Одуряющий полдень раскинулся над джунглями. Внушительно огромные листья растений, ослепительно-яркие цветы, пестрое оперенье тропических птиц − все словно источало негу. В такое время суток хорошо нежиться под живительной прохладой навеса из пальмовых листьев.
Но Эва, упрямо стиснув зубы, шла вперёд, пробираясь сквозь заросли. Красивые зелёные глаза сощурились от яркого солнца, словно она гневалась.
Она и вправду гневалась − на удушающую жару, на пренеприятные обстоятельства, благодаря которым она очутилась в бесконечных джунглях и заплутала в них, на то, что оказалась между двух огней, вечных в своём противостоянии. Но несмотря на это всё, Эвтида всё же не теряла надежды выйти к человеческому жилью.
Она уже позабыла о том, что такое отдых под крышей, пусть это даже крыша какой-нибудь разваливающейся хижины. Сладкие водянистые тропические плоды, когда-то указанные её названным братом, как съедобные, надоели ей. Чего только ни отдала бы она сейчас за кусок хорошо прожаренного мяса.
− О, Повелитель! Зачем же ты забросил меня именно сюда?!
Вот уже два дня Эва не видела человеческого лица. Она запомнила, как неизведанная сила бога ярости и хаоса каким-то образом перенесла и вытолкнула её куда-то в джунгли прежде, чем схлестнуться с силой противоположной ей. Амен успел произнести заклинание и направить всю его мощь на Сета. Она не знала, что случилось после. Ещё как-то время у неё в ушах оставался рёв бога ярости. Впрочем, эта их «игра» ещё не окончена…
Эва чувствовала, как силы постепенно покидали её от изнуряющей погоды и джунглей. Если в ближайший день она не выйдет к людям, то не сможет больше идти и погибнет. Одна только мысль об этом казалась ей невыносимой. Умереть сейчас, в самом начале жизни, когда она только начала свой путь… К тому же вырваться из когтистых лап охотников. Кстати, о них… Амен, наверняка, бросит все силы на её поиски.
Не смотря на гнетущие мысли, Эва ощущала свободу. Свободу от влияния ярости. Стоило только оказаться вне стен Цитадели.
Так что нет! Она не погибнет! Вся натура Эвы восставала против этого.
Боги не допустят такой глупой несправедливости. И, главное, он – Сет – не допустит. Ведь она – Меренсет − его возлюбленная. Так же он сказал. Правильно ли она поняла его? Эва никогда не отличалась особой набожностью, однако в своего бога верила безусловно. Тем более Сет несколько раз приходил к ней на помощь, спасая беспокойную девушку, попадавшую в самые неожиданные и подчас смертельно опасные ситуации.
Сейчас же главное не встретить по дороге какого-нибудь опасного хищника. Судя по джунглям в целом, Эва оказалась далеко от Цитадели – в районах Нижнего Египта. На самом его севере.
Сорвав с ближайшего куста уже надоедливо знакомый фрукт, Эва уселась под широкий лист низкорослой пальмы и задумчиво выдохнула. Мыслями она вновь вернулась к воспоминаниям о Сете, вытеснив пока что воспоминания об Амене, что болью отзывались в сердце.
Что именно бог ярости и хаоса сделал с ней в Цитадели?
Почему у неё к нему такой интерес? Почему так завороженно тянет?..
Или же он не делал с ней ничего вовсе…
Это требовало осмысления, и как раз сейчас, когда Эва осталась одна, нужно было как следует подумать над этим. Она старалась ощутить изменения в себе, распознать, не разрушено ли там что-то безвозвратно. Но вместо этого она почему-то чувствовала себя хорошо. Даже слишком хорошо. Хоть обстановка и говорила об обратном. Ни тревоги, ни угрызений совести, ни печали, ни страха. Она словно была в двух мирах одновременно: потустороннем и настоящем. В этом мире она должна выживать и быть преследуемой
им,
могучим потомком самого бога Гора, что так сильно запечатлелся у неё на душе. Зато в мире потустороннем перед ней стоял тот
единственный, который ещё ни разу не предал её. Да, могущественный, но болезненно жестокий. Вспоминая всё, что случилось, Эва ощутила живую связь с прошедшим. Ни одно чувство или событие не показались ей чужеродными. Впитав все перемены, она не ощутила перелома, и в итоге вздохнула свободно.
− Удивительно, − послышался сиплый смех. – Наконец-то нашёл.
Эва вздрогнула и удивлённо вскинула голову. Сет, искренне рассмеявшись, стоял напротив в тени, непринуждённо прислонившись к одному из деревьев.
– Господин?!
Выражение его лица было непривычно вежливым и по обыкновению совершенно нечитаемым. Эва попыталась понять, что бог чувствовал. Раздражение из-за её поисков? Облегчение от того, что нашёл? Что ей приготовлено: поощрение или наказание? Но если последнее, то за что? Она вовсе не виновата, когда одна оказалась в этих джунглях. В это же время Сет пытливо считывал её эмоции и энергию. Порозовела − от смущения? Нет, от раздираемых страстью и болью чувств. Дыхание было чуть учащено, его
Меренсет по-прежнему, но уже не так сильно, побаивалась его. Уголки её рта чуть приподнялись, словно готова была улыбнуться. В глубине души она радовалась его появлению. Сам Сет испытал невероятное облегчение, когда нашёл её. А звук её голоса сейчас и вовсе показались ему музыкой.
− Почему, господин, ты оставил меня? – Эва доверчиво посмотрела не него, и он с удовольствием почувствовал её взгляд на себе.
− Слегка обезвожена, – вместо ответа, заключил он. – Много волнения и мало воды.
– Так почему, господин?
Сет раскрыл ладонь, и на ней возникла чаша, наполненная водой. Эве не пришлось спрашивать. Она поднялась и взяла протянутую ей чашу. Взгляд бога задержался на несколько секунд. У Эвы было красивое стройное тело, и, глядя на полупрозрачное, местами неприлично изодранное растительностью платье, он наслаждался почти совершенными линиями её фигуры и безыскусственностью её движений. Это не надоедало. Внезапно его охватила эйфория, чувство подъёма и торжества. Подобное он ощутил, когда покидал Цитадель близ Мемфиса, протянув за собой впечатляющий кровавый след.
– Спасибо за воду, – прошептала она. – А что случилось с…
– Как я и сказал, эпистат намного сильнее, чем я думал. Если бы не его заклинания, мы бы переместились вместе, но вместо этого мне пришлось переместить только тебя, чтобы древняя магия не навредила тебе.
Сет усмехнулся.
– Они все… - Эва в ужасе прикрыла рот, боясь озвучить то, о чём подумала.
− Не все. Надеюсь, ты извинишь меня за то, что мне пришлось устроить в Цитадели, чтобы выбраться и найти тебя здесь. А сделать это не так-то просто, − всё это он произнёс нейтральным и вежливым тоном.
Тем не менее, Эва спросила:
– А эпистат?
− Как и большинство – жив. Я, кажется, говорил, что не нарушаю равновесие в отличие от охотников. И некоторых моих приспешников. Но давай поговорим о более приятном. Волновать меня – одно из приятных свойств твоей натуры, шезмочка. Теперь нам пора.
– Ты волнуешься за меня? – Эва удивлённо посмотрела на Сета.
Он спокойно встретил её взгляд:
– Не без этого. Тебе грозит опасность.
− От охотников?
− Нет. Им придётся потратить время, чтобы
физически тебя найти. Но кое-кто может найти тебя
ментально. Как это случилось с визирем. Хоть я и вытолкнул тебя из потустороннего пространства, тебя могли почувствовать. А это не хорошо. Рано или поздно найдут, поэтому нужно спрятаться.
Эва окинула бога ярости скользящим взглядом. Глаза Сета сузились. Он протянул руку и легко коснулся указательным пальцем её запястья, а затем накрыл её ладонь своей горячей и сухой ладонью.
– Я ждал достаточно долго тебя, Нефтида.
Эва перехватив руку бога хаоса и, не выпуская её из своей ладони, заглянула в его красные глаза.
– Самое удивительное, что я больше не чувствую страха перед тобой, что я могу свободно прикасаться к тебе, и ничего другого между нами нет.
Она снова коснулась его, а Сет лишь перенёс их в безопасное место. Долой эти не менее опасные, чем Цитадель, джунгли...
* * *
Саамон почувствовал что-то неладное. Кто-то смог выйти на их магический след…
Кому такое стало под силу? Он поднялся на священный холм и вознес руки к небу. Долго стоял так Саамон, пока наконец весь мир не открылся перед одним из величайших шезму как на ладони. И все-таки что-то было в этом мире не так…
Он так и не смог проникнуть в эту тайну. Разгадка могла находиться только в одном месте − в перепутьях потустороннего мира.
И шезму направился туда один, оставшись стоять, прикрыв глаза. Уверенно прошел по перипетиям множества судеб, ища лишь одну, оконченную, пристально посмотрел на неё, и с выдохом распахнул глаза…
Этого не могло быть!
Как такое возможно?
Он наказал своей свите сейчас же найти и позвать Реммао. Необходимо было снова действовать.
* * *
Амен тяжело опустился в кресло у себя в кабинете. Его пальцы с силой сжали деревянные подлокотники. Ему показалось, что из-за его устрашающей попытки подавить в себе рвущиеся наружу чувства, вся Цитадель покрылась тонкой ледяной коркой будто блестящей стеклянной гладью.
Он закрыл глаза, вспомнив недавнюю битву с Сетом. Скорее, это даже была не битва. Нет. Побоище. Он всё вспоминал и вспоминал, как после по окровавленному полу Цитадели его люди тащили полумёртвых раненых. Его знания в древней магии не могли в должной мере противостоять знаниям бога. С их последней встречи Сет набрался сил. Конечно же. Бог ярости подпитывался ею от обитателей крепости, усиливал с каждым днем своё влияние. Все жители Цитадели ощущали это, но никто не мог противостоять древней силе по-настоящему. А когда противостояли – ещё больше Сет подпитывался ими. В эту же западню попался и сам эпистат, неся только боль, жестокость и разочарование окружающим. Особенно Эве. Поддался влиянию бога.
Амен ощутил, как похолодели подушечки пальцев, которые совсем недавно прикасались к горячей коже Эвы.
Он нахмурился. И по Цитадели прошёлся рокот и дрожь, стены угрожающе затряслись, прекрасные статуи, казалось, готовы были потерять равновесие и расколоться о полы из галалаского мрамора.
Но Амен открыл глаза и усилием воли заставил себя успокоиться. Опасные толчки постепенно стихли, и в его кабинете воцарилась тишина.
Без Эвтиды он ощущал пустоту. Она была источником любви, откинутой и высмеянной им раньше. То, что Амен на протяжении многих лет не имел серьёзных привязанностей, было истолковано близким кругом как его неспособность к сопереживанию. На самом же деле он осознанно отказался от глубоких чувств. Чтобы однажды ему не пришлось почувствовать то, что он почувствовал, когда потерял родителей.
Всё, что он любил в детстве, ушло. Его собственная любовь превратилась в бешеного пса и изуродовала его самого. В ответ он закрыл её в самых глубоких чертогах своих чувств. Тяжкие душевные увечья остались с ним на долгие годы. Он понимал, что это неправильно, и порой ему получалось с этим бороться. Пока в его жизни не появилась Эва. Храбрая, но хитрая, однако милосердная и красивая Эвтида пролилась миртовым маслом на его уродливые старые рубцы, и изувеченные шрамы, казалось, стремились выправиться. Очаровательная шезму несла исцеление и возвращала ему власть над его жизнью. Рядом с ней прошлое теряло свою хватку. Оно оставалось кошмарным, но при этом всё-таки было прошлым.
Его увлечённость ею получила конкретное воплощение. Совместная жизнь и душевная привязанность – то, в чём он себе отказывал, и то, чего он так жаждал с ней. Но стоило вмешаться пленнику, оказавшимся Сетом, как всё пошло по-другому. Вместо той чувственности, что у него осталось от страшного пережитого прошлого, Эвтиде открылась другая – его яростная сторона. И всему виной его слабость к этой ярости. Вот почему он поддался влиянию бога.
К этому нужно было привыкнуть. И всё исправить. Но где же ему теперь искать его Эвтиду? В то время как хворь захватывает города…
Амен разрывался между долгом и чувствами.
