Patisserie | Кондитерская

      Работа, как обычно, тянется долго.       — Как дела? — спрашивает Кейт, когда ты по локти погрязла в тесте для тирамису.       — О, знаешь, — говоришь ты, — да так, все по старому.       Единственное новое событие в твоей жизни — это Клаус, но ты не уверена, что это стоит рассказывать.       — Ты выглядишь еще более уставшей, чем обычно, — комментирует Кейт, — и это о чем-то говорит.       Ты смеешься. — Я все еще лечусь от гриппа, — лжешь ты, — и мало сплю.       Она цокает языком. — Тебе следует лучше заботиться о себе. Ты слишком молода, чтобы так изнурять себя.       — Кажется, все остальные так не думают, — говоришь ты настолько мягко, насколько можешь.       Кейт закатывает глаза. — Поверь мне, не стоит тратить свою молодость, занимаясь только работой.       Ты напеваешь, улыбка тронула твои губы.       — Звучит так, будто ты сама об этом жалеешь.       Кейт смеется. — Может быть, немного, — говорит она, — Когда ты заканчиваешь?       — В четыре, я сегодня ухожу рано.       — Меган может взять на себя управление, если тебе нужно уйти сейчас.       Твой лоб морщится. — Ты уверена?       — Сегодня тяжелый день, — говорит она с улыбкой. — Ты слишком много работаешь, возьми отпуск.       Тебе конечно нужны деньги, но ты вздыхаешь с облегчением и развязываешь фартук.       — Кейт, ты лучшая.       Она подмигивает. — Я знаю, малышка.       Ты смеешься и бросаешь фартук в контейнер, прежде чем уйти. Солнце еще даже не зашло, в отличие от того, как обычно бывает, когда ты уходишь с работы. Ты едешь домой с намерением испечь что-нибудь вкусненькое специально для себя. Ты достаешь ингредиенты и наливаешь вино, когда слышишь, как открывается дверь. Кто-то называет твое имя.       На мгновение кажется, что это ограбление. Затем ты вспоминаешь.       — Клаус, — говоришь ты ровным голосом, вытирая муку с рук, — Что ты делаешь на моем пороге?       С ним еще кто-то, очень ворчливый мужчина, который выглядит немного моложе тебя. Он смотрит на тебя надменно, и ты отводишь взгляд.       — Мне нужна няня, — весело отвечает Клаус. — Не могла бы ты пригласить его к себе?       Ты не думаешь, что у тебя действительно есть выбор в этом вопросе. Ты прислоняешься к стойке, держа в руке бокал с вином.       — … Войдите.       Клаус входит внутрь и толкает мужчину в твою сторону. — Это мой младший брат Кол. Присмотри за ним ради меня, ладно?       Ты хочешь сказать ему, что его младший брат, похоже, вполне способен убить тебя. Но Кол в этом не уверен.       — Няня? — выплевывает он. — Для тебя все — игра?       — Почти.       — Что мне помешает убить ее и уйти?       Ты сглатываешь.       — Совершенно ничего, — плавно говорит Клаус, — по крайней мере, ее убийству. Но я уже наложил на дом заклятие. Ты не сможешь уйти до полуночи.       Лицо Кола искажается от ярости, и он прижимается к дверному проему. Дверь широко открыта, но он, кажется, не может пройти мимо двух дюймов пустого воздуха.       — Ты ублюдок, — рычит Кол.       — Я знаю, — спокойно говорит Клаус, — но боюсь, я не могу допустить, чтобы ты устроил резню и подорвал мой авторитет сегодня вечером. Считай, что тебе повезло, что я нашел няню вместо гроба. — Он останавливается на полпути, закрывая дверь. — Ой, — добавляет он, глядя на Кола, — я бы не советовал пить из нее, она фанатка вербены.       После этого он ушел и оставил тебя со своим братом-убийцей. Ты надеешься, что их больше нет, помимо этих двоих, но прекрасно понимаешь, что тебе врядли так повезло. Кол поворачивается и смотрит на тебя. Ты смотришь на него спокойно, улавливая ярость в его глазах. Ты делаешь глоток вина.       — Ну, — говоришь ты, — как ты относишься к Мадлен?

***

      Кол, как выяснилось, по большей части спокоен. Он сидит за стойкой, лениво наблюдая, как ты готовишь, и пьет вино из бокала. Он уже выпил себе целую бутылку и остаток твоей текилы. Тебе следовало попросить у Клауса денег на присмотр за братом.       Ты не думаешь, что Кол отреагировал бы на это хорошо.       — Так чего же от тебя хочет мой брат? — спрашивает Кол. Ты кладешь тесто в холодильник, чтобы оно остыло, и устанавливаешь таймер.       — Хороший вопрос, — наливаешь себе еще один бокал вина, — Ты знаешь лучше меня.       — Он уже трахал тебя?       Ты давишься напитком. Кол наблюдает за тобой холодными расчетливыми глазами. Тебе это не нравится.       — Нет, — успеваешь сказать ты, — и не собираюсь.       Его губы кривятся, как будто он тебе не верит. — Тогда для чего ему может быть нужен такой человек, как ты?       Тебе не приятно презрение в его голосе. Ты делаешь еще один глоток вина, чтобы смыть раздражение. Кол все еще смотрит на тебя, когда ты понимаешь, что его вопрос не был риторическим.       — Он ничего от меня не хочет, — говоришь ты. По крайней мере, ты думаешь, что это правда.       — Текущие обстоятельства могут быть иными. Иначе почему бы я оказался в ловушке в этой маленькой лачуге, которую ты называешь своим домом?       — Не очень вежливо, — говоришь ты, — мне нравится мой дом.       Кол смотрит на тебя так, будто не верит.       — И, — добавляешь ты, — вполне вероятно, что Клаус просто пытается заставить тебя убить меня.       — Хм, — размышляет Кол, — он так хорошо меня знает. — Он допивает вино и ставит бокал обратно на стойку. Его глаза пронзительно смотрят на тебя. — Как вы двое встретились?       — Он убил кого-то на моей работе. Я пряталась в кладовке.       — Ах, — говорит Кол, — современная история любви. — Твое лицо дергается. Лицо Кола озаряется диким весельем. — Я вижу, ты любишь моего брата не больше, чем я.       — Учитывая, что он укусил меня; нет, я не самый большой фанат.       Глаза Кола блестят злобой. Он наклоняется над стойкой, слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно. — Ты можешь убить его. Похоже, он пытается тебя обмануть.       Ты отказываешься. — Нет, я не могу. Я никогда не смогу никого убить.       — Конечно, можешь, — утверждает Кол. — Каждый способен на убийство.       В этот раз ты не сможешь контролировать свое выражение лица. Он смотрит тебе в глаза так, словно только что изложил непреложную истину.       — Вся твоя семья такая?       Кол даже не моргнул, услышав этот вопрос.       — Да, вообще нас довольно много.       — Веселая семья, — сухо говоришь ты. Ты точно не хочешь познакомиться с остальными Майклсонами. Даже одного было более чем достаточно.       Сработал таймер для Мадлен. Ты достаешь тесто из холодильника и разогреваешь духовку. Ты точно не ожидала, что твой выходной пройдет именно так. Напряжение исходит от вас обоих.       Ты идешь за кастрюлей для Мадлен, а Кол стоит прямо за тобой.       — О мой Бог.       — Я не такой уж старый, — говорит он с ухмылкой на лице.       Несмотря на то, что пока ты познакомилась только с двумя членами, ты решаешь, что тебе точно не нравится эта семья. Ты уверена, что ты не одинока в этой мысли.       — В шкафу 70% шоколад, — говоришь ты, — положишь его в пароварку? — Ты двигаешься вокруг него, и, как ни странно, Кол позволяет. Еще более странно, он подчиняется тебе. Кухня у тебя маленькая, ее хватает ровно на то, чтобы ты могла свободно разлить тесто «Мадлен» по сковородкам, пока Кол растапливает шоколад. Духовка издает звуковой сигнал, и на кухне становится все теплее. Гораздо теплее, чем поздней осенью на улице. Ты ставишь Мадлен в духовку и сбрасываешь таймер. Кол продолжает тебя изучать.       Волосы на твоей шее встают дыбом. Ты их приглаживаешь.       Мадлен печется недолго. Ты заставляешь Кола помочь тебе вытащить их из формочек. К тому времени, как вы двое закончите, шоколад будет готов к маканию.       — Ты обычно печешь для бродячих вампиров?       — Я и так уже планировала сделать это, когда вы двое появились.       — Ты хочешь сказать, что я испортил тебе вечер? — Кол издевается.       — Вообще-то, да.       Кол хватает тебя за горло быстрее, чем ты можешь увидеть, быстрее, чем ты успеваешь моргнуть. Ты быстро закрываешь глаза, пытаясь не видеть его.       — Это не очень вежливо, — комментирует он.       Ты дергаешь его за запястье. Тебе повезло бы больше, если ты попыталась сдвинуть бетон. Кровь прилила к голове. В черепе стучит гул твоего сердцебиения. Ты чувствуешь, что у тебя кружится голова.       — Ты… ты просто… ждал, что я скажу… что-то не так? — ты хрипишь.       Кол усмехается, зубы у него острые. — Не очень, но я никогда не упускаю возможности. — Его хватка усиливается. Ты дико бьешься в его руках.       — Отойди… от меня, — рычишь ты, — Мы еще… не доели мадлен.       Его хватка ослабевает, и ты падаешь на колени, схватившись за горло.       — Ты часто используешь выпечку для спасения своей жизни? — недоверчиво спрашивает Кол.       — Я не знаю, — хрипишь ты, глядя на грязь, застрявшую в половицах, — Это сработало?       Кол смеется, внезапно и громко. Ты смотришь на него, и он протягивает тебе руку. Ты берешь его, и он тянет тебя вверх с такой силой, что ты случайно падаешь на него. Ткань его куртки прижимается к твоей щеке. У тебя все еще кружится голова, от попытки удушья или от вина, ты не уверена точно.       Ты ошеломлена тем, что твой глупый комментарий смог помешать Колу убить тебя.       На твой взгляд, за последнюю неделю ты слишком много раз была на волосок от смерти.       Ты отстраняешься и пытаешься пройти в сторону ванной, но Кол хватает тебя за запястья.       — Куда ты идешь? — спрашивает Кол, наклоняя голову.       — Зеркало, — успеваешь сказать ты, — я хочу увидеть, насколько большой синяк.       Кол закатывает глаза, как будто ему смешно.       — Едва видно, — говорит он, — Успокойся.       Ты борешься с желанием огрызнуться на него, но не желаешь лишать себя хотя бы маленького шанса пережить эту ночь.       — Мне все равно придется завтра замазать его, чтобы идти на работу.       — Если ты проживешь так долго. — Он похлопывает тебя по щеке, как будто ты ребенок, и ты понимаешь, что Кол на самом деле нравится тебе даже меньше, чем его брат.       Тебе нечем ему ответить, поэтому возвращаешься к Мадлен.       Ты стараешься ни о чем не думать, чтобы успокоить нервы. Это почти работает. Шоколад все еще достаточно горячий, чтобы обжечься, когда ты макаешь в него выпечку. Выкладываешь ее на пергаментную бумагу, чтобы они остыли. Ты вообще терпеливый человек. Но это не распространяется на кулинарию. Ты берешь одну, шоколад все еще капает, и откусываешь.       Мадлен даже вкуснее, чем ожидались. Кол все еще наблюдает за тобой.       — Хочешь попробовать? — ты спросишь Кола. Ты собираешься предложить ему один из лежащих на тарелке, но он откусывает кусочек от того, что у тебя в руках. — Бери, —ты протягиваешь ему печенье, и он просто смеется.       — У тебя вообще есть инстинкт самосохранения? — спрашивает он. Его голос добрее, чем раньше.       — Знаешь, Клаус спросил меня о том же.       — К какому выводу он пришел?       Ты уклончиво отвечаешь и откусываешь еще кусочек. — Тебе придется самому спросить его.       Лицо Кола морщится от отвращения. — Для этого потребуется поговорить с моим братом, — говорит он, возвращаясь к барной стойке и садясь.       — Вы двое мало общаетесь? — осторожно спрашиваешь ты.       — Можно и так сказать.       Он больше ничего не говорит. Ты наливаешь еще по бокалу вина. Горло жжет, когда ты его глотаешь.       — Так как же работает вся эта вампирская жизнь? — ты спрашиваешь.       Он смотрит на тебя с некоторым удивлением. Он принимает вино.       — Это довольно просто: убиваешь людей, живешь вечно, — сухо говорит он. Он сутулится на своем месте, выглядя как размышляющий Дракула. Ты задаешься вопросом, все ли вампиры получают уроки уныния и меланхолии.       Ты отпиваешь из своего стакана. — Ты действительно живешь вечно?       — Почему спрашиваешь? — Кол опасно спрашивает: — Думаешь убить меня?       Драматизм определенно заложен в их семье.       — Не совсем, — говоришь ты, отпивая из стакана. Ты начинаешь отчетливее чувствовать вкус вина. — Мне просто интересно.       — Тогда задумайся над чем-нибудь еще, — угрожает Кол, но ему не хватает той убийственной ярости, которая была раньше. Ты рада. Он осушает свой бокал, и ты понимаешь, что это уже вторая бутылка вина, которую вы опорожняете сегодня вечером.       — Сколько нужно выпить, чтобы напиться?       — Больше, чем есть в этой лачуге. Нельзя ли купить вино получше?       — Я только что закончила учебу и работаю на той же работе, что и во время учебы в колледже, потому что никто не хочет нанимать специалиста по психологии, — говоришь ты, — Похоже, что я могу позволить себе вино получше?       Кол моргает, как будто он не привык думать о чем-то столь обыденном, как деньги. Твой синяк пульсирует, и тебе приходит в голову, что это самый странный разговор, который у тебя когда-либо был.       Ах хорошо.       — Я полагаю, — в конце концов говорит Кол. Он молчит какое-то время. — Вампиры могут умереть, по крайней мере, обычные вампиры. Все, что для этого нужно, — это деревянный кол в сердце или просто его вырвать; это довольно просто.       — Обычные вампиры?       На его лице появляется ухмылка. — Да, — говорит он, — обычные. — Он не уточняет.       — Значит, ты живешь вечно. Что еще ты можешь делать?       Ты раскладываешь по тарелкам Мадлен в шоколаде и выключаешь духовку. Шоколад уже немного остыл.       — Мы быстрее и сильнее людей. Мы можем заставить людей выполнять наши приказы.       Воспоминания выходят из глубин подсознания.       — И вербена защищает людей от этого?       Кол смотрит на тебя обвиняюще. — Как ты думаешь?       Похоже, тебе лучше ответить правду.       — Клаус пытался, — объясняешь ты, — не получилось.       Убийственное выражение исчезает с его лица, и он усмехается. Он выглядит моложе, когда улыбается. — Могу поспорить, что ему это не понравилось.       — Нет, — говоришь ты, вспоминая те несколько дней, которые ты провела в лихорадке в спальне.       Ты прикасаешься к своей шее, за твоей рукой следует взгляд Кола. Он неверно истолковывает этот жест.       — Это заживет, — говорит он, и его слова становятся более сдержанными, чем раньше. Если бы ты не знала его, то подумала, что он извинялся. (У тебя такое ощущение, что он это никогда не делает. Ты не знаешь, как к этому относиться.)       Ты быстро улыбаешься ему. — Я знаю.       Ты надеешься, что это означает, что он не собирается убивать тебя сегодня вечером. Ты задаешься вопросом, действительно ли Клаус заставил бы своего брата войти в твой дом только для того, чтобы дать ему возможность тебя убить. Тогда ты понимаешь, что скорее всего права. На тебя накатывает волна чего-то вроде разочарования. Странно, учитывая, что Клаус тебе даже не очень нравится.       Ты слышишь стук прежде, чем входная дверь распахивается.       — Ох, — удивленно говорит Клаус, — она еще жива.       Кол угрожающе усмехается. — Шокирует, я понимаю. — Он соскальзывает с барного стула. — Ты вернулся рано.       — Сальваторе не так умны, как они думают.       — Да, — говорит Кол, — лично я в этом уверен.       Клаус поворачивается к тебе. — Спасибо, что присмотрела за моим братом, я вижу, все прошло хорошо. — Ты видишь, как его взгляд проходится по синяку на щеке. Ты заставляешь себя улыбнуться.       — Да, — сухо отвечаешь, — Он отличный ребенок.       Клаус даже смеется над этим. Кол нет, но он и не убивает тебя. Ты будешь радоваться каждой своей пусть и маленькой победе над ним.       — Я снял заклинание, ты можешь идти.       Кол закатывает глаза, прежде чем выйти за дверь. Уходя, он шутливо кланяется тебе.       — Спасибо за мадлен, дорогая, — говорит он ухмыляясь. Ты морщишься.       — Заходи еще, — лжешь ты.       Через полсекунды его уже нет. Видимо, он не лгал насчет скорости вампира. Твой взгляд обращается к Клаусу, все еще задерживающемуся на твоем пороге.       — Знаешь, — осторожно говоришь ты, подходя к нему ближе, — не очень-то прилично пытаться убить кого-то уже в третий раз. — Ты надеешься на его благосклонность, учитывая, что он тебя еще не тронул (С его стороны это аттракцион невиданной щедрости.)       — В этот раз я не пытался.       Ты позволяешь себе закатить глаза.       — Ты понимаешь, о чем я.       — Я знал, что Кол не убьет тебя.       Ты снова трогаешь синяк на шее. — Я не была слишком уверена в этом.       Он входит в твой дом и осторожно берет тебя за плечо. Ты все еще чувствуешь тепло, исходящее от его ладони, не переставая удивляться тому, насколько он теплый – что он вообще теплый – но видимо, ты пока еще очень немного знаешь о вампирах.       — Я могу это вылечить, если хочешь.       Его большой палец скользит по чувствительной коже твоей шеи.       — Будет как раньше? — ты спрашиваешь.       — Да.       Медленно ты отталкиваешь его руку. — Тогда нет, спасибо. Я лучше сама этим займусь.       Он пожимает плечами и убирает руку.       — Как скажешь.       Он улыбается и уходит тем же путем, каким пришел.       Остаток вечера ты проводишь, поедая выпечку и макароны с сыром. У тебя осталось меньше мадлен, чем ты думала. Ты подозреваешь, что в этом виноват Кол. Ты смазываешь синяк несколько раз за вечер. К тому времени, когда ты ложишься спать, синяк потемнел до ярко-пурпурного цвета: цвета раздавленной ежевики.       Ну, хоть жива.       На этот раз.