Роса

      Хмурое, преисполненное хандрой небо плавно накрывает собой город И. Осень не стучит в двери, как положено, а своенравно врывается на пиршество, где занимает своё почётное место, принося с собой сильные ветры и дожди. Её вроде бы и ждали, но слегка опешили от проявления такого нахальства. Холод уже во всю хозяйничает на улице, пробирая обычных жителей до костей, и только в доме люди могут укрыться от осенних проделок, согреваясь теплом и уютом, царящих в семье. Сюэ Ян, сидя у подоконника своей комнаты, лениво смотрит в окно, наблюдая за уныло качающимися ветвями почти что оголённых деревьев. Ах! Кажется, ещё вчера там было полно густой, ароматной зелени, и вот теперь лишь серые, тёмные просветы виднеются сквозь подрагивающие сучки, с меркнущими расками листвы во времени. Сюэ Ян не питает особой романтики ко временам года. Сам он рос в землях, где подобные климатические условия просто не случаются. Однако жизнь увела его намного дальше, где он и познакомился с четырьмя братьями, властвующими во многих землях. Он привык к теплу — отрицать не имеет смысла, однако нельзя сказать, что Ченмэй испытывает слабость к какому-то конкретному времени года. Честно сказать, ему всегда было плевать на подобные детали. Он никогда не переживал о том, холодно или влажно, жарко или морозно. Погода и времена года проходили мимо Сюэ Яна — они как две параллельные, так с чего вдруг всё изменилось сейчас? Ченмэя пугает ощущаемая нормальность, потому что сам он далёк от неё. И пускай ему не чужды простые людские радости, он всё ещё остаётся собой. Хотя можно сказать, что он навсегда будет только собой. — …было бы так всегда…       Сюэ Ян не родился таковым, но стал по течению жизни. Сформировавшиеся ценности и мировоззрение уже ничего не исправит, потому что они составляют твёрдую основу его личности. Но ведь получается у него как-то не обращать внимание на периодически возникающее желание кого-то прирезать. Что поразительнее, так это то, что желание такое и несерьёзное. Сюэ Ян невольно начал замечать, что стал намного спокойнее и сдержаннее, и дискомфорта ему это не приносит.       Хах.       Благородство Сяо Синчэня заразно. Хотя Сюэ Ян едва ли перенял чужую философию.       Но Ченмэю на самом деле не на что жаловаться! Ведь жизнь его впервые стабильна. Тот, кому, казалось бы, уготовлена всего одна участь, двигаясь лишь в одном направлении, внезапно получает всё, о чём только может мечтать человек. Кров, забота, любовь, понимание, поддержка и даже семья — здесь можно только залиться озорным хохотом из-за сюреализма.       Ему бы ненавидеть Сяо Синчэня, ведь он, пусть и не полностью, но виновен в том, что с Сюэ Яном приключилось — с такими мыслями Ченмэй принимал решение остаться подле даосского заклинателя. Сейчас же Ченмэю такая мысль кажется несусветной бредятиной, у которой под собой нет ни одной твёрдой основы. Ну вы подумайте! Перед ним Сяо Синчэнь виноват разве только в том, что так и не набрался решимости спросить, от чего же столь талантливый и многообещающий заклинатель, решился встать на путь зла.       Пальцы правой руки скользят по покалеченной — левой. Эти вспоминая по нынешний день являют собой неподъёмный груз. — Ты что-то притих?.. — раздаётся за спиной тихий, умиротворяющий голос Сяо Синчэня. Ресницы Сюэ Яна, подрагивая, парят вниз. Облегчение растекается по телу, стоит только услышать этот мягкий, глубокий голос. — Никогда не замечал раньше, — полушёпотом отвечает Сюэ Ян, вновь открывая глаза, но уже с мягким огоньком смотря в окно, — что осень — настолько хмурое время года.       Сяо Синчэнь аккуратно закрывает за собой дверь, подходя ближе к Ченмэю. Ладони его ложатся на сгорбленную спину, щекотливо начиная скользить вверх и вниз. Он всегда знает, как именно нужно окутать заботой. — Листья окончательно опали?       Сюэ Ян хмурит брови из-за вопроса Даоджана, но почти сразу же неловко вздрагивает. Из головы совсем вылетело, что Синчэнь не может видеть происходящего на улице. — Да. Всё серое, хмурое, очень унылое, — выпрямляется Сюэ Ян, спиной прижимаясь к могучей груди Даоджана. Руки слепого заклинателя опускаются на грудь Ченмэя, сцепляя пальцы в замок. Пускай видеть может только один из них, его глаза станут неподдельным направлением для Сяо Синчэня. — Забор на удивление крепок, — мелодично, но меланхолично звучит голос Ченмэя, — но можно заметить, как холодный, жестокий ветер бьётся об него. Словно оголодавший, дикий зверь он терзает пустые ветки деревьев, нещадно склоняя и их. Пустота и серость, словно всё впало в долгий и продолжительный сон… — Сюэ Ян и сам не предполагал, что так детально начнёт описывать то, что видит.       А Сяо Синчэнь заворожённо слушает Ченмэя, ведь голос его для заклинателя словно настоящая чарующая песнь, способная успокоить даже самую мятежную душу. Приятно вновь представить образы осенней хандры и стужи, вновь окунуться в эту капризную пору. — Есть в осени и своё очарование, — примирительно произносит Сяо Синчэнь, скромно улыбаясь. Ему всегда были по душе переходы между временами года. Они казались ему особо трогательными и душевными, и ведь они умудряются сохранять между собой самую трогательную гармонию. — Да! — спешит согласиться Сюэ Ян, приподнимая голову. — Если честно, это место от силы можно назвать нормальным домом, пригодным для жилья. Но почему-то я чувствую здесь себя ужасно комфортно и уютно. Мне так тепло, Даоджан! — повернувшись и чуть привстав, Сюэ Ян крепко обнимает Сяо Синчэня, утыкаясь носом в изгиб чужой шеи. Это аромат, так дразняще напоминающий аромат, что ускользает из памяти, настоящее благословение.       Сяо Синчэнь с пониманием улыбается. — Для счастливой и мирной жизни нужно не так уж и много, правда?       Сюэ Ян усмехается, признавая слишком очевидный факт — у него вообще никогда не было места, что можно назвать домом: — И правда… — оставляя лёгкий поцелуй на скуле даосского заклинателя. — Совсем немного. Только почему же мне всё ещё мало? — а алые глаза поднимаются к перебинтованным глазам Сяо Синчэня, искрами тягучего желания опаляя их. Сяо Синчэнь за долю секунды улавливает меняющийся настрой своего спутника, и руки его опускаются на талию, с нажимом сжимая. — И почему же тебе мало?.. — шёпотом опаляет Синчэнь уста Сюэ Яна, что игриво скользят подле его губ. Он дразнит его, специально провоцирует, но не даёт получить желаемого. Ченмэю так нравится распалять своего Даоджана, а тот лишь с чистой верой отдаётся в игривые действия юноши. — И правда… — выдыхает Сюэ Ян, проводя языком по подбородку Сяо Синчэня, а затем по губам, нахально задевая верхнюю. Пальцы Сюэ Яна, тем временем, начинают бережно снимать бинты с глаз Сяо Синчэня. — Почему?..       С восхищением и трепетом в груди Сюэ Ян смотрит на лик своего спутника. Жар распаляется в теле всё сильнее, и Ченмэй готов вот-вот наброситься на Даоджана, наплевав на всю нежность и робость, с которой Сяо Синчэнь подходит к их отношениям, с которыми, если подумать, отлично ладит и сам Сюэ. Он понимает, что даосский заклинатель постепенно вкушает все прелести взаимных чувств, но Ченмэй, из раза в раз, становится всё голоднее. Подобно осеннему ветру, что пытается обглодать давно опустевшие ветви. — Это становится твоей привычкой, — иронично замечает Даоджан, всё ещё не привыкшей к подобному стремлению Ченмэя. От былого дискомфорта не остаётся и тени, однако внутри всё натягивается подобно струне на гуцине — когда-то это сопровождалось болью, теперь же неловкостью и вкрапинками стыда. — Я уже говорил тебе, — спокойно произносит Сюэ Ян, развязывая ханьфу слегка расстерявшегося Синчэня из-за подобных действий, — что мне ты нравишься и без них…       Он не лжёт, напротив, слабость и уязвимость Сяо Синчэня заключается в глазах — Сюэ Ян знает, и его безумно заводит то доверие, с которым даосский заклинатель позволяет ему снимать с себя бинты, оставаясь неприкрытым рядом с ним.       Прильнув к Сяо Синчэню в нежном, ласковом поцелуе, Сюэ Ян толкает Даоджана к двери, наваливаясь на того всем телом. Не ожидавший такой прыти, даосский заклинатель пытается отстраниться, но проворный Ченмэй не позволяет этому произойти. Игриво скользя языком вдоль белоснежного ряда зубов, он смачно полизывает внутреннюю сторону щёк Даоджана, пока пальцами руки пробирается под его штаны. Окрепшая, горячая плоть оказывается в плену тугой хватки, с напором сжимающим головку. — Что такое, Даоджан? — игриво шепчет Сюэ Ян, не переставая дарить Сяо Синчэню быстрые, влажные поцелуи. Рука его продолжает активно работать в штанах заклинателя, нарочито сбавляя темп, чтобы услышать недовольный вздох. — Разве ты не этого хотел? — но ведь и Ченмэй хочет, так чего же изводит своего Даоджана? Снова озорничает. — Прекрати… — слепой заклинатель пытается остановить беснующуюся в штанах руку, вот только недостаточно сил прикладывает, потому что не хочет, чтобы Ченмэй останавливался. Он тоже жаден до этих касаний, ему тоже хочется получить как можно больше, но признаться в этом стыдно.       Сюэ Ян, хищно улыбнувшись, и в самом деле останавливает ласку, крепко сжимая пальцы в основание чужой плоти: — Ты правда этого хочешь?..       Очевидно же, что Ченмэй не прекратит, даже если Сяо Синчэнь скажет уверенное «да», но сопротивление Сяо Синчэня кажется Сюэ Яну слишком уж забавным. Просто каждый раз, будь то ночь в комнате или комната, используемая для мытья, Даоджан проявляет поражающую настойчивость и силу по отношению к Сюэ Яну. Нельзя сказать, что это переходит какие-то границы, однако Ченмэю слегка не по себе. Такая смена ролей ему чужда, ведь он тот, кто задаёт направление: диалога, хода событий, отношений. Он привык всё держать под собственным контролем, ну а когда Сяо Синчэнь начинает его томно целовать, переходя ко взаимным ласкам твёрдого напряжения, Сюэ Ян растекается в чужих объятиях, едва ли находя в себе силы воспротивиться — как было на днях: в момент Сяо Синчэнь, прижав Сюэ Яна к себе, очень быстрыми, грубовато-нежными движениями заласкал его так, что у Сюэ Яна искры из глаз посыпались. И сделать бы так, как хотелось бы ему. А ему очень хотелось бы! Многое хотелось бы! К примеру то, что он собирается провернуть сейчас.       Как же он ждал наступления ночи! Со сменой времени года, тёмным покрывалом опускается ночь на окрестности намного раньше, чем бывало летом, но сон приходит в этот дом уже по установленному времени. К слову, Сюэ Ян не считает, что между ним и Даоджаном любовные утехи должны происходить именно в тёмное время суток — он с большим удовольствием не упускает шанса прижать Сяо Синчэня к стене и днём, чтобы нежно поцеловать его, игриво пробираясь пальцами под ханьфу. Проблема в том, что Даоджан не одобряет подобного: заклинатель считает, что юной девушке не стоит знать, а тем более погружаться в детали такого рода отношений между ними. Сюэ как-то воспротивился, напомнив Синчэню, что А-Цин — Слепышка, но Даоджан с укоризной посмотрел в ответ, если дозволенотак выразиться. Ченмэй сдался. Потому и ждал сегодня особо рьяно, когда А-Цин наконец-то уснёт. Но не пришло даже время ужина, а возбуждение слишком сладко и притягательно, чтобы от него отказываться. Терпение должно вознаграждаться!       Сюэ Ян не выпустит Сяо Синчэня из комнаты, не получив желаемое. Он заслужил.       Только даосский заклинатель собирается ответить, Сюэ Ян резко опускается на колени, силой дёргая вниз штаны Синчэня. Сяо Синчэнь не успевает никак отреагировать, только ошеломлённо выдыхает, когда, выпавшая наружу, твёрдая плоть оказывается сжата двумя руками, что сладко-медленно начинают массировать её. Воображение подкидывает весьма яркие картинки происходящего: растрёпанный, возбуждённый Ченмэй, стоит перед ним в полуголом виде, забавляясь с чужим членом в руках. Вот только Сюэ Ян не оголён и игры его не закончатся на банальной мастурбации.       Сделав несколько грубых движений, Сюэ Ян, скопив побольше слюны во рту, приоткрывает губы, юрко скользя кончиком языка по головке члена, надавливая на уретру. Ощутив солоноватый привкус, блаженный выдох вырывается из его рта, и пока жадный, возбуждённый взгляд пожирает горячую плоть даосского заклинателя, Ченмэй плавно всасывает головку члена, смыкая её в плотном и влажном кольце губ.       Сяо Синчэнь откидывает голову назад, несильно ударяясь затылком. Он не был к этому готов. Не знал, что Ченмэй решится сделать нечто подобное, даже в самых смелых фантазиях не мог представить! Даоджан растерян из-за нахлынувших незнакомых эмоций, что дарит ему Ченмэй. Тело наполняется ваакумным давлением, а уши чуть закладывает — в крамешной тьме у Сяо Синчэня обострилась способность детально визуализировать события, предметы, места. Само происходящее безумно — его естество прямо сейчас утопает во рту Сюэ Яна, так влажно и горячо, так правильно оно скользит внутри чужого рта. Не это ли безумие?!       Слегка трясущиеся руки опускает Сяо Синчэнь на голову Сюэ Яна, который с особым усердием ласкает чувствительную головку. Он обсасывает её, обильно смачивая слюной, втягивает и снова отпускает, продолжая активно дразнить кончиком языка. У самого внизу всё зудит и воет, он также нуждается в ласке, и стоит свободной руке залезть в собственные штаны, чтобы достать горячую плоть, руки, что ложатся на голову, словно обрывают последнюю ниточку, что держала Сюэ Яна в узде.       Крепче перехватив собственный член, Ченмэй начинает яро двигать по нему рукой, пока голова начинает медленно двигаться вперёд, поглощая длинную, горячую плоть в свой рот. Когда головка касается задней стенки глотки, Ченмэй давится, начиная покашливать, но не выпускает чужое возбуждение изо рта, начиная плавно поигрывать языком с оседающей на нём тяжестью. Это оказывается намного горячее и приятнее, чем он представлял себе.       У Сяо Синчэня приоткрываются губы в надрывных вздохах, а под закрытыми веками начинают вспыхивать огромные, яркие пятна. Узость и влага чужого горла выбивает остаток воздуха из лёгких. Каждая клеточка в теле наполняется прожигающей истомой. Он делает небольшой толчок вперёд, не сдержав инстинктивного порыва.       Сюэ Ян втягивает щёки, жадно посасывая член: пока язык ласкает снизу чувствительную плоть, слюна, что скопилась во рту, издевательски раздразнивает, вынуждая желать большего. Ченмэй поднимает полубезумный взгляд на лицо Даоджана, выпуская мучительный стон. Его глаза чуть закатываются, когда он отпускает собственный член, опасаясь закончить раньше желаемого, но мышцы начинает сводить от возбуждения: лицо Сяо Синчэня так прекрасно украшено похотью. Брови надломлены, губы приоткрыты и влажны — из них то и дело доносятся мучительные, тихие стоны.       Ченмэю так сильно хочется, чтобы Сяо Синчэнь увидел его таким. Чтобы почувствовал, ощутил весь вкус и сексуальность того, что они теперь делают. Схватив руку Даоджана, силой отрывая от своей головы, Сюэ Ян направляет её к своему лицу: сначала пальцы скользят по втянутым щекам, затем опускаются к губам, что жадно обхватывают твёрдую плоть — Даоджан парой пальцев обводит напряжённые уста, прикусывая губу. Он опускает руку к основанию собственного возбуждению, чуть вынимает её из ласки чужого рта, и только Сюэ Ян собирается расслабиться, делает вдох, как Сяо Синчэнь вновь вводит член в горло, до основания. Сюэ Ян не сдерживает довольной усмешки.       Его Даоджан возбуждён до белых пятен перед глазами. Он не сомневается в этом.       Сяо Синчэнь уже даже не понимает, дышит ли он или нет. Возбуждение густым потоком наполняет в нём всё больше и больше — даже укромные уголки сознания подвергаются затоплению. Конечности его в блаженстве покалывают, но отзывается это всё агонией в большем желании и страсти.       Скользнув ладонью по влажному от слюны подбородку, уголок губ Сяо Синчэня дёргается в усмешке. Опуская руку ниже, он сжимает пальцы под скулами Ченмэя, надавливая. Одурманенный голодом Сяо Синчэня, Сюэ Ян начинает двигать головой, постепенно наращивая темп. Раз Даоджан хочет ощущать собственную плоть в его глотке, то Сюэ Ян подарит ему это наслаждение.       Вернув собственную руку на изнывающий без ласки член, Сюэ Ян, наспех, сбрасывает с ноги Даоджана обувь, голую ступню прижимая к члену. Ощущая давление в паху, Ченмэй тихо стонет, сглатывая вместе с окаменевшей плотью во рту. Сжавшись от острой волны наслаждения, пронзающей тело, Сяо Синчэнь напрягается каждым мускулом, пока изливается прямо в горло Сюэ Яна. Тот же, нисколько не смутившись густотой мускусной жидкости, проглатывает всё, чем наполняет его Даоджан, с протяжным стоном пачкая свою же ладонь и ступню Сяо Синчэня.       Жадно хватая воздух ртом, Сяо Синчэнь тихо всхлипывает, когда Сюэ Ян отпускает измученную лаской плоть изо рта. Не имея возможности видеть, он упивается моментом, когда в окружающей его тьме начинают взрываться пятнами сочные краски. На картинках, что он видел, это не выглядело столь же горячо и умопомрачительно по ощущениям.       Ченмэй, вставая на ноги, сразу же кидается в нежном поцелуе к Сяо Синчэню. Вздрагивая языком во рту, он медленно скользит по языку Даоджана, наслаждаясь трепетным чувством невесомой неги, наполняющей сердце. — Тебе понравилось?.. — между короткими касаниями губ, спрашивает Сюэ Ян. Но Сяо Синчэнь, в деталях осознающий то, что сейчас произошло, смущённо утыкается носом в ухо Ченмэя. Наслаждение ещё густо покалывает по телу, отдаваясь усладой на сердце. — Мы с тобой занимаемся подобными вещами, — с улыбкой шепчет Сюэ Ян, переплетая пальцы чистой руки с пальцами Даоджана, — а ты всё ещё смущаешься? — Как же иначе? — с тёплой улыбкой отвечает Синчэнь, носом скользя от мочки до хрящика уха. — Для меня всё это впервые…       Прикрыв глаза от ощущения головокружащего счастья, Сюэ Ян широко улыбается: — У меня тоже. — Ты…       Сяо Синчэнь чуть отстраняется, желая в лицо выразить свои чувства, томящиеся в сердце, и, ах, но если бы он только мог видеть, с какой откровенной чувственностью на него сейчас смотрит Сюэ Ян! Никогда в жизни он не видел более искреннего и влюблённого взгляда. Вот только недовольный голос, приближающийся к двери, не даёт Даоджану закончить. — Даоджан, ты тут? — неуверенно произносит А-Цин, слегка стуча в дверь.       Без спроса зайти она не может, да и догадывается ведь, что вдвоём они там могут не простые беседы вести. Ох уж эта девчачья интуиция.       Недовольный тем, что их снова прерывают в неподходящий момент, Сюэ Ян отвечает сам: — Что ты хотела?       А сам опускается снова вниз, схватив близлежащую тряпку, чтобы вытереть ногу Сяо Синчэня. Обратив внимание на румянец даосского заклинателя Сюэ Ян довольно ухмыляется, молча помогая Сяо Синчэню поправить одежды. — Просто время ужина… Мне начинать готовить?.. — её голос сквозит неуверенностью.       Ченмэй закатывает глаза, пока поправляет собственную одежду, и уже готовиться отчитать Слепышку. Вместо того, чтобы приходить и мешать им, давно могла бы начать кулинарить. — Нет-нет, — отзывается Даоджан, поспешно возвращая бинты на свои глаза. — Я уже иду. Приготовь пока что овощи к тушению, пожалуйста… — Хорошо!       Вслушиваясь в отдаляющийся звук бамбукового шеста, Сюэ Ян с лёгким осуждением произносит: — Пускай тоже готовит. Ты слишком её балуешь. — И чего ты вновь злишься? А-Цин всего лишь напомнила о скором ужине, — поправляя своё ханьфу, Сяо Синчэнь никак не может перестать улыбаться, а тепло и счастье настолько глубоки и объёмны в его сердце, что ему не терпится поделиться этим с Ченмэем. Он прижимает Сюэ Яна к себе, шепча в самое ухо: — Если хочешь… сегодня ночью я… — Сяо Синчэню не просто даются такие откровенные слова. — Сделаю то же самое… — А вот и хочу! — топает ногой Сюэ Ян, капризно заявляя. — Очень хочу, чтобы А-Синчэнь нежно поласкал языком мой… м-м-м-м… — не выдержав столь порочных слов, трепещущий Сяо Синчэнь закрывает ладонью рот Ченмэя. Уши его вот-вот запылают ярким поаменем. — Как бесстыдно… — голос Сяо Синчэня низок, а рука опускается чуть ниже талии. Слова Сюэ Яна находят отклик и в сердце, и сознании Даоджана. Честно сказать, он готов и не ждать, выполнив желание Сюэ Яна хоть сейчас. — Даоджан обязательно… — плотно скользя губами по щеке, убирая ладонь от губ. — Сегодня ночью, — оставляя звонкий поцелуй на улыбающихся устах. — …сделает тебе приятно… — и снова целует. И снова. И снова. Пока Ченмэй не решается углубить поцелуй, прервав эти прелюдия. Внизу живота начинает знакомо стягиваться горячее чувство. Ах, как не вовремя. — Хм-м-м… — сладко тянет Сюэ Ян, прикусывая подбородок Даоджана. — Даоджан также, как и я, будет посасыв… м-м-м-м!.. — в этот раз бесстыдные речт Сяо Синчэнь прерывает поцелуем. Плавно проскальзывая в рот Сюэ Яна, языки кружат в романтичном танце, и невыносимо Синчэню слушать такие распутные слова, но куда тяжелее сдержать тёмное желание, которое жаждет ощутить всё то, что сегодня испытал Сюэ Ян.       Когда заклинатели заходят на кухню, А-Цин, довольно подпевая себе под нос, вовсю занимается готовкой! Скрестив руки на груди, Сюэ Ян самодовольно усмехается, толкая Даоджана в плечо: — А я не сомневался в том, что готовкой Слепышка заниматься может! Вон как рыбу активно яблоками набивает!       Но Даоджан, отвечающий за готовку в доме, обеспокоенно спешит к слепой деве, намереваясь ей помочь. Переживая, что А-Цин могла пораниться или ошибиться, он перепроверяет всё за ней, пока девушка пытается убедить Сяо Синчэня в том, что она может и сама справиться с такими задачами. В очередной раз она сожалеет о том, что не призналась Даоджану сразу и теперь вынуждена пожинать плоды собственного вранья. Сюэ Ян, впрочем, так и не догадывается о том, что А-Цин — зрячая, поэтому с лёгким умилением наблюдает за раздражающей его девушкой и за юношей, чей лик и сердце безоговорочно покорили Ченмэя своей чистотой и способностью к безоговорочной любви.