Сборник "Что касается Гавриила"

      Михаил сидела на причале и бросала куски хлеба чайкам, жадно хватавшим всё, что казалось им съедобным. Хлеб в её ладонях не кончался, сколько бы времени она тут не провела.       — Снова ты тут? — Гавриил появился за её спиной бесшумно, не потревожив даже подозрительных птиц.       — Ненавижу чаек, — безразлично отозвалась она, рассыпая новую порцию хлеба. — Жадные, злобные, почти ползают, хотя могли бы летать...       Гавриил хмыкнул задумчиво и сел рядом.       — При чём тут птицы, Миша? Они созданы такими и всего лишь ценят свою, данную Ею, жизнь. Ты уверена, что ненавидишь их?       Разумеется нет. Ей дела не было никакого до несчастных чаек, которые впустую растрачивали свои крылья. Они могли бы летать выше, но не имели в этом никакой нужды. Но сказать "я ненавижу их" было гораздо проще, чем объяснить, как разрывается сердце от боли за тех, других, что когда-то умели летать по-настоящему, и отказались от этого права, зная, что теряют. И ничего не пытаются изменить.       — Неужели ползать действительно лучше?       Гавриил покосился на неё и пожал плечами. Иногда Михаил казалось, что её брата никак не задело падение ангелов, что его не тревожит судьба мятежного брата и не грызет обида и непонимание от предательства. В такие моменты Михаил была максимально близка к тому, чтобы познать ненависть по-настоящему, а не на словах.       — Я не сравнивал, Миша. Но злость тебе не поможет, — с сожалением заметил Гавриил. В конце концов, он никогда её не понимал, всегда судил по себе. — поэтому лучше тебе остыть и взбодриться, — тем временем продолжил свои рассуждения брат и самым подлым образом столкнул Михаил в воду. А когда она вынырнула, чтобы высказать всё, что о нём думает, нырнул, бесшумно войдя в воду, рядом с ней. — Искупаемся?       — Тут корабли, — прошипела Михаил, понимая, что ругаться из-за одежды бессмысленно, свою Гавриил тоже не пожалел, хотя любил нежно.       — И они смогут помешать тебе? — деланно удивился Гавриил, отплывая от неё на несколько метров. — Не ожидал...       "Мерзавец", — с весёлой, злой нежностью подумала Михаил, отправляясь в погоню.