Соль

Самое омерзительное, что могло бы произойти? О, оно произошло! Том уже примерно час сидел на унитазе, не находя в себе сил просто с него слезть: адски болел живот. Болели руки, ноги, спина… Кишечник сводило спазмами. Трещала голова. Хотелось пить. Хотелось блевать при мысли о том, чтобы выпить воды. Кишечник от этой же мысли начинал вытворять вообще что-то ужасное. Ещё периодически пробивал озноб и выступал холодный пот. Тому просто хотелось убивать. Как минимум, выпороть этого зельевара-недоучку, а во второго, который постарше, кинуть пару Круциатусов. Правда, Снейп, едва убедившись, что зелья работают, ретировался с глаз долой. Потому что его гениальный план с Долгом Жизни был провален, а попасть под горячую руку никто не хотел. Тогда, конечно, оставался вопрос, почему ему отдали Поттера на растерзание? Видимо, он что-то упустил из виду, что не мудрено. Из всего произошедшего за последние двое суток (почти всё это время он провел под заклинанием Стазиса), стоило упоминания только то, что Тома вроде как почти вылечили (осталось убрать последствия этого, так сказать, лечения). Гарри тоже вылечили, но без такого количества побочных эффектов, просто потому, что он заразился позже. И почти вся методика лечения и три экспериментальных зелья принадлежали Гарри, как автору и разработчику. Он вообще спал за эти двое суток?.. Правда, сейчас он думал совсем о другом: если боль от возможности снова двигать конечностями и разговаривать Том встретил с какой-то мазохистской радостью, то о совершенно ужасном приступе диареи он такого сказать не мог. Собственно, сказать хоть что-то он мог с трудом. «Хоть что-то» было сугубо нецензурно, неразборчиво и на парселтанге. Сидя в чудом найденном с первого раза сортире, Том думал, что лучше бы он сдох, чем вот это вот все. И да. Ему было стыдно. Пожалуй, впервые в жизни. — Том? — в дверь постучался Гарри. Кто же ещё?.. Его сейчас видеть совершенно не хотелось. Не в таком состоянии, в каком Гонт сейчас находился. И не при таких пикантных обстоятельствах: скорчившимся на унитазе со спущенными трусами. Срам какой! — Гарри… Иди к чёрту, — можно было собой гордиться за то, как твёрдо прозвучал его голос. Пусть на самом деле это был скорее слабый хрип. — Том, мы только что вытащили тебя с того света, и мне плевать, как ты сейчас выглядишь. Но мне не плевать, как ты себя сейчас чувствуешь. Так что извини, но я вхожу! — единственное, что оставалось мужчине, это только закрыть глаза, чтобы данная сцена не так ярко отпечаталась в его памяти. Сопротивляться он не мог никак. Магия ещё не восстановилась, а держать дверь руками он не сумел бы. По его телу прошёлся холодок очищающего заклинания, и Том был одновременно благодарен за него и готов удушить за это унижение. Хотя куда уж ниже падать?.. — Тебе сейчас очень плохо, я знаю— Гарри слегка коснулся его плеча. — Но я приготовил тебе ванну с зельями, которые снимут большую часть симптомов, а остальное придётся убирать постепенно, но тебе будет уже гораздо легче… Просто давай ты сейчас встанешь и обопрёшься на меня, а я тебя отведу и помогу забраться. Прости меня за то, что так вышло. Я так боялся не успеть… Что не смогу помочь… — Гарри всхлипнул так, будто у него действительно текли слезы. Том всё ещё не открывал глаза. В его голове было просто полное отрицание происходящего. Впрочем, отказываться от помощи он не стал. Осторожно оперся на предложенное плечо, не заострил внимание на то, куда исчезли его несчастные боксеры. Просто осторожно встал, сжимая зубы от накатившей снова боли, и побрёл вслепую, куда вели. Он старался не думать ни о чем, иначе, кажется, умер бы на месте от острого приступа ненависти к себе из-за того, каким ничтожеством он сейчас себя ощущал. Не думать. Не анализировать. Не открывать глаза. Слушать тяжёлое от натуги дыхание Поттера рядом и просто переставлять едва ли послушные ноги. Шаг. Ещё один. Ещё… Остановится. Осторожно нащупать тёплый бортик ванны. Повинуясь ведущим его рукам, осторожно туда забраться, чувствуя, как горячая вода, по мере того, как он садился в ванну, заставляет адски болеть сначала ноги, потом спину и, наконец-то, руки, а затем боль резко проходит. Только кровь шумит в ушах от каждого удара сердца. Потому что кричать от боли — не комильфо, и он просто задерживает дыхание в данный момент. Уж это-то он должен перетерпеть. Живот снова сводит спазмом, но уже не таким сильным, как до этого. Том распахивает глаза и слепо пялится несколько секунд на свои колени, едва скрытые водой с фиолетовым оттенком. Потом вздрагивает, когда чувствует кроткий поцелуй в висок. — Ты молодец. Всё будет хорошо. Самое страшное уже миновало, — шепчет Поттер ему это на ухо и Том впервые за это время понимает, что мальчишке тоже должно было крупно достаться. Он наконец-то отрывается от созерцания своих коленей и смотрит на Поттера. На Гарри. На своего Цветочка. Тот почти зачах: заострились скулы, под глазами сине-зелёные глубокие тени от недосыпа, потрескавшиеся губы и только взгляд, живой, немного сумасшедший, но чертовски затягивающий. Мальчишка не отводит глаз. Он почти на ощупь находит натуральную морскую губку и, намочив её, начинает осторожно растирать ей грудь Тома. Мягкими массирующими движениями, которые дарят облегчение. Том испытывал на себе заботу много раз: в детском доме о нём заботились, потому что были должны. Скупо и зло заботились. В Хогвартсе о нем заботились, потому что он был примером для многих. Потому что он был полезен, и им пользовались, не скрываясь. Это была забота больше о престиже учебного заведения, нежели об ученике. Дальше о Томе заботились разные люди, но ни один из них не делал это бескорыстно. Просто потому, что хочется. Все искали выгоду, чтобы потом в нужный момент кинуть Тому эту заботу в лицо, мол, они вот какие молодцы, а он должен быть благодарен. Сейчас Том чувствовал, что о нем заботятся просто так. Мальчишка спас его. Он бы признал Долг Жизни. Он отблагодарил бы в рамках разумного… Смысла с ним сейчас возиться не было никакого. Поттер вздохнул тяжело и снова поцеловал Тома в висок, на этот раз чуть более чувственно. Согревая кожу своим дыханием. — О чем бы ты сейчас ни думал, прекращай. Всё будет хорошо. Мы разберёмся со всеми проблемами, ладно? Если ты, конечно, после этого всего ещё захочешь меня вообще видеть, — Том услышал в чуть надломившемся к концу фразы голосе горькую усмешку. Серьёзно? После всего, что случилось, этот мальчишка нашёл в себе силы успокаивать Тома? И при этом боится, что тот отвернется от него, несмотря на спасённую жизнь и эту обжигающе-тёплую, обволакивающую, но не навязчивую заботу? Впрочем, ответить Том не успел. — Подожди меня пару минут, хорошо? Там должно было настояться Желудочное зелье, — Цветочек, подавив вздох, оставил губку плавать в ванне и, распрямившись, тихо вышел, не закрывая дверь. Том поймал губку и стал её мять, смотря, как та сжимается под его пальцами, выталкивая из себя подкрашенную зельями воду. Он не мог себя понять. И не мог понять мальчишку: тот был бескорыстен. И сделал для Тома за четыре дня больше, чем любой из его Ближнего Круга за всё время своего служения. И если Том хотел жениться на Малфое-младшем, рассчитывая, что тот, пусть под действием зелий и обетов, станет такой же опорой и поддержкой… То он кардинально ошибался. И в погоне за мнимыми ценностями: деньгами и ещё большим влиянием, он рисковал потерять истинное сокровище, которое вначале принял за обычный сорняк. Гарри был не сорняком. Он был Цветочком неизвестного сорта, сочетая в себе мягкость листьев чистеца, иглы боярышника, силу Дьявольских силков и фатальность Венериной мухоловки. Идеальный гибрид. — Привет! Соскучился? — Гарри пришёл, а Том даже не заметил этого, занятый очередным витком самокопания. — Тебя не было так долго, что я решил, будто ты сбежал в другую страну магловским способом, — Том решил поддержать Цветочка и заставил свои голосовые связки просипеть ответ максимально разборчиво. — О, если ты язвишь, значит, точно идешь на поправку! Только тебе ещё предстоит выпить несколько зелий… Начиная вот с этого! — Цветочек подсунул ему под нос глиняную чашку с какой-то бурой жижей внутри, пахнущей розмарином. Впрочем, капризничать Том не стал и в пару глотков выпил содержимое, пока его желудок снова не взбунтовался. На вкус зелье оказалось очень мягким, сладковатым и слегка пряным. Возможно, благодаря своим вкусовым качествам наружу оно не просилось. Или просто начало так быстро действовать?.. От облегчения Том едва не застонал. Боль утихала, ему с каждой минутой становилось всё легче. А ещё Цветочек, видимо, всё же хотел его добить: послышался звук открывающегося флакона, запахло чем-то медово-сладковатым, но не навязчивым. А потом мальчишка осторожно начал перебирать волосы Тома, массируя кожу головы круговыми движениями. Он… Он мыл ему голову. Словно это самому Гарри нравилось. Медленно поливая водой с губки, пропуская пенные пряди сквозь пальцы. Это настолько не вязалось с мыслями Тома о том, что после произошедшего он станет Цветочку противен, что его логика пасовала. Было до одури приятно и как-то лениво. Особенно после того, как боль окончательно покинула измученное тело… Том закрыл глаза и, слегка улыбаясь, кажется, начал задрёмывать. — Я думаю, что тебе стоит поспать, но в кровати, — Цветочек закончил с его волосами, смыв пену, и начал, немного нажимая, массировать круговыми движениями Тому виски. — Кажется, ты делаешь… Делаешь всё, чтобы я заснул… Прямо тут, — прохрипел Том, всё же открывая глаза. Гарри хихикнул и резко убрал руки. Послышались шаги, а потом Цветочек встал около ванны, раскрывая большое махровое полотенце какой-то совершенно вырвиглазной пятнистой расцветки. Том вздохнул и стал медленно, держась за борта, вставать. Сейчас он совершенно не обращал внимание на то, что полностью голый, но заметил, как блеснули восхищением зелёные глазища. Правда, до того, чтобы красоваться собой, было ещё далеко: Том едва смог выбраться из ванны и не упасть. Но он был чертовски благодарен Цветочку за то, что тот не предлагал ему свою помощь ещё и в этом. В конце концов, Тому стало гораздо лучше. Он больше не умирал, а значит, не позволил бы никому квохтать над собой, будто курица-наседка. И мальчишка чувствовал это очень хорошо. Умничка. Впрочем, стоило только Тому вылезти из ванны и наконец-то твёрдо встать босыми ногами на куцую подстилку, как его тут же заключили в объятья, закутывая в полотенце и начиная аккуратно растирать спину и руки. А уж видя то, как Цветочек покраснел, Том прекрасно понял, что ниже поясницы, тот вряд ли осмелится опустить руки. Поэтому, усмехнувшись про себя, просто ждал, что же будет дальше. — Пошли, я… Я покажу тебе, где ты будешь спать, — Цветочек снова преобразовался в робкую фиалку и всё же не решился вытереть Тома полностью. И ко всему прочему начал нервничать. Просто прекрасно! — Показывай, — разрешил Том и замотался в полотенце, чтобы не смущать мальчишку. Тот алел щеками, как дикий мак, но согласно кивнул, явно мыслями находясь уже не здесь, и медленно вышел из ванной. Идти оказалось совсем недалеко: всего несколько шагов, еще одна дверь (о эти ручки в виде львов! Они доведут Тома до нервного тика!), и они оказались в совсем маленькой комнате, где не было ничего, кроме кровати, стоящей одним боком у стены, пусть и не односпальной, но довольно скромных размеров, окна, закрытого сейчас плотной коричнево-золотистой занавесью, да тумбочки, на которой был графин с водой и стакан. Освещалось всё это магическим светильником-шаром мягко мерцающим где-то под потолком. Завершал скромную обстановку мягкий, даже на вид, прикроватный коврик. — Вот. Ты можешь спать тут. Я сменил постельное бельё, правда, пижамы твоего размера у меня нет и… — Цветочек хотел сказать что-то ещё, но Том его перебил: — А ты будешь спать со мной? — этот вопрос был для Гарри действительно неожиданным. Скорее всего, эта невинная Фиалка хотела заночевать в гостиной около камина, оставив Тома в своей спальне. Да как бы не так! — Нет, я… — начал мямлить Поттер, пряча глаза. Ну что за прелесть? — О. Я понимаю. После всего случившегося… я стал тебе противен. Прости… — на самом деле голос у Тома уже не был таким хриплым, теперь он специально говорил тише. Но Гарри об этом знать не стоило. — Что ты! Нет, конечно! Ты прекрасен и ни капли мне не… — на этих словах своего Цветочка Том безо всякого стыда скинул с себя полотенце, повесив его на изножье кровати. А потом медленно и даже почти грациозно сесть (это был верх его возможностей сейчас: не просто плюхнуться, а осторожно опуститься) поверх одеяла и даже не думая прикрыться. А затем и вовсе лёг, сгибая одну ногу в колене, выставляя себя напоказ. — Тогда я хочу, чтобы ты спал со мной… Раз я не вызываю у тебя отвращения. Или ты сейчас соврал мне, не желая меня обижать? — если Том чего-то желал, он этого добивался. Всегда. — Мне-надо-переодеться-в-пижаму, — промямлил Гарри, избегая смотреть на мужчину в своей кровати. — Брось этот детский сад. Просто раздевайся и ложись, — Том прибавил в голос властных ноток, которые пресекали все возражения. Ну. Почти все. — Но я… — Гарри честно пытался. — Раздевайся. И. Ложись. Цветочек… — но у него не было шанса. О, как он боялся, что Том увидит, насколько он возбудился от такого вида. Хотя, скорее сейчас Том его просто «добил»: жарко Гарри стало ещё в ванной, но тогда он умело смог прикрыться, а сейчас… Сейчас он покорно, даже не думая, что конкретно делает, раздевался. Оставил только боксеры, которые совсем не скрывали то, насколько он был твёрд на данный момент. Настоящая катастрофа. Это было просто восхитительное зрелище. И Том был в восторге от вида возбужденного, смущающегося Цветочка. — А теперь ложись и будем спать, — промурлыкал мужчина, впрочем, не сдвинувшись ни на дюйм, чтобы Гарри мог пролезть к стенке только через него. Цветочек краснел, хотел что-то сказать, но в последний момент передумал и смело оседлал бёдра Тома. Чуть поёрзал, тут же ощущая пусть слабый, но отклик на свои действия, а потом откатился к стене. Поёрзал, пытаясь вытащить из-под себя одеяло. Затем укрылся и, отвернувшись к стенке, щелкнул пальцами, гася магический светильник. — Доброй ночи, Том! — елейным голосом выдал этот паршивец, оставивший за собой последнее слово. — Сладких снов, Цветочек, — отозвался Том, ни на чём не настаивая. В конце концов, им обоим следовало выспаться и прийти в себя, а не тратить последние силы на постельную акробатику. Чем дольше ожидание, тем сильнее удовольствие, не так ли? ------- Том: Я несколько часов тряс перед тобой мудями, но стесняться ты начал только в кровати? Гарри: Это не то, это другое! Том: *фейспалм*