Из огня и пепла

      Дождь. Капли дробились на дорожках, вымощенных булыжником, поднимались вверх осколками водной пыли. Лягушки довольно поквакивали, радуясь влажности.       Слушая разноголосицу о вылазке на природу, Би Хань поправляет Кобари стойку: этот удар только кажется лёгким. Неосторожный поворот и ты полетишь кубарем от мало-мальски сильного толчка. Пламенная речь, тем временем, набирала обороты, окончившись горделивым восклицанием рыбака в умопомрачительном крещендо.       Поморщился, крик прозвенел у самого уха. Ширай Рю примолк и извинился, пристыжено уставившись в татами.       — Любопытный способ тренировать дыхание — с дружелюбной язвительностью — мне следует посоветовать грандмастеру Хасаши приказать своему клану болтать в бою. Огорошите и деморализуете противника. — Мы предлагали — отрабатывая удары с Бо, Сатико обходила напрягшегося в ожидании нападения Тэцуо, примериваясь для очередной линии ударов — Но ниндзя должны быть тихи и незаметны.       — Необычно для Ханзо — стараясь скрыть улыбку, краснеет, поймав заинтересованные взгляды. Держать себя в руках и так глупо проговориться. И он ещё думал отчитать их за не собранность. Маленькие бестии.       Игнорируя обращённое на него внимание, тычет основанием ладони в незащищённые места Кобари, демонстрируя изъяны стойки. Понятливо кивнув, встаёт как полагается. Сердце заходится взбалмошным перестуком, но, решив игнорировать и его, продолжил тренировать клан.       Усилился ливень после обеда, заволокли небосвод плотные тяжелые тучи. Бились о крышу и стены крупные размашистые капли, шурша и топая мокрыми гэта. Меланхоличная атмосфера навевала воспоминания о детстве и юности.       Подъем чуть свет, отбой ночью. Занятия, муштра и бесконечные выматывающие тренировки. Рано проявился дар ледяной магии, и спрашивали с него жестко, не делая скидок на возраст. Зато и награда была велика: играя на недоверии внутри общины, психопатичный мастер намекал на великое будущее, грядущее подчинение воинов Би Ханю. Раздували метель амбиций полные ненависти и зависти взгляды. Позже такое внимание смешило и утомляло,но он жадно впитывал его, отчаянно нуждаясь в близости и признании, пусть и таком извращённом.       Пятнадцатилетний юноша потерял покой. Греза о величии грандмастера, высокомерным жестом отправляющим обидчиков на самоубийственное задание, сладко леденила сердце. Но и мечта вырваться ещё не была погребена: мир ужасал, но сердце не до конца очерствело. Мысль о убийствах, веселившая ребенка, подростка смущала. Он слишком хорошо представлял, каким горем обернулась бы для него смерть Ляна.       Брат… Что с ним, как жил он все эти годы? Нужно увидеться. И почему не подумал об этом раньше? Решив написать Куаю, отпил чай, пахнущий лавандой.       Они ушли на рассвете, а он уже тосковал по Ханзо. Смутное чувство, ещё вчера не имевшее имени, с наречением обрело голос и силу, вызвав образ Хасаши.       Глубокие, чуть раскосые, карие глаза. Прямой нос, пухлые губы, густые черные волосы. Природная красота пироманта, озаряемая золотистыми отблесками внутреннего огня, обещала ласковое единение — пламенную страсть и уют домашнего очага. Сердце сладко заныло, защекотало низ живота.       Упёршись подбородком в ладони, рассеяно скользил взглядом по саду, вдыхая запах свежести и петрикора.       Были в Ширай Рю и изъяны, как в обожжённой, ручной работы, чаше. Время и горе оставили следы упадка, прошлись тяжёлой поступью минувших лет. Порой замечал осунувшееся лицо, глубокие черные тени у глаз. Тусклый свет возраста, печали и груза ошибок неуловимо искажал черты, мгновениями делающим ниндзя почти уродливым, но, странным образом, манящими и желанным. Тонкая, глубокая нежность его души звучала флейтой, настраивая на интимный, доверительный лад. Отказ Ханзо прятать от него свою слабость и несовершенство, как некогда лицо за маской, был значимым и дорогим.       Внутренняя сила таилась в самой безыскусности откровенности. Вздохнул. Для прыжка понадобится все его мужество.       Они возвращаются ближе к ночи. Банальный заказ, банально удачное завершение. Рю бежит кипятить воду, Минако проверять деревца черешни. Неспешно, со вкусом потягиваясь на пороге, Ханзо приветливо кивает запахнутому в домашнее Би.       — Как ваша вылазка? — интересуется учтиво, пытаясь спрятать волнение и ещё больше тушуясь.       — Как нельзя лучше — радость от встречи с Би и удовольствие отлично проделанной работы добавили пироманту игривости. Он подошёл ближе, почти вплотную, совсем не заботясь о приличиях. Криомант было попятился, смущённый, но, почувствовав расслабляющее тепло, застыл, обмякнув.       Признавая уязвимость, мог ли предполагать, каким чувствительным и открытым сделают его новые эмоции. Ощущения обострились, внутренне разрывался между желанием убежать и порывом сократить дистанцию. Всегда непроницаемое лицо можно прочесть как книгу. Или он преувеличивает?       Чудилось порой, все вокруг в курсе его любовного интереса к Хасаши, но молчат из вежливости. Вот и пиромант улыбнулся тепло и посмотрел с ласковым одобрением, будто поощряя вопросы и дальнейшее сближение.       Эта добрая, чуть отеческая улыбка отозвалась тоской и страхом, лишив ледяного воина остатков самообладания.       Ребенком Би подслушивал сбивчивые рассказы отчаянных наемников, сбегающих из Лин Куэй на представления бродячих артистов. Другой мир, яркий и пестрый, иная жизнь, свободная и вольная, будоражили душу.       Любовь и свобода. Проще мечтать о них, чем хотя бы попытаться взять в руки. Вбитое в Лин Куэй правило не открываться никому, подставляясь под удар, душевной смелости не способствовало.       От внутренней сумятицы его мутило. Ханзо, терпеливо ожидая отклика на пропущенный мимо ушей ответ, обеспокоенно взял за руку собеседника, пытливо заглядывая в потемневшие глаза.       — Ты неважно выглядишь. Мои шалопаи измучили тебя?       — Для Ширай Рю вели себя удивительно корректно — улыбнулся Хань, поглаживая вложенную в руку кисть большим пальцем. Судя по блеску глаз, великий мастер был более чем рад.       — Благодарю. Приятно, когда есть, кому довериться — и сердце пропустило удар. Оно замерло снова, когда Хасаши привстал на носочках и запечатлел на щеке теплый поцелуй.       — Доброй ночи. — непередаваемо нежно. В воздухе разлилось благоухание ночных цветов, и единственное, что смог прошептать Би в ответ, глядя на удаляющуюся спину.       — Спокойной ночи.