Троица из Шикецу

      Изуку смутно помнит похороны бабушки с дедушкой. Как бы, да, он знает, что они были и всё такое. Если он не ошибается, то и на их похоронах он точно был. Но вот когда они были, он не знает.       Смотря на бледное тело в белом кимоно, Изуку не знал, что именно он должен чувствовать: скорбь, гнев, сожаление, или он должен грустить? Скорее, он обязан плакать. Да, как он обычно и делает. Но не может. За эти пару дней вся влага покинула тело, а глаза опухли и раскраснелись до такой степени, что он больше похож на плюшевую игрушку, а не человека.       Его мама была одета в белое кимоно: оно было запахнуто справа налево, а не слева направо. Ну, традиции у них такие, у японцев. Как ему сказали, делается это именно для того, чтобы отделить мир мёртвых от мира живых. Но... А есть ли этот мир – мир мёртвых?       Если есть, то Изуку обязательно встретиться с мамой! Правда же?       Белое покрывало выглядело мягко, но он не должен об этом думать. Просто он не спал. Много. А тут... А тут вот такое.       Здесь куча народу – у них это считается хорошим знаком, правда, Изуку так и не понял, почему. Ему пытались объяснить, конечно же, но он не понял. Да и не то чтобы пытался. Вот честно: так плевать к чему всё это. Вот если бы ему объяснили, кто все эти люди, может, тогда было бы проще.       Изуку зыркнул через плечо: тётушка одета в чёрное платье, а дядюшка в костюм (того же цвета). Рядом с ними стоял... Ох, Изуку не знает, как к нему относиться. Отец? Ну да, отец. Как его ещё-то называть? Можно Хизаши, но Изуку не такой грубый. Ну, он может называть его «этот мужчина»? Они же не настолько близки.       Сам же он был одет в чёрное кимоно: если уж откровенно, он носил его на выходных. Просто так вышло, что его захотели одеть в кимоно, а оно у него уже было. Люди хотя бы понимают, что он хочет сжечь эту тряпку? Как ему его теперь носить? Ему нужно новое покупать? Теперь точно не чёрное.       Этот человек выглядел злым. Кажется, он сам не знал и половины этих людей. С семьёй Бакуго он знаком, но, похоже, тётушка и отец не в лучших отношениях? Что ж, Изуку надеется, что они поладят.       Немного позже все эти люди (страшные незнакомцы) подходили к нему с Хизаши и вручали конверты: в них они принесли деньги. Сами конверты были из специальной бумаги с серебристым узором, а ещё они были обвязаны чёрными тонкими ленточками.       Он поглядывал на мужчину. Они плохо знакомы, но Изуку чувствует к нему привязанность. Это похоже на то, когда в игре открываешь новый регион – так же у него с воспоминаниями. Вот, он вспомнил, как этот мужчина учил его читать и писать. Он часто фыркал на японский быт – даже если он и сам японец.       Мама говорила «Твой папка такой человек, который родился не в той стране. Как бы, он японец – но ценности Америки ему ближе» Да и то, что люди не особо пекутся о мнении других, звучит очень хорошо. Даже слишком.       Теперь им нужно было заколачивать гроб – конечно, это не всегда делается родственниками, но вот именно что не всегда. Изуку даже скажет, что это делается чаще родственниками. Опять же, это чтобы мучить его дольше?       — Мицуки, я могу это сделать и сам. – Он выглядел раздражённым. А ещё Изуку кажется, будь здесь только они, то тётушка бы перешла на крик.       — Нет, он тоже должен это сделать. – Она сжала плечо Мидории старшего. – Инко бы этого хотела.       — Как будто ты знаешь, что она вообще хотела. – Фыркнул Хизаши, отворачиваясь от возмущённой женщины.       — Ты как? – Глухо спросил мужчина, копошась в карманах своего костюма. – Вот честно, не понимаю я эти традиции... Заставлять тебя гроб заколачивать это то уже!.. – Он сам себя оборвал, махнув рукой на это всё.       — Я-я не знаю. – Изуку приобнял себя за плечи. Ему было неловко рядом с отцом. О чём с ним говорить? Какую еду он любит? А схожи ли их вкусы? Может, после всего этого им стоит пойти в какой-нибудь фастфуд? – А ты? – Хизаши озадаченно глянул на сына, цепляя губами сигаретку. – Н-ну, в порядке?       — Малыш... Ты серьёзно? – Сигаретка выпала из его губ. Изуку ловко подхватил её, но она тут же рассыпалась на мелкие кусочки. Ах, опять этот бред. – Оу, вот как она работает?       — Н-ну да. – Атмосфера стала ещё более неловкой. Изуку сжал свои ладошки, пытаясь отдалиться от ощущения жжения. Ну, не то чтобы это было неприятное ощущение. Наоборот! Очень даже приятно, но такое неловкое.       — Ну, что с этим поделаешь. – Он пожал плечами, беря новую палочку смерти. Пламя пробежалось по всей сигарете, удивительно точно поджигая только её кончик: «Вот это контроль причуды» - пробежалось в голове Изуку. – Ещё не куришь?       — М-мне двенадцать! – Вскрикнул мальчик, словно его оскорбили худшим способом. Хизаши лишь ностальгически усмехнулся.       — А я в девять начал и заканчивать не планирую.       — К-кошмар… – Изуку потрепал свои кудри, надеясь, что хотя бы их он не превратит в нарезанные лохмотья.       — Прошу прощения, но мы закончили. – Из серой дверки вышли служащие с подносом. А, Изуку и забыл, где они находились. Крематорий.       Они быстро удалились, оставляя всё, что им пригодится для их дела. Мужчина, не выпуская сигаретку, взялся за палочки и открыл урну. – Я могу сделать всё сам, можешь отдохнуть.       Изуку промычал, садясь на лавочку.       Изуку читал про то, как проходит это дело: сначала нужно постараться собрать кости ног, потом таза и позвоночника, а напоследок рук и головы. Потом... Потом урну с пеплом замуровывают в памятник на кладбище. А они будут ставить памятник?       — Инко как-то говорила, – он сжал сигарету меж пальцев: они сжимали фильтр до тех пор, пока что-то в нём не хрустнуло. Дальше мужчина начал раскручивать и растирать фильтр: теперь дым отдавал яблочным вкусом. Это... Было приятно. – Ну, если конечно ничего не поменялось. В общем, говорила, что было бы неплохо развеять её прах. Всё такое.       — М-мы сделаем э-это? – Изуку умудрился найти резинку на лавочке. Видимо, кто-то забыл её – что нашёл, то и его. Основная длина волос приходилась на затылок и макушку, поэтому и хвостик был там же. А чёлка закрывала лоб, но в глаза не лезла.       — Если ты не против. – Он закрыл урну, выкидывая сигарету в мусорное ведро. – Как-никак, я здесь лишний. – Изуку не ответил. Возможно, он был прав.

***

      Квартира теперь ощущалась чужой: словно он и не жил здесь свои последние двенадцать лет из двенадцати.       Ну, зато переоделся. Свитер с высоким воротником и короткие шорты были куда приятней, чем кимоно. Он даже сразу выкинул его, чтобы потом с этим не мучиться. Отец чем-то занимался на кухне. Конечно, вслух он не может так его назвать. Ком сразу появляется.       Почему-то именно сейчас в голове всплыли моменты того дня: торговый центр, мама, злодей, её ранили, брюхо злодея превратилось в мелкие нарубленные куски. Это было всего лишь одно касание двенадцатилетнего мальчика. Но его хватило, чтобы отправить злодея на тот свет.       — Паутина... Это была паутина?       В квартире царил запах еды – горелой еды. При чём знаете, не нежно пригорелой, нет – это пахло именно как угли. Изуку запомнил этот запах, когда пытался в первый раз себе что-то наворганить, а ещё когда Каччан сжигал ему волосы. Хотя, тогда это скорее пахло как сгоревшая трава?       — Что ты делаешь? – Сонливо спросил Изуку. Он осторожно потирал глаз, потому что порубить глаз на мелкие кусочки он не хочет.       — Да… – Он вздохнул, виновато потирая затылок. – Да я пытался что-то приготовить, но эх, не судьба – повар из меня плохой. – Пожав плечами, он стал вытирать свои руки. – Но это не помешает мне работать менеджером в большой сети ресторанов!       — К-какой кошмар… – Изуку вздохнул, подходя к столу. Садиться за него не было желания. Он вообще не уверен, стоит ли ему говорить с этим человеком.       — Если ты не против, я мог бы заказать пиццу или что-то такое. – Хизаши почесал щетину, немного хмурясь. – Что ты вообще любишь?       — Т-тонкацу…       — Дай пару секунд вспомнить, что это такое. – Мужчина помял виски. Получается, если бы Мидория жил в Америке, он бы тоже всё позабыл? – А, ладно, кажется, я вспомнил. Если хочешь, то я могу заказать эту штуку?       Мидория смотрел на этого человека с таким количеством эмоций, что даже не знал какую гримасу ему сделать. – Г-где ты был? Всё... Это в-время.       — В каком-то смысле, я ждал этот вопрос. – Хизаши облокотился на плиту, не обращая внимания на жгучий жар. Он заслужил. – Это... Это сложный вопрос.       — Если бы... Если бы ты был здесь, мама не умерла бы. – Изуку удивился: во-первых, потому что сказал всё без заиканий, а во-вторых, потому что сказал это. Мужчина, что был его отцом, удивился, а после сразу же нахмурился. Похоже, Изуку его расстроил? Или разозлил?       — Да, пожалуй, ты прав. – Хизаши накрыл лицо рукой, сипло вздыхая. – Наверное, будь я с вами, ей не пришлось бы воспитывать тебя одной и... Я думаю, она не умерла бы в тот день…       — П-почему... Из-за чего в-вы разошлись? – Чуть вскрикнул Изуку, сжимая кулаки.       — Так бывает. – Лишь ответил мужчина, отводя взгляд в сторону – в сторону окна. – Нет чёткой причины, оба виноваты.       — Оба? Оба! – Вскрикнул Изуку, заставляя его отца обратить на него внимание. – Да каким образом она виновата? Ты хоть знаешь, как долго она плакала после вашего развода?! – Он топал ногой по полу, явно пытаясь его сломать: «Может, думает, что провалится и не будет со мной видеться» — пронеслось в голове Хизаши.       — А я? Я тебя вообще не волновал? – Его глаза опять покраснели, а слёзы, что были так желанны пару часов назад, предательски полились. – Ты... Ты даже мне не звонил! Я тебя не знаю, ты меня не знаешь... Зачем ты здесь?!       — Я не знаю. – Врать ему уже не было смысла. Хизаши Мидория – некогда уверенный в себе человек, боится что-то возразить своему же ребёнку.       — Именно, ты не знаешь… – Изуку разжал ладони, смотря на них узкими зрачками. – Л-лучше бы я в-вообще причуду не пробуждал. Теперь от з-злодея никак не отличаюсь… – Он на последок топнул ногой, уходя в свою комнату.       — Отличная работа, чувак. – Хизаши ударил себя по лбу, скатываясь на пол.

***

      Прошло... Что-то около десятка часов, как Изуку укрылся в своей комнате. Началась гроза – Изуку её боится. Ну, она правда страшная: слишком яркая, слишком громкая, слишком заметная, она слишком… да, пожалуй, она просто «слишком».       Мальчик не уверен, чем сейчас занимается тот человек, но... Но он точно всё ещё в квартире. Изуку клянётся, что полностью бы в нём разочаровался, уйди он из квартиры. И ему надо извиниться. Это было глупо. И грубо.       Он же взрослый парень, не должен винить другого человека, которого даже рядом не было. Но, он же может винить его, что его не было – верно? Он был бы рад, будь у него отец... На протяжении всего этого времени.       Может, вся его жизнь могла быть проще. Правда, теперь это уже не важно. Изуку хотя бы рад, что он здесь, сейчас. Осталось этого не потерять, а Изуку это умеет. Всегда умел.       — Эй, парень. – С другой стороны раздался слабый стук и приглушённый голос. – Я понимаю, что ты скорее всего не хочешь меня видеть, но тебе надо поесть и... Я заказал это... А, тонкацу! Да, я его заказал, так что поешь, пожалуйста.       Послышался звонкий стук. Похоже, он поставил тарелку перед дверью. Надо будет как-то аккуратно её открыть и поесть.       Покончив с едой, Изуку распустил волосы и вышел из комнаты.       Он зашёл на кухню, ставя тарелку в раковину. Хизаши сидел на диване, сгорбившись и упираясь локтями в колени. Похоже, он о чём-то думал? Изуку присел рядом, точнее, на краю дивана. Отец поднял взгляд, делая вид, что он вовсе на него не смотрит.       — С-спасибо. – Промямлил Изуку.       — Пожалуйста. – А он услышал. – Я понимаю, что ты явно не хочешь об этом говорить, но это необходимо. – Изуку сел полу-боком. – Мымра говорит, что ты должен остаться с ней… – Только сейчас заметив сконфуженный взгляд сына, Хизаши хмыкнул. – Мицуки. – А, теперь понятно. – Но, честно, я бы хотел, чтобы ты остался со мной и всё такое, но... Решать тебе.       Остаться с тётушкой? Ну, это не так плохо – не будь в их доме кого-то по имени Кацуки. Да и этому человеку он не то чтобы прям верит, доверяет, но... Мама же вышла за него замуж. Значит, он не так уж и плох? — Я... А если, н-не хочу оставаться с т-тётушкой?       — Тогда придётся жить со мной. – Хизаши слегка задумался, поворачивая голову к сыну. – А не хочешь немного в Америке пожить?       — Б-было бы славно… – Улыбнувшись, Изуку почувствовал тяжесть в груди. Точно. – Эм, п-прости меня…       — За что? – Мужчина выглядел искренне удивлённым – он что, уже успел привить сыну за что-то вину?       — Н-ну, за те слова... На к-кухне…       Теперь Хизаши понял. — Не извиняйся. Я даже согласен с твоими словами. Ну, не со всеми, ты уж извини, я упёртый баран! Но ты прав, хотя бы чтобы казаться «отцом», я мог бы звонить тебе.       — Т-ты не злишься на меня? – Хизаши нежно улыбнулся, неловко кладя руку на макушку сына.       — Это я у тебя должен спрашивать, парень. – Он не попытался убрать руку мужчины. Отец был очень тёплым, даже слишком. Он-то думал, что он только огнём дышит, а тут вон оно как. – Знаешь, я помню, что ты хотел быть героем, верно? – Изуку кивнул. Хизаши выглядел так, словно выиграл миллион в лотереи. – Эм, к чему я? Ты можешь быть героем, даже с такой причудой. Я бы даже сказал, особенно с такой причудой.       Мидория прижался к боку отца, зарываясь в него лицом. Мужчина почувствовал, как рубашка намокает и липнет к телу. Похоже, его сын пошёл в Инко, да? Ну, теперь он знает о сыне немного больше.