури ощущала странную, незнакомую ранее свободу. Вместе с лепестками сакуры опадала вся ее внутренняя скованность, хотелось смеяться, петь и танцевать. Она ловила лепестки и снова подбрасывала, даря им последний полет. — Обанай, смотри, какой камень! — Э-а-э, камень… где? А, вот этот, — тот мгновенно растерялся и забыл, как пользоваться речью. — П-полностью согласен, это камень. — Он похож на чье-то лицо, — Мицури обернулась и отбросила одну из кос за спину. — Как считаешь? — Да… да, пожалуй, очень похож. Вылитое лицо… — Есть что-то общее между этим камнем и лицом госпожи Озаки, нашей учительницы. Обанай с трудом проглотил настырный ком в горле. Как бы ни хотелось казаться адекватным, ничего не получалось. Стоило Мицури хотя бы взглянуть на него, как сердце пускалось в дикую пляску, воздух прощался с легкими, а связь языка и мозга безнадежно терялась. Обанай готов был прибить Кёджуро за идею выйти на прогулку. Если бы не этот «гений», он бы тут не позорился.***
Шинобу медленно шла по отдаленной тропинке в сторону закрытой беседки. Все ее внимание было обращено к Мицури и ее «другу». Пока ничего выдающегося не произошло, они просто идут и разговаривают. Но надо быть наготове. Никогда не знаешь, на что способны эти парни… К сожалению, беседка оказалась занята. Там сидел юноша с золотистыми волосами и увлеченно набирал кому-то сообщение. Шинобу вздохнула, но все же вошла внутрь и села на противоположный край длинной деревянной лавки. Юноша посмотрел на нее заинтересованным взглядом, и Шинобу невольно провела параллели с большеглазой совой. К счастью, его интерес быстро угас, и он снова начал печатать. Она внимательно пригляделась к так называемому Обанаю и прищурилась. Все еще ничего подозрительного. Может, это и подозрительно? — Отличный день, да? Шинобу вздрогнула всем телом от громкого голоса. Только бы это было просто голосовое сообщение кому угодно на другом конце интернета. Она медленно обернулась. Парень пялился на нее во все свои большие глаза. Какой неприятный тип… — Безусловно, — Шинобу улыбнулась так мило, как только могла, потом медленно встала, вышла из беседки и пошла дальше. Главное не совершать резких движений, иначе он может увязаться следом. Под пристальным наблюдением Мицури и Обанай дошли до конца сада, где стоял небольшой фургон, торгующий мороженым. Обанай собрал волю в кулак, запретил голосу дрожать и сказал: — Мицури, хочешь мороженое? Я тебя угощу. — Ой, правда? — нефритовые глаза девушки воспылали. — Конечно хочу! Я хочу клубничное, а ты? — Я? Я наверное персиковое… Обанай достал из кармана несколько купюр и расплатился за два вафельных рожка. Его скованность мало по малу проходила. Просто нахождение Мицури рядом уже не выбивало из него душу, и он даже мог отвечать на простые вопросы. Они вышли из парка и пошли по тротуару, уклоняясь от спешащих по своим делам людей. Мимо плыли витрины магазинов, вывески, объявления, неоновые надписи, высвеченные сгущающимся вечером. Для Обаная все смазалось в одну нелепую картину. Он видел перед собой только розовые косы, взлетающие от резких поворотов головы. Надо было как-то начать диалог, сказать что-то умное, но при этом интересное. Обанай прикусил губу. Ни одной подходящей мысли, чтобы выдать ее вслух. — Обанай, а помнишь, как в школе отключили свет? — вдруг сказала Мицури, обернувшись. — Помню, — растерянно сказал он. — А что? — Ну просто… — она неуверенно замялась, — это было немного романтично… Эстетика школьного кабинета в полумраке. Тебе так не показалось? Обанай внутренне задрожал. Пока она наслаждалась эстетикой, он с Кёджуро взламывал ее шкафчик, а потом пытался спрятаться в туалете. Стоит ли Мицури знать об этом? Или она что-то подозревает? — Да, показалось, — он криво усмехнулся. — Я не люблю яркий свет. Дома у меня тоже темновато. Только Кабурамару лампу включаю. — Кто такая Кабурамару? — оживилась девушка. — Моя змея. Я люблю змей. — Ой, а покажешь? — Т-ты хочешь посмотреть на мою змею? Обанай похолодел. Неужели Мицури хочет зайти к нему домой? Для таких приключений еще категорически рано, они ведь только раз погуляли. Но если ей хочется… — О, у меня есть фотографии, посмотри, — нашелся он, торопливо достал смартфон и открыл галерею. — Вот тут она спит. А здесь только что поела… А вот это воду пьет…***
Обанай отважно проводил Мицури до входа в женское общежитие. Если не думать о том, что кто-то мог видеть их в окно и пустить какие-то слухи, то все хорошо. Только бы другие девушки, и так недолюбливающие Мицури, не получили новый повод портить ей жизнь. Около лестницы она обернулась и крепко обняла Обаная, вышибая из него дух: — Спасибо тебе за эту прогулку? Мы так замечательно провели время! — И тебе с-спасибо, — с трудом ответил Обанай. — До встречи… завтра. Завтра увидимся, да. Ему казалось, что кости вот-вот хрустнут во всех местах. Объятия Мицури были куда сильнее, чем можно было ожидать от обычной девочки-подростка. Вот она разжала руки, помахала на прощание и побежала по лестнице. Когда дверь за ней закрылась, Обанай дал волю кашлю и вдохнул поглубже. Такими объятиями запросто можно убить.***
С момента звонка будильника и до самого перерыва Обанай ждал только одного – снова сесть с Мицури за один стол. Ей понравилась вчерашняя прогулка, и они даже обнялись в конце, значит, сегодня им будет, что обсудить. Да и сидеть вместе уже не будет так страшно. Кёджуро, сидящий с ним за одной партой, был где-то в своих мыслях. Он то и дело улыбался чему-то, пропускал слова в конспекте урока и суетливо убирал волосы за уши. Обанай поглядывал на него и не мог понять, что происходит. Он даже хотел спросить напрямую, но, услышав звонок на обеденный перерыв, напрочь об этом забыл. Придя в столовую, Обанай торопливо купил себе обед и отыскал глазами стол Мицури. В этот раз она была не одна – рядом сидела ее темноволосая подруга. Уверенность Обаная немного подкосило, но он постарался взять себя в руки. С ним же Кёджуро, значит, все будет хорошо. Они подошли к столу девушек, и Мицури радостно заулыбалась. — Шинобу, знакомься, это Обанай, — сказала она, когда юноши сели за стол. — Обанай это Шинобу, моя лучшая подруга. Желая произвести самое лучшее впечатление, Обанай встал и вежливо поклонился. Шинобу его жеста не повторила, но подозрительности во взгляде малость поубавилось. Куда большее подозрение вызывал его товарищ. — Меня зовут Ренгоку Кёджуро, — представился тот. — Рад с вами познакомиться. Кажется, мы уже встречались… — Да, — перебила Шинобу, — это не так важно. Кёджуро лучезарно улыбнулся, не заметив в ее словах ни капли грубости, и огляделся по сторонам, будто кого-то искал. Обанай снова сел за стол и пожал всем приятного аппетита. — Шинобу, а у Обаная есть дома живая змея, — восхищенно сказала Мицури. — Надеюсь, не одноглазая, — процедила девушка. — Что? — в голос спросили все трое. — Что? — в тон им спросила Шинобу. — Я хотела сказать, что содержать змей, должно быть, трудно… Обанай постарался улыбнуться и начал было рассказывать, как проходят его будни в компании Кабурамару, но заметил боковым зрением приближающийся силуэт и раздраженно поморщился: только не этот. — Всем доброго денька, — поздоровался Тенген, сел напротив Кёджуро и томно взглянул на него. Кёджуро в ответ опустил взгляд и принялся неловко перебирать палочки. Обанай растерялся и едва не отвлекся от Мицури. Надо было срочно продолжить диалог, чтобы не выглядеть в глазах девушек глупо. — Так, вот, — сказал он, — Кабурамару альбинос, поэтому ее чешуя белая, а глаза красные. Еще у нее почти нет яда, так как… Боковым зрением Обанай увидел, что Кёджуро случайно столкнул палочками мандарин со своего подноса. Тот покатился и замер на столе между ним и Тенгеном. Кёджуро протянул руку, чтобы его поднять, и одновременно с ним руку протянул Тенген. Их пальцы соприкоснулись, а взгляды встретились. Этот контакт длился целых несколько секунд, а потом Тенген аккуратно провел пальцами по запястью Кёджуро и развернул его руку ладонью вверх. Другой рукой он взял мандарин и вложил в раскрытую ладонь. — Больше не теряй. Кёджуро густо покраснел и глуповато захихикал. Это еще что такое? Обанай во все глаза смотрел на эту сцену и не верил в ее реальность. Как не верил в реакцию Кёджуро. Да этот Тенген же специально все подстроил: он не хотел поднимать мандарин, он хотел взять чужую руку. Внутри Обаная подозрительно похолодело, и он даже забыл, что пауза в его рассказе слишком затянулась. Тенген специально взял Кёджуро за руку, а тот краснеет и смущается. Поверить в это было просто невозможно. — Обанай, так почему у Кабурамару нет яда? — спросила Мицури. — Подожди, пожалуйста, — ответил тот, — мне нужна пара минут. Обанай встал из-за стола и пошел в сторону туалета, где можно остаться одному и хоть немного утрясти все в голове.