* * *
В голове как будто кто-то включил свет, и чтобы спастись, Юнги открыл глаза, сразу наткнувшись на свет другой. Дневной, который был повсюду. Лампы. Судя по всему, он находился в больнице, и, скосив глаза, он понял, откуда было это мокрое ощущение на сгибе локтя — капельница. Он был в больнице и при этом, не был прикован к койке — значит, это не проделки сердобольных, но бескомпромиссных блюстителей правопорядка. А кто тогда? И глаза, бесцельно блуждающие по палате, вдруг наткнулись на… Ким Намджуна, который сидел в кресле, закинув ногу на ногу. Тело было ватным, беспомощным и разнеженным слишком долгим нахождением без сознания. Оно вряд ли станет помогать Юнги с побегом, а значит, оставалось лишь ждать своей участи, пока Ким Намджун поднялся и спокойно направился к нему. Однако почему этот альфа, с которым он боялся встречаться, но при этом нетерпеливо, на задворках подкорки, ждал встречи, решил его полечить, а не покалечить?.. Наверное, Юнги должен был дать какую-то более резкую или эмоциональную реакцию, но всё, на что он был теперь способен — осторожно, чтобы не вытянуть из вены иглу, подвинуться, попытавшись принять более сидячее положение. Возможно, теперь он сможет выглядеть более грозно. — Я приехал, чтобы помочь. — Намджун остановился у больничной койки, при этом встав на безопасном расстоянии. Юнги смотрел на него прямо, но при этом в его взгляде не было эмоций или какого-то фокуса, который мог бы говорить о том, что у него есть конкретные мысли или стремления. — И поблагодарить за то, что ты спас Джина. Джин. И в памяти сразу всплыло самое яркое из оставшихся воспоминание, которое он успел запомнить, прежде чем начать стремительно проваливаться в небытие. Он спасал Джина. Они с Джином спасались, и, наверное, это внезапное осознание реального, а не навязанного медикаментозным спокойствием положения вещей (а омеги рядом с ним не было) отразилось теперь на лице, потому что… — С Джином всё в полном порядке. Доктор его осмотрел — никаких серьезных повреждений. Его еле-еле удалось уговорить пойти перекусить — отказывался отходить от тебя, пока ты не придешь в себя. И в голове, в которой начали сгущаться тучами страхи, вновь стало тихо и спокойно, как будто огромная волна тревоги, угрожающе нависающая над и без того пока уязвимой психикой, покатилась обратно, быстро сравнявшись с теперь спокойной гладью мыслей. — Юнги, я знаю, что вы выбрали друг друга. — Голос Ким Намджуна зазвучал тверже, строже, увереннее, и при этом в нем не было какой-либо угрозы, как будто он старался убедить одними уговорами и не собирался применять силу. — Ты пообещал мне, что с Джином будет всё в порядке, и сдержал данное обещание. Теперь я даю слово, что никогда не причиню вреда тебе или ему. Мы не враги и не соперники. Это мое обещание, на которое ты можешь полагаться. Альфа, которому только предстояло окончательно прийти в себя, как будто желая получше вдуматься, повторял про себя услышанное. И пока он это делал, Ким Намджун улыбнулся. Доброжелательно. Как будто стремился подкрепить убедительность слов искренними эмоциями. Или чувствами. Всё получалось слишком хорошо. Так, как будто Юнги успел умереть и попасть в лучший мир. Способность здраво мыслить и пользоваться логикой, кажется, не очень торопилась возвращаться в до этого вынужденно оставленную голову, но альфе уже потребовались гарантии. — Ты… сам сказал, что он твой омега. Что изменилось? — Я хотел припугнуть тебя. Джин работает на меня, и при этом нас никогда не связывали романтические отношения. — Намджун вдохнул и выдохнул. Нужно было до конца прояснить этот вопрос. — Я люблю другого. Юнги пытался свести концы с концами, медленно и старательно выводя причинно-следственные связи, но все они получались какими-то корявыми. — Вы целовались, Джин рассказывал. — Да, и после этого я люблю безответно. — Наверное, это был не лучший момент, но Намджуну не доводилось обсуждать это с кем-то, кто мог его понять. С другим альфой. — Я успел пожалеть об этом, но сделанного не вернуть. Ты знаешь, как Джин пахнет и как сложно перед ним устоять, особенно, когда он сам просится в руки. Юнги знал. И это объясняло то, почему Намджун отговаривал омегу от чувств, заставляя того сомневаться. И почему так просто согласился с его выбором. Это объясняло и аккуратно раскладывало по полкам всё то, что не оправившийся от черепно-мозговой травмы альфа пытался самостоятельно разложить трясущимися руками, при этом зажмурившись от собственной беспомощности. — Знаю. Юнги на самом деле понимал в этот момент альфу, однако... С чего ему вдруг впрягаться за того, кто до этого испытывал на прочность его терпение, угрожая и потеряв при этом страх и стыд? Если бы это была дружеская помощь омеге, который слишком убедительно боялся потерять своего альфу, господин Ким начал бы с того, что они с Джином друзья, а не того, что он на него работает. — Что мне за это будет? Я не долбоеб и понимаю, что всё это — не просто жест доброй воли. Переход получился резким, однако, это явно свидетельствовало о том, что доктор Пак не лукавил, говоря, что альфа, очнувшись, начнет быстро приходить в себя. — Врач сказал, что тебе нельзя… — Похуй. Я хочу знать, чем мне придется отдавать долги. Я не люблю оставаться должным. Намджун сомневался, что теперь было подходящее время для обсуждения этого вопроса, заранее готовясь к тому, что этот разговор придется отложить, но видя, как решительно Юнги был настроен докопаться до сути… Если ему это было нужно, значит, пойдет на пользу. — Хочу нанять тебя на работу. Охранять Джина, потому что, как ты успел понять, ему угрожает опасность. Он работает на меня, и я не хочу потерять столь ценный кадр. Как и человека, к которому я успел привязаться и проникнуться самыми светлыми чувствами. Не сексуальными. — Охранять... — Юнги задумчиво свел брови к переносице, явно пропустив мимо ушей сделанное в конце уточнение, в котором уже не было надобности. — Телохранителем? — Да. — Намджун кивнул, заметив, что альфа не собирался отказываться сразу. — Но если ты не против, я бы предпочел обсудить это тогда, когда ты… Господин Ким не успел договорить, так как дверь в палату отворилась, явив оживленно болтающих Джина и Чонгука. И стоило только омеге посмотреть в сторону больничной койки… — Юнги! Он тут же бросился к альфе, в растерянности остановившись у его кровати. А потом посмотрел на Намджуна, пытаясь прикинуть, о чем он успел рассказать и стоило ли омеге опасаться за свою безопасность. — Сдал меня? Ай-ай-ай… Юнги, как будто прочитав его мысли, покачал головой, и Джин уже приготовился обороняться, когда заметил, что альфа поднял руку, недвусмысленно приглашая за нее схватиться. Омега схватился, смотря теперь на их неуверенно переплетающиеся пальцы, а затем поднял глаза на Юнги и... обомлел. — Спасибо, Джин. И… Как ты себя чувствуешь? В голосе альфы было столько осторожной, трепетной нежности, что омеге сразу захотелось, чтобы Юнги повторил этот вопрос, чтобы убедиться, что он… Смотрел прямо ему в глаза, с очаровательно мягкой, ласковой улыбкой, и его взгляд… Теплый, блестящий и при этом до краев наполненный заботой, как будто пугливой или стыдливой, но при этом всё равно настырной… Райские бабочки запели, а птицы начали… Джин оторопел, не в силах отвести глаза. А ведь Юнги теперь не чувствовал его запах — он смотрел на него так, потому что… И как будто вновь сумев расслышать его размышления, альфа словно пристыженно опустил взгляд, при этом чуть раздраженно мотнув головой. — Я в порядке! И полностью здоров. — Джин постарался убрать из голоса дрожь романтического волнения, попытавшись оставить в нем только воодушевление по поводу того, что Юнги, наконец, пришел в себя. И по реакции Юнги стало понятно, что он был ему благодарен. — Я… Позвонил Джуну, потому что понимал, что в обычной больнице, где спросят личные данные и номер страховки, обязательно возникнут сложности, а… — Джин быстро посмотрел на Намджуна. — У Ким Намджуна связи. — Омега вернул взгляд своему альфе. Своему. — Он пообещал мне, что не причинит тебе вред, и тогда только я дал адрес. Я доверяю ему, Юнги. Знаю, что между вами были свои… Но теперь всё по-другому. — Я уже узнал об этом, да. — Юнги коротко кивнул, затем посмотрев на Чонгука, который наблюдал за всем с любопытством и без какого-либо предубеждения по поводу их однажды случившегося знакомства, которое получило неожиданное продолжение. — Снова встретились. — Последний раз, когда я тебя видел, ты прятался под задним сидением своей тачки. — Чонгук улыбался с легким и скорее милым, нежели обидным, самодовольством. — Спасибо, что спас… — Он быстро посмотрел на Джина. — Моего друга. — Спасибо, что напомнил, как я проебался. — Юнги ухмыльнулся. — Мне еще надо привыкнуть. В палате, как будто он только и дожидался окончания этой мысли, появился доктор Пак, и Юнги, который видел его впервые, в отличие от всех остальных, не успел скрыть свое удивление, сразу заметив, насколько мужчина был… большим. Высоченным. — О! — Господин в белом халате забавно округлил глаза, заметив, что его пациент свои открыл. — Пришли в себя! Нет, я знал, что назначенное лечение подействует, но всё равно приятно. — Он самым довольным образом улыбался, сразу по-хозяйски направившись к окружавшей койку Юнги аппаратуре. — Как самочувствие? Он проверял показания электронных экранов, затем капельницу, сосредоточенно делая какие-то пометки и при этом нетерпеливо ожидая отчет. — На удивление… — Юнги прислушался к ощущениям. — Хорошо. Но не уверен, что будет также, когда попытаюсь встать. По крайней мере, я соображаю и достаточно трезво. — Час-другой, и вы сможете не только ясно мыслить, но и с сопровождением добраться до дома, где, как известно, стены помогают, при том, что необходимое лечение вы уже получили. — Доктор Пак улыбался, увидев на лице альфы явно приятное удивление. — Господин Джин заверил меня, что сможет оказать вам должный уход и выполнение моих назначений, и я ему поверил. — Я тоже. — Юнги кивнул. — Мы позаботимся друг о друге. Услышав это и не сумев поймать взгляд своего альфы, который очень сосредоточенно смотрел лишь на доктора в ожидании указаний, Джин всё-таки заметил, как Юнги смущался. Смущался тех чувств и перспектив, которые до этого слишком мрачно заслонялись необходимостью что-то решать и от кого-то бежать. Теперь между ними не было никаких препятствий. — Как минимум два дня вам нужно будет сохранять полный покой — никакой серьезной физической активности и лучше далеко не отходить от мест, на которые вы можете прилечь или присесть. Остальное — по самочувствию, но я должен предупредить — полное восстановление наступит не раньше, чем через две-три недели, даже при вашем высоком альфа-статусе. Это так, на заметку. И я говорил только об общем физическом состоянии — черепно-мозговую травму нам нужно будет наблюдать в течение минимум полугода. Серьезных нарушений я не выявил, но объективно мы сможем судить об этом только по симптоматическим проявлениям, на протяжении длительного времени. — Я понял, что радоваться рано. — Юнги кивнул. — Только отдыхать. — Доктор Пак улыбнулся, успев распознать в альфе понимание серьезности его положения и чувство ответственности. — И набираться сил. Гон, скорее всего, немного задержится, потому что сохранение и восприятие запаха для вашего организма пока не в приоритете, однако всё обязательно нормализуется, и вам не стоит об этом переживать. И… — Мужчина задумчиво огляделся. — Прежде чем отпустить вас, мы должны провести некоторые тесты. И для этого я попрошу ваших друзей удалиться. Друзей. Давно ли Ким Намджун стал его другом? Однако теперь, после состоявшегося разговора, первую часть которого альфе пришлось воспринимать лишь половиной ушибленного мозга, господин Ким уже не казался таким уж страшным. Возможно, ему можно было верить. Так, как верил омега. Его омега?..* * *
Ким Джисо равнодушно оглядывал побитых охранников, ленивым взглядом скользя по еще не избавленной от следов борьбы комнате. Вздыхал, поджимал губы, ни на мгновение не останавливая глаза, которые теперь как будто пытались самостоятельно разгадать случившееся в уже остывшем от ярости и отчаяния воздухе. — Что ж, в принципе, ожидать чего-то другого от своей крови я не мог. — Он засунул руки в карманы брюк, начав раскачиваться на каблуках классических лакированных туфель. И до сих пор его взгляд даже не касался виновато склонивших головы наемников. И это было немного страшно. — Смог ускользнуть от трех профессионально обученных громил. Ничего не имею против физической силы — это такое же достоинство и преимущество, как и ум, но если она не соседствует хотя бы с минимальным уровнем интеллекта… Ничего не стоит. И я лишний раз в этом убедился. Голос звучал слишком спокойно и даже стоящий за спиной старшего Кима верный подручный это прекрасно понимал, мысленно благодаря случай, что он не был причастен к этому… просчету. Альфа, который вновь стал ходить из стороны в сторону, казался равнодушным, но стоило ему подойти к тому, который был самым бледным, и заговорить, это впечатление сразу развеялось. Голос колючим инеем проникал под кожу. — Как. Можно было. Упустить. Омегу. — Он остановился, прикрыл глаза и сжал до этого поднятую руку в кулак, словно сумев в этот момент что-то сдержать в себе. — Опустим естественные статусы — как можно было упустить сопляка? Я знаю Джина, и за один день он вряд ли смог бы нарастить мышечную массу вместе с навыками ведения ближнего боя. Поэтому мне, как ученому, интересно. Как? Я спрашиваю, как, молодые люди? — За ним пришли. — Голос подал тот, которому до этого последнему довелось схлестнуться с тем самым защитником, наличие которого еще только предстояло доказать господину Киму. И здесь то, что они отключили камеры, играло против них. — Какой-то… дикий ублюдок. — Дикий ублюдок. — Ким Джисо как будто пробовал эту эмоциональную характеристику на вкус, растягивая буквы. Он начал расхаживать по небольшой каморке мимо провинившихся наемников, пока Ан Бо расслабленно подпирал плечом шкаф, наблюдая с безопасного расстояния. — Откуда он мог появиться, при том, что господин Ким Намджун не показался мне причастным к этому делу, а только у него, я уверен, есть свободный доступ к диким ублюдкам. Да и не думаю, что он отпустил бы омегу куда-то одного, особенно с учетом того, что ему каким-то чудом удалось уйти от похитителей, которые грозились его убить. Однако, он гулял один. Пришел домой. Попался вам и… Ускользнул. — Он сделал шаг к тому, с которым говорил по телефону. — Ты лично мне позвонил и спросил, что сделать с Джином. Как так получилось, что ты не успел это сделать, при том, что его в ту же минуту можно было просто придушить, оставить здесь полежать и потом, улучив удобный момент, утилизировать. М? Я не понимаю. Вас трое. Даже если был какой-то дикий ублюдок, как он смог справиться… с тремя? Или он был не один, и за Джином пришла группа захвата в полном составе? В таком случае, я уверен, это бы показали в шестичасовых новостях. — Я могу сказать только то, что мы проебались. Просто не ожидали, что появится какой-то… — То есть, вас стоит заранее предупреждать? Ладно. — Ким Джисо в сердцах махнул рукой, отвернувшись. — Вернете долг, и я об этом забуду. — Долг? — Тот, который всё это время молчал, а до этого получил проникающее ножевое, с подозрением посмотрел на старшего Кима, лишь непримиримо скрестившего на груди руки. — Долг. Если бы вы качественно выполнили свою работу, я бы вам щедро заплатил, но вы не только не выполнили ее, но и добавили мне проблем. И теперь вам необходимо возместить убытки, которые я понес из-за вашей… халатности. Некомпетентности. И всего остального, в чем я не собираюсь разбираться. — Старший Ким направился к выходу, дав знак лениво оторвавшемуся от шкафа мужчине, в последний момент обернувшись. — Однако, есть шанс его отработать. — Как? — Все трое оживились, и господин Ким вновь повернулся к ним. — Об этом узнаете позже. А пока — идите по домам. Вам всем досталось от дикого ублюдка, так что… отдохните хорошенько. — Он улыбнулся, а затем вышел. — Что нам будет? — Воспользовавшись тем, что Ан Бо, с которым подставные охранники были знакомы дольше и ближе, задержался, главный из них направился к нему. — Слишком просто. — Либо позволит реабилитироваться и закончить начатое, либо даст другую работу. — Бо пожал плечами. — Я понятия не имею. Знаю только, что вы его конкретно подставили, ребята. И вам повезло, что у него недавно закончился гон. — Мужчина оглядел помещение. — Крови здесь было бы намного больше. Господин Ан знал, куда направился его босс, и поэтому, удостоверившись, что охрана сменилась и больше не будет вызывать подозрений своим отсутствием на посту, направился прямиком к нему домой, застав Ким Джисо в гостиной, с вытянутыми на низком столике ногами и запрокинутой головой. Бо закрыл оставленную для него открытой дверь, прошел в гостиную, как к себе домой, и устроился рядом с альфой. — Как ты думаешь, его отпустили, или он сбежал? А как могли отпустить, если он легко может отправиться в полицию? Тем более, что я наверняка бы заявил, даже с учетом того, что я больше, чем похитители, заинтересован в его смерти. — Джи, чем он тебя шантажировал? — Бо до этого не заводил этот разговор, полагая, что однажды его босс захочет рассказать сам, но теперь альфа только ухмыльнулся. — Хотя бы примерно. — Фактом своего рождения. И датой рождения своей матери, которой пришлось изменить личные данные и раньше положенного выдать документы. А всё потому, что ее мать отказалась записывать новорожденного на свое имя, при этом подставив дочь, за которой, к слову, плохо следила, а ей едва исполнилось пятнадцать. Услышав это, Ан Бо замолчал, пока альфа продолжил, даже не взглянув на него. — Не делай такое лицо — я никого не принуждал. Она текла от меня, в прямом и переносном смысле, и текла достаточно, чтобы ни разу ни в чем не упрекнуть. Всё произошло по обоюдному согласию, и моя вина только в том, что я потерял голову. Но здесь была и ее вина, потому что она была слишком хороша, чтобы... — Старший Ким прервал мысль, и на его до этого расслабленном лице и в как будто скучающем взгляде появилась какая-то эмоция, которую Бо не успел разгадать. — Наверное, всё могло бы случиться иначе, будь она старше или я более приспособленным к привязанности и заинтересованным в ней. В итоге я врал ей и врал так убедительно, что в какой-то момент она со слезами на глазах сказала, что ей нужно идти дальше и искать отца для ее ребенка. Думала, что меня это уязвит, но... — Джисо сжал руку в кулак, затем разжал пальцы, начав сгибать их по одному, с задумчивостью наблюдая за движением суставов. — Возможно, в какой-то момент я любил ее, но никогда её ребенка. Однако, я вновь соврал. Изображал из себя униженного, оскорбленного и при этом с болью смирившегося. Она сама убедилась, что я всё-таки сына любил, и убедила Джина в том же. — Ты не смог скрыть от него свое равнодушие, и чуткий омега, попав под твое крыло, понял, что там нет никаких родственных чувств. Он обозлился и решил добиться чувств шантажом. Так? Пока Бо высказывал это вполне безобидное и логичное обоснование того, почему теперь старший Ким оказался в такой ситуации, альфа неожиданно изменился в лице. В нем появилась агрессия и раздражение, которых не было, когда он говорил о той женщине, что родила ему ребенка. Там была тоска, возможно, немного сожаления, но теперь… — Всё так и было. — Альфа криво и при этом зло улыбнулся. — Просто мальчик так и не понял, что у меня не было оснований любить его как сына. Я впервые увидел его, когда ему исполнилось шестнадцать, причем, только потому, что его мать погибла. Когда за мальчиком пришли органы опеки, сразу начали шептаться по поводу того, что очень уж мы похожи… У меня не было другого выбор. Я не хотел его знать, но почему-то, увидев, сразу должен был полюбить. Это не может так работать, и в этом нет моей вины. Единственная моя вина в том, что… — Джисо осекся. — Но это слишком тонкие для тебя материи. И лучше подумать о том, как нам найти моего сына. Возможно, спасать его ринулся как раз тот, кто отвечает за сохранность компромата на меня. И здесь хорошо бы узнать, сказали ему, что я не выполнил условия его освобождения, или же он находится в счастливом неведении. Если пришел домой, возможно, в неведении, хотя… Нужно следить за Ким Намджуном. Он в любом случае попытается с ним связаться, а если мои догадки верны, и Джинни работает на него… Это единственный беспроигрышный вариант. Бо потянулся к телефону. — У него, видать, возникли какие-то проблемы — сейчас находится в клинике вместе со своим телохранителем и без другого сопровождения. — Альфа. Нам нужно чаще ходить к врачу, потому что у нас всё сложнее устроено, чем у вас. — Старший Ким ухмыльнулся. — Следи. И пусть выделят людей для того, чтобы следить за его приближенными. Догадается не сунуться к омеге сам — обязательно подошлет кого-то, кому доверяет. — Будет сделано. — Бо кивнул. — Что-то еще? — Мне нужен план на тот случай, если Джинни всё же решит дать ход компромату. — Ким Джисо стал выглядеть настолько задумчиво, что как будто зловеще. — В полицию вряд ли пойдет, потому что меня никто не сможет привлечь: не было заявления, прошло двадцать три года, и пострадавшая при этом успела трагически скончаться. Чтобы потопить меня, нужна широкая огласка. Какое-нибудь периодическое издание или крупный новостной портал. — Я займусь. Подкуп? — Разберешься. — Ким Джисо потер пальцами подбородок, задумчиво уставившись на своего подручного и при этом явно смотря сквозь него, глубоко погруженный в вязкие и горчащие возможным разоблачением размышления. — У него, как и у меня, безупречная репутация. Я угрожал Киму тем, что мой сын, возможно, попробует использовать против меня. Силу общественного мнения. В глазах общественности я упаду так низко, откуда не выбираются. И что в этом случае нужно сделать? Если тебя собирается выставить в нелицеприятном свете человек с безупречной репутацией, который, к слову, быстрее вызовет всеобщую жалость, чем ты. Чем я, который не только растлитель, но еще и трус, в решающий момент побоявшийся взять на себя ответственность. — Испортить его репутацию. Даже если будут неопровержимые доказательства, но при этом твой сын будет уличен в чем-то… не менее преступном, чем ты, мнение разделится. Будут говорить, что сын от отца, яблоко от яблони и всё остальное. Счет сравняется. — Значит, мне нужно найти доказательства того, что без моего ведома мой сын в стенах моих лабораторий разрабатывал наркотики, при этом, шантажируя меня. — Глаза старшего Кима загорелись. — Признаюсь, что позволил себе слабость, но ведь я не бросил сына в беде, растил его, дал блестящее образование и любил… — Альфа злорадно улыбнулся. — Все видели, какая мы идеальная семья. Я оступился, но пытался исправиться, а он… — Хладнокровно шантажировал тебя, чтобы иметь возможность вести криминальный бизнес. — Бо улыбался, но не так победно, как его босс. — Счет сравняется, а скорее всего, даже будет в твою пользу. — Разумеется. — Ким Джисо на мгновение подумал о том, что Джин мог бы обвинить его не только в растлении матери, но и... Здесь у него не было никаких доказательств, абсолютно точно. — Только ты сам говорил, что у тебя только догадки и ничего конкретного. Ким Джисо поднялся. Снял пиджак, расстегнул манжеты и закатал рукава рубашки, как будто прямо сейчас готов был взяться за дело… — Придется что-то придумать. И да, позаботься о том, чтобы в мое отсутствие здесь всегда была охрана. И чтобы они были готовы к тому, чтобы в любой момент быстро и без лишнего шума обезвредить нежданных гостей и любых диких ублюдков. Я не собираюсь больше рисковать, тем более, что теперь слишком многое на кону.* * *
Юнги сидел на диване в своей гостиной напротив поломанного столика, который он, как несложно было догадаться, разломал, когда самоотверженно стремился лицом к полу. Невозможно было поверить в то, что всё произошло всего несколько часов назад. И не только его фееричное падение — спасение Джина, который теперь суетился, разбирая всё то, что им удалось увезти с собой из больницы, благодаря Ким Намджуну. Он уехал раньше, опасаясь, что за ним могла быть слежка, и после этого как по волшебству в палате Юнги появились прописанные доктором препараты и продукты, которые должны были помочь ему восстанавливать силы. Поверить в то, что альфа, от которого исходила угроза, теперь стал его благодетелем, было сложно. Да и складывалось всё слишком удачно — Юнги давно думал о том, чтобы сменить род деятельности, и пусть он до сих пор будет связан с риском… По крайней мере, не с риском оказаться за решеткой. Тем более, ему совершенно не улыбалась перспектива того, что жизнь омеги, вернись он к своим обязанностям, под начало Ким Намджуна, зависела бы от кого-то, кроме него. Однако были тонкости, о которых теперь не хотелось думать. У них было как минимум два дня на то, чтобы не думать о тонкостях — только о том, как поудобнее полежать и повкуснее поесть. — Здесь кофе без кофеина — доктор обычный запретил, а я сказал Намджуну, что ты без кофе не жилец. — Джин задумчиво изучал яркую фирменную этикетку, затем посмотрев на Юнги. — Заварить? Написано, что вкус такой же, как у вашего любимого напитка. — Только если будешь ты. И… — Альфа поднялся, и взгляд омеги сразу стал беспокойным. — Я помогу тебе. — Тебе нужен покой! — Джин нахмурился, явно собравшись Юнги усаживать на место. — Тебе тоже. — Но Юнги совершенно не замечал его недовольство, осторожными, но всё-таки твердыми ногами отмеряя шаги. — Значит, мы оба будем беспокойными. — А что ты хочешь на ужин? — То же, что и ты. Я не привередлив и готов есть то, что ты любишь. Особенно, если ты это приготовишь. — Альфа разглядывал коробки и упаковки, которые омега аккуратно разложил на столе, думая в какой шкаф их распределить так, чтобы они всегда были под рукой. — Мне уже неудобно пользоваться твоей добротой, а мы только недавно вернулись. — Почему тебе неудобно? — Вопрос был задан осторожно, и чтобы скрыть волнение, Джин поторопился заняться кофе-машиной, невольно вспомнив, как с утра уже собирался заварить Юнги кофе и чем это всё обернулось. — Потому что ты пострадал не меньше меня, несмотря на то, что доктор сказал обратное. И ты не должен… — Мне приятно, Юнги. Я хочу заботиться, а не должен. Это другое. Поэтому если ты чего-то хочешь, ты можешь сказать мне, и я всё сделаю. И чтобы тебе было удобнее, считай, что это благодарность за спасение, что бы это ни значило. Это всё было настолько неловко, что альфа в последний момент сдержался, чтобы не выругаться. Терпеть не мог неловкость, особенно тогда, когда она была не нужна. Между ним и Джином больше не было препятствий в виде другого обозленного альфы, который мог поставить крест на их светлых чувствах, приказав свернуть Юнги шею. Однако омега, понимая всё это, всё равно осторожничал, явно потому, что заботился о чувствах Юнги, который до этого слишком яро сопротивлялся. Но Юнги тоже заботился о его чувствах, на которые с самого начала готов был ответить взаимностью, пытаясь это отрицать, лишь успокаивая себя и готовя к разгромному поражению. — Давай выясним. Он заметил, как напряглись плечи Джина. Как будто он готовился взвалить на них какое-то тяжелое и неприятное объяснение, которое могло раздавить его и похоронить под собой. — Ты спрашивал меня о том, только ли запах повлиял на то, что мы с тобой… Услышав это, омега, не успев скрыть волнение, обернулся к альфе, который решил присесть за стол, не решаясь при этом испытывать себя на прочность слишком долгим нахождением в вертикальном положении. Тем более, это был повод спрятать глаза — он пытался не промахнуться мимо стула. — Отвечаю. Не только. И ты понравился мне раньше, чем я тебе. И я успел выслушать очень много подъебок от Тэтэ и Чимина по поводу того, что запал на твою фотку, даже не успев рассмотреть тебя в живую. Потому что ты в моем вкусе. И потому что я немного поплыл, когда впервые увидел тебя. Считалось, что правду говорить легко и приятно, но Юнги теперь чувствовал себя идиотом с обожженным смущением лицом. А ведь кто-то, наверняка, считал его хладнокровным бандитом. Интересно, хладнокровные бандиты хоть раз обделывались от того, что им нужно было признаться в симпатии тому, кто заранее отвечал взаимностью?.. — Правда? Юнги вздохнул, решив, что теперь было самое время получше рассмотреть свои руки, которые слегка потряхивало. Это было другая тревога, не та, которая заставляла бояться за жизнь. Только за то, что он продолжит выглядеть идиотом, при этом не сумев донести суть. — Ну, ты красивый. Думаю, с этим ты не станешь спорить. А я не слепой, и с этим ты тоже спорить не будешь. И… — Наверное, альфе для начала нужно было посоветоваться с интернетом, чтобы теперь не приходилось просто вываливать перед омегой правду, прямо из карманов, не зная, как обернуть ее во что-то мало-мальски романтическое. — Тогда, когда я тебя вез после клуба… Я думал о том, что мне стоило бы спросить твой номер телефона. И пригласить на свидание, а не похищать. Или любая другая хуйня, которой занимаются нормальные люди, сумевшие влюбиться с первого взгляда. — Альфа сжал пальцы на обеих руках, наблюдая за тем, как белели костяшки. — Можно попросить? — Да. — Не смотри так на меня. Я не вижу, но всё чувствую, и в любой момент могу дать по съебам. Или ебу. Это опционально. Юнги до сих пор смотрел в стол, не рискуя отрывать от него сосредоточенный взгляд, а потом услышал, как щелкнул металлический рожок. — Почему мат от тебя не звучит… грубо? Альфа позволил себе усмехнуться и не позволил поднимать глаза. Это было слишком, при его почти что прединфарктном состоянии. — Потому что я на нем разговариваю, а не ругаюсь. Мать одно время пыталась с этим бороться — я победил. Каждый раз, когда волнуюсь, начинаю выдавать весь матерный запас. Иногда просто по привычке. Но если тебя напрягает, я постараюсь… — Меня ни разу не приглашали на свидание. Судя по звукам, кофе уже активно заваривался, а Юнги не мог не поднять полные недоумение глаза, сразу заметив, что Джин озвучил это без тени иронии или чего-то игривого, что можно было бы счесть за очаровательную манипуляцию. — Ты… серьезно, блять? Тебя? — Я не ходил на свидания. — Джин отрицательно покачал головой, внимательно следя за тем, как стремительно и ароматно наполнялась чашка. — Пахнет вкусно. — Потому что не хотел? — Ну да. Точнее, хотел, но… Боялся подпустить к себе или наткнуться на альфу — у вас же на лбу не написано, а когда сам пойму, будет поздно. — Джин с тоской улыбнулся. — Джун меня на свидания ни разу не приглашал. — Потому что он сохнет по другому. Свидания это о чувствах. Ну, по крайней мере, симпатии. Не скажу, что у меня большой опыт, но доводилось. Правда, скорее всего, я вел себя как долбоеб, но… — Юнги задумчиво наблюдал за руками Джина, которые вызволяли из поддона порцию горячего кофе. — Это моя отличительная черта. Я мастер флирта. Например, в школе, своей первой любви я однажды подсунул записку Вали из моей школы, доходяга. Сейчас я, разумеется, поступил бы иначе — придумал бы какое-то более изощренное обзывательство. Джин держался, а потом засмеялся, звонко, запрокинув голову, и взгляд Юнги сам собой задержался на тонкой длинной шее. Альфа питал слабость к шеям не только потому, что там можно было почувствовать пьянящий запах омеги. — Так, может, ты до этого просто флиртовал со мной? — Джин поставил чашку перед Юнги, который изобразил глубокую задумчивость. — Думаю, ты не станешь спорить с тем, что я повелся. — Не исключено. И теперь я могу пригласить тебя на свидание. — Что? Джин уставился на Юнги с таким… — Блять. И Джин тут же отвернулся, со слишком явным рвением принявшись за новый кофе. Блять. Кто его за язык тянул?! Теперь неловкости было столько, что ею можно было обороняться. От того, что для всех нормальных людей было естественно. Нормальных, а не ебанутых, к коим Юнги себя теперь ответственно причислял. Ебнутых. Но… Это ведь могло получиться идеальное свидание. Альфа очень хотел, но просто не знал, как, чтобы не выглядеть долбоебом, но для хорошего альфы это не могло стать помехой. — Я не поведу тебя в ресторан, потому что могу откинуться по дороге и совсем не от ебаного смущения, но… Мы можем… дома. — Юнги уронил голову, решив, что единственное, что ему теперь может удаться, без риска вновь потерять сознание — быть честным. — Джин, я на самом деле плох во всем этом. Когда-то что-то умел, но потом отчаялся, и теперь… — Нужно было собрать яйца в кулак. — Ты мне нравишься, и я хочу провести с тобой время. Приятно. Для тебя. И похуй на то, что меня вполне возможно хватит удар от волнения. Если что, у нас теперь есть доктор Пак. Джин замер, как будто почувствовав устремленный ему в спину полный надежды взгляд. — Я тоже хочу. Очень. Омега повернулся к альфе, но смотрел в чашку, которую сжимал двумя руками. — Ну, значит, решено. — Юнги был настроен решительно, но поднялся не очень уверенно и достаточно медленно, чтобы нечаянно не упасть. — Мы с тобой от злых дядек смогли отбиться. Неужели не сможем… Пережить одно свидание? Услышав злых дядек, Джин улыбнулся, и Юнги испытал облегчение. Возможно, у него было всё не так уж плохо. Вообще, это была замечательная возможность узнать друг друга, без запахов, которые альфа пока не источал и не чувствовал. Хотя даже сейчас ощущалось, насколько они стали ближе. Всему виной было то, что им пришлось вместе отбиваться от жестоких жизненных обстоятельств, и здесь Юнги невольно вспомнил, как Джин, вместо того, чтобы бежать, попытался его отбить, пока сам Юнги даже не думал о том, чтобы отбиться, надеясь лишь на чужое спасение. Что бы с ним стало, если бы Джин убежал? Вопрос был открытым и достаточно неприятным, чтобы не пытаться искать на него ответ. Альфе повезло с омегой. С его омегой. Эта мысль вызывала внутри бурю эмоций, сплошь положительных, но теперь можно было не торопить время. Теперь можно было убедиться, насладиться и, наконец, побыть нормальным человеком. Нормальным альфой. Нормальным омегой, который заслужил внимание, восхищение и заботу. Чувства. Взаимные и настоящие.