Порождение бездны

Этой ночью мне опять снились кошмары, которые полностью затягивали меня в свою пучину зла и ненависти. Место, которое я видел, источало тёмный и влажный туман, словно разбрызгивало яд вокруг себя. Меня затягивало в него всё дальше и дальше, а мои руки пронизывали зубья, глубоко заходя под ногти. Холодные коридоры извивались вокруг меня, а я только мог стоять и наблюдать, как падаю в бездну. По всей видимости, на меня повлияло то, что мы были уже совсем рядом с притягательной отметкой на карте. Я был настолько возбуждён, что не мог думать ни о чём другом, но старался не подавать виду. Мне и так хватало восторженных возгласов Шестого и его постоянной болтовни об этом месте. Вот опять мы шли в неизвестном направлении, и только горы указывали нам, куда переставлять ноги. Каменной дорожкой они стояли друг за другом и качались в такт падающим на них лучам. Мы останавливались, а потом снова и снова шли, этот бесконечный круговорот не давал нам думать о чём-то другом, кроме как о нашем путешествии. Казалось, теперь вся наша жизнь состояла из дорог и медленных переходов из одной точки в другую. Даже не разговаривая друг с другом, мы знали, что думаем об одном, и это осознание позволяло справиться с тревожностью и беспокойством. Я чувствовал, как земля под ногами быстро вращалась, день стремительно сменялся ночью. Только мы успели разогреться, как уже было пора устраивать привал. По крайней мере, в темноте идти не хотелось, и только тускло-жёлтый блеск костра отгонял насекомых, которые так и норовили полакомиться свежей кровью. Шестой спал беспокойно, да и я слышал чьё-то присутствие. Чувствовал, как издалека на нас смотрели хищные глаза, налитые желанием прогнать чужаков со своей территории. Бывало, лежишь так в деревне и смотришь на бархатное небо, покрытое россыпью стеклянных осколков. Представляешь себе, о чём сейчас думают другие, такие же неспящие люди. Ощущаешь, как холодный ветер треплет волосы, и хочется выйти на улицу и просто сидеть в тишине… Ночь длилась ещё меньше, я так и не смог заснуть, с появлением облаков на небе я принялся подкидывать траву в тлеющий костёр. Быстро достав припасы из сумки, я начал нанизывать засохшее мясо на изогнутые ветки с зелёными ростками. Еда источала приятный аромат, а жир мелкими каплями стекал на огонь и шипел, прикасаясь к его игривым язычкам, которые весело плясали, заставляя траву свёртываться в клубок и дымиться. Шестой зашевелился, как только до него долетел запах пищи. Я улыбнулся и глупо рассмеялся, но мне не хотелось расстраивать его, говоря, что у нас опять осталось мало еды. Мой товарищ растерял все припасы, когда убегал от разъярённой женщины. Признаться, мне бы тоже не хотелось попасть под её горячую руку… Было приятно осознавать, что теперь всё уже позади, а дальше нас поджидают не менее интригующие события. — Что это за мясо? На вид похоже на плоть гривозуба, — спросил у меня Шестой, уже успевший бесшумно подняться. Он нахмурил брови и чуть наклонился к костру. Мысли о трапезе с карликами заставили меня полностью погрузиться в воспоминания. Защемило в душе, и я даже забыл, насколько вкус того мяса был ужасен. — Ну и гадость, ещё хуже, чем я мог себе представить! — я откусил небольшой кусочек и тут же выплюнул его в руку, — попробуй сам, вдруг тебе понравится, — я рассмеялся и кинул обугленный шмат мяса в Шестого. Нужно было срочно принимать решение, возвращаться в деревню мы не могли, и я предложил Шестому прибегнуть к отчаянным мерам. Он снова встал в свою излюбленную позу и приготовился свистеть. Мой проводник полностью сосредоточился и набрал полную грудь воздуха. Закрыв глаза, он скривил лицо, делая гримасу, подражая резким звукам, которые издают птицы. На этот раз он свистел удивительно хорошо, и на его коварный зов прилетело несколько мелких птиц. Как только я приблизился к ним, пернатые с громким хлопаньем крыльев взмыли в воздух. Я тихо выругался и сел на землю, обернувшись на Шестого. Он гордо улыбнулся, задрав голову, его это совершенно не расстроило. — Я попробую ещё раз, — тихо сказал Шестой и подошёл ближе ко мне, — брось в них свой кинжал, чтобы они не испугались твоих шагов. Приготовившись к действию, я присел на корточки и завёл руку за голову, подняв нож высоко над землёй. Как только я заметил щебечущих птиц, тотчас рывком бросил оружие, которое со свистом вонзилось рядом, пригвоздив пернатое животное к земле. Ещё пару секунд пташка трепыхалась у меня в руках, но быстро ослабла, открыв свой жёлтый клюв. Мне было жалко и больно смотреть на это невинное животное. Перламутровый блеск мягких крыльев переливался на солнце, а ещё недавнее пение птицы настойчиво повторялось у меня в голове. Однако мне довольно быстро стало всё равно. Безразличие и чувство голода зачастую могут заставить человека идти на поступки, совсем несвойственные ему. Полакомившись, мы отправились дальше, ещё раз сверив свой маршрут с картой. По предположениям Шестого, оставалось идти совсем недолго, поэтому сердце начало весело дрожать в груди, волнение всё больше и больше охватывало меня. Хотелось буквально прыгать от радости, и я больше не отдавал себе отчёта в своих действиях. Горы на горизонте начали подползать ближе друг к другу, сливаясь в очертание огромной крепости, защищающей сокровенные тайны от заурядных умов. По лицу Шестого было понятно, что мы уже находились рядом с Бездной. — Мы уже совсем рядом, Четвёртый! Я чувствую это, как будто уже был здесь, — с восторгом сказал мой проводник, оглядываясь по сторонам, — у тебя нет этого ощущения? Шестой уставился на меня и стал ждать ответа, я даже немного напрягся, но на ум так ничего и не пришло. — Нет, — нагло соврал я, потому что никак не мог описать то чувство, резко охватившее меня. Тело словно тянуло вперёд, ноги не слушались и шли сами по себе. Шестой пожал плечами, и на его лице появилась улыбка разочарования. Тучи сгущались над горизонтом, в воздухе поднималась духота, а насекомые летали низко над землёй и бились о ноги. Погода испортилась настолько, что скоро должен был полить дождь и затопить всё вокруг. Мы решили добежать до подножия невысоких гор, которые теперь уже были больше похожи на пологие холмы. Под камнем, висевшим над нами, было невообразимо холодно и мокро, он никак не защищал нас от дождя. Нам было важно само ощущение того, что мы сделали всё, что было в наших силах. К нашему удивлению, дождь закончился довольно-таки быстро, и теперь мы были уверены, что управимся со всем до наступления темноты. Мы потратили много сил, пытаясь подняться по грязному склону холма, всё время скатываясь вниз, я содрал себе всю кожу на руках. Цепляясь за мокрые камни, мы ползли вверх, обдуваемые холодными потоками воздуха. Волосы попадали в глаза и рот, и я просто старался не упасть, чего уж тут говорить о моём внешнем виде. Пейзаж, открывшийся нам, был поистине прекрасен, с вершины холма равнина была видна как на ладони. Длинный лабиринт из гор неподвижно стоял по обе стороны от нас. Казалось, это место идеально подходило для того, чтобы спрятать здесь какое-нибудь несметное богатство. В овраге, обрамлённом высокими деревьями с колючими стволами и раскинувшимися ветвями, создающими прохладную тень, было нечто неподдающееся объяснению. В скале располагалось огромное архитектурное сооружение. Массивные окна с тяжёлыми железными рамами не давали заглянуть внутрь, но разыгравшееся воображение и так додумывало всё за нас. Пока что было непонятно, как проникнуть внутрь, но мы всё-таки попытались это сделать, обойдя холм по узкой тропинке. С обратной стороны было глубокое ущелье, которое затягивало в себя с невообразимой силой. Хотелось шагнуть в него, наверное, лететь было бы очень долго. — Входа здесь нет, — эхом отозвался голос Шестого, — я не понимаю, как войти внутрь! — он положил руку на затылок. Я заметил у него эту забавную черту, должно быть, так легче думалось. — У меня тоже ничего… Шестой с огромной злостью схватил походную сумку и швырнул её о землю. Раздался глухой стук железных тар, который разлетелся по всей округе. Меня это насторожило, ведь под ногами была просто земля, которая бы заглушила резкий шум. Я аккуратно подошёл к мешку и запустил руку в рассыпчатую почву, мои пальцы упёрлись во что-то твёрдое и холодное. — Помоги мне, Шестой, — я поднял глаза на своего товарища, — под нами зарыто что-то металлическое. Не стоит объяснять, насколько долго мы копали и отодвигали почву под ногами. Мы полностью были в земле, но нас это мало волновало. Небольшой люк, плотно закрытый снаружи, на удивление, легко поддался нашему напору. По крутой лестнице мы спустились в настоящий подземный мир, состоящий из железа и других материалов. Разбитые колбы, которые издавали неприятный треск, когда я наступал на них, были разбросаны по полу. Как будто кто-то второпях пытался покинуть это место и беспорядочно переворачивал всё вокруг. Мы вышли к лестнице, которая вела глубоко вниз. Её железные листы трещали и шатались под нашим весом, мы крепко держались за перила, боясь смотреть под ноги. Шестой шёл немного впереди, широко расставив руки и ощупывая стены. Вокруг было темно, хоть над головами и светили тусклым зелёным светом изредка мигающие прожекторы. Я заглядывал в комнаты, внутри которых стояли приборы и непонятные механизмы. Мой товарищ зашёл в приоткрытую дверь и обернулся в мою сторону, позвав рукой тоже пройти внутрь. Я последовал его примеру, и некоторое время спустя мы уже стояли посередине комнаты. Койки и полки разделяли проход немного шире, чем входная дверь. Потолок был низким, закруглённым, он был сделан из гофрированного железного материала. Воздух был затхлым и сырым, тёмное помещение долго не впускало в себя ветер. На небольшом столе, посреди различных чертежей, лежала раскрытая грязная книга, на неё падал свет, исходящий из газоразрядной лампы, выполненной в виде стеклянной трубки. Она сразу привлекла наше внимание, как будто звала нас всё это время. На её почти оторванном корешке красовались неразборчивые инициалы.