Другая история Стивена ДеМайо

- … Три кристалла стали бледнеть на глазах. Они корчились от невыносимой боли, пока Белый Алмаз смеялась со своими обездушенными серыми марионетками. А потом парня начало затоплять отчаяние… Его семья, друзья… Затем его плеча коснулась ладонь его подруги, соратника и рыцаря. - А что дальше? Что произошло? Неужели сон закончился?! А что если они не … – Конни, которая пришла в кафе час назад, уже начала забрасывать его яростными вопросами. Она опоздала примерно на полчаса, но только из-за уроков. Стивен решил не начинать свой рассказ, пока нет его лучшей подруги. Ведь потом она начнет обвинять его в том, что он предатель. А сестры вряд ли заступятся… Иногда ему кажется, что они знают об их странных взаимоотношениях. А они странные даже для них. Ребята могли просто держаться за руки при всех, обниматься, а иногда и в щеку без проблем друг друга чмокнуть. А временами не могли без глупого румянца посмотреть в глаза друг другу, боялись малейшего контакта между собой. Путаница, думает Стивен. Глупость, считает Конни. Какие они все-таки мими, вставляют сестры. Аметист и Жемчуг чувствуют, что обязательно должны их смущать, по мнению Стивена. Гранат же позволяет себе только мило улыбнуться, увидев их отношения, да остановить напористых сестер. И Стивен ей искренне благодарен, что она ведет себя разумно, что она идеальная сестра. Но о том, что она идеал, он не скажет. Ведь девушка не любит, когда о ней так говорят. Да, Гранат это не любит. Она не считает себя лучше всех. Гранат не идеальна. Гранат обычная девушка. Гранат испытывает небольшую неуверенность в себе. В ней это взрастили биологические родители. Ей всегда твердили быть лучшей. Быть идеальной. Требовали максимальных усердий. Если она не оправдывала ожидание родителей, ее били, запирали в темной комнате. Но Гранат знает, что родившись девочкой, она испортила все. Ведь родись она мальчиком, то ее бы любили больше. Родители ждали наследника. И самое смешное, Гранат жалеет об этом. Точнее жалела. Когда матушка снова забеременела, девочке было почти семь. Она уже могла мастерски танцевать, петь, играть на рояле, гитаре и клавитаре, могла неплохо драться. Но этого им было недостаточно. Родители постоянно твердили ей, что она ужасна, что должна уметь лучше. А еще с нетерпением ждали рождения ребенка, который на этот раз точно был сыном. А когда он родился, они сдали ее в детский дом. Просто потому, что у них появился ребенок получше. Маленькая Грейс не плакала, нет. Ей не было все равно. Просто девочка знала, что слезы не помогут. Когда ее запирали, не помогало. А еще за эмоции могут серьезно наказать. Бить ремнем пока сознание не потеряет. Или очень долго говорить, что она – сплошное разочарование. Это бывало больно, но только иногда. Временами она переставала что-либо чувствовать, ее били, а она не реагировала на физическую боль или крики. И таких моментов становилось все больше и больше. В детском доме было спокойнее, чем дома. Грейс бы сказала, что даже лучше, если бы с кем-либо разговаривала. Но не могла. Боялась. Наверное, по этой причине с ней не хотели играть другие дети. Возможно, они считали ее немой и отсталой в развитии. И она бы так и осталась в том месте, если бы не Роза ДеМайо. Она туда пришла из-за украденного кем-то из детей кошелька и увидела одинокую, маленькую и очень грустную девочку. Женщина подошла к ней и спросила ее имя. Тогда, увидев очень высокую и прекрасную даму, Грейс захотела стать похожей на нее. Ее глаза были сияющими, красивыми, не такими как у нее, у которой гетерохромия. Это еще одна причина, почему от нее отказались. Увидев, что юная собеседница приуныла, женщина назвала свое имя и улыбнулась так нежно и тепло, что пухлые губы девочки изогнулись на ужасное подобие улыбки в ответ и неуверенно произнесли тихое: «Грейс». С тех пор в течении месяца миссис ДеМайо навещала ее, приводила к ней своего очень эмоционального и доброго мужа, шестилетнего милого мальчика, семилетнюю веселую болтушку и очень заумную вредину, которая старше Грейс на год, а после и вовсе забрала к себе. Гранат до сих пор помнит, как тогда впервые за год заплакала. В голос, при людях. Вот взяла и заревела от счастья. И зажила хорошо в новой семье. Настоящей, не фальшивой, лучшей во всем мире. С тех пор прошло вот уже восемь лет, ей шестнадцать, мамы Розы, к сожалению, больше нет. Зато семья все равно осталась. И Грейс, которую теперь зовут Гранат, теперь может показывать эмоции прилюдно, да шутить хоть и редко, но зато отменно. Вбитые в голову правила тех ужасных людей вряд ли исчезнут из нее. Также как и небольшая неуверенность. Но ее настоящая семья ей поможет. Ее неуклюжий, не умеющий готовить, эмоциональный и добрый отец, такой же брат, который хоть и пошел в отца, готовить научился просто на отлично, веселая, немного похожая на нее тем, что потеряна была, пока не помогла ей найтись чета ДеМайо, сетренка-раздолбайка и все та же заумная вредина, которая любит ее также, как и она ее. Эти люди, плюс Висмут и несколько людей, помогут ей во всем. А она будет помогать им и защищать. Сейчас ей не жаль, что ее бросили тогда. Гранат считает, что это был самый лучший подарок с их стороны. Она жалеет только о том, что брату не досталось хорошей семьи. Что они и ему испоганили все детство. Ему сейчас должно быть столько же, сколько и ей, когда ее освободили. Интересно, какой он?.. ……………………………………………………………………………………………………… Когда кафе начало закрываться, Стивен предложил отправиться всем вместе, в том числе и Конни, в квартиру, чтобы продолжить такое прекрасное, уютное времяпровождение. Отец явно не будет против их подруги, ведь знает ее и уже считает, как бы это ни смущало Стивена и Конни, своей невесткой. Хорошо хоть не кричит всем подряд об этом желании насчет будущего своего сына. Как бы то ни было, все согласились, Гранат без слов, как самая старшая, заплатила за всех них. Аметист говорит, что иногда ей стыдно перед сестрицей за то, что они нахлебничают на ее заработке, на что Гранат со всей серьезностью отвечает: «Вы все у меня в долгу. Я помню все, что вы заказали за мой счет. Не думайте, что это все бесплатно.» А после прыскает в кулак от выражения лиц младших и говорит, что это шутка, и она будет платить за их еду столько, сколько они захотят. Когда они поднимаются на свой этаж, Стивен замечает, что на лестнице этажа повыше кто-то сидит. Сидит и курит. Парень на такое просто фыркает, мало ли кто, достает ключ от квартиры и заходит внутрь, приглашая остальных. Не то, чтобы девушкам нужно было его приглашение. Сестры жили с ним и его отцом тут. А Конни нередко ночевала у своего друга, так что чувствовала себя тут она как дома. Девушки, войдя в квартиру, сразу же об этом жалеют и хотят сбежать обратно. Как и сам парень. На вешалке висело три длинных пальто, рядом с дверью стояло столько же пар больших сапожек. - Стивен, девочки, это вы? – раздался донельзя нервный голос отца. Когда дети ответили положительно, он продолжил: – Вы не поверите, кто к нам пришел погостить! – Из ребят одновременно выходит очень тихий, измученный вздох. Понятно, кто пришел. Это тети Стивена и девочек. Старшие сестры его мамы. Очень строгие, упрямые женщины, которые очень любят Стивена, при этом несправедливо относятся к его сестрам. Особенно самая старшая из них, Кристин Даймонд. Она была бледной, высокой и стройной дамой с белыми локонами, с красивым лицом и заносчивым характером и колким взглядом, способным заставить людей нервничать и повиноваться. Вторая – Пэтти Даймонд, блондинка, ростом пониже первой. Очень воинственная, вспыльчивая и злобная. Она сильно напугала Жемчуг и Аметист при их первой встрече. И младшая – Элизабет Даймонд. Она, пожалуй, являлась добрейшей из них. Голосом разума. И она была ближе к Стивену и его маме, чем те двое. Хотя, она обладает каким-то бзиком на Гранат. Почему-то женщина ее недолюбливает, а девушка ей отвечает взаимностью, хоть и боится. Возможно, дело в расе Гранат, она темнокожая, а возможно в чем-то другом… в любом случае, девушки терпеть не могли тетушек, а те в свою очередь, терпеть не могли их. Но Гранат, как самой старшей, доставалось больше яда, чем другим. И Стивен это терпеть не может. Он любит всех членов своей семьи, без исключения. А потому, старается не допускать встречи взрослых фурий с фуриями помладше. И если его сестры старались не пересекаться с ними или, по крайней мере, сдерживаться от обидных ответов, то тети были более раскованы в своих действиях. Они бросались шпильками в адрес девушек, говорили им гадости или просто мешали что-либо делать. Конни, сидевшая рядом со Стивеном, чувствовала себя до крайности неловко. Она была знакома с его тетушками, и они показались ей довольно-таки неплохими, но если судить по напряженным взглядам Кристальных самоцветов, то девушки с женщинами не очень-то и ладили. А когда она увидела взгляд Элизабет на Гранат, то дернулась настолько, что чуть не упала со стула. Кажется, первое впечатление женщин на нее было испорчено сегодняшним днем. Как же блин неловко сидеть в такой компании в кухне своего… друга? Да, друга. Дамы просто испепеляют друг друга взглядом! Так еще эта гробовая тишина… ее нервный глоток был похож на пушечный выстрел, означающий войну. А потом понеслось такое, что девушка бы поседела от страха, если бы не спасительный звонок от мамы, которая звала дочь домой. Скомкано попрощавшись с друзьями и их семьей, она пулей выскочила из квартиры, а потом и из дома, на третьем этаже случайно сбив с ног высокую девушку с каре, которая безбожно курила теперь уже этажом пониже. Лазурит, ошалело смотря вслед сбившего ее пятна, осторожно поднялась на ноги, со вселенской тоской посмотрела на выпавший окурок, потушила его ногой и медленно побрела наверх, к своему этажу, к новой квартире. За новой сигаретой. ……………………………………………………………………………………………………… Когда этот придурок, по ошибке называющий себя ее опекуном, сказал, что у них будет квартира, Дженнифер безразлично пожала плечами. Когда он же сообщил ей, что девушка теперь ученица школы как ее там… Городской пляж? Неважно… тогда она капельку заинтересовалась. Когда увидела квартиру, то неопределенно хмыкнув, сразу же пошла к холодильнику. Но когда она узнала, что у нее сумасшедшие соседи с такими приятелями, которые постоянно очень громко ржут и, к тому, сбивают с ног случайных прохожих и бегают как придурки, то поступила как очень нормальный подросток, у которого нет проблем с доверием, и, который точно не сидел в тюрьме, заинтересовалась ими. Захотелось присмотреться к этим чудикам. А когда она выкурила вытащенную из дома после великой трагедии сигарету, то из заинтересовавшей ее двери вышли три высоких прекрасных дамы. Выйдя, седая стала принюхиваться. Остальные последовали ее примеру. Блондинка грозного вида, которая напомнила Дженнифер надзирательницу, которая ударила ее дубинкой так, что она заработала сотрясение мозга, брезгливо поморщилась и проговорила: - Ффу! И они тут живут! Что за помойка! Грэгу следовало бы переехать отсюда. Или еще лучше, дать нам племянников и самому тут жить! – женщина проговаривала эти слова, растягивая их на согласных буквах. Звучало очень агрессивно. Она точно похожа на ту психичку с дубиной. Послышался топот в сторону лифта. - Даже если он отдаст детей нам, они же будут грустить, – Лазурит дамочка с грустным лицом не нравится. Исходит от нее опасность почти такая же, как и от первых. Да, не похожа женщина на своих спутниц, к тому же от нее исходит искренняя грусть. Но Дженнифер на своем опыте знает, что в тихом омуте черти водятся. - Зачем нам брать их себе, если можно просто навещать? Да и к тому, вы хотите забрать себе всех? Даже этих… оборванок? – Кулаки девушки сами сжались по себе. Не любит, когда о ком-либо говорят с таким презрением, да и слово это – «оборванка». Бесит! Эти взрослые! Вот почему они Дженнифер не нравятся! Топот остановился, кто-то нажал кнопку, и послышался голос той грустной: - Мы не должны разлучать их. Они все – дети Розы. И даже если некоторые нам не нравятся, то младшая сестра не хотела бы, чтобы мы так поступали. – Звук открытия двери, снова топот, закрытие и все. На лестничной площадке стало тихо. Злой фырк нарушил эту тишину, и девушка, пыхтя, направилась в квартиру. Нужно разложить вещи. Нужно поесть. Нужно остыть. Черт. Нужно покурить… ……………………………………………………………………………………………………… Вещи разложены по местам, кровать расправлена. Девушка, только из ванной, стояла посреди комнаты с отсутствующим лицом. Она уже надела голубую пижаму и ждала вечернюю перекличку. Это еще одна вредная привычка. Так и не дождавшись, Дженнифер передернула плечами, раздраженно выдохнула и начала осматривать свою новую комнату. Как же давно у нее не было собственной комнаты. Комнаты из гостиниц, отелей и мотелей не в счет. Это было просто жилье. А это – ее дом, безопасный уголок, собственный мир. Хм… надо будет поменять обои. И полки. Нужны полки. Тут очень пусто. Нужно заполнить пустоту всяким хламом. Вроде того осколка, что она забрала позавчера из туалета какого-то идиотского бара. Вдруг послышался грохот из-за стены. Тут вроде стены не очень тонкие. Дженнифер на ум пришла идиотская идея. Ей захотелось узнать, насколько громкий звук может услышать сосед. Она решила постучать. Естественно он услышит его. Дженнифер занесла перебинтованную руку к стене и постучала ровно шесть раз с одинаковой, спокойной частотой. Не так громко. С той стороны сначала послышалось копошение, а вскоре и ответный стук. Лазурит не ожидала такого. Стуков было столько же, сколько и у от нее. Девушка снова постучала. И послышался ответ. Это уже интересно… Стуки продолжались. Кем бы ни был чудик с той стороны стены, он ее заинтересовал. Девушка даже понадеялась, что это один из той чокнутой семейки. Но потом эта надежда пропала также быстро, как и появилась. Ведь жили они этажом ниже. А жаль, было бы прикольно. Фыркнув на такие эмоции, девушка мысленно пожелала спокойной ночи и отрубилась.