Роса

      Можно ли чувствовать себя счастливее, чем сейчас? Каждый день Сюэ Ян задаётся этим вопросом и каждый новый день убеждается — да, можно. То, что кажется достигнутым пределом и верхом блаженства, внезапно оказывается даже не четвертью всего пройденного пути. Ченмэй совсем теряется в новых эмоциях, которые плотно окутывают его день за днём. Он же не привык к хорошему отношению и никогда не допускал мысли, что может когда-то осесть, полюбить кого-то. Мнимая гибель, устроенная главой клана Лань Линь Цзинь как нельзя на руку играет: его больше никто не ищет, его больше никто не знает, он — незнакомец для всего мира, ведь Сюэ Ян — мёртв.       Нежность и страсть клокочут в нём, игриво лаская сердце — пусть уже наступают холода, в доме как никогда тепло и уютно. Рутинные дни раньше не приносили такие объёмные эмоции: дни были наполнены и ярки, но всё это оказалось таким поверхностным и, попросту, не стоящим.       Нет равных Сюэ Яну в жестокости и коварстве, но кто мог знать, что где-то внутри хохочущего психопата, не боящегося смерти, всё ещё живёт маленький, испуганный мальчишка, нуждающийся в любви и заботе. Даже он сам не знал! Что уж говорить о других… Вряд ли найдётся хоть один человек, желающий понять его. Вернее, один всё же нашёлся.       Новые дни кардинально отличаются от прошлых. Сяо Синчэнь, который всё же принимает предложение Ченмэя спать вместе с ним, теперь каждое утро радует Сюэ Яна своим мягким и улыбчивым лицом. У Даоджана ранний подъём, и ради такого Ченмэй просыпается вместе с ним, только чтобы услышать настоящую умиротворяющую песнь из сонного голоса и всего двух слов: «Доброе утро». Ничего особенного, казалось бы, но подобные вещи буквально окрыляют Сюэ Яна, зарождая в нём чувство, что он всесилен. И это могущество не требует крови и жертв, не требует свершений и поступков, достаточно просто выйти на улицу и встретить мир широкой улыбкой лучистого счастья.       Из маленьких событий, из незначительных моментов собирается огромная, чувственная картина — это жизнь. Засыпать в его объятиях, долго-долго целоваться перед сном, тяжело дыша, сходя с ума от душного головокружения — вся жизнь Сюэ Яна замыкается на Сяо Синчэне. Он же даже не знал, что мир способен даровать подобное. Ему ведь так не везло с самого начала, и изначально Ченмэй был обречён на мучительное и выживающее существование. Единственным способом спастись стала жестокость и хладнокровие, которым Сюэ Ян ответил не принявшему его миру. Виноват ли он в этом? И кто будет судить его? Ченмэя это больше не волнует, ведь рядом с ним находится тот, кто пуще остальных стремился наказать его, заставить искупить ошибки и преступления. Сяо Синчэнь может выдохнуть, цели он достиг. Сюэ Ян уязвим и слаб как никогда. Но на это Ченмэй лишь тепло усмехается: он не знает, что ждёт их впереди, но такие эмоции, что ему дарит Сяо Синчэнь, чувство, что становится всё глубже и насыщеннее, определённо стоят всего, что может произойти.       С другой стороны, Сюэ Ян уверен, что ничего не угрожает их жизни. И он сам никому не позволит встать на пути их крепнущей любви.       Объяснившись в чувствах, Сюэ Ян стал ощущать себя значительно легче. Больше не скребётся тревога, не скулит чувство вины, не колется паника, не зубоскалятся страхи — больше ничего не пугает и не смущает его, ведь он под защитой Сяо Синчэня. Даже похоронный дом, объективно, угрюмый и пустой, уже не кажется таким уж и мрачным. Во всяком случае, пока там находится Даоджан, Сюэ Ян цветёт и пахнет, ни на шаг не отходя от Синчэня, то и дело кидаясь тому в объятия, счастливо и заливисто хохоча.       С их возвращения проходит уже несколько дней, с ночи, когда они наконец-то смогли открыться друг другу. Умиротворение и тишина наполняют округу, и от этой идиллии лишь сильнее заходится сердце. Даоджан через день ходит на ночную охоту близ города, но всегда возвращается под утро. Оставаясь наедине с А-Цин, Сюэ Ян старается избегать девушку, чтобы лишний раз не ругаться, но Слепышка словно специально лезет на рожон, пытаясь спровоцировать очередную стычку. Вот и сегодня, стоит Даоджану выйти во двор, чтобы заняться уборкой двора от осыпающихся листьев, А-Цин начинает цепляться к Сюэ Яну. — Ну и что ты бездельник такой? Почему не поможешь Даоджану с уборкой во дворе?       Ченмэй раздражённо вздыхает, ледяным взглядом полосуя девушку вдоль и поперёк. Она не вызывает в нём уж чересчур сильного раздражения, чтобы хотелось её на части порвать, но на пару подзатыльников Сюэ Ян расщедрился бы. — Я предложил ему, он велел мне готовить ужин. А что делаешь ты, Слепышка? День ото дня ищешь причину со мной поругаться. Ты что же, влюбилась в меня?       От возмущения и злости А-Цин покрывается красными пятнами. — Да кому понравится такой уродец как ты!!!       Хохотнув, поворачиваясь к Слепышке, Сюэ Ян с интересом спрашивает: — Откуда же тебе знать, красив я или уродлив?       Девушка цокает в ответ: — А каким ещё ты можешь быть?       Сюэ Ян снова смеётся, возвращаясь к тушению овощей. — Между прочим, я весьма привлекательный юноша. Многие так считают. — Ага, — фыркает А-Цин, подпирая голову руками, — безумцы и слепцы.       «Даоджан, к примеру». — Вот ты ужасно страшная, — продолжает Сюэ Ян. — На тебя ни безумец, ни слепец не поведутся.       Прикрыв глаза, А-Цин делает несколько глубоких вдохов, подавляя в себе особо сильное желание ответить нахалу. — Хочу снег! — неожиданно произносит она, и Сюэ Ян, приподняв бровь, косится на неё. — Зима такая красивая!       Да. Точно. Зима прекрасна и опасна, холодна и романтична. И, если Сюэ Ян не ошибается, в этом регионе бывают снега. — Вот только для бездомных Слепышек это весьма опасно. — Ты никогда не жил на улице? — Жил. — И что же? Как справлялся с холодами? — А-Цин правда интересно. Они ведь так мало знают о Ченмэе, так почему бы не вытянуть из него немного больше информации.       Сюэ Ян же немного подвисает из-за этого вопроса. Вспоминать о том, как именно он жил, не хочется вовсе. Это были не просто тяжбы уличной жизни в виде отсутствия еды и крова, а бесконечные оскорбления и избиения просто ни за что. — Там не бывало таких холодов. Я жил далеко от этих мест.       Интонация и скованный ответ сразу проводят черту в этой теме. А-Цин лишь кратко кивает, соглашаясь не продолжать эту тему. Она с улыбкой реагирует на шум у входной двери и тихие шаги в сторону кухни. — Даоджан!       Сюэ Ян тоже поворачивается, ласково произнося: — Даоджан! Скорее садись за стол! Мой руки!       Выполняя наказ Сюэ Яна, Сяо Синчэнь сдержанно произносит: — Думаю, сегодня будет гроза. Ветер очень холодный. — Вероятно, ты прав, — поддерживает его Ченмэй, накрывая на стол — редкое явление, если подумать. — Там огромные тучи собираются. — Бр-р-р-р, — обнимает себя за плечи А-Цин. — Холодно будет, наверное. — Не переживай, — спешит успокоить её Даоджан. — У нас хорошо натоплено, так что не должны замёрзнуть. — Да и ты говорила, что все щели в доме заткнула. Вот и узнаем, солгала ли ты нам. — Да это ты должен был делать! — гневно фыркает в его сторону дева, двигая к себе свою тарелку. — Ты же зрячий! Вот и прошёлся бы по дому, заткнув каждую щель!!!       Сюэ Ян усмехается, покачивая головой. Девчонка совсем отчаянная, раз общается так с ним. Но и не ему возмущаться, ведь он уже давно начал привыкать к таким разговорам. Разумеется, он не расскажет ей, что на днях прошёлся по дому и таки заткнул найденные щели и дыры заколотил. Сюэ Ян никогда не признается, что сделал это из-за заботы о Слепышке и Сяо Синчэне, будет грешить на собственный комфорт, однако ночью, когда Даоджан засыпает, Сюэ Ян постоянно поправляет одеяло, потуже кутая Синчэня, чтобы тот, ненароком, не простыл. — А-Цин, — совсем непривычная ситуация: приступивший к еде Даоджан разговаривает! — Если замёрзнешь, скажи мне. Я отдам тебе одеяло.       Сюэ Ян поражённо вскидывает бровями. Это какое ещё одеяло? — Даоджан… — Не волнуйся, — радостно перебивает Сюэ Яна А-Цин. — Мне очень тепло в гробу. Честно!       Не поднимая больше никаких тем за столом, каждый погружается в собственные мысли. А-Цин думает о том, как хорошо ей рядом с Даоджаном: комфорт и уют он смог создать в таком старом, жутком доме. И несмотря на то, что рядом с ними находится пугающий её Ченмэй, от этого пройдохи тоже есть своя польза! Малая, конечно, но всё же… Сюэ Ян же думает только о том, как сладостны его дни, как верно было решение остаться здесь. Сяо Синчэнь, когда-то вызывавшим в нём эмоции, похожие на ненависть и с тем же восхищение, оказался тем, кто желанен сердцу.       Вот уж забавно получилось! Сюэ Ян даже не думал, что может всё так усложниться, что всё станет настолько серьёзным, когда решил остаться здесь: изначально, чтобы позволить Сяо Синчэню позаботиться о себе, вторично — ради мести. Теперь же чувство любви оголёнными проводами расползалось внутри. Ну а Сяо Синчэнь пребывает мысленно в гармонии. Как давно он не чувствовал умиротворения и баланса между своими мыслями и чувствами. Теперь же, когда он так просто сошёлся с человеком, столь отличным от себя, поломанные весы в душе вновь качественно работали. Да и не позволит Ченмэй своему любимому Даоджану лишний раз терзаться какой-то чушью.       Это же вполне естественно, так ведь? Когда два человека находят спасение друг в друге? Их отличия являются зеркальным отражением их схожести — то, что кажется противоположным, на деле оказывается сторонами одной монетой.       Время близилось ко сну, когда Сяо Синчэнь выбирается из бочки, накупанный и чистый — последний из всех. Горячая, ароматная вода прекрасно расслабляет и… честно сказать, он настолько счастлив, что никак не может перестать улыбаться. Уложив А-Цин спать, убедившись, что её ничего не побеспокоит в ночи, Сяо Синчэнь направляется в комнату, где, с недавних пор, начал проводить ночи вместе с Ченмэем. От одного упоминания этого парня улыбка выползает на лицо, а он итак не может перестать улыбаться. Невольно вспоминаются былые дни, когда он и Сун Лань много смеялись, коротая вечера возле костра. — Даоджан Синчэнь, — капризно встречает его Сюэ Ян, покачиваясь на постели из стороны в сторону. — Ты чего так долго? Десять таких заклинателей уже могли помыться!       Сяо Синчэнь мягко усмехается, ближе подходя к постели. Сразу надев на себя ночные одежды, заклинатель готов забраться на кровать, но Сюэ Ян крепко обнимает за талию, прижимая голову к груди. — Что такое?.. — Я просто так счастлив… — полушёпотом признаётся Ченмэй, с печальной нежностью смотря перед собой. Возможно, теперь он понимает Лань Ван Цзи, который сходил с ума после кончины Старейшины Илин. Если он тоже испытывал хотя бы нечто похожее, что чувствует Сюэ Ян, то он понимает. Прекрасно понимает.       Сяо Синчэнь находит слова Ченмэя очень трогательными и чистыми. Голова кругом от взаимности и схожести их эмоций. — Я тоже очень счастлив…       А ведь всего несколько месяцев назад жизнь его была монотонной и скупой. В ней не было красок и насыщенности, не было тепла и в сердце не горело яркое пламя — теперь же всё вокруг становится в разы прекраснее. — Иди же сюда…       Двигаясь к стене, Сюэ Ян взглядом прослеживает за движениями Даоджана: тот аккуратно забирается на кровать, и в этот момент разносится заливистый раскат грома на улице. Даоджан вздрагивает. — Ты всё же был прав…       Сюэ Ян торопится забраться под тёплое одеяло, покрытое тонким, летним. К слову, на вопросы Даоджана, где он нашёл деньги на покупку явно хорошего предмета быта, Ченмэй честно отвечает, что имеется в запасе какое-то количество монет. Ещё с прошлой жизни. Клан Лань Линь Цзинь не скупился платить своему адепту, так что мешочек Сюэ Яна забит до отвала. Он же пообещался Сяо Синчэню накупить всякой всячины в дом, но Даоджан остановил его благородный порыв. В доме есть всё необходимые, а бессмысленные затраты не нужны. — Лето кончилось, — подтверждает Синчэнь, укрываясь одеялом. Отвык он от такого комфортного сна, честно. И не меньшей правдой будет сказать, что ему нравится проводить время вот так с Ченмэем. Лёжа в одной постели, под одним одеялом, они находятся в своём собственном мире, где только они вдвоём, а больше… никого и не надо.       Сюэ Ян поворачивается лицом к Сяо Синчэню, лежащему на спине. Взгляд задумчиво цепляется за бинты, покрывающие глазницы, но Ченмэй решает сегодня не снимать их с заклинателя. Он знает, что это непросто даётся Даоджану, и всё он позволяет делать Сюэ Яну это. Так почему бы и Ченмэю не уступить. — Хочешь, чтобы я их снял? — неожиданно произносит Сяо Синчэнь, чуть повернув голову. Он уже немного привык к странному желанию Ченмэя видеть его без бинтов, но всё же Даоджану тяжело даётся подобное. Его слепота, без сомнений, болезненное место Синчэня, но разве Ченмэй не помогает ему с этим бороться? — Нет… Не нужно…       Сяо Синчэнь глухо усмехается: — Так странно… — Что именно? — Обычно ты стремишься избавить меня от них.       Ченмэй кладёт ладонь на грудь Даоджана, начиная несильно массировать её. — Не хочу сильно давить на тебя. Меня вполне всё устраивает, А-Синчэнь.       Сяо Синчэнь снова усмехается, накрывая чужую руку своей ладонью. Касания Сюэ Яна сквозь тонкую ткань ночной одежды ощущаются очень отчётливо. Они и без того каждую ночь доходят до максимального напряжения, прежде чем засыпают, поджимая ноги. В конце концов, они оба мужчины, и им необходима разрядка, которую оба не получают. Поцелуи оказались очень хороши — намного больше, чем описывалось в запретных писаниях, что читал Сюэ Ян, в разы сильнее, чем представлял Сяо Синчэнь, изучая древние трактаты. Оба понимали, к чему всё идёт и какие дальнейшие шаги в развитии их отношений должны случиться, но всё ещё хотелось насладиться первым опытом невинных поцелуев.       Даоджан покрывался мелкой и крупной дрожью, когда Ченмэй ловил его в доме, прижимал к стене, а затем целовал: так быстро и глубоко, волнительно и желанно. Это будоражило сознание Сяо Синчэня.       Рука слепого заклинателя опускается на спину Сюэ Яна, несильно прижимая к себе. Оттягивать желанный момент не хочется никому, потому Ченмэй, удобно закинув ногу на бёдра Сяо Синчэня, дарит ему первый за сегодня поцелуй. Короткий миг, но Даоджан с удовольствием принимает эту игру. Их практики хватило, чтобы движения языков стали более уверенными и плавными, потому и поцелуи теперь ощущаются более тягучими и истомными.       Скользнув языком вглубь чужого рта, Сяо Синчэнь медленно пробегается по верхнему ряду зубов, особое внимание уделяя каждому из клыков, а затем нежно-нежно начинает полизывать нёбо — Сюэ Ян прогибается сильнее, шире открывая рот. Он с ума сходит, когда Даоджан проявляет властность над ним, когда доминирует.       В паху давно горячо и твёрдо, и Сюэ Ян, совсем потеряв стыд, потирается болезненным возбуждением о бедро Даоджана, сильнее распаляя похоть. Что, Сяо Синчэню легче? Его мелко потрясывает от действий Ченмэя: ощущать чужое желание, чувствовать, как он пытается ласкать себя, прибегая к таким вот манипуляциям — это слишком.       Проворно схватив Сюэ Яна за талию, видимо, слегка болезненно сжав, Сяо Синчэнь переворачивает юношу на спину, одним своим видом вызывая на его возбуждённом лице хищную улыбку. Тяжело дыша, облизывая влажные губы, Сяо Синчэнь стоит над ним, опираясь на колени, оголяя своё безумно сексуальное тело из-под сползающей ночной одежды. Сюэ Ян порывается коснуться запретных участков, облизать и искусать каждый кусочек белоснежной кожи, но Даоджан, устроившийся между его ног, не оставляет какого-то выбора.       Находясь в полной темноте, Сяо Синчэнь острее воспринимает любые эмоции. Когда голова идёт кругом, это словно подпитывает пробудившееся голодное пламя вожделения. Множество картинок мелькают в его памяти, но он не имеет достаточного опыта, чтобы сделать всё правильно.       Сюэ Ян тянет руку к торсу Даоджана, ведь тот слишком долго уж бездействует. — А-Чэнь…       Ласковый, томный голос, пронизанный желанием, бьёт хлыстом по воспаляющемуся сознанию. Сяо Синчэнь и сам не знал, что может быть настолько страстным, что может кого-то так желать, но…       Дёрнув Сюэ Яна за щиколотки, подхватывая ноги под коленями, Сяо Синчэнь ложится на Ченмэя, плавно проникая языком во влагу чужого рта. Глубоко и медленно он ласкает языком каждый миллиметр, полизывая щёки, облизывая чужой язык. Напряжённая часть его точно устремляется к одному из чувствительнейших мест, и Сюэ Ян, что есть силы, хватается за спину Даоджана, лишь одной рукой впиваясь в неё, другой же сжимая собственную.       Инстинктивно толкаясь в так правильно подставленные ягодицы, Сяо Синчэнь прикусывает губу Сюэ Яна, вновь углубляя поцелуй. От скапливающегося напряжения грозится разорваться каждая клеточка в теле, но оба безумны настолько, что и тому, и другому нравится острота получаемых ощущений. Если Даоджан решит дойти сегодня до конца, Сюэ Ян согласится.       Но хоть Сяо Синчэнь и дико возбуждён, как и Ченмэй, он не собирается излишне давить на парня. Дать время привыкнуть, раскрыться, познать вкус — это то, что необходимо пройти им двоим. Но сегодня они оба получат желаемое расслабление, иначе просто взвоют от бессилия и самой сладкой агонии.       Отпустив одну ногу Сюэ Яна, безвольно опустившуюся на постель из-за сильной слабости в мышцах, свободной рукой Сяо Синчэнь скользит под ночной кофтой, короткими ноготками проводя по напряжённому торсу. — Ах! — вздрагивает Сюэ Ян, разорвав поцелуй. Словно умалишённый, он смотрит на Даоджана как на явление чуда и благословения. Такого возбуждения и желания в лике Сяо Синчэня он никогда не видел, а ведь причиной является он сам. Приподняв голову, Ченмэй жадно припадает к шее Сяо Синчэня, исступлённо полизывая её. Пока ладонь Даоджана неуверенно забирается в штаны Сюэ Яна, острые клыки вгрызаются в измученный лаской участок кожи. — М!.. — мучительным писком вырывается стон, когда длинные, изящные пальцы, на пробу, пробегаются по всей длине твёрдой плоти. К Сюэ Яну никто и никогда не прикасался там. Впервые другой человек сжимает его орган своей ладонью. — Ченмэй… — хрипит Сяо Синчэнь, губами скользя к шее Сюэ Яна. Вторя его же движениям, он страстно вгрызается в тонкую кожу, трепеща от сладкого вкуса, исходящего от неё. Сжатый в ладони чужой член заставляет тело крупно дрожать. Он же никогда и никому… Даже себе… А внизу уже всё горит, всё ноет и требует внимания.       Сжав в плотное кольцо влажную головку, Сяо Синчэнь с особой силой прикусывает шею Ченмэя, делая первые движения вверх-вниз. Всхлипнув, Сюэ Ян губами ищет новый поцелуй, и Даоджан даёт ему это: вновь их уста сливаются, а языки начинают свой страстный танец. Сяо Синчэнь напрягается, когда Ченмэй сладко всхлипывает в поцелуй, сильнее сжимает пальцы на напряжённой плоти, когда тонкий стон вырывается в его рот. — Тише… — тяжело дыша, шепчет Сяо Синчэнь прямо в губы, вновь скользя языком вглубь. Но Сюэ Ян не может быть тише. Ладонь Сяо Синчэня сейчас ласкает одну из чувствительнейших частей его тела и… Своя рука не может так. Она не делает также приятно, она не возносит тело к небу. Момент, когда перестаёшь чувствовать себя, но хочешь коснуться другого.       Схватившись за край отброшенного в порывах эмоций одеяла, Сюэ Ян, невольно, прерывает Даоджана, который чуть отстраняется от Ченмэя, но руки из штанов не вынимает. Воспалённый взгляд алых глаз случайно цепляется за эту картину, и Сюэ Яну приходится постараться, чтобы не излиться прямо сейчас. Столь эротичное видение ещё долго будет будоражить сознание Ченмэя.       Даоджан позволяет укрыть их одеялом почти что с головой, и сам буквально ложится на Сюэ Яна. И прежде чем он успевает начать движения ладонью снова, вздрагивает от ощущения проворно пробирающихся к его паху пальцев.       Ченмэй облизывается, задевая губы напротив, а Сяо Синчэнь принимает это за приглашение. Вновь он вторгается в рот Сюэ Яна, особо нежно лаская его изнутри. Ченмэй решает тоже проявить больше инициативы и, вздрогнув, он скользит вглубь ночных штанов Сяо Синчэня, смело сжимая его твёрдый член. Он, не мешкая, начинает двигать по нему кольцом сжатых пальцев, самозабвенно хозяйничая во рту Даоджана. Ухватившись за язык заклинателя, который теряется в пространстве от утягивающего его вглубь наслаждения, Сюэ Ян начинает его сладко и страстно посасывать, периодически прикусывая.       Томный, горячий выдох вырывается с уст Сяо Синчэня, и его рука, доселе остановившая головокружительную ласку, вновь начинает двигаться. Приоткрыв глаза, измученно надломив брови, в глазах Сюэ Яна сейчас отражается невообразимой глубины откровенность и чувственность. Он больше не в силах этого выносить.       Свободной рукой надавив на затылок Сяо Синчэня, углубляя и без того глубокий поцелуй, Сюэ Ян, как может, старается быстрее двигать рукой, поджимая пальцы на ногах. Пик удовольствия, что он вот-вот настигнет, выражается в его стремление ухватиться за этот горизонт вместе с Сяо Синчэнем. Вряд ли можно было бы ожидать долгих взаимных ласк для столь неопытных и невинных людей.       Ощутив, как начинают покалывать конечности, а жаркой тяжестью наливается плоть, Сяо Синчэнь замирает, а затем, яро прикусив губу Сюэ Яна, изливается в его руку, даже не ощущая того, что и Ченмэй заканчивает вместе с ним. Смахивая слёзы с ресниц, Сюэ Ян, глубоко и рвано дыша, никак не может отпустить Сяо Синчэня от себя, не желает он и разрывать замерший поцелуй. — Чен…мэй… — не разрывая поцелуй, произносит Даоджан, в теле которого звоном разносятся миллионы маленьких колокольчиков. Сегодняшняя ночь и правда стала очень особенной для них. — А-Синчэнь, — всхлипывает Сюэ Ян, когда Даоджан приподнимается, доставая испачканную руку, — не уходи, — расчувствовавшийся Ченмэй сейчас чувствует себя настолько уязвимым, что готов расплакаться. Никто не предупреждал его, что за плотские утехи может быть плата душевной чистотой. За что ему это? Откуда в нём вообще остались такие непорочные и светлые эмоции? — Я никуда не ухожу, — успокаивает его Сяо Синчэнь, протягивая кусок ткани к испачканной руке. Вытерев ладонь Сюэ Яна, поправив свои одежды, Даоджан вновь ложится в постель, вздрогнув от очередного раската грома. — А-Синчэнь… — шепчет Сюэ Ян, ластясь к Даоджану ближе. Он буквально забирается на него, упираясь носом в чужую щёку. — Никогда не оставляй меня, ладно?.. — так по-детски и наивно звучит его просьба. Но Сяо Синчэнь воспринимает её очень серьёзно и взаимно. — Никогда, — подтверждает он. — И ты не оставляй меня… — а затем, прижавшись припухшими губами к макушке Сюэ Яна, едва слышно произносит. — Ты мне нужен…       Слух Ченмэя отменный — он прекрасно слышит слова, звучащие на уровне тишины. И пальцами сильнее сжимает ночную рубашку Сяо Синчэня, устами касаясь кожи лица. Мелкими, мягкими поцелуями он покрывает его щёку, как в бреду шепча: — Всегда… Я всегда буду с тобой…       Любовь не делает мир лучше, но она делает лучше людей. Когда человека наполняет счастья, когда в душе распускаются бескрайней красоты цветы, всё вокруг начинает казаться прекрасным и ропотным. Быть уязвимым рядом с человеком, которого выбрало твоё сердце — нормально. Но другой разговор, что они оба не умеют быть таковыми. Воспринимая уязвимость за слабость, и Сюэ Ян, и Сяо Синчэнь много лет и сил потратили на то, чтобы стать сильными и великими заклинателями, будь то путь добра или зла. Теперь же, два человека с искалеченными душами, отвергнутые миром, они учатся справляться с незнакомыми эмоциями.       «Быть уязвимым не так уж и плохо», — думает Сюэ Ян, оставляя очередной поцелуй на улыбающемся лице Даоджана, — «если эта улыбка будет и дальше согревать меня…»       А она будет, Сюэ Ян не сомневается в этом, ведь какие бы испытания их не ждали в будущем, он никогда не сможет отказаться от Сяо Синчэня, никогда не сможет отпустить его. Юноше ещё предстоит огромная работа над собой — и вовсе не для того, чтобы стать лучше или исправить грехи прошлого. Скорее, для того, чтобы Сюэ Ян научился принимать себя, перестал бояться жгучих теней, страшными картинками мелькающими в памяти. Намного легче жить деструктивным человеком, чтобы не соответствовать чьим-то ожиданиям и мечтам. Легче, но что Синчэнь, что Сюэ Ян, словно в насмешку собственных нужд, избирают только тернистые, долгие дороги. В конечном итоге, эта цель оправдывает все затраты и сложности, что встречаются, что ждут их ещё впереди.       Смотря на лицо спящего Сяо Синчэня, Сюэ Ян воспаляется трогательностью и умильной добротой по отношению к этому человеку. Он не испытывает к нему жалости, поскольку не считает Даоджана тем человеком, который жалок и слаб, но в сердце распускается нежными движениями лепестков сражающая лёгкостью нужда в заботе и полном понимании всех чувств и мыслей человека. — Останься со мной навсегда… — шепчет Сюэ Ян в губы Даоджана, с глубокой трогательностью в глазах смотря на спящего заклинателя.       А завтра новый день. А завтра они снова начнут стремиться друг к другу о всем рвением. Завтра с улыбкой Сюэ Ян пожелает Сяо Синчэню доброго утра, растворившись в тёплом, нежном поцелуе.