* * *
— И куда ты так спешно подорвался и какого хуя не отвечал на звонки, Ким Тэхен? — Если расскажу, Мин Юнги, ты мне не поверишь. — Блондин, раздевшись, почему-то не торопился покидать прихожую, и Юнги пришлось подняться, чтобы удостовериться в том, что Ким Тэхен, стоя напротив зеркала, пытался привести в порядок треснувшую губу. — Блять, уже вмазался. — Брюнет закатил глаза, а потом, схватив блондина за руку, дернул в сторону ванной, где начал оказание первой медицинской помощи. — Коротко и по делу. — Кое-кому понадобилась моя помощь. — Тэхен зашипел, когда Юнги приложил к его губе обильно смоченный в антисептике ватный диск. — Это кое-кто тебя приложил? — Её новый сожитель в порыве гнева пнул Тани, за что кое-кто, всё в том же порыве, сломала ему нос. Насколько я понял, голыми руками. — Огненная кое-кто. — Юнги покачал головой, придирчиво оглядывая небольшую рану. — Ентан в порядке? — В полном. А вот обиженный сожитель захотел пойти снять побои и написать на кое-кого заяву. Не знаю, рассчитывал ли срубить бабла или просто захотел торжества справедливости… — Тэхен вновь зашипел, ощутив на своей полученной в честном бою ране новую порцию первой помощи. — Я хотел по-хорошему, но закончилось дракой и угрозами. — И что ты ему предложил? — Юнги, абсолютно довольный проделанной работой, отряхнул руки, затем быстро сполоснув их от мази под горячей водой. — Поломанный позвоночник. — Тэхен драматично вздохнул. — А еще упомянул, что мой отец сидит по уголовной статье и совсем скоро должен выйти, так что позвоночник может быть поломан сразу в двух местах. — Батей угрожал. — Юнги неожиданно нежно улыбнулся. — Годы идут, а тебе всё также одиннадцать. — Кое-кто запретила тебе рассказывать. — Тэхен настроение брата не разделял. — Сказала, что иначе следующий поломанный нос будет на моем лице. — Он внимательно следил за Юнги, который уже покинул ванну, выключив свет, и поспешил вслед за ним. — Злиться, что ты пошел по стопам... — Если бы я пошел по его стопам, сейчас бы грел отощавшим задом нары. А так… Я вовремя свернул. — Судя по голосу, поднятая тема не доставляла Юнги никакого удовольствия, поэтому Тэхен, чтобы как-то исправиться, крепко обнял его со спины. — Блять, отпусти. Ты же знаешь, как я ненавижу такое. — Знаю. А еще знаю, что ты сейчас улыбаешься. — Блондин сжал его покрепче, осмелившись оставить на чужой щеке крепкий и мокрый поцелуй, затем сразу отскочив на безопасное расстояние, с которого смотрел с явным самодовольством. — Учти, я буду отбиваться. Сказав это, Тэхен вдруг поморщился, а затем потянулся к губе, на которой от самоотверженной нежности вновь проступила кровь. — Идиот. Юнги утерся, на самом деле улыбаясь, покачал головой, а затем вернулся за стол, который вынужденно оставил до этого. Взял отложенный телефон и закинул ноги на крепкую дубовую столешницу, на которой, помимо его босых пяток и исписанных блокнотов, находился еще ноутбук, от безделья давно перешедший в режим сна. — Знаешь, о чем я подумал? — Тэхен буквально свалился на диван, вытянув руки, ноги и откинувшись на мягкую спинку, при этом запрокинув голову. — Официальный брифинг, который подытожит заявку кандидатов на выборы, будет через неделю, так что у нас еще есть время на то, чтобы придумать самое гениальное похищение. У тебя есть время. Мы с Чимином не альфы. — Не альфы не равно идиоты. Полудурки. Недоумки… У него в соцсетях одни фотографии еды. Причем той, что он сам приготовил. — Юнги поднял голову, задумчиво посмотрев на Тэхена. — Он точно забитый пацан, а не одаренная домохозяйка? Нет, это лучше, если бы его профиль был забит селками… — Когда камеру направляют снизу и раздувают ноздри от важности… — Блондин тут же весьма талантливо это изобразил. — Хотя такого никакой ракурс не испортит. — Только пара живописных синяков. — Юнги ухмыльнулся, отложив телефон и сцепив на животе руки. — Надеюсь, на большее он напрашиваться не станет. — У тебя гон намечается? — Тэхен с любопытством смотрел на своего подельника, при этом не собираясь поднимать слишком удобно устроившуюся на подушках голову, что выглядело весьма забавно. — Если так, мне тревожно не за его лицо, а за задницу. — Хуевая шутка. — Юнги закатил глаза, взглядом очертив по высокому потолку окружность. — Если бы ты хоть раз испытал это на себе, у тебя бы теперь не было настроения выебываться. — Похоже на то, что испытывают собаки, которые в определенные периоды жизни начинают трахать всё, что движется? Тани, до того, как мы его кастрировали, однажды пытался оплодотворить мою ногу. Так усердно, что потом пришлось стирать джинсы. — Так вот как ты стал мужчиной. — Юнги качал головой, пока блондин только улыбнулся самодовольно. — Вообще, ты не далеко ушел от истины. Альфы становятся такими в присутствии омеги. И здесь… — Брюнет задумчиво запрокинул голову, выложив руки по подлокотникам. — Альфе в любом случае понравится запах омеги, а вот омеге… Они выбирают. И вот если ты омеге понравишься… Ууу… — По ногам потечет? — Глаза Тэхена блестели от любопытства, и он резко подался вперед, облокотившись на колени и сцепив руки. — Я тебе сейчас въебу. — Несмотря на озвученное, Юнги сохранял абсолютную внешнюю невозмутимость, затем снисходительно улыбнувшись. — Никогда не говорил, чтобы не травмировать твою нежную самооценку, но быть альфой — это не только периодически ходить с мокрыми от смазки трусами — это еще и эрекция, которой хватает на пару часов. Поэтому, если кто-то решит выбирать между мной, у которого течет по ногам, и тобой, выбор будет очевиден. — Не говори об этом Чиму. — Тэхен неожиданно капризно надулся, сцепив на груди руки, и Юнги улыбнулся ему с неожиданной нежностью. — Вообще, если серьезно, я завидую. — Вообще, если серьезно, нечему. Наткнуться на омегу, который к тому же добровольно даст себя обнюхать, дохуя сложно в наше время, а вот страдать раз в пять недель от повышенной раздражительности, ломоты во всем теле и недотраха… Такое себе. Даже если это длится пару дней. Заебывает. И пилюли помогают только от физического недомогания, никак не спасая от прогрессирующей ебливости. — Так почему ты до сих пор один? — С какой вдруг стати тебя ебет моя личная жизнь? Если она даже меня не ебет. — Юнги изобразил очень искреннее удивление. — Но чтобы тебя успокоить — как только я найду кого-то, я обязательно приглашу тебя подержать свечку. — Чим сказал, он в твоем вкусе. — Тэхен улыбался с какой-то отвратительной многозначительностью. — Выбью ему зубы, чтобы не пиздел. — Однако Юнги не поддался на эту провокацию. — Нам нужно провернуть всё максимально быстро, чтобы не пришлось долго его удерживать, что всегда влечет проблемы. — Оглушим, доставим на место, разденем, пустим первую кровь… — Тэхен сосредоточенно загибал пальцы. — Доставим окровавленную рубашку сына папочке, с угрозами. Потом эти угрозы повторим уже с телефона сына. Угрозы, условия… Даже если сможет добежать до полиции, она вряд ли за ночь успеет что-то сделать, а с утра уже надо выступать перед прессой… У него не будет времени на то, чтобы подумать, зато дохуя на то, чтобы расстроиться и отчаяться, и вот это… Тэхен не успел договорить, так как послышался щелчок входной двери, а затем, на ходу стягивая кроссовки, в небольшой гостиной появился такой же небольшой брюнет, который, кажется, был не в духе. — Сидят. — Он, чуть не порвав, раздраженно стянул с себя рубашку, которую бросил на диван, оставшись в одной футболке. Тэхен рубашку поймал, и выглядел так, как будто ему прилетело от самого красивого стриптизера, в трусах которого было больше всего мелочи. — А мне пришлось нехуево так пройтись. — И что ты нам принес, Пак Чимин? — Юнги сосредоточенно наблюдал за Чимином, который, как Тэхен до этого, свалился на диван. И Тэхен тут же подхватил его ноги, положив их к себе на колени и начав разминать ступни, при этом заискивающе заглядывая в глаза Чимина, от чего тот покраснел. — Если это начало предварительных ласк, вам придется прерваться. — Зависть — плохое чувство. — Блондин, не отрываясь от дела и лица своего брюнета, самодовольно улыбался, увернувшись в тот момент, когда в него полетел блокнот. — Короче. — Чимин сел поудобнее, не торопясь вызволять из ласковых рук свои ноги. — Первый день и такая удача — удалось срисовать их с отцом на обеде, на который они остановились между офисом и фабрикой, а Ким Сокджин, кажется, большую времени проводит там. Хотя, хуй знает, пока ничего не ясно. — Чимин закатил глаза, успев ненадолго потеряться в размышлениях. — Батя реально с него пылинки сдувает. Если бы не знал, что они отец и сын, подумал бы, что они в самом начале медового месяца, когда трусы не надеваются, даже если выходишь из дома — мало ли. — Он ухмыльнулся, пока Юнги поморщился, а Тэхен продолжил смотреть на своего брюнета с обожанием. — В рот ему заглядывает, пока тот жмется к нему, как младенец к мамкиным… – Чимин осекся, решив оставить эту мысль незаконченной. — Вполне возможно, папочка так трясется над ним, потому что боится, что родная кровь проебет семейное дело, подавшись в актеры. Или эскортники. Потому что Ким Сокджин, особенно, если посмотреть вживую… — На этом его описание можно закончить, мы всё поняли. — Юнги кивнул, явно намекая на то, что дальше развивать эту тему не стоит. После того, как заметил воодушевление Тэхена. — Дальше. — Домой поехали по раздельности. Мне туда попасть не удалось, да и не зачем, при том, что там его достать будет невозможно — охрана как на военном объекте. Успел прогуляться, после того, как мы получили от Чоя адрес. Глухо. — Чимин покачал головой, прямо смотря на Юнги. — Короче, если он заканчивает позже своего папочки, можно рассмотреть вариант с парковкой — она огромная и, после того, как рабочий день кончается для всех, кроме припизднутых трудоголиков, пустынная. Камер нет, из охраны там только будка со шлагбаумом — старший Ким явно экономит на безопасности. Совершим незаметное проникновение, схватим, и на его же тачке свалим. — А охраннику на шлагбауме скажем, что мальчик из пробирок напробовался сыворотки от долбоебизма и только поэтому прилег отдохнуть без сознания на заднем сидении. Охуенно тупая идея, Чим, при том, что там наверняка нужно будет показывать пропуск или еще какую-нибудь режимную хрень, которая предусматривается и шлагбаумом, и внутренним распорядком любой уважающей себя фабрики, особенно, фармацевтической. — Тогда накроем его на выходе из магазина. Он любит готовить, значит, наверняка где-то регулярно закупается. — Тэхен перестал мять чужие ноги, теперь лишь бережно их поглаживая, при этом являя всем своим видом образец сосредоточенности. На деле, а не любви всей своей жизни. — У нас времени не так много, но… Есть вариант просто за ним кататься, и при первом же удобном случае… — У нас есть номер его телефона? — Кажется, в голову Юнги пришло что-то похожее на план, и его подельники тут же воодушевились. — Представиться курьером и выманить его из дома. Если он такой додик, каким кажется, наверняка не сможет послать нахуй, особенно, если начать давить на жалость. Мол, ой, мне от начальства влетит за то, что не доставил — проверьте товар и распишитесь, мол, отказ. А я потом как-нибудь по базе доставку прикрою, как возврат, и буду вам по гроб жизни благодарен, потому что вы самый благородный и красивый господин из всех господинов. — Юнги задумчиво и расфокусированно смотрел перед собой, при этом очень талантливо отыгрывая озвученное голосом. — Подгоним какой-нибудь фургон и в него его же скрутим. Без лишнего шума. — Это если удастся пристукнуть до того, как он заподозрит неладное и начнет верещать. Но даже для этого ему нужно будет выйти из дома. Додик додиком, а может когда дело дойдет до того, чтобы вновь переодеваться из тапок в кроссовки… — Чимин качал головой. — Оригинально, но ненадежно. — Варианты? — Юнги переводил свой взгляд с Чимина на Тэхена, понимая, что в словах брюнета была правда. И опыт. — Он поздно возвращается. Можно подрезать где-то на полпути к дому. — Встать на аварийки в каком-нибудь удачном месте. Папенькин сынок, особенно, когда папенька такой нежный и заботливый, наверняка безучастным не останется. — Тэхен смотрел прямо на Юнги, который уже оценивал риски и вероятности. — Нам главное, чтобы народу поблизости было поменьше. — Всегда можно использовать отвлекающий маневр — кот наверняка сможет его в одиночку свалить, пока мы с тобой… Устроим показательное выступление. Например… — Чимин смотрел на Тэхена и как будто мимо него. — Попытаюсь стянуть у тебя телефон, и пока ты будешь громко звать полицию… Или можем начать пиздиться. До момента, когда нагрянут копы, точно успеем помириться. — Уверен? — Тэхен так убедительно изобразил сомнение, что Чимин сначала округлил глаза, а затем засмеялся. — Нормальный план. — Он посмотрел на Юнги. — Нормальный план? — У нас есть время подумать и еще немного походить за ним. Кажется, что задача простая, но пиздец обычно подкрадывается незаметно, и… — Вдруг окажется, что он тхэквондист с черным поясом, который положит нас троих с одного удара. Или киллер под прикрытием, не расстающийся со стволом, который не вынимает из трусов, даже если идет в душ. И я не о члене. Или… — Тэхен перевел задумчивый взгляд на Юнги. — Его дальновидный папочка позаботился о том, чтобы у сына постоянно было незаметное для нашего глаза прикрытие. Какие-нибудь ниндзя, с нунчаками и… — Если бы у сына была охрана, Чой бы, наверняка, знал об этом, как близкий друг семьи, отчего и печется о том, чтобы малыш Джинни не смог слишком пострадать. — Юнги покачал головой. — Чим, он на тебе. Тэхен, ты готовишь гнездо, а я… — С ужасом ждешь гона. — Тэхен кивнул, пока Чимин округлил от удивления глаза. — Гона?! Блять, Мин, тогда можно накрыть его и дома — ты, наверняка, сможешь завалить всю охрану. По очереди. Мы с Тэтэ поможем тебе стянуть с них штанишки. — Зачехли искрометность, иначе нам придется провести спарринг. Спарринг не от слова спариваться, Чим, так что перестань ронять слюни на своего парня. Юнги однажды перестал на подобное обижаться. Однако, именно поэтому никогда не стремился афишировать то, что у него помимо резус-фактора, есть альфа-статус, который каким-то чудом через отца достался ему от деда, при том, что ни у матери, ни у отца естественного статуса не было. Ебаная лотерея, которая вместе с выдающейся физической и эмоциональной выносливостью, выживаемостью и силой, коей альфы славились с незапамятных времен, природа одарила его зудом в заднице, который остальные, не посвященные в это ебаное таинство, называли гоном. Возможно, им стоит выкрасть младшего Кима и попросить у старшего, чтобы тот изобрел пилюльку, которая убирает все признаки естественного цикла, оставляя только гордое звание альфы. Доминантного. Как жаль, что ему некому было свою доминантность демонстрировать. Хотя, если по счастливой случайности Ким Сокджин окажется альфой… Немотивированная агрессия гона выйдет на новый уровень, и всё равно он сможет испытать облегчение. — Пошли на кухню. Я голодный как черт. Чимин поднялся первым, первым же избавившись от каких-то своих размышлений, в которые они погрузились после очень удавшейся, по крайней мере, по мнению Чимина, шутки. Но Юнги продолжил думать, как всегда вернувшись к одной единственной мысли, которая уже успела получить позолоченный оттиск на его черепной коробке. Если бы не отец, которому грозило пожизненное из-за непорядочных и, в отличие от него, успевших искупаться в мокрухе подельников, которые просто решили найти козла отпущения… Если бы не это, где бы Юнги был теперь?.. По крайней мере, он знал наверняка, где через пару недель должен был оказаться его отец. На свободе. И этой мысли было достаточно для того, чтобы предстоящий гон прошел легче из-за предвкушения долгожданного воссоединения. Не только Ким Сокджин был папеньким сынком, но только Ким Сокджину теперь должна была угрожать опасность, которую им втроем только предстояло грамотно и максимально бережно обставить.* * *
— Нет. Мужчина уверенным движением отодвинул от себя тонкую пластиковую папку, доверху набитую заманчивыми цифрами. — Откуда эта категоричность? — Что ж, начну издалека. Мой отец всегда был гуманистом. Не буду набрасывать пуха — он родился в обеспеченной семье и до сих пор не вынимает изо рта серебряную ложку, но при этом… — Мужчина сделал выразительную паузу. — Он знал тех, кто в бедности жил, еле сводя концы с концами, и прекрасно видел, как хорошие, но отчаявшиеся люди подсаживались на дешевую, обещающую кайф синтетику просто потому, что могли ее себе позволить. И хотели, чтобы хоть на мгновение жить стало проще. И такие как ты, которые только и делают, что пытаются по легкой заработать, наживались на чужом отчаянии, с чем отец, получив власть, стал бороться. Разумеется, можно сказать, что зависимость — проявление слабости, но зачем толкать и без того слабого человека в спину? Однако, отчаяние тоже бывает разным. Кто-то рвет жилы, чтобы прокормить семью, а кто-то просто зажрался до такой степени, что не может получить удовольствие легальными путями. И вот здесь начинается настоящая власть, друг. — Мужчина спокойно улыбался, пока его собеседник от вдруг появившегося в воздухе напряжения почти слился с кожаной спинкой своего кресла. — У меня подают абсолютно безвредную синтетику, которая максимум, что может — поднять настроение и немного потенцию. По действию схоже с парой стаканов виски, но при этом эйфория не сопровождается тошнотой и другими неприятными последствиями распития. Думаю, ты в курсе, что господа полицейские проверяли меня на факт распространения моими людьми запрещенных веществ. Вещество, которое я распространяю нашли, но вот только оно и близко не похоже ни на что запрещенное. Это легальный бизнес, друг. Возможно, однажды его вынесут за черту закона, но не теперь. — Лукавишь. — Лукавлю. — Мужчина как будто виновато улыбнулся. — Для избранных есть кое-что потяжелее, что на несколько часов полностью отключает всё, что не нацелено на получение удовольствия. Даже дышать становится приятно, не говоря уже о других, более эффективных способах раздобыть немного экстаза. Это особый сорт удовольствия, который возносит тебя к вершине блаженства, при этом забирая жизнь. Очень медленно. По сути, это просто роскошный способ самоубийства, отложенного на пару десятков лет, если вдруг придет в голову начать увеличивать дозу. Один из способов умереть однажды в мучениях ради, по сути, мимолетного, в сравнении с вечностью, кайфа. Богатые могут себе его позволить, а бедные… Ни любопытный ребенок, ни возомнивший себя взрослым подросток, ни даже тот самый взрослый, который вдруг захочет расслабиться после работы или перед ней не сможет себе это позволить. Мой продукт — это роскошный яд. Привилегия, доступная ограниченному числу лиц. Это власть над теми, у кого есть деньги и нет чувства самосохранения. И защита для тех, кто живет по средствам, потому что вряд ли кто-то успеет отчаяться настолько, чтобы ради одной дозы отдать свою месячную зарплату. А другой альтернативы нет. И не будет. — Мужчина посмотрел на часы. — Я надеюсь, ты сам больше не придешь ко мне с подобными предложениями и других предостережешь. — То есть, ты отказываешься быть в доле? За этой затеей стоят большие люди, с которыми даже тебе стоит считаться. — Я не настолько самоуверен, чтобы считать себя кем-то, кто возвышается над <большими людьми. — Мужчина ухмыльнулся. — Но у меня перед всеми остальными есть одно преимущество — мне не нужно постоянно искать возможность дополнительного заработка, потому что большинство больших людей прежде всего бандиты, а потом уже бизнесмены. Я живу наоборот. И мне не нужно так много времени тратить на мысли о том, где бы заработать еще, и еще, от чего у меня появляется возможность подумать о том, как и где можно получить чуть больше влияния, а не наличности. Власти. Это намного увлекательнее денег. Советую тебе попробовать. — Он улыбнулся. — Спасибо, что заглянул ко мне. Только не показывай никому этот бизнесплан — я не могу гарантировать, что тот, кто возьмется его воплотить без моего ведома, не получит пулю в лоб. — Сам не берешь и другим не даешь. — Его собеседник поднялся, нервно одернув пиджак. — Спасибо, что выслушал и дал послушать о том, какой ты пиздатый на фоне нас, отморозков. Услышав это, мужчина откинулся на высокую спинку рабочего кресла, самодовольно улыбаясь. — Ближе к истине. И да. Я пиздатый. Но не пиздатее моего управляющего, правда? За голову которого кто-то назначил цену, которую ты решился поднять. Услышав это, тот, что стоял, замер, стеклянными глазами уставившись на того, кто сидел. — У кого-то отличная фантазия. — Он сглотнул, сделав шаг к двери, не заметив, как тихо она открылась. — Я постоянный клиент и здороваюсь с господином Чоном за руку. Ты меня совсем за сучьего держишь. — Прости. — Мужчина виновато улыбнулся, покачав головой. — Нервы ни к черту последнее время. — Успокоительное попей. Или закинься той дурью, что толкаешь. Господин Ким. — Тот, кто уже направлялся к двери, ухмыльнулся, а потом резко развернулся к господину Киму лицом, выкатывая стремительно наливающиеся кровью глаза и бессильно пытаясь ухватиться за стягивающую его горло проволоку, которую слишком крепко затягивали чьи-то татуированные руки. — Ты… Это был хрип, очевидно, предсмертный, и вслушиваясь в него мужчина поднялся, неспешно направившись к своему собеседнику. Бывшему. — Я могу всё услышать даже твоими ушами. Ты на деньги покупаешь дорогие тачки и перспективную недвижимость, с целью еще больше нажиться, а я — преданность твоих людей. Мы с тобой слишком разные. И я надеюсь, что твоя жажда поквитаться с Хоби была обусловлена завистью к его незаурядному уму и деловой хватке, а не желанием выбить меня из колеи, на которой ты слишком долго смотрел мне в спину. В любом случае, я уступаю тебе дорогу. — Мужчина улыбнулся. — К праотцам. Голова как будто раздулась, став красной и грозя вот-вот разорваться, расплескав по жемчужно серой штукатурке уродливые мазки мозгового вещества. Но нет. Тело обмякло, пока глаза не успели закрыться, всё еще показывая на стекленеющих и покрывшихся паутиной капилляров белках то, что ему удалось увидеть, прежде чем последний раз попытаться вдохнуть. — Ты знаешь, что делать, Гук. — Господин Ким брезгливо посмотрел на медленно осевшее тело, полностью развернувшись к своему столу. — И организуй мне машину — я еду к твоему брату. Нам нужно серьезно поговорить. За себя временами становилось страшно, но бояться за других… Это было слишком. И теперь было неизбежно. Кто-то всерьез решил сесть ему на хвост.