Роса

      Посмеиваясь над робким Сяо Синчэнем, Сюэ Ян приглашает его помыться вместе с собой — бочка немаленькая, места хватит и для двоих. Но стоит только представить, что два оголённых тела окажутся в такой близи друг к другу, Даоджан покрывается румянцем. Ченмэй спешит успокоить взбудораженного шутливым предложением Синчэня, не в силах больше хохотать над его реакцией — уже живот болеть начинает. И хотя Сюэ Ян смеётся, фантазия его работает на славу. Он уже в красках нарисовал то, как они могли бы вдвоём оказаться в этой бочке, и как они могли бы сэкономить место, если бы, например, Ченмэй оказался бы на чужих коленях. Ох, ну кто мог бы подумать, что сердце Сюэ Яна откроется именно Сяо Синчэню. Впрочем, подумать об аналогичной ситуации со стороны Даоджана тоже можно. Как и удивиться всему происходящему.       Искупавшись, наевшись вкусной, мясной еды, что очень важно, учитывая, что Даоджан крайне редко покупает им мясо, Сюэ Ян приступает к ароматному вину, приглашая и Сяо Синчэня испить языкастый напиток. — Почему бы Даоджану не выпить со мной?       Сяо Синчэнь, который только заканчивает свой ужин, с сомнением отвечает: — Я никогда не пил… Не уверен, что хочу… — Оу! — поднимает чашку с напитком Сюэ Ян, осушая ту залпом. — Настаивать не буду! Мне же больше достанется. Ох! Давно я такого хорошего вина не пил, к слову, — слегка охмелевший, напаренный, сытый и безумно довольный, Сюэ Ян сверкает алыми глазами в сторону Даоджана, что сидит возле стола, сложив руки на колени.       «Остаётся таким прилежным даже в подобной обстановке», — бессознательно уста расползаются в трогательной улыбке, а взгляд становится мягче, и словно дело во хмелу, да только сильнее другое чувство. Никто не сможет понять Сюэ Яна в этом, ведь лишь ему одному дана не только возможность зреть Даоджана в повседневности и комфортной обыденности, но и быть частью всего этого, самым прямым участником! Просыпаться в одном доме, иметь тот самый дом, с улыбкой встречать новый день, веселить его всякими глупостями, с замиранием сердца наблюдая как в искренности напрягаются мышцы лица, ждать, когда он помоется, трапезничать с ним, болтать и путешествовать по миру, — только Сюэ Яну дозволено это всё. Видеть Сяо Синчэня таким распаренным, с ещё влажными волосами, в не полностью застёгнутых ночных одеяниях. Взгляд невольно цепляется за выпирающие ключицы, а ведь тусклый свет немногих свечей в помещении любую эмоцию делают глубже и объёмней. Эта прямая линия кажется такой хрупкой… — Часто ты пьёшь? — М-м… Неа. Вообще, я не любитель, но, бывает, хочется ощутить этот кисловато-сладкий вкус, горечь жжения в горле, — честно отвечает Сюэ Ян. — Это особенно помогает, когда тебе плохо на сердце! — вспоминает Ченмэй свой первый глоток вина, сделанный сразу же после того, как нынешний глава клана Лань Линь Цзинь смог вытащить его из тюрьмы. Прозаично, что причиной его нахождения там стали его собственные деяния, однако поймал и привёл его на суд именно Сяо Синчэнь, беззаботно сидящий рядом.       «Из-за тебя я первый раз испробовал вино…»       Но не винит ни в чём. Признаться, давно не винит. А может, и никогда вовсе?..       Синчэнь никогда не пробовал ни вин, ни других подобных напитков. Но сейчас, впервые, ему интересно ощутить вкус, описываемый Ченмэем. Узнать, что это за напиток, который пользуются такой популярностью. — Могу я немного попробовать?..       Брови Сюэ Яна взлетают, но сразу же возвращаются на место, пока уста расходятся в коварной улыбке. Охмелевший, налив Улыбку Императора в металлическую чашу, Ченмэй ползком направляется к Даоджану, который ждёт, чуть склонив голову в бок. — Конечно же можешь, А-Чэнь, — ласково поёт Ченмэй, садясь прямо напротив Синчэня в ту же позу. — Я налил тебе совсем немного, — протягивает он в руки чашу, продолжая коварно смотреть на доверчивого заклинателя.       Даосский заклинатель чуть приподнимает чашу, как-то скептично приподнимая бровь: — Что-то не похоже, что немного…       Ченмэй снова хитрит с ним, вызывая улыбку. — Ох, Даоджана не обману-у-у-у-у-у-уть! — капризно тянет Сюэ Ян, серьёзно продолжая. — Пробуй же.       Поднеся чашу к носу, Синчэнь делает глубокий вдох, чуть морщась. Запах, в принципе, соответствует вкусовому описанию Ченмэя. И тому, что не нравится ему самому. — Кажется, я не смогу всё выпить, — тихо произносит Синчэнь, уже намереваясь сделать глоток, как вдруг ощущает тепло чужих ладоней, на тыльных сторонах своих. — Ченмэй?..       Каждое новое прикосновение, в сравнении с предыдущими, ощущается ярче и желаннее. Сяо Синчэнь ведь так старается не поддаваться влиянию порочных желаний и побуждений, старается сохранять гармонию в своём сердце, но когда оно так трепещет, когда бабочки в животе так рьяно машут крыльями, разве он может бороться с этим? Разве дано ему взять власть над чувством, являющимся и проклятием, и благословением? Сяо Синчэнь просто рад, что может испытывать нечто подобное, и он рад, что человек, вызывающий в нём эти чувства, именно Ченмэй. Как же хорошо, что он повстречался на его пути!.. — Выпей сколько можешь, Даоджан, — ласково шепчет Сюэ Ян, садясь в более развязную позу: широко раздвинув ноги, он ближе двигается к Синчэню, с блаженным наслаждением наблюдая, как мягкие, в местах, едва уловимо, треснувшие губы, раскрываются навстречу вину. Подушечками пальцев Сюэ Ян поощрительно поглаживает нежную кожу рук Даоджана, как заворожённый смотря на его лицо. — Что… ты делаешь?.. — закашлявшись от неожиданности действий Сюэ Яна, Сяо Синчэнь дёргается от парня назад, но тот уже снимает с него повязку. Даоджан не ожидал подобного действия. — Тебе нет необходимости носить её при мне, — тихо отвечает Сюэ Ян, кажется, сам не ожидавший, что осмелится на этот поступок. Его сама по себе напрягает эта повязка, скрывающая часть изящного лица — плевать он хотел на впалые глазницы, ведь Сяо Синчэнь не стал менее привлекательным из-за этого. Хуже ли выглядит Сюэ Ян без пальца? Вот и ответ. — Ченмэй… — шёпотом выдыхает Даоджан, стремясь волосами прикрыть лицо. — Верни мне повязку…       Но вино явно прибавило смелости Сюэ Яну. Не сказать, что он не дошёл бы этого чуть позже, но Улыбка Императора значительно ускорила процесс. Несмотря на свой характер, Ченмэй очень трясётся над тем, что подумает о нём Даоджан: юный заклинатель старается учитывать чувства, мысли и мировосприятие Синчэня, прежде чем что-либо сделать, хотя вовсе не разделяет их, порой — как не странно, но именно уважение проявляется подобным образом. Другой вопрос, что справляться с собственными эмоциями становится всё сложнее, ведь жадность присутствует в каждой из них, но и давить на даосского заклинателя не хочется. — Тебе так тягостно быть без неё?..       Голос Ченмэя слышится каким-то слишком грустным, и Сяо Синчэнь, резко повернув голову назад, спешит ответить: — Нет! Просто мои глаза… — столкнувшись с чужим носом, Даоджан замолкает, делая медленный, глубокий вдох. Он и раньше это замечал, но сейчас ощущает очень остро и томно: от Ченмэя пахнет сладостью, похожей на очень нежный, лёгкий аромат конфеты с цветами персика. Сложно объяснить, но именно сладостью описывает этот аромат Сяо Синчэнь, и безумием то, как за секунду густеет кровь в теле. — Твои глаза прекрасны, как и раньше… — как хорошо, что Синчэнь не обращает внимания на эту оговорку, иначе пришлось бы объяснять, откуда Ченмэй знает, а как раньше?.. Но Проказник говорит от всего сердца — эти глаза вынуждают чувствоватт его и тоску, и сожаления, и тёплые приливы ностальгии — кажется, так зарождается чувство вины. — Как тебе вино, А-Чэнь?.. — кончиком носа Сюэ Ян водит по носу Даоджана, медленно-медленно, пока ресницы трепещут от наслаждения.       Он так близко. Так близко… Аромат чужого тела, жар непорочной, жаждущей лббви души… Мелкая дрожь волнами, подобно безумному океану, накрывают Сюэ Яна одна за другой. — Неприятно жжёт, когда проглотишь, — выдыхает Синчэнь, позволяя себе ответить на эту лёгкую ласку тем же. А на душе, кажется, распускаются цветы. — Так испробуй ещё… — шепчет Сюэ Ян, готовый вот-вот сорваться и отдаться во власть всем своим безумным желаниям. Потемневшие от вожделения глаза опускаются на приоткрытые уста Синчэня: макнув указательный палец в вино, сглотнув, Ченмэй проводит влагой по нижней губе слепого заклинателя. Инстинктивно Сяо Синчэнь облизывает губу, задевая и палец Сюэ Яна. — Терпкий вкус…       Глаза Ченмэя ни на секунду не отпускают из плена желанные уста. Поддаться и коснуться. В омут, с головой. — Как же так? — разочарованно выдыхает Сюэ Ян, но наигранно. Даоджан усмехается этому. — И что же делать? Допить ли мне? — Неужели тебе нравится этот вкус? — Сяо Синчэню и правда интересно, ведь его не впечатляет ни кислинка, ни горечь, ни сладость, которой почти что нет. Напиток на любителя. Но лучше вообще не пить.       Не спуская глаз с белоснежного лица, одним большим глотком осушив чашу, Сюэ Ян с особым довольствием расплывается в улыбке, проглатывая вино. Приподнимаясь на колени, крепко обхватив шею Синчэня руками, в самые губы Сюэ Ян выдыхает: — Мне нравится послевкусие.       Сердце пропускает удар, а взрывная волна истомы накрывает безмятежно томящееся сердце.       Приоткрыв уста, Сюэ Ян аккуратно целует верхнюю губу Сяо Синчэня, следом, целуя и нижнюю. Он с опаской и интересом смотрит за реакцией Даоджана, хотя у самого немеют пальцы от волнения, но стоит ему отстраниться, стоит увидеть, какие страстные, невинные тени желания украшают привычно безмятежное лицо, Ченмэй вновь стремится ближе, оставляя сладкий поцелуй на левом уголке губ. — Может, так слаще?.. — усмехается хитрец. Со стороны наверняка чувствуется уверенность Сюэ Яна, однако только взглянув на него, станет ясно, как сильнотон уязвим.       Но Сяо Синчэнь, у которого перехватило дыхание, едва может и слово произнести: — …слаще…       Это же первый его поцелуй. Первый раз кто-то касается его губ… — Я, — продолжает своё озорство Сюэ Ян, усаживаясь на колени Сяо Синчэня. Из-за тянущей твёрдости внизу живота, каждое движение отражается сладчайшей пыткой в теле. — Знаешь, А-Чэнь, — шепчет он в самое ухо, жарко выдыхая, — никогда не целовался… — а затем оставляет смачное касание уст на порозовевшем хрящике, вздрагивая, когда чужие ладони, с лёгким напором, отстраняют его за талию. — Ты пьян… — с досадой доносится шёпот. Сяо Синчэнь немного иначе представлял себе это. Надо же! Представлял! Что-то вроде в ночи, под ропот звёзд, лёгкими касаниями — да-да, да даже на постоялом дворе! Просто не хочется, чтобы потом Ченмэй о чём-либо сожалел, чтобы забыл всё то, о чём говорил… Просто так хочется, чтобы всё это было настоящим!.. — Я смел, — парирует Сюэ Ян, проворно обхватывая чужую талию ногами. — Если ты думаешь, что я напиваюсь с трёх чашек вина, то мне обидно, Даоджан!       Сяо Синчэнь не сдерживает улыбки. Этот парень поразительным образом заставляет его так искренне улыбаться. Даосский заклинатель привык дарить миру неискреннюю улыбку, а должную, и вот теперь он может делать это, потому что и правда… счастлив?.. — И всё же, — поднимается вместе с Сюэ Яном Синчэнь, неспеша идя к постели, — ты охмелел. Давай ляжем спать, ладно?       Он же не против продолжить, но страх того, что Ченмэй делает это под действием вина, не отпускает. — Ох, Даоджан, — устало тянет Сюэ Ян, заворачиваясь в мягонькое одеяло сразу же, как Синчэнь опускает его на постель. — Твоим упрямством можно стены пробивать… — а у самого глаза слипаются.       Вино-то крепкое, да и Сюэ Ян долго на ногах, к тому же очень измотан эмоционально. Он, может, и искренне стремился к Сяо Синчэню, но и Даоджан прав в том, что лучше им обсудить происходящее между ними в более спокойной и стойкой обстановке. Сейчас ему уже достаточно того, что миловидный парень, сладко посапывая, стремится к нему даже во сне, удобно укладывая голову на груди Синчэня. Достаточно того, что тепло чужого тела придаёт немалое количество сил, а что важнее — желания жить. Не просто вести существования, в попытках искупить грехи, а именно вкушать жизнь, проникаться ей, открыть для себя столь романтичный уголок… Сяо Синчэню не нужно многого: вполне хватит небольшого домика, как тот, в котором они сейчас живут, пропитание, а также забота и смех, что наполняют дом, тепло и уют, что в нём хранятся. Заботливо поглаживая Ченмэя по волосам, Сяо Синчэнь и сам начинает погружаться в сон. Всё же дом — это люди, а не место. А его домом, вполне очевидно, стали два человека, волей судьбы появившиеся в его отверженной жизни.       Утром, на удивление, Ченмэй встаёт рано, хотя Даоджан уже одетый и умытый встречает его. Он позволяет парню ещё немного поваляться на столь удобной постели, и не один из них не стремится заговорить о том, что произошло вчера. Сяо Синчэнь считает, что время не подходящее, Сюэ Ян же вовсе не намерен болтать, намереваясь действовать. Хоть Сяо Синчэнь и посчитал его пьяным вчера, Сюэ Ян помнит всё до малейшей детали: даже то горячее и мягкое чувство от касания к чужим губам.       Пальцы ложатся на собственные губы, в воспоминаниях храня ропотный трепет от первого поцелуя на губах.       «Если такая малость так приятна, то что же будет от полноценного поцелуя?»       Сюэ Ян смеётся про себя. Три месяца прошло, как он находится подле Даоджана, чуть больше? Этого времени на самом деле хватило, чтобы обличить истинные чувства Ченмэя, чтобы он столкнулся с… самим собой? Всю жизнь в панцире: с детства вынужденный бороться за жизнь — если вдуматься, то становится страшно. Ребёнок борется за жизнь! Некогда счастливая семья — её осколки разбили детское сердце в дребезги, грязная смерть всё ещё любимого отца, сломленного гибелью возлюбленной, возможно, окончательно отрезала Сюэ Яна от обычной, рутинной жизни. Самокопание — не самая сильная черта Ченмэя. — Давай собираться, — тихо зовёт его Даоджан, вырывая из мыслей, — нужно выдвигаться. Нам долго идти.       Резко выдохнув, Сюэ Ян послушно встаёт. Он понимает, что возвращаться придётся в любом случае, а если учесть, что их ждёт продолжение вчерашних откровений, то Ченмэй готов хоть бегом пуститься в путь. А с другой стороны… — Даоджан, — сонно и слегка канюче произносит Ченмэй, сверка глазами в сторону даосского заклинателя, — почему бы нам не вернуться на мечах? Время сохраним больше…       Сяо Синчэнь замирает на месте, вздрогнув от неожиданного предложения. Он так давно не вставал на Шуанхуа…       Но Сюэ Ян, честное слово, без задней мысли! — Я… — Я встану рядом с тобой и буду тебя крепко-крепко держать! — воодушевлённо предлагает Сюэ Ян. Изначально решив, что так будет быстрее, неожиданно загорается новой целью Ченмэй: прокатиться на мече с Даоджаном. Такое, ведь, тоже не каждому позволено! Да-да, вот такой он мелочный, радуется таким пустякам, хотя для Сюэ Яна это совсем не пустяки, а особо важные составляющие их взаимоотношений. Только они вдвоём. В этом огромном мире. Только они…       Синчэнь, говоря от чистого сердца, не хочет этого, однако слыша, с каким восторгом желает этого Ченмэй, как ласково, по-детски, он просит его, принимает решение не отказывать юноше. С другой стороны, они ведь ничего не потеряют, если разок вернутся домой так… Тем более, откровенно говоря, хотелось бы вновь ощутить дуновение ветра там, выше земли… Ощутить силу, исходящую от Шуанхуа. — Будь по-твоему.       Радостно захлопав в ладоши, Сюэ Ян за секунду встаёт на ноги, начиная собираться в дорогу. Даоджан же с умиротворением вслушивается в движения Ченмэя, пока укладывает оставшиеся сухофрукты в дорогу, чтобы угостить А-Цин. Самому слегка боязно, ведь он несколько лет не вставал на Шуанхуа, но с другой стороны — сердце сжимается в ожидании. Наверное, не лишись он глаз, то всё ещё мог бы путешествовать на лету. Но глаза он отдал бы Сун Ланю в любом случае, ведь не смог бы изменить своим принципам и устоям, порядкам и правилам, по которым живёт мир — он вновь отвёл бы Сюэ Яна в Башню Золотого Карпа, и вновь бы Сюэ Ян решился мстить, выместив гнев на друге… — Сяо Синчэнь, — ласковый голос раздаётся со спины, — о чём ты задумался, что лоб твой так хмур?       Даоджан машет головой: — Ничего такого. Просто… я очень давно не вставал на Шуанхуа. — Так давай же исправим это! — Сюэ Ян крепко хватает Синчэня за руку, утягивая в сторону выхода. — Почему ты не можешь этого делать? Ты живёшь полноценной жизнью, несмотря на то, что ты слеп!       Сяо Синчэнь коротко кивает: — Да, но это немного другое… — Всё будет хорошо, пока я рядом с тобой!       Не желая больше препираться, воодушевлённый такой скорой поездкой, Сюэ Ян тащит Сяо Синчэня на выход, попутно благодаря Яо Мина за гостеприимство. Даоджан же чуть дольше говорит с жителями, вновь принимая благодарности и тёплые слова: то существо много душ из деревни погубило, так что освобождение от него стало настоящим благословением. Ему нечасто выпадает слушать столько чистых и мягких слов в свой адрес — удивительно, что люди, учитывая, что он — слепец, зная, что он — заклинатель, всё равно продолжают выказывать ему своё пренебрежение, очевидно, принимая его за немощного инвалида. Порой, это всё же расстраивает.       Ченмэй шагами меряет размер двора, пока ждёт, когда Даоджан наобщается с жителями. Они должны быть выдвинуться уже как полчаса назад, но эти деревенщины никак не хотят отпускать Сяо Синчэня. На мгновение, Сюэ Ян останавливается, задумываясь: а может, им стоило остановиться в этой деревушке? Здесь не так уж и плохо, есть всё необходимое, а самое главное — к Сяо Синчэню тут относятся с уважением. В городе И таких людей почти что нет, да и те немногие, что всё же проявляют к заклинателю почтение, в Сюэ Яне не вызывают ничего, кроме сдержанного отвращения. Никто из них не пытается заступиться за Даоджана в моменты очередного обмана или наживы… — Чего притих?.. — раздаётся где-то рядом с ухом. — Я уж думал, не наговоришься… — Что же это? — по-доброму усмехается Синчэнь, маша рукой на прощание, начиная путь к выходу из селения. — Я вижу, что кто-то обижается?.. — решает вернуть он вчерашнюю шутку, но Сюэ Ян удивляет его всё сильнее. — Может, нам стоит остаться здесь? — …       Сяо Синчэнь непременно округлил бы глаза в удивлении, если бы мог. — Здесь тише и меньше людей, но находится всё необходимое. К тому же, эти люди будут смотреть на тебя как на бога…       Вот оно что, значит… — Ченмэй, — спокойно произносит Сяо Синчэнь, случайно задевая своими пальцами чужие. — Я не желаю такого отношения к себе… — Но всё лучше, чем то, что дают тебе эти… — сквозь плотно сжатые зубы шипит Сюэ Ян. Стоит только вспомнить, как хочется пустить в ход Цзян Цзай. — Я не буду против, если ты этого хочешь, — вздыхает Сяо Синчэнь, доставая Шуанхуа, — однако, если причина это я, то…       Сюэ Ян, закатив глаза, усмехается: — Твоё благородство не позволит тебе жить среди хорошего отношения к себе?       Даоджан начинает посмеиваться, помогая Ченмэю первому забраться на Шуанхуа, а затем уже при помощи Сюэ Яна забирается сам. — Но ко мне хорошо относятся и там, — пристроившись удобнее, они поднимаются над землёй, а Сяо Синчэнь указывает путь. — Даже если это только А-Цин и ты… — едва слышно откровенничает Даоджан, не думая, что Сюэ Ян услышит из-за сильного ветра в ушах. Но он слышит. — Этого достаточно.       Сяо Синчэнь точно знает, как вывести из равновесия Сюэ Яна! Всего одна фраза, зато какой результат она имеет! Это же просто поразительно, если подумать: он делится, по сути, своими чувствами и переживаниями, но совершенно иррационально вызывает в Ченмэе необъяснимые угрызения совести… Что это вообще такое?! Откуда оно берётся? Почему сердце словно грызёт оголодавшее чувство вины, когда Сюэ Ян перед Сяо Синчэнем ни в чём не виноват?! Да, может быть, Сюэ Ян причастен к тем несчастьям, что свалились на голову Даоджана, но в пропорциональном соотношении, его вины там кот наплакал! Одна сотая, тысячная… Он лишь показал Сяо Синчэню, насколько неидеальны его взгляды, насколько омерзительны люди, которых он уважал, считал великими! Он раскрыл ему глаза, что он так глупо отдал тому, кто его предал, отказавшись от него.       У Сюэ Яна сердце сжимается в мелкий комок, а голова начинает кружиться из-за неприятного ощущения. Зная, какой Сяо Синчэнь наивный, добрый и чувствительный, одна только мысль о том, какую боль он испытал, когда Сун Лань велел тому убираться… Блять! — Всё в порядке? — обеспокоенно спрашивает Сяо Синчэнь, заметивший, как Сюэ Ян напрягся. — М? Да-да… Мы почти что на месте. Сколько мы летим? Часа три? — Может, чуть дольше…       Внезапно Сюэ Ян задумывается: а что было бы, не встреть его на той тропе Даоджан? Как сложилась бы его собственная жизнь, выживи он вообще?.. Что было бы с ними, и были бы эти «они»? Ченмэй прикусывает губу, прикрывая глаза от чувства поражения. Быть уязвимым из-за зависимости от кого-то — никогда он не подумал бы, что станет таким человеком. И в безумном сне не мог допустить мысль, что их с Сяо Синчэнем дороги не то что пересекутся, а станут единой. Тропа самосовершенствования? Может, им ещё три поклона сделать? Ха-ха-ха. Ха-а-а…       Но сердце кольнуло от этой мысли, и странные картинки начинают прыгать перед глазами. Где-то десять лет спустя, он и Сяо Синчэнь живут в небольшой, отдалённой деревушке, имея свой небольшой домик и хозяйство. С широкой улыбкой на лице, украшенном счастьем, Синчэнь шепчет ему: «Я люблю тебя»… — Ченмэй?..       А Сюэ Ян, покрепче обняв Даоджана, в жарком поцелуе заглушит свой ответ: «Я тоже люблю тебя…» — Ченмэй?..       Совсем потерявшись в пространстве и времени, Сюэ Ян опускает свой взгляд вниз, замечая стоящего на своих двух ногах Даоджана, пока сам Ченмэй находится на Шуанхуа. — Кажется, твои мысли были приятны, раз ты так в них погрузился.       Сегодня, завтра, через месяц, через десять лет — всегда. Он останется рядом с ним, потому что Сюэ Ян его не отпустит, потому что Сяо Синчэнь сам не возжелает покинуть его. Огромными глазами, полными восхищения и тёплой нежности, Сюэ Ян, хохоча, прыгает прямо в объятия Даоджана, от неожиданности чуть пошатнувшегося, но всё же крепко держа драгоценную ношу в руках. Стройное юношеское тело едва ли похоже на девичье, но не лишено изящности и стройности. В руках Сяо Синчэня Сюэ Ян выглядит особо ранимым и чувствительным — это не считая кровожадного характера, что притаился внутри. — А если бы я не поймал тебя? — с лёгким недовольством отчитывает его Даоджан, но позволяет проворным рукам покрепче уцепиться за шею, пальцами поигрывать с волосами. — А-Синчэнь всегда меня поймает, — широко улыбается Ченмэй, сходя с ума от грохота внутри собственной груди. Если бы он только знал, что любовь, описываемая в свитках, любовь, за которую так сражаются люди, может оказаться настолько сладкой и тягучей, он бы давно нырнул в неё с головой, с большим удовольствием позволив себе потонуть. Он оставляет воздушный поцелуй на кончике чужого носа, прежде чем Синчэнь опускает его на землю. И хоть Сюэ Ян уже стоит на ногах, руки Даоджана продолжают крепко сжимать стройную талию.       С ожиданием и ярким блеском в глазах Ченмэй смотрит на мягкое выражение лица, на губы, что стремятся стать ближе. Чуть привстав на носочки, склонив голову набок, Сюэ Ян прикрывает глаза, когда их уста соприкасаются друг с другом. В вечернем порыве прохладного ветра, в уходящем летнем танце и началом осеннего бала, два заклинателя, не ведущие счастья в жизни, сомкнули уста, пробуя новые эмоции на вкус. Пока мир разражается страхом, болью и смертью, пока люди уничтожают других людей ради собственных желаний, для счастья, как оказывается, достаточно человека рядом, который смотрит в одну сторону с тобой, который способен слушать и понимать.       Действуя интуитивно, будучи невинным, Сяо Синчэнь мягок и скован в своих действиях, бережно скользя губами по губам. Он не знает, что можно зайти дальше, что может быть лучше и приятнее того, что он испытывает в данный момент, но Сюэ Ян видел множество книг и свитков, касающихся любви. Покрепче прижавшись к приоткрытым устам Даоджана, жарко выдохнув, он кончиком языка скользит внутрь, словно пробуя, прося разрешения. Сяо Синчэнь, ощутив неожиданное проникновение в свой рот, напрягается всем телом из-за неожиданной, головокружительной волны удовольствия. И вновь он стремится отстраниться от Ченмэя. — Даоджа-а-а-а-н, — с печалью тянет Сюэ Ян, в общем-то, оставаясь довольным происходящим. — Ну что ты опять меня отталкиваешь в такой момент? — Нас могут увидеть…       Ченмэй тихо смеётся: — И ты только теперь об этом думаешь?.. — а затем, резко прильнув к чужой груди и со всей силы толкая Даоджана, он хищно скалится, кончиком языка обводя острые клыки. Прижав Сяо Синчэня к дереву, Сюэ Ян, без слов, прижимается к мягким губам, сначала скромно скользя по ним своими, затем прикусывая по очереди. Лишь сильнее заводясь от неуверенно вздрагивающих на талии рук, Сюэ Ян, чуть отстранившись, кончиком языка скользит по контуру губ Синчэня, следом оставляя звучный поцелуй на подрагивающих устах. — Ты прав… Нам и правда следует вернуться домой.