Не в одиночку

Йен всегда любил детей. Он не помнил того времени, когда бы жил без карапузов, младше него. Младшие окружали его с сознательного возраста, всегда кто-то ползал, сидел в манеже или будил всех ночью. Всегда. Но, как ни странно, его это никогда не бесило и не раздражало. Сначала он просто играл с младшими, потому что ему самому это было интересно, а потом, потому что нужно было разгрузить Фиону. Но он это делал по собственной инициативе, никогда не гнушался поменять подгузник или убрать со стола выплюнутую кашу. И дети любили его в ответ, они ведь чувствуют неподдельную доброту, также хорошо, как и наигранную. Когда рыжий Галлагер подрос, он стал главной нянькой в семье и Фиона благодарно выдохнула. Йен ходил гулять с мелкими, играл в настолки, помогал делать уроки. Когда пришло время определяться с направлением будущей деятельности и выбирать профиль высшего образования после школы, то тут выбор был не велик. Он хотел бы стать врачом-педиатром, но медобразование в их семье никто бы не вытянул финансово. Зато в педагогический его взяли без проблем, на факультет психологии. Он мог после этого стать детским психологом или учителем младших классов, но сначала должен был отработать все потраченные на его образование государственные средства. Да, он учился бесплатно с одним маленьким "но". Получив диплом, ты три года отрабатываешь на госдолжности в госучереждении, тем самым возвращая долг. Вот так Йен и попал в службу соцподдержки. Сначала, конечно, он работал рядовым сотрудником. Как Мэлани. Но его быстро заметили и он поднялся выше в должности. Имея образование психолога и природную чуйку, у него отлично выходило ладить с людьми. Он мог уладить любой конфликт и успокоить разгневанных клиентов. Всё этому способствовало: его обворожительная улыбка, его приятный голос, правильные слова и знания психологии. Поэтому он не долго торчал рыжей макушкой в окошке, а пересел в кабинет, и одним своим присутствием вносил мирное сосуществование в коллектив и во взаимодействия с клиентами. Не говоря уже о том, как он ответственно подходил и к остальным своим обязанностям администратора. Ему 25, он уже два года отрабатывал свой долг, остался ещё один год и тогда он сможет выбрать, чем хочет заниматься в дальнейшем. Не смотря на то, что Йен был стопроцентным геем, он мечтал иметь детей. Не прям сейчас, не в ближайшем квартале, а в принципе. Тогда, когда он встанет полностью на ноги, найдёт своего человека. Тогда у них обязательно будут дети: не важно, свои, чужие, приёмные или от суррогатной матери. Но они будут. Пока такого человека Йен Галлагер на своём жизненном пути не встретил. Ему попадались или молодые парни, которые не готовы были создавать семью и серьёзные отношения, либо наоборот, взрослые мужчины, порой имеющие за спиной прожитых лет собственных взрослых детей и проходить через это снова не хотели. Когда Йен в тот день услышал из кабинета разговор на повышенных тонах он, естественно, вышел, чтобы уладить конфликт. В эту смену работала Мэлани Уотс и, как заметил Йен, обычно именно с ней чаще всего происходили конфликты у приходящих сюда за помощью граждан. Она была одинока, некрасива и уже не молода, что, как следствие, сделало её обиженной на весь мир, нервной и злобной. У неё не было даже цветов в горшках дома, не говоря уже о домашних животных. Никто с ней не уживался, даже кактусы дохли. Йен не раз говорил с ней о том, что бы она задумалась о смене работы на более уединенную, чтоб людей поменьше, чтоб не раздражало, раз уж так её тяготит эта должность, бесят люди и вспыхивают перебранки. Но, видимо, Уотс получала тут особый извращенный кайф, шпыняя других и имея в этом окошке хоть маленькую, но власть. Ведь в её власти принять документы или не принять. Для неё это было некой отдушиной — создать геморрой другим и про себя расплываться улыбкой крокодила, довольно потирая ладошки. И тут — о!! То, что надо!! Папаша с ребёнком, самый не защищённый слой населения. Выдержки никакой, терпения ноль, в бумажках не разбирается, ребёнок ноет, все предпосылки всё бросить к хуям и перестать выклянчивать у государства детское пособие: бонусы на стороне Мэлани. И у неё получилось, почти. Если б не Галлагер. Как и предполагал Йен, в конфликте была замешана мисс Уотс. А когда он поднял глаза и увидел того, с кем она намерена вступить в бой, то понял, что, во-первых, тут дело может дойти до поножовщины, во-вторых, ребёнок не виноват, чтобы мучаться столько времени зря, и, в-третьих, такого красивого папашку с малышом он просто обязан спасти от этой гиены. Папашка не промах конечно, тоже чует людей. И его "бесчувственная падла" была просто в яблочко. Стопроцентное попадание. Это прям второе имя Мэлани Уотс. Удивительная прозорливость. Если бы у Микки, мать его ети, Милковича не было с собой вообще ни одного документа для подачи заявления на детское пособие, Йен все равно бы ему его обеспечил, хоть бы и из собственной зарплаты. Господи, это же мечта всей его жизни! Молодой, красивый мужчина, с острым умом и с маленьким ребёнком в придачу. Да и гей-радар Йена никогда не подводил. Он абсолютно точно знал, что никакая жена/мать ребёнка не ждёт их на улице. Ну, а когда Йен контрольно спросил про коляску, которой нет у восьмимесячного ребенка до сих пор, то все сомнения отпали вовсе. Да и то, что малыш не прикреплён к поликлинике о многом говорило. Был ли у Микки партнёр? Хм... Не-а... Нет! Если бы был, то не допустил того, чтобы парень два с лишним часа помирал в душном помещении с маленьким ребёнком на руках ради детского пособия. А если таковой имеется то нахуй его, мудака такого. Такой не подходит Микки. И Йен сделает все, чтобы либо второй исчез сам, либо Микки выгонал его. Ради Йена. Потому что Йен сможет сделать их всех счастливыми. Он это точно знает. План был до опиздинения прост. Исходя из того, что Йен знал и о чем догадывался, то скорее всего одиноким папашкой Микки стал совсем недавно. Что уж там произошло он узнает позже, и вообще, откуда у гея сын, а пока достаточно того, что парень явно растерян, до чёртиков напуган, абсолютно не подкован в воспитании и ухода за малышами, но при этом взял на себя эту ответственность. Не отдал малыша тёткам, мамкам, бабкам, не сдал в дом малютки, а, собрав в кулак поджавшиеся яйца, принял бой. Мужик! Есть характер и внутренняя сила. Это главное. Все остальное Галлагер возьмёт на себя. Поможет, подскажет, научит, окружит заботой. И любовью. Конечно же любовью. Были ли у Йена отношения? Безусловно. Конечно. Он не умел быть один, да и люди всегда к нему тянулись. И в данный момент у него был человек, с которым он смотрел вечерами сериалы, ходил в рестораны или ездил на выходные за город. В глубине души Йен понимал, что эти отношения все равно закончатся, как и все предыдущие. Да, Джейсон был милым молодым человеком. Не конфликтный, разумный, рассудительный, начитанный. Молодой юрист с перспективой. Карьерист. В общем, скука смертная. Они встречались около полугода, но статус своих отношений не обсуждали: Йену это было не нужно, он не планировал с Джейсоном свое "долго и счастливо", а тот, в свою очередь, видимо боялся надавить и спугнуть Галлагера, ставя его в рамки отношений. Встречаются, трахаются, приятно проводят время. Нету огня. Как можно жить без искры? Ведь если подумать, что делает пару парой? Совместное поедание стейков в ресторане? Общие интересы? Совпадающие вкусы? Не-а. Ни-ху-я! Пожрать карбонару, сходить на прикольный фильм в кино, обсудить прочитанную книгу или съездить в отпуск можно и с хорошим другом. Для походов в театр, на выставку или сплетен на кухне достаточно иметь просто друга. Но друг — это не пара. Это не брак. Это человек, с которым тебе комфортно общаться. Для парности нужен огонь, искра, секс, наконец! Вы можете любить разную пиццу, смотреть разные сериалы и читать разные книги, но при этом ржать до уссачки над шутками друг друга и трахаться в течении долгих лет с огоньком, а если не вышло потрахаться, то поржать и над этим. Вот вам и пара. А если вы обсуждаете за ужином совместно прочитанную книгу, но не смеётесь над приколами и подъебами партнёра, при этом спите под разными одеялами, то и нахрен оно уперлось? Это, ну, выгодная сделка, партнерство. В общем, боязнь сдохнуть в одиночестве, вот это что. Йен так не хотел. Он хотел свой закрытый мирок с любимым человеком. Даже если их плейлист вообще ни одной композицией не совпадает, даже если один будет любить селедку, а второй вишнёвое желе. С этим можно жить в компромиссе. Это никого не обижает и не ущемляет. Вы же не обижаетесь на тех, кто не ест холодец. Да ну и бог с ними, мне больше достанется. А вот если вас не хотят, если вас не любят ночами и не стараются рассмешить, не скучают, не присылают дурацкие видео или прикольные фотки — вот это обидно. Безусловно, чем больше общих совпадений, тем лучше. Но без огня все в итоге замёрзнут. Или пойдут искать огонь в соседней деревне. Вот Галлагер и скакал галопом по всем соседним деревням и весям в поисках своей искры, костра, очага. Того, что будет греть. И, как он отчётливо для себя понимал, выйдя тогда на шум конфликта, прискакал. Нашёл. Увидел. Осталось победить, очаровать, завалить, трахнуть и женицо. Он увидел тот самый огонь. Он увидел его в ледяных, казалось бы, глазах, увидел в уверенной развязной походке, в резких и точно брошенных словах. Это не какая-то икеешная свечка в стакане, фитиль которой потом и заливает и тушит тот же расплавленный воск. Это факел, костёр, пожар. А Йен — ветер, кислород, который будет раздувать и поддерживать это пламя. План нарисован, сомненья прочь. Вижу цель — не вижу препятствий. Около восьми в дверь позвонили и Микки пошёл открывать, а Алекс пополз за молодым отцом проверить ситуацию и проконтролировать все с точки зрения взгляда с пола. Микки открывает дверь и видит на пороге Галлагера без костюма, в старых тертых джинсах, таких же древних конверсах и в футболке. В одной руке подмышкой у него сложенный стульчик, в другой, видимо, манеж, тоже в сложенном состоянии. — Привет, Милковичи! Держи. Мик, там ещё в машине. Сейчас принесу, — Йен отдаёт Микки все девайсы и исчезает в лифте. — Алекс, пошли смотреть, что тебе дядя Йен привёз, — Микки тащит все в гостиную и разбирает стульчик и манеж. Йен заваливается через несколько минут с детской ванночкой и ещё парой сумок наперевес. — Йен, Господи, ты весь свой район решил перевести сюда? — рыжик ставит ванночку на пол и пакеты тоже. Алекс тут же ползёт к новеньким вещам. Все очень интересно: не знаешь за что хвататься. — У вас есть ванночка? — Нет конечно. — Как же ты его купаешь? — Ну, большую наливаю. И с ним туда сажусь, чтобы он не утонул. — Теперь у него есть персональная. Экономия воды и тебе не нужно каждый раз лезть в ванну вместе с ним. — Круто. А в пакетах что? Йен берётся за дно пакетов и рывком переворачивает их, содержимое высыпается на пол кучей. Игрушки. Сортеры, трактора, машинки, музыкальные детские пианинки, кубики, мячики... Алекс издаёт невероятный звук радости и удивления. Йен садится рядом с ним на пол и достаёт из кучи какой-то девайс: на нем кнопки в виде животных, при нажатии на которых они издают соответствующий звук. Комната наполняется мычанием, хрюканьем, лаем и кряканьем. Через полчаса стульчик стоит на кухне у стойки, манеж в гостиной, ванночка наполняется водой с пеной, которую Йен купил в аптеке внизу. Приезжает курьер и привозит пиццу. Микки первый раз за два месяца ест за столом, без Алекс на коленях. Тот сидит на стульчике и мусолит пирамиду, пробуя на вкус каждую деталь. Парни уминают пиццу, запивая пивом. Йен не сводит с Микки глаз. Микки красивый. Очень. Йену нравится, как Микки ест. С аппетитом, по-простому. Его губы блестят от соуса, который в пицце, пальцы тоже испачканы и он, не думая, начинает их облизывать один за другим. Йен глаз не может отвести от него. — Что? — спрашивает Микки, ловя пристальный взгляд зеленых глаз. — Ничего, ты очень вкусно ешь, — говорит рыжий и Микки слегка краснеет. — Нормально я ем, как все, — бубнит смущенный брюнет. Ан нет... Микки себя недооценивал. Даже при нагрузках последних двух месяцев, сидящий напротив красивый парень вызывает все таки в нем желание. От взгляда Йена у него мурашки бегут по позвоночнику и какие-то муравьи в желудке шевелятся. Йен решает не смущать и не форсировать, переводя тему в другое русло. — Где его мама? — спрашивает он, кивая в сторону Алекса. — Вышла замуж и уехала в Лондон. — Давно? — Два месяца назад. — Вы не жили вместе? — Нет конечно. Я узнал о существовании Алекса два месяца назад, когда нашёл его у себя на пороге. — Как ты? Справляешься? — Ну, пока никто не покалечился. Но вообще хуево. Я не отец года. И пример у меня тоже был самый отвратительный из всех. Не знаю, последнее время вроде как немного привык, но теперь паникую все больше. Что я могу ему дать? — Свою любовь. Ведь детям ничего больше и не нужно. Это правда, поверь мне. — Да и с этим у меня тоже туго, знаешь ли. Примеров не было. — Но ведь ты же любишь его? — Да. Люблю. Наверное. Ну, как бы я отец. Я должен любить своего сына. — Ты никому ничего не должен. Не заморачиваться сейчас. Слишком резко все произошло, я так понимаю. Оно все само придёт со временем. — Пока я чувствую себя просто обслуживающим персоналом, — улыбается брюнет. — А вот представь: она звонит в дверь, её планы поменялись и она приехала его забрать. — НЕТ! Раз бросила однажды, бросит снова. Нельзя отдавать. — Значит, не отдашь? Микки задумчиво смотрит на Алекса. Тот снял все кольца с пирамидки, выкинул их со столика и с удовольствием грызёт палку задними деснами, тихонько что-то напевая. — Он... Он такой забавный, — Микки улыбается. — Он часто смешит меня. Он издаёт эти свои дурацкие непонятные звуки, как какая-то диковинная птица. Курлыкает что-то. А когда начинает заливаться смехом — это вообще уссака. Я до слез порой с ним ржу. Я раньше думал, что дети глупые и бесячие. А он не глупый, совсем не глупый. И он меня нисколько не раздражает. Даже когда я не выспавшийся, а он орёт, как потерпевший. Мне его просто так жалко. У него же по сути и нету больше никого. Нет, я не отдам его. Никому и никогда. — Это хорошо, Микки! — Надо его помыть, покормить и спать укладывать, — Микки встаёт и идёт к Алексу. — У тебя есть какие-то неотложные дела? — спрашивает Йен. — Да, у меня там работа скопилась, но я потом сделаю, когда спать его укатаю. — Давай мне Алекса. Иди работай, я все сделаю. — Йен... — Иди, Микки. Пока я тут, я помогу. Иди работай. Йен перехватывает пупса и идёт с ним в ванную, а Микки садится за комп. Он погружается в рабочие дела, слыша из ванной голос Йена и довольные визги Алекса. А ещё смех Йена, такой красивый и искренний, что Микки сам невольно начинает улыбаться. Йен ничего не спрашивает у Микки, сам все находит, одевает, кормит и уносит в спальню. В десять вечера пацан спит. Йен возвращается в гостиную и садится на угол дивана, чтобы не мешать Микки. — Я почти закончил. Ещё 5 минут, Йен. Йен берет пакеты и собирает игрушки с пола. — Надо купить ящики для игрушек, Микки. — Да, хорошо, куплю, — не отвлекаясь от компа, говорит Микки. — Ладно, поздно уже. Я наверное поеду домой, — ставя мешки с игрушками в угол, говорит Йен. — Подожди. Я уже все закончил и пиво ещё есть. Будешь? — Да неудобно. Тебе отдыхать надо. — Я и отдыхаю. Почти два часа отдыхал! Пойдём, давай. Он проболтали за пивом ещё около часа. Как оказалось, они мальчишками и жили в одном районе, даже в одну школу ходили, но никогда не пересекались и не видели друг друга раньше. Микки был старше на четыре года и в школе появлялся крайне редко, а Йен был все время занят либо помощью Фионе, либо учёбой. — Если б я тебя увидел тогда, раньше, я бы не забыл. У тебя ахуенные глаза, — сказал улыбаясь Йен. — Твою рыжую макушку тоже трудно было бы забыть, — отшутился Микки, дико смущаясь почему-то. Он давно не был застенчивым парнем, но Галлагер вводил его в ступор своими пристальным взглядами и комплиментами. Микки краснел, как подросток, и ерзал на стуле. Тут у Галлагера тренькнул телефон. Он взглянул на экран, чуть нахмурился, что-то написал в ответ и встал со стула. — Я пойду, Микки. Уже совсем поздно. — Конечно... Да. Ладно, — Микки не хотел, чтобы Йен уходил сейчас. И потом. И вообще. —Тебя кто-то ждёт? — как-то само собой вырвалось. —Эээ, прости, это не моё дело. — Ждёт, но это не важно. Теперь. Просто уже поздно. Милкович не стал больше ничего спрашивать. Конечно его кто-то ждёт. И этому "кто-то" явно очень повезло. Микки бы тоже его ждал. Йен вышел в коридор, обулся и топтался у двери. — Спасибо за пиццу. — Спасибо за все, мужик!!! Пицца — ерунда. — Можно как-нибудь повторим? — с надеждой, тихо проговорил Йен. — Может. Если тот, кто тебя ждёт, не против. — Хорошо. Тогда пока? Йен протянул руку и Микки пожал его большую тёплую ладонь. Он никак не мог отпустить его руку, боясь, что если сделает это, то потеряет навсегда. Он нехотя выпустил ладонь рыжика и Йен ушёл. Микки долго не мог уснуть, все возвращаясь мыслями к Галлагеру. Это все было для него так странно. Йен помогал просто так, не требуя ничего взамен. А ещё Галлагер был очень симпатичный. Очень. Просто ахуеть, какой он симпатичный. Когда Йен смотрел на него своим пристальным изучающим взглядом, у Микки внутри что-то шебуршало и возилось. Но при этом он чувствовал себя спокойно как-то, в безопасности, надёжно что ли, как будто все у него получится, со всем он справится, переставал паниковать и рефлексировать. На следующий день Алекс сидел в манеже, заваленный новыми игрушками, и не мешал Микки мыть полы. Он никогда в жизни не мыл столько полов, сколько за последние два месяца. Да он вообще их никогда не мыл. Но теперь вечно ползающий по полу дитенок не оставлял другого выбора. С пола можно было есть, вот как было чисто. Йен не писал и не звонил, а Микки все время просматривал экран телефона и ждал. Он никак не мог придумать достойного повода написать первым. К вечеру повод появился сам собой. Щеки Алекса покраснели и где-то по шее тоже пошли пятна. Микки сфоткал мордаху сына на телефон и послал Йену. МИККИ: Что это, блять, такое?? МИККИ: Привет. ЙЕН: Привет, Микки! Похоже на аллергию. МИККИ: И что с этим делать? Он чешет! ЙЕН: Дай антигистаминное и помажь кремом. МИККИ: Какое дать?! ЙЕН: Есть у тебя что-нибудь от аллергии? МИККИ: Не знаю. Вряд ли. ЙЕН: Иди в аптеку, щас название скину. Микки взял Алекса подмышку и спустился в аптеку. Телефон тренькнул новым входящим. Там было несколько названий. Фармацевт уже знала Милковича в лицо как постоянного клиента. Только вот теперь покупки были кардинально другими. Если раньше Милкович закупался гандонами и смазкой, то теперь гелем для дёсен, шампунем без слез и детским кремом. Она ему ещё посоветовала кое-какие мази, чтобы Алекс не чесался, и советовала сходить ко врачу. МИККИ: Как записаться ко врачу? ЙЕН: Зачем? МИККИ: Фармацевт в аптеке сказала, что нужно проверить Алекса. ЙЕН: Глупости. Не спеши. Посмотри, как будет завтра. Скорее всего пищевая аллергия. Вспомни, что он ел. МИККИ: Да все тоже, что и раньше. ЙЕН :Вообще ничего нового? МИККИ: Не, те же банки с питанием. Фирма та же. ЙЕН: А состав? МИККИ: Ну, брокколи не было (редкостная поебень) взял с тыквой. ЙЕН: Ясно. Тыкву не давай завтра. Посмотри, что будет. МИККИ: Это что, от тыквы?? ЙЕН: Скорее всего. У многих аллергия на тыкву. Карл тоже от тыквы становился румяным)) МИККИ: А какого хуя они её тогда пихают в детское питание?! ЙЕН: Ну, кому-то заходит) У некоторых аллергия на манго, вплоть до отека Квинке. Что теперь, запретить продажу манго? 😏 МИККИ: Пиздец какой-то... Я не вытяну такое... ЙЕН: Куда ты денешься! Всё будет в порядке, не паникуй. МИККИ: Спасибо. Прости, что гружу тебя. Просто больше не у кого спросить. ЙЕН: Перестань, просто если завтра к вечеру будет получше, то значит тыкву просто не давай больше. А так, обращайся в любое время, слышишь? МИККИ: Да, хорошо. Спасибо, Йен. ЙЕН: Не за что. Рад помочь!😏 Микки скормил мелкому капли от аллергии, намазал щеки мазью и отнёс в спальню. Если днем Алекс засыпал без проблем сам, то к вечеру у него открывалась какое-то второе дыхание и просто уложить в кроватку и уйти было невозможно. Алекс вставал на ножки, держась за бортик кровати, и скакал, как орангутанг, издавая соответствующие звуки. А когда Милкович пытался его успокоить, тот начинал заливаться смехом, громко повизгивать, ещё и кусался. Кусался, к слову, он теперь круглосуточно. У Микки уже были синяки на руках и на шее. Как отучить от этого дела Микки не знал, а в интернете ничего дельного по этому поводу не нашёл. Там были статьи про более взрослых детей, но про таких маленьких ничего не было. Кое-как укатав мелкого на ночной сон, Микки упал на кровать морской звездой и закрыл глаза. Мобильный завибрировал. ЙЕН: Что вы завтра делаете? МИККИ: То же, что и сегодня. И вчера. И позавчера. День сурка, бля. ЙЕН: Может сходим в парк? Пока тепло. Там утки. Я куплю хлеб. Микки улыбался во весь рот. МИККИ: Хорошо, так и быть, мы берём тебя с собой в парк, но только если ты купишь хлеб. 🤪 ЙЕН: Черт. Вот же я попал... ЙЕН: Лааадно. С меня батон. ЙЕН:😆 МИККИ: 10? ЙЕН: Батонов😱 МИККИ: 😆 В 10 часов! ЙЕН: В 9 приеду. Круассаны на завтрак? 😏 МИККИ: Хорошо. До завтра. ЙЕН: Спокойной ночи, Микки Милкович! МИККИ: Спокойной, Йен Галлагер 😏